Процесс родов и послеродовой деятельности матери требует высокого уровня ее физической, интеллектуальной и эмоциональной активности.

Роды и послеродовой период.

В этот период происходит встреча с ребенком, что обеспечивает возможность изменений в содержаниях материнской сферы, в первую очередь во взаимодействии ценности ребенка с «внедряющимися» из других сфер.
Процесс родов и послеродовой деятельности матери требует высокого уровня ее физической, интеллектуальной и эмоциональной активности. Способность расслабляться между схватками обеспечивает сохранение сил, окончание болевых ощущений при потугах и выходе ребенка — способность приступить к послеродовой обработке, эмоциональный подъем создает оптимальный фон для послеродового запечатления и образования положительного отношения к ребенку. Кросскультурные исследования и данные об эффективности психологической подготовки к родам свидетельствуют, что переживание родов и, в частности, болей схваток зависит от психологического настроя женщины. От того, воспринимает ли она роды как «трудную творческую работу», «неизбежную муку» или «наказание» (которое может, с ее точки зрения, быть заслуженным или незаслуженным), зависят ее собственные ощущения и успешность родов.
В современной психологии и психотерапии считается, что отношение женщины к процессу родов существенным образом влияет на успешность родов, субъективное переживание боли во время схваток, а также отражает общее отношение к беременности, будущему ребенку, своей новой роли матери. Встречаются различные мнения по поводу того, какое отношение к родам принимать за «оптимальное». Представлением об этом желаемом отношении руководствуются специалисты, занимающиеся подготовкой беременных к родам. Встречаются следующие определения отношения к родам, «сладостные роды», «роды без боли», «роды как второе рождение женщины», «роды как путь самореализации», «роды как активный процесс творчества» и т.п. Однако Недостаточно исследований, в которых были бы проанализированы настрой женщины на определенное переживание родов, ее отношение к реальным родам и их связь с успешностью материнства. Видимо, это происходит потому, что большинство специалистов в области работы с будущими матерями, несмотря на декларацию своих целей как подготовки родителей к обеспечению физического и психического здоровья ребенка, готовят их именно к родам, как к конечной цели, а не к тому, что роды — это определенный, хотя и важный этап в жизни ребенка и его родителей, который на самом деле является началом их реальной совместной жизни. В результате такой позиции не дифференцируется отношение женщины к самим родам — и к ребенку и себе как матери в целом. Практика показывает, что именно отношение к ребенку и своей роли матери обуславливает отношение к родам. Сам по себе процесс родов лишь в отдельных случаях является причиной тревоги или страха для женщины и никогда — удовольствия.
Исследования, проведенные с беременными и родившими женщинами, сопоставление ожиданий от предстоящих родов с реальными переживаниями в родах и их оценкой женщиной, а также с отношением матери к ребенку после рождения и в разные возрастные периоды (младенчество, ранний возраст, дошкольный и более старшие возраста) позволили описать несколько вариантов отношения к родам и соотнести их со стилями переживания беременности, стилями материнского отношения и с успешностью материнства, которое оценивалась по уровню эмоционального благополучия ребенка, устойчиво сохраняющегося до конца дошкольного детства (Г.Г. Филиппова).
Наиболее оптимальным вариантом является отношение к родам, которое можно выразить формулой: «роды — трудная творческая работа». В этом случае женщина настроена на длительную, тяжелую работу, готова к переживанию боли, осознает, что в родах необходима ее активность, однако главным считает не сам процесс, а его результат — рождение ребенка. Чаще всего такое переживание родов в целом соответствует предварительным ожиданиям женщины. Именно этот вариант отношения к родам соответствует адекватному стилю материнского отношения, предваряющему его адекватному стилю переживания беременности и высокому уровню эмоционального благополучия ребенка. Такие роды обычно не сопровождаются серьезными осложнениями, хотя и не являются слишком легкими.
Другие варианты отношения к родам сочетаются с отклоняющимися от адекватного стилями переживания беременности и материнского отношения. Они могут быть выражены следующими формулами: «незаслуженное наказание» (при эйфорическом настрое на роды); «страшная кара за грехи» (при тревожном отношении к беременности, низкой самооценке); «роды как искупление вины» (при амбивалентном отношении к беременности и ребенку); «недостаточно суровое наказание» (характерно для женщин, отказывающихся от ребенка), «кошмар и позор, которые необходимо забыть» (при настрое на роды как способ самореализации); «рядовое, малозначимое событие» (при игнорирующем отношении к беременности и ребенку). В этих случаях чаше всею обнаруживается несоответствие ожидании и реальных переживаний и родах.
Конечно, приведенные варианты следует рассматривать как определенную абстракцию, крайнее выражение реальной картины, которая в каждом отдельном случае будет содержать некоторое сочетание элементов разных типов. Однако тенденция к определенной формуле всегда будет присутствовать.
Как уже было отмечено выше, в родах и послеродовом периоде происходит замыкание эволюционно ожидаемых условий для матери и ребенка, способствующих образованию эмоциональней взаимосвязи. Для матери эти условия возникают и поддерживаются в процессе послеродовой обработки ребенка и прикладывания к груди. Стимуляция от новорожденного в этих условиях, сопровождаемая физиологически обеспеченным обостренным и положительным эмоциональным состоянием, психологически обусловленная успешным достижением цели после необыкновенно трудной и важной деятельности родов и долгожданной встречей с ребенком, действует как ключевая, способствуя объединению всех сформировавшихся прежде содержаний на этом конкретном ребенке. Женщины в течение долгих лет помнят момент родов, ребенка, детали послеродового периода. Последующие 1,5 суток, которые считаются сензитивным периодом для развития взаимосвязи с ребенком, в эволюционном отношении предполагают непрерывный контакте новорожденным, насыщенный достаточно интенсивной деятельностью матери. Содержанием этой деятельности является бдительное внимание, обеспечение физического комфорта и поддержание благополучного эмоционального состояния ребенка за счет самого присутствия матери как ее «сенсорного мира». В современных условиях эволюционно ожидаемая стимуляция для матери отсутствует частично или полностью. В лучшем случае она имеет возможность контактировать с ребенком и кормить его, но практически всегда отстранена от обработки ребенка. Изменение эволюционно ожидаемой ситуации в этом периоде для матери состоит в следующем: перераспределение материнских функций, обедняющее стимуляцию, необходимую для возникновения эмоциональной связи с ребенком; «купирование» активной целенаправленной деятельности с полноценным операциональным составом, что создает необходимость «приложения» неизрасходованной энергии и нереализованных тенденций достижения цели и их замены другими содержаниями; замещение эволюционно ожидаемых впечатлений в сензитивный период обостренной чувствительности несоответствующими эволюционной задаче (образованию материнско-детской взаимосвязи); наличие частичной или полной сепарации матери и ребенка, как теперь хорошо известно, отрицательно влияющей на материнское чувство женщины и психическое развитие ребенка. Все эти особенности могут быть по-разному выражены, в зависимости от этого различным будет их вклад в динамику развития материнской сферы. В любом случае стимуляция от ребенка настолько сильна, что нередко способствует ощутимому изменению имеющихся тенденций.
Однако, как уже было отмечено в предыдущей главе, содержание родового и послеродового периода действует не само по себе, а на фоне уже имеющегося отношения матери к будущему ребенку. В отличие от предыдущего филогенетического уровня развития психики у человека временное отсутствие ребенка и изменение в материнских функциях после родов сочетается с сохраняющимся представлением матери о ребенке. Оно частично замещает и восполняет недостающую стимуляцию, «подправляя» изменение эволюционно ожидаемых условий. А как раз это представление наиболее связано с уже имеющимися особенностями материнской сферы роженицы. Это подтверждается данными M.J. Sveida, R,N. Emde и других о том, что особенности родов и послеродового контакта больше значения имеют при нежеланной беременности и других нарушениях материнского отношения и не влияют на развитие взаимодействия матери с ребенком при изначально [благополучной беременности и отношении матери к будущему ребенку.
При описании этого периода следует остановиться на особенностях прикладывания ребенка к груди. В традиционных практиках прикладывание к груди является естественным и закономерным этапом послеродового процесса. В настоящее время контакт с ребенком сразу после родов и прикладывание к груди также признаны необходимыми, но еще не везде применяются. Значение послеродового кормления для ребенка достаточно ясно: это наилучшие условия для восстановления эмоционального комфорта, освоения новых стимулов от матери, удовлетворения и развития сосательного рефлекса, активизации всех процессов жизнедеятельности. Меньше всего первые кормления связаны с удовлетворением пищевой потребности. Небольшое количество молозива необходимо главным образом для поддержания иммунной системы ребенка. Для матери первые кормления грудью также выполняют несколько функций. Трудно сказать, что здесь важнее. Стимуляция грудных желез способствует выработке молока, сокращению матки после родов, стимуляции физиологических и эмоциональных состояний, способствующих образованию психологической взаимосвязи с ребенком. Впоследствии отхождение молока в процессе кормления сопровождается образованием пролактина и окситоцина, которые стимулируют сокращения матки и выработку эндорфинов, которые в свою очередь способствуют переживанию матерью удовольствия от акта кормления. Это рассматривается как гормональное обеспечение возникновения и упрочения эмоциональной взаимосвязи матери с ребенком [М. Коппег, К. Флейк-Хоб-сон и др.]. Образование и поддержание уровня пролактина связано с длительностью акта кормления и перерывами между кормлениями. М. Коппег отмечает в этой связи, что в традиционных культурах (племена Африки, Новой Гвинеи) ритм кормлений способствует поддержанию постоянного уровня пролактина в крови матери. Соматические ощущения при кормлении сходны с таковыми при оргазме, но менее интенсивны и почти не захватывают наружных половых органов. Продолжение стимуляции эрогенных зон только сокращениями матки без распространения возбуждения на область клитора и влагалища, при общем переживании состояния наслаждения («экстаз кормления») имеют сложную основу. Как уже обсуждалось выше возникающие при кормлении такие ощущения «переводятся» в материнскую сферу за счет присутствия в ситуации ребенка. Способствует этому их постепенное развитие в процессе кормлений в первые дни. Изменения в родовых путях препятствуют распространению возбуждения на наружные половые органы при сохранении всех остальных компонентов, в том числе и сокращений матки. Восстановление слизистой оболочки и кровоснабжения половых органов завершается к тому периоду, когда ситуация кормления и сопровождающие ее ощущения и впечатления уже «хорошо освоены» матерью (конец первой недели). Таким образом есть все физиологические и психологические условия для образования нового устойчивого паттерна поведения. Как известно, осложнения с кормлением после родов чаще всего ведут к ограничению грудного вскармливания и его преждевременному прерыванию.
Возникновение полноценного переживания кормления происходит далеко не всегда. Возможно успешное кормление ребенка до конца первого года без каких-либо переживаний, подобных «экстазу кормления». По отчетам матерей, такое состояние чаще всего сочетается с игнорирующим стилем переживания беременности и соответствующим отношением к ребенку в дальнейшем (разной степени выраженности). Полноценные переживания при кормлении наиболее характерны для гармоничных взаимодействий матери с ребенком, предыдущим адекватным стилем переживания беременности, адекватным и близкими к нему стилями эмоционального сопровождения матери и устойчивой эмоциональной ценностью ребенка. Но и у них могут быть отдельные кормления без выраженных субъективных переживаний. Для возникновения таких ощущений необходим психологический настрой матери на кормление, отношение к нему как эмоционально-насыщенному, интимному взаимодействию с ребенком. Как уже ясно, такое отношение возникает у матери не само по себе, а в сочетании физиологического обеспечения, содержания ее материнской сферы и условий родов и послеродового периода. Разумеется, большое значение имеет непосредственная ситуация кормления.
Таким образом, этот период является необыкновенно важным для вступления в следующий, совпадающий с периодом новорожденности у ребенка.

Новорожденность

В этот период развитие содержаний потребностно-эмоционального и ценностно-смыслового блоков материнской сферы наиболее тесно взаимосвязаны и происходят на фоне общей жизненной ситуации. Период новорожденности во всех культурах выделяется и оформляется многочисленными правилами, обрядами, поверьями и т.д. Мать и ребенок всегда более или менее строго изолируются от внешнего мира и контактов с другими людьми. Помимо гигиенического значения в этом заложен глубокий психологический смысл. Обеспечивается центрация всей жизни матери на ребенке и своих переживаниях. Мать и новорожденный всегда территориально объединены, в некоторых культурах спят вместе, а у арапешей (горное племя в Новой Гвинее) материнские функции распределяются между матерью и отцом и в первые недели они спят втроем [М. Мид]. В этом племени считается, что родители создают душу ребенка совместно в первые месяцы после рождения. Контакт с другими людьми, помимо членов своей семьи, возможен, когда ребенок начнет улыбаться отцу (то есть по окончании периода новорожденности). В России первые 6 недель мать с новорожденным находились в бане под присмотром повитухи и близких родственниц. В мусульманских традициях мать с новорожденным первые 10 дней считаются нечистыми и до них вообще никому нельзя дотрагиваться, кроме тех, кто помогал в родах. В первые месяцы мать практически не прерывает контакт с ребенком, позже материнские функции распределяются между другими женщинами в семье.
Помимо территориального объединения с ребенком, для матери создаются условия, способствующие приданию всем ее переживаниям положительно-эмоционального значения и закреплению личностной ценности для нее этого периода жизни. Роженица полностью отстраняется от всех дел, кроме ухода за ребенком, или в крайнем случае может что-то делать по дому, практически не прерывая с ним контакта. В новогвинейском племени манус матери разрешается выходить только ночью, чтобы искупаться [М. Мид]. Существующие в каждой культуре формы организации послеродового периода способствуют общему положительно-эмоциональному настрою матери, делая ребенка основной причиной происходящих в ее жизни приятных перемен. Нередко перед родами мать возвращается в свою родительскую семью и остается там первые месяцы жизни ребенка, чаще к ней приезжают ее родственницы по материнской линии. В некоторых культурах мать наряжают в девические одежды и причесывают соответствующим образом, устраивается торжество, центром которого являются мать и ребенок. Своеобразный возврат в «лучшую пору жизни» происходит за счет присутствия близких людей и концентрации наиболее приятных воспоминаний и эмоций, связанных с детством и жизнью в родительской семье. В психоанализе принято считать, что в беременности происходит идентификация матери с ее ребенком, мать как бы возвращается в свое детство, актуализируются ее собственные переживания, что помогает ей после родов достичь необходимой чувствительности к состояниям ребенка. В классическом психоанализе упор делается на актуализацию личностных конфликтов, не разрешенных в детстве, а Д. Винникотт и его последователи видят в этом основу для вхождения матери в специфическое послеродовое состояние «первичного материнского чувства». Как бы то ни было, этот момент очень верно «ухвачен» народными традициями, обеспечивающими наилучшие условия для сосредоточения матери на ребенке и своих переживаниях и придании им положительно-эмоциональной окраски и личностного смысла за счет ведущих и ситуативных эмоций.
Помимо такого эмоционального аккомпанемента, на упрочение ценности ребенка и образование конкретно-культурного варианта интерференции ее с другими ценностями влияет изменение социального и семейного статуса матери в связи с рождением ребенка. Наиболее это выражено в тех культурах, где статус жены и матери является различным. Например, в исламе женщина как жена — сосуд греха, существо второго сорта, для нее необходимо руководство мужчины. Женщина-мать, напротив, высший идеал, эмоциональные связи сохраняются пожизненно именно с матерью, ее статус в семье и обществе очень высок. С рождением ребенка она переходит в эту категорию. Кроме семейного и социального статуса, дети обеспечивают и связь с внешним миром, очень ограниченную для женщины в ортодоксальных исламских семьях. В культурах, где женщина ведет более активную социальную жизнь, наличие ребенка младенческого возраста служит причиной перераспределения ее жизнедеятельности таким образом, что она в достаточной мере обеспечена видами деятельности, связанными с личными удовольствиями (уход за ребенком и общение с ним), и ограничена в тяжелых работах. К ней проявляется повышенное внимание, обеспечиваются поддержка, защита от неприятных переживаний, вообще создаются наилучшие условия.
Описанные условия дают возможность матери сконцентрироваться на своих переживаниях в процессе взаимодействия с ребенком и кормления, не переориентируясь на техническую сторону, так как у нее всегда есть помощники, которые берут на себя именно эту часть материнских функций. Она также временно свободна от других своих функций жены и хозяйки. Ценность ребенка и своих собственных переживаний от взаимодействия с ним свободна от «внедряющихся» и подкреплена общим эмоциональным фоном ситуации. Иначе обстоит дело в нуклеарных семьях евро-американского типа, где, напротив, «внедряющиеся» ценности (необходимость выполнять функции жены и хозяйки, ограничение положительных впечатлений вместо их увеличения, недостаточность патронажа и т.д.) имеют все основания для ослабления ценности ребенка и мешают матери сосредоточиться на взаимодействии с новорожденным.
Традиционное оформление периода новорожденности создает благоприятные условия для освоения инструментальной стороны операций ухода и операций общения, так как всегда есть рядом опытные и знающие помощники. Мать может плавно перевести свою реакцию на первый компонент гештальта младенчества в эмоциональное отношение к стилю движений ребенка (второй компонент), так как не возникает неуверенности и страха перед движениями ребенка. Такие же условия создаются для реакции на третий компонент гештальта младенчества (инфантильную результативность). На основе этого формируются стилевые характеристики операционального состава материнской сферы. В операциях ухода большое значение имеют особенности тактильного контакта матери с ребенком («холдинг в узком смысле» по Д. Винникотту). На предыдущих этапах развития женщина обычно не имела опыта обращения с ребенком в первые дни и недели после рождения с полной ответственностью за него. Теперь от нее требуется точная идентификация потребностей ребенка, адекватная этому организация своих действий и соответствующая эмоциональная их окраска (уверенность, бережность, ласковость движений). Эти качества существенным образом зависят от общей материнской компетентности и отношения к ребенку. Второе обеспечено типом оформления периода новорожденности, «накладывающимся» на стартовые содержания материнской сферы, а первое формируется непосредственно в процессе взаимодействия (разумеется, также на уже имеющейся основе). В развитии стиля операций ухода можно выделить следующие этапы, которые в общих чертах стабилизируются к трем неделям:
1. Первые реакции страха, опасения, растерянности или «трепетной осторожности», когда мать мало концентрируется на своих ощущениях от тактильного контакта, а в основном переживает смешанное чувство удивления, восторга или опасения и привыкает к внешнему виду и самому существованию ребенка. Это может проявляться в разных вариантах от отношения к ребенку, как «чуду», до панического страха перед ним.
2. Появление удовольствия от контакта и переход в «ласковую осторожность» или «тревожную осторожность» в зависимости от всей динамики содержаний материнской сферы и условий взаимодействия. На этом этапе возникает тенденция увеличивать или ограничивать тактильный контакт.
3. Появление уверенности в движениях и отделения инструментальной стороны операций от эмоциональных переживаний тактильного контакта в субъективном опыте матери. Тактильный контакт приобретает самостоятельный статус ласки. Мать начинает инициировать тактильный контакт, переводя его в средство общения. Обеднение эмоциональной ценности тактильного контакта под влиянием «внедряющихся» ценностей (необходимость перераспределения своих ресурсов между ребенком и другими функциями в семье и т.п., сниженная ценность ребенка, некомпетентность и т.д.) лишает тактильный контакт в процессе ухода самостоятельной ценности для материи не способствует формированию его как средства эмоционального общения.
4. Обратное совмещение инструментальной и эмоциональной сторон тактильного контакта, возникновение индивидуального материнского стиля операций ухода.
Динамика развития стиля операционального состава может фиксироваться на каждом из этих этапов в зависимости от стартового содержания всей материнской сферы и условий периода новорожденности. Сходная картина существует относительно операций общения и стиля эмоционального сопровождения. Большое значение здесь имеет развитие компетентности матери. Как показали исследования материнско-детского взаимодействия, период новорожденности в этом отношении является решающим. Уже обсуждались связанные с этим позиции Д. Винникотта, М. Кляйн и других исследователей, признающих, что развитие компетентности матери обусловлено ее особым состоянием, позволяющим ей идентифицироваться с ребенком. В теориях социального научения этот процесс рассматривается как взаимное научение членов диады посылать и распознавать сигналы о своих состояниях в процессе взаимодействия [D,N. Stern, Т. Field, A. Fogel, J. Gewirts и др.]. В отечественных исследованиях подробно проанализированы развитие эмоционального взаимодействия, складывающееся к концу периода новорожденности [М.И. Лисина, М. Ю. Мещерякова и др.], возникновение у матери различения интонационной структуры плача ребенка и его использование ребенком как средства взаимодействия [Н.Я. Кушнир] и другие особенности. Выше было подробно рассмотрено формирование у матери стиля эмоционального сопровождения. Теперь ясно, что на него влияет, помимо всей истории развития материнской сферы женщины, ситуация периода новорожденности. Существующая в этой ситуации тенденция взаимодействия ценностей стимулирует образование варианта эмоционального сопровождения относительно именно этого ребенка (в пределах, ограниченных индивидуальными характеристиками матери).
Условия периода новорожденности влияют и на другие операции общения (эмоциональное выражение лица матери, глазной контакт, baby tolk). Заинтересованность матери внешним видом ребенка, способность и возможность сосредоточиться на его лице и «уловить» свои переживания при этом возникают только в том случае, если мать не отвлекают мысли, далекие от непосредственного взаимодействия. Мать может заметить изменения э мимике лица ребенка, движениях его глаз, губ. Она старается эти изменения уловить, удержать, стимулировать. Уже к трем неделям у таких матерей хорошо выражено «экспериментирование» с реакциями ребенка во время взаимодействия, которое выражается в изменении положения ее лица, удержании взгляда ребенка и возвращении своего взгляда, когда ребенок «теряет» глазной контакт, стимуляции изменений его мимики, которую мать интерпретирует как выражение удовольствия. Для этого требуются время и эмоциональный настрой матери. То же самое относится к речи. Ребенок рано начинает двигать губами и произносить звуки, на которые мать отвечает (помимо общего включения baby tolk в процесс взаимодействия). Уже к двум месяцам можно отметить попытки ребенка изменить движения губ и интонации голоса в процессе речевого контакта матери с ним. Замечая это, мать активно использует новые возможности для расширения средств общения. Появляется возможность освоить средства взаимодействия, отъединить свои переживания от задач ухода, что позволяет впоследствии не смешивать свое удовольствие от общения с ребенком со значением гигиенических или лечебных процедур. Особенно это важно в тех случаях, когда у ребенка есть проблемы в развитии. Акцептация матери на своем удовольствии. От контакта позволяет ей не демонстрировать ребенку свои переживания по этому поводу и не создавать общий неблагоприятный фон взаимодействия.
Разумеется, в условия периода новорожденности, помимо описанных, входят и особенности ребенка. Однако они имеют значение только в том случае, когда у новорожденного недостаточно или неадекватно выражены «эволюционно ожидаемые» для матери стимулы Исследования процесса развития взаимодействия матери с ребенком в этом периоде показывают, что, во-первых, проявления необходимых форм поведения ребенка возникают постепенно и зависят от поведения матери, а во-вторых, существуют достаточно широкие индивидуальные границы этих проявлений. Отрицательно влияют на динамику развития материнского поведения и ее чувств к ребенку достаточно сильные нарушения во внешнем виде и поведении последнего (уродства, серьезная перинатальная патология, нарушения психики, в том числе и симптомы аутизма, свойственные недоношенным особенности внешнего вида и поведения, в частности непринятие ребенком прилегающей лозы при взятии на руки, отрицательная реакция на контакт и т.п.).
Все описанные особенности периода новорожденности для матери позволяют ей сформировать основу для налаживания с ребенком тех отношений, которые описываются как симбиоз, диадические отношения, совокупная деятельность. Для матери это представляет собой способность адекватно воспринимать и на эмоциональном уровне переживать состояние ребенка. На основе этого понимания и в зависимости от содержания ее материнской сферы мать удовлетворяет потребности ребенка, о которых имеет представление (в физическом комфорте и пище), и те, о которых не имеет такого четкого представления и удовлетворяет их как свои (потребность в контакте, эмоциональном взаимодействии). Как уже ясно, для удовлетворения «знаемых» матерью потребностей ребенка так же необходимы ее собственные, от которых зависит качество ее действий.
В процессе взаимодействия с ребенком и освоения своих собственных переживаний стабилизируется и закрепляется возникшее еще в беременности отношение к ребенку как части себя, но в то же время самостоятельному существу. В данном случае можно говорить о «симбиотической фазе» и «фазе сепарации» для матери относительно значения для нее именно этого ребенка. Такое отношение к ребенку обсуждается с двух точек зрения: возникновения чувства «мой ребенок» и появления отношения к ребенку как самостоятельному субъекту, личности, имеющему право на свои собственные переживания и дальнейшую самостоятельность. Возникновение чувства «мой ребенок» В. И. Брутман рассматривает как берущее свое начало в беременности и основанное на сложном комплексе соматических переживаний и представлений женщины о своем ребенке. Уже представление о ребенке как «части меня», образующееся в процессе смутных неосознаваемых ощущений, имеет основания для выделения его как части, которая затем оформляется в образ ребенка как нечто целостное. В течение беременности женщина «сродняется» с соматически-сознательным комплексом представлений о ребенке, и возникает чувство «мой ребенок» и «я — мать этому ребенку». После рождения дифференцированность этих представлений, помимо способности к переживанию состояний ребенка, дает возможность выделить его как самостоятельного субъекта. Индивидуализация ребенка, отношение к нему как к субъекту является одной из существенных характеристик материнского отношения. Она позволяет матери приспосабливаться к особенностям ребенка и гибко варьировать режим (Д. Рафаэль-Лефф], видеть в ребенке субъекта общения [О.А. Смирнова, С.Ю. Мещерякова], стимулирует в дальнейшем успешность фазы сепарации [D. Stern] и развитие Я – концепции [М. Малер, Н.Н. Авдеева], установление оптимальных детско-родительских отношений в более старшем возрасте [А.С. Спиваковская, А.Я. Варга и др.].
Нарушения во взаимодействии матери с ребенком в период новорожденности имеют последствия не только для ребенка, но и для развития материнской сферы. Это касается и последствий сепарации, особенно длительной. Одной из форм такой сепарации является разделение матери с ребенком при преждевременных родах. Необходимые для матери условия не только нарушаются, но и усугубляются за счет опасности для ребенка. В таких условиях нередко резкое ослабление стремления матери к контакту с ребенком, нарушение грудного кормления и т.д. [О.Р. Ворошнина и др.]. Другим вариантом, осложняющим развитие материнского чувства, является рождение близнецов [Е.А. Сергиенко с соавторами].
При анализе периода новорожденности необходимо остановиться на явлении послеродовой депрессии. Она известна давно, ее описание встречается в медицинских трактатах начиная с IV века нашей эры. Послеродовая депрессия в слабой форме отмечается почти у 50% женщин, сильно выражена в 1% случаев [Г.В. Скобло, О.Ю. Дубовик]. Послеродовая депрессия может быть выражена в форме редких кратковременных эпизодов или постоянно повторяющихся и длительных состояний. Она возникает чаще всего в период новорожденности и может длиться от 2-3 недель до 5 месяцев. Чаще всего, особенно при слабой и средней выраженности, проходит сама. Физиологическим основанием послеродовой депрессии является гормональная перестройка после родов. Однако эта перестройка происходит у всех женщин, а депрессия возникает не у всех. Ее начало и выраженность не зависят от интенсивности гормонального фона, но существенно зависят от двух следующих факторов: а) индивидуальный стиль переживания женщиной гормональных изменений, сопровождающих разные фазы репродуктивного цикла (депрессивные состояния в пубертате, выраженный депрессивный характер предменструального синдрома, склонность к депрессиям в первый триместр беременности); б) условия беременности и периода новорожденности, способствующие резкому понижению ценности ребенка на фоне сильного напряжения «внедряющихся» из других потребностно-мотивационных сфер матери. Явления, поведенчески сходные с послеродовой депрессией, наблюдаются и у высших животных, в частности у приматов. В этих случаях мать полностью теряет интерес к детенышам и последние погибают. Обычно это сопровождается неблагоприятными для выращивания потомства условиями во внешней среде или в сообществе. В таких случаях единственная возможность сохранить мать как репродуктивно-зрелую особь до «лучших времен» — это избавить ее от потомства. У человека влияния внешних неблагоприятных условий, способствующих возникновению депрессии, всегда индивидуальны и выражаются в потере ребенком своей самостоятельной ценности для матери. Однако для нее абсолютно невозможно отказаться от ребенка (в данном случае не имеются в виду женщины, отказывающиеся от ребенка). Особенность послеродовой депрессии состоит в потере (или невозникновении) чувств к ребенку. Помимо фрустрации этого чувства, которое всегда в какой-то мере знаемо и ожидаемо для матери, возникает резкое чувство вины или ущербности, так как неизбежна оценка своего состояния по сравнению с имеющимися культурной и семейной моделями материнства. При послеродовых депрессиях, помимо психотерапевтического и при необходимости медикаментозного лечения, обязательно поддерживающее и внимательное отношение членов семьи. Для матери большое значение имеет, если она уверена, что ребенку оказывается необходимый уход, он обеспечен любовью и вниманием, которые она не может ему предоставить.
Описание периода новорожденности показывает его необыкновенную важность и значение для развития материнской сферы. Происходит стабилизация всех содержаний; освоение и развитие операционального состава; конкретизируется отношение к компонентам гештальта младенчества; возникновение переживаний от взаимодействия с ребенком формирует окончательное содержание потребности в материнстве и потребности в заботе о ребенке; интерференция ценностей, конкретизируясь в условиях периода новорожденности, приобретает свое устойчивое содержание. Все это создает основу для перехода к следующему периоду пятого этапа, на котором мать и ребенок становятся «партнерами», разделяющими между собой совместную деятельность. Основные функции матери на этом этапе — эмоциональное санкционирование целедейственного звена в развитии структуры деятельности и формирование у ребенка привязанности и базовых структур отношения к миру.
8-й период. Совместно-разделенная деятельность матери с ребенком
В этом периоде у матери уже есть определенный стиль эмоционального сопровождения взаимодействия с ребенком и устойчивая реакция на первый и второй компоненты гештальта младенчества, а также на первый уровень третьего компонента (результаты физиологической жизнедеятельности ребенка). Все это составляет основу дальнейшего развития ее переживаний и поведения в ситуациях, где требуются ее функции как объекта привязанности и участия в деятельности ребенка в качестве эмоционального санкционера успешности достижения целей.
Образование у ребенка к концу первого полугодия объекта привязанности и соответствующего поведения проявляется в выделении матери среди других людей (имеется в виду не в субъективном мире ребенка, а во внешне выраженном поведении) и обращении к ней за поддержкой. Ребенок радуется приходу матери больше, чем другим людям, в ее присутствии быстрее успокаивается, к ней обращается при дискомфорте или в незнакомой ситуации. Ответное поведение матери обеспечивает уверенность ребенка в ее доступности и адекватности ее реакции. Большое значение имеет то, как мать реагирует на обстановку и поведение ребенка, который постоянно смотрит на ее лицо и по нему определяет значение ситуации. Здесь стиль эмоционального сопровождения матери формирует у ребенка повышенную тревожность и, возможно, чрезмерную зависимость от матери, если она усиливает его отрицательные эмоции, чувство эмоциональной изоляции и избегающей привязанности при игнорирующем и осуждающем стиле эмоционального сопровождения. Если у матери адекватный стиль эмоционального сопровождения, то она оказывает ребенку своевременную поддержку, быстро компенсируя его неуверенность и обеспечивая возобновление интереса к окружающему миру. Исследования культурных вариантов привязанности показали, что особенности поведения матери в ситуациях ухода и возвращения, ее реакция на испуг ребенка в новой ситуации и т.п. различаются в разных культурах и ведут к формированию у ребенка соответствующей формы привязанности [М. Мид, Lamb at all, и др.].
Включение матери в эмоциональное санкционирование целедейственного звена в структуре деятельности ребенка в этом периоде только начинается и происходит в процессе введения поощрения и запрещения активности ребенка, В дальнейшем, к концу периода, происходит расхождение этой функции в два направления: а) обеспечение ориентации на предлагаемые культурной моделью цели и средства удовлетворения потребностей; б) формирование стиля переживания успеха-неуспеха для будущей структуры мотивации достижений. Первое направление активно реализуется в следующем периоде, со второго года жизни, а второе развивается в процессе ситуативно-делового общения со второго полугодия и до окончания раннего возраста. Поведение матери в этих случаях основано на ее реакции на второй компонент гештальта младенчества (инфантильный стиль движений) и формировании отношения к разным уровням третьего компонента — инфантильной результативности. Самые первые регулирующие санкции матери проявляются в ее стиле поощрения и запрещения активности ребенка. Этот феномен исследовался Н.Н. Авдеевой, которая показала, что до трех месяцев ребенок реагирует с разной интенсивностью положительно как на разрешение, так и на запрешение со стороны взрослого, затем начинает различать эти воздействия и реагировать на них усилением или торможением своей общей активности. В конце первого полугодия младенец начинает вычленять действия, которые запрещаются или поощряются, а в начале второго активно требует эмоциональной «санкции» взрослого в совместной деятельности. Затем реакции взрослого включаются в процесс ситуативно-делового общения, то есть используются непосредственно по назначению. После 8 — 9 месяцев и более активно к концу первого года ребенок, на основе собственного опыта взаимодействия с миром, сопоставляет реакцию взрослого и свои возможности и формирует индивидуальные стратегии реакции на запрещение. Функции матери здесь состоят в гибком сочетании поддержания общей уверенности ребенка в ее устойчивом благожелательном отношении, формировании ориентации ребенка на ее эмоции в процессе достижения целей и развитии самостоятельности. Это возможно в том случае, если ее собственные переживания соответствуют таким задачам.
В процессе взаимодействия с ребенком в предыдущем периоде у матери есть условия для перевода ее интереса с непосредственного контакта на интерес к активности ребенка, а затем результатам этой активности и переживанию ребенком полученных результатов. Реакции ребенка в развивающемся эмоциональном взаимодействии с матерью интерпретируются ею как то, что ребенок радуется контакту, хочет его и сам проявляет активность для его инициации и продолжения. Освоенные в процессе эмоционально-личностного общения способы совместного переживания положительных эмоций позволяют матери перейти на следующий этап — разделять с ребенком радость от его собственной активности, пока двигательной и связанной с процессом ухода и кормления. Затем яркая ориентация ребенка на действия матери с окружающими объектами, его интерес к предметам, которые держит в руках мать, и действиям с ними (начало развития ситуативно-делового общения) служат материалом для перевода интереса матери к совместным действиям с ребенком, в которых он ярко демонстрирует особенности своей инфантильной результативности. Переживания самого ребенка от достижения целей и получения ожидаемых впечатлений являются мощным подкреплением, ради которого производятся различные эмоциональные игры, забавы и т.п. Успехи ребенка в манипулятивной деятельности, его новые реакции на мир, узнавание предметов и ситуаций и т.п. продолжают этот процесс. Таким образом, в благоприятных условиях само развитие ребенка обеспечивает перевод интереса матери с переживаний от контакта с ним на удовольствие от результатов его активности.
Однако реальная жизнь требует ограничения активности ребенка и введения не только поощрения, но и запрещения его действий и предупреждения их результатов. В зависимости от содержания материнской сферы и особенностей материнско-детского взаимодействия мать может по-разному использовать запрещающие и поощряющие санкции. При адекватном стиле эмоционального сопровождения, устойчивой ценности ребенка и благоприятных условиях взаимодействия мать в первые месяцы подкрепляет любую активность ребенка, к трем месяцам, когда ребенок уже может что-то схватить сам, перевернуться и т.п., организует его окружающее пространство так, чтобы ничего опасного не могло произойти. В таких условиях необходимости для запрещения, которые ребенок в этом возрасте воспринимает как обобщенную отрицательную оценку своей активности и себя, просто не возникает. Возможен только «перехват» действий ребенка и направление их в другую сторону, но не запрещение. Позже мать начинает включать запрещение, но, избегая неприятных для нее отрицательных реакций ребенка, сразу переключает его активность, используя имеющуюся у него тенденцию предпочтения предметов, с которыми она сама действует. На этой основе формируется эмоциональное обеспечение ситуативно-делового общения, и матери становятся интересными действия ребенка, она создает условия для их результативности. Это позволяет ей, с одной стороны, поддерживать его инициативу, а с другой стороны, относиться к «нарушению запретов» так, чтобы обеспечить безопасность ребенка и не ограничивать его самостоятельность. Освоенные уже способы распределения своих эмоций, переключения активности ребенка и т.д. позволяют не ужесточать меры воздействия. В этом возрасте (во втором полугодии) перераспределение материнских функций уже более широко используется, в традиционных культурах большую часть времени ребенок проводит с теми, у кого нет других задач и интересов, кроме участия в его деятельности (старшие или младшие члены семьи). Это позволяет матери включаться при необходимости для обеспечения функций объекта привязанности и только частично — во взаимодействие ребенка с предметным миром.
При игнорирующем или осуждающем стиле эмоционального сопровождения мать своим отношением обесценивает достижения ребенка для него самого, ей мешают его движения и их результаты, она не старается заранее организовать ситуацию взаимодействия так, чтобы не возникало необходимости запрещающих санкций. Активность ребенка становится не желанной, а, напротив, докучливой. Мать старается по возможности заменить себя дублерами или игрушками. В результате она не имеет возможности освоить удовольствие от постоянно меняющихся способностей ребенка. Чем старше он становится, тем больше ресурсов (физических и эмоциональных) требуют от нее результаты деятельности ребенка, а потребности в них для себя нет. В таких случаях мать чаще использует запрещения, чем поощрения. Стиль запрещений может быть разным: от механического ограничения активности ребенка, неподкрепления его инициативы до прямого наказания. В конце первого года резкое повышение активности ребенка воспринимается матерью как непослушание, своеволие, капризы. Как показало исследование Н.Н. Авдеевой, у детей, в зависимости от стиля поведения взрослых (использования поощрения и запрещения), развивается стратегия ориентации на подкрепление своей активности (ориентация на поощрение и поддержку) или угнетение инициативности, ориентация в регуляции своего поведения на запреты. Последнее характерно для детей, воспитывающихся в детских закрытых учреждениях. Это уже имеет прямое отношение к формированию основ мотивации достижений. Исследования более старших детей показывают, что в условиях строгой регламентации поведения взрослыми, недостаточной поддержки собственной активности ребенка снижены мотивация на успех, самооценка, уровень притязаний.
Таким образом, к концу первого года стабилизируется стиль поведения матери не только в отношении ее функций как объекта привязанности, но и в эмоциональном санкционировании деятельности ребенка. В следующем периоде эти ее особенности реализуются во введении культурных норм и правил поведения, а также создают основу для развития нового интереса к ребенку как субъекту собственного отношения к миру, развивающейся личности. В течение беременности и первого года жизни ребенка образуется и стабилизируется общий стиль материнского отношения.
Психологические исследования свидетельствуют, что в становлении и реализации материнско-детского взаимодействия центральным и определяющим является материнское отношение. Именно оно лежит в основе всего поведения матери, тем самым создавая уникальную для ребенка ситуацию развития, в которой формируются его индивидуально-типологические и личностные особенности. Считается, что «нормы материнского отношения» нет, так как содержание материнских установок различается в разных культурах и социальных группах и меняется от эпохи к эпохе. В то же время всегда существовали явления, которые во все исторические периоды считались отклоняющими проявления материнского отношения. Они могли носить более скрытые или открытые формы.
Само понятие «материнское отношение» не является в настоящий момент строго определенным и общепринятым, но тем не менее достаточно популярен как предмет психологического исследования. При этом обычно выявляется определенная типология поведения и переживаний матери. Выделение подобных стилей и типов (отношения, поведения, взаимодействия матери с ребенком) проводилось в психологии неоднократно (Д. Винникотт, Д. Рафаэль-Лефф, Н.Н. Авдеева С.Ю. Мещерякова, А.Я. Варга, А.Д. Кошелева, О.В. Баженова с соавт., Г.В. Скобло с соавт., В.И. Перегуда и др.). На основе этих исследований сформулированы критерии выделения стилей материнского отношения и описаны сами стили (ГГ. Филиппова). Стили материнского отношения выделены по критериям: стиль эмоционального сопровождения; степень субъективизации ребенка; использование средств контроля при определении состояния ребенка; уровень развития и скорость появления материнской компетентности; легкость приспособления к новому ритму жизни и освоения новых обязанностей; изменение режима своей жизни и жизни семьи как «приспособление к индивидуальному ритму жизнедеятельности ребенка» или приучение ребенка к режиму, устанавливаемому взрослыми; удовлетворенность собой, ребенком, отношением к себе и ребенку близких людей. По этому показателю выделены 5 стилей материнского отношения:
1. Адекватный стиль (адекватный стиль эмоционального сопровождения, отношение к ребенку как субъекту, ориентация на себя и состояние ребенка, высокая, рано появившаяся материнская компетентность, удовлетворенность материнством и отношением других).
2. Тревожный стиль (усиливающий или слабо осуждающий стиль эмоционального сопровождения, ориентация на мнения других, усиленное внимание к негативным сторонам поведения ребенка и своего состояния, поздно появившаяся компетентность, сложность налаживания режима, неуверенность в себе, неудовлетворенность собой и другими, опасения за развитие ребенка).
3. Эмоционально отстраненный, регулирующий (игнорирующий стиль эмоционального сопровождения, отношение к ребенку как объекту, ориентация на приучение к режиму, на знания о развитии ребенка и мнения других, поздно появившаяся компетентность, претензии к особенностям ребенка, неудовлетворенность условиями, отношением других, нехваткой времени на себя, необходимостью все силы отдавать ребенку).
4. Амбивалентный (неустойчивый, с резкой конфронтацией ценности ребенка и внедряющихся, с противоположными тенденциями эмоционального сопровождения отрицательных и положительных состояний ребенка, неравномерная компетентность к разным проявлениям ребенка, конфликт между своими состояниями и необходимостью подчиняться мнению других, недостаточная субъективизация ребенка, неудовлетворенность собой, отношением других к ребенку и к себе, осуждение себя наряду с оправданием).
5. Аффективно отвергающий (ценность ребенка низкая или отрицательная, стиль эмоционального сопровождения сочетает в себе игнорирование и осуждение вплоть до агрессии, низкая компетентность и низкий уровень удовлетворения потребностей ребенка).
В исследованиях беременных, матерей с младенцами и детьми дошкольного возраста было подтверждено соответствие стиля переживания „ беременности стилю материнского отношения. Сопоставление данных, полученных в лонгитюдном исследовании (с начала беременности до 6 месяцев после родов) 51 женщины, проведенном на базе женской консультации, показало, что адекватный стиль переживания беременности соотносится с адекватным стилем материнского отношения. Женщины с тревожным, амбивалентным и эйфорическим стилями переживания беременности составляют группу, у которой в зависимости от конкретный условий послеродового периода развиваются тревожный, амбивалентный или отвергающий стили материнского отношения. Игнорирующий стиль переживания беременности и эмоционально-отстраненный, регулирующий стиль материнского отношения соответствуют друг другу в беременности и после родов. Ценность ребенка коррелирует одновременно со стилями переживания беременности и стилями материнского отношения, а также с уровнем эмоционального благополучия ребенка. В среднем ценность ребенка для матери и уровень эмоционального благополучия ребенка коррелируют друг с другом и со стилями переживания беременности и материнского отношения в пределах от 82 до 98% (коэффициент Гилфорда от 0,64 до 0,88). Исследования девиантного материнского отношения (особенно это касается данных о переживании беременности женщинами, отказывающимися от ребенка [В.И. Брутман, А.Я. Варга, М.С. Радионова, ГГ. Филиппова, И.Ю. Хамитова и др.]), показывают, что группу риска составляют женщины с игнорирующим типом переживания беременности, который практически не изменяется на протяжении всех трёх триместров и после родов. Именно игнорирующий стиль переживания беременности является наиболее трудным для коррекции, он в свою очередь ведет к такому же типу девиантного материнского отношения (эмоционально-отстраненному, регулирующему), который также плохо поддается коррекции в более старших возрастах ребенка (эмоционально-подавляющий, авторитарный, регулирующий).

Возникновение интереса к ребенку как личности.

Этот период приходится на второй год жизни ребенка. Функции матери здесь довольно сложные. Первое полугодие второго года для ребенка считается сензитивным для изменения формы привязанности. Это связано с необходимостью нового отношения матери к его активности, сочетанию обеспечения безопасности и самостоятельности Излишняя тревожность и ограничение активности ребенка ведут к тому, что его вера в надежность мира и защиту матери могут поколебаться. Нечувствительность матери к проблемам ребенка, возникающим в связи с расширением его взаимодействия с миром, когда он вынужден сам справляться со своими страхами и фрустрациями, способствует развитию избегающей привязанности.
Функции матери требуют от нее теперь гораздо больше ресурсов и включенности в деятельность ребенка, в первую очередь игровую. Здесь все большее значение приобретает перераспределение материнских функции в семье. Для матери должна быть возможность развивать свой интерес к внутренней субъективной жизни ребенка, без ущемления остальных ее интересов, которые теперь, после окончания грудного кормления и актуализации других задач жизнедеятельности, становятся более явными. Участие матери в играх ребенка и его действиях с предметами дает ей возможность увидеть изменения в его способностях и реакциях на свои результаты. Теперь он уже сам ставит цели и добивается их достижения. Имея собственную модель этого его поведения, мать подкрепляет или не подкрепляет поведение и переживания ребенка, продолжая свою функцию эмоционального санкционера в новых условиях его самостоятельной деятельности. Для этого у нее должны быть мотивация участия в игровой деятельности ребенка и интерес к его собственным способам постановки и решения игровых задач. Раскрывая для себя его постоянно изменяющийся внутренний мир, мать, во-первых, начинает видеть в ребенке растущую и развивающуюся личность, а во-вторых, у нее появляется интерес к его индивидуальному, самостоятельному пути развития. Она позволяет ему быть не «запрограммированным» и научается получать удовольствие именно от этих новых дня нее изменений в ребенке. Если ей удается сформировать такое отношение, то она находит единственно верный для ее ребенка способ воспитания при введении правил и норм поведения, соответствующих ее культурной модели. Как было отмечено выше, в каждой культуре есть принятые способы воспитания. Но каждый раз они должны быть претворены в жизнь в соответствии с индивидуальными особенностями ребенка. Все это возможно при благоприятном развитии в предыдущих периодах. Устойчивая ценность ребенка и адекватный стиль эмоционального сопровождения матери, базирующийся на стартовой положительной реакции на все компоненты гештальта младенчества, сформированные на всех этапах онтогенеза материнской сферы, обеспечивают возможность развития личностного отношения к ребенку и поддержания его эмоционального благополучия практически при любых условиях. Другие варианты содержания материнской сферы более подвержены модификациям в зависимости от условий актуального материнства. Эти модификации каждый раз индивидуальны и не могут быть строго типологизированы. Причины нарушений материнско-детских отношений и прогноз их развития должны строиться с учетом всех особенностей онтогенеза материнской сферы матери и особенностей ее взаимодействий с ребенком.
Шестой этап. Отношения с ребенком после окончания возраста, с характеристиками гештальта младенчества
После раннего возраста ребенок теряет ярко выраженный комплекс гештальта младенчества. Однако остаются и достаточно сильно выражены последние уровни третьего компонента — инфантильной результативности. Сформировавшееся у матери отношение к их особенностям позволяет ей оказывать покровительство и заботиться о ребенке, получая в качестве подкрепления его успехи, не только свидетельствующие о взрослении, но и те, которые доставляют ей удовольствие непосредственно сейчас. Весь предыдущий багаж ее переживаний обеспечивает ее включенность в игровую, социальную жизнь ребенка, нахождение необходимого баланса строгости и мягкости, а главное — интерес к личности ребенка. На рубеже раннего возраста особенно важны функции матери в стабилизации индивидуальной структуры мотивации достижений. X. Хекхаузен подчеркивает значение материнского стандарта — представления матери о способностях и возможностях достижения целей ребенком. В. В. Лебединский считает, что участие матери в игровой деятельности ребенка и ее поддержка эмоций ребенка в процессе достижения целей в игре участвуют в формировании его уровня притязаний.
Как показывают исследования взаимоотношений матери с ребенком в дошкольном возрасте, после трех лет стиль материнского отношения является устойчивым и прямо соотносится с уровнем эмоционального благополучия ребенка, особенностями развития познавательной мотивации, стилем переживания стрессовых ситуаций [А.Д. Кошелева, В.И. Перегуда, ГА Свердлова, И.Ю. Ильина и др.].

Обсудить эту статью на нашем форуме >>>

Читайте далее:

• Особенности развития материнской сферы в современных условиях...

Предыдущая страница:

• Седьмой и восьмой месяцы беременности...

Перейти в этот раздел

Ключевые слова этой страницы: роды, послеродовой, период.

Скачать zip-архив: Роды и послеродовой период. - zip. Скачать mp3: Роды и послеродовой период. - mp3.