Воздействия шума (noise effects)

Шум (Ш.) определяют как нежелательный звук. Его интенсивность измеряют в децибелах (дБ). Ноль дБ соответствует самому слабому звуку, к-рый человек с нормальным слухом может уловить при полной тишине; 55 дБ эквивалентны звукам, производимым неинтенсивным движением автотранспорта, а 120 дБ — Ш., воспринимаемому на расстоянии 200 футов [Ок. 61 метра. — Прим. перев.] от взлетающего реактивного самолета. В большинстве поведенческих исслед. используется модифицированная дБ шкала, называемая dBA-шкалой, к-рая была создана для приближенного определения воспринимаемой громкости. Эта шкала присваивает более высокие весовые коэффициенты высокочастотным звукам, поскольку они воспринимаются как более громкие по сравнению с низкочастотными звуками равного звукового давления.

Шумовое загрязнение является в США серьезной проблемой. Согласно оценкам Агентства по охране окружающей среды (ЕРА), более 70 млн. американцев живут в районах с таким уровнем Ш., к-рый вызывает у людей состояние раздражения и мешает им разговаривать и спать. Более 50% рабочих, занятых на производстве, подвергаются на рабочем месте воздействию Ш., способному привести к ухудшению слуха.

Ш., по определению, является нежелательным и, следовательно, фрустрирующим и вызывающим нервное напряжение. Как стрессор, Ш. влияет на функционирование сердечно-сосудистой, эндокринной, дыхательной и пищеварительной систем, а тж предположительно оказывает вредное воздействие на психич. здоровье.

То, что Ш. может вызвать ослабление слуха, установлено со всей определенностью. По оценкам ЕРА,один из каждых 10 американцев подвергается воздействию Ш. такой интенсивности и продолжительности, к-рые могут стать причиной хронического ослабления слуха. Ослабление слуха не причиняет физ. страданий и не сразу становится заметным, но даже незначительные нарушения слуха, по-видимому, способствуют предрасположенности к последующей травматизации в среднем и пожилом возрасте.

Как Ш. может сказаться на выполнении работы, прогнозировать сложно. Все зависит от уровня Ш., характера работы, значимости звука и соц. условий, в к-рых находится человек, выполняющий работу. Если люди своевременно проинструктированы о необходимости реагировать на шумовые раздражители и получают четко различимые предупреждающие сигналы, тогда громкий Ш. оказывает незначительное влияние на их работу или вообще никак на ней не отражается. В целом, новые или необычные Ш. больше беспокоят, чем знакомые звуки. Однако и знакомые Ш. громкостью более 95 дБ — особенно если они отличаются внезапностью, не поддаются контролю и носят прерывистый характер — негативно сказываются на деятельности. Как правило, Ш. приводит к тому, что деятельность начинает приобретать неустойчивый характер — периоды неэффективных действий чередуются с нормальными и компенсирующими отрезками эффективной работы. Сбои в работе увеличивают вероятность несчастных случаев с работниками.

Исслед., учитывавшие социально-экономические и расовые характеристики участников и использовавшие контрольные группы, убедительно доказали вредное воздействие Ш. в учеб. обстановке. Среди последствий воздействия Ш. в домашних и учеб. условиях — ухудшение слухового и зрительного различения, навыков чтения и визуально-моторных навыков» общей успеваемости и сопротивляемости фрустрации. Одно из объяснений этих последствий сводится к тому, что Ш. нарушает процесс преподавания и научения, вызывая в итоге кумулятивный отрицательный эффект. Нек-рые исследователи полагают, что стрессовые последствия Ш. ослабляются, когда у людей имеются точные ожидания в отношении Ш. или когда они способны (или по крайней мере считают, что способны) его контролировать.

Уровень Ш. влияет тж на соц. поведение людей. Ряд эксперим. исследований показал, что люди, подвергающиеся воздействию Ш., как правило, менее склонны помогать другим, чем те, кто такому воздействию не подвергался. Ш. Коэн предположил, что Ш. заставляет людей концентрировать свое внимание на заметных аспектах ситуации и не придавать значения межличностным сигналам. С др. стороны, неспособность проявить участие к окружающим может быть вызвана гневом или фрустрацией.

См. также Стресс

Л. Л. Давидофф

Вознаграждения (rewards)

Античная теория гедонизма осн. на заманчивом допущении, что поведение регулируется наслаждением и страданием. Мы стремимся делать то, что доставляет нам удовольствие, и стараемся избегать болезненных стимулов или ситуаций. Сформулированный т. о. принцип удовольствия — страдания оказывается по своей сути мотивационным принципом. Торндайк в поисках теории, к-рая бы могла объяснять адаптивное поведение (по аналогии с эволюционным отбором физ. признаков), применил этот принцип В. и наказаний к научению. Он высказал предположение о способности животных (и людей) к научению. Если организм повторил к.-л. реакцию, все то, что следовало за этой реакцией в предыдущей попытке, м. б. названо В.; если к.-л. реакция не возникает повторно, все то, что следовало за этой реакцией в предыдущей попытке, может рассматриваться как наказание. Т. о., если ребенка отшлепали за неблаговидный поступок, такое воздействие может и не вызвать сдерживающего эффекта — напротив, оно может привести к тому, что ребенок сочтет такое наказание «удовлетворяющим» нек-рую гипотетическую потребность во внимании.

Однако гипотеза о том, что наказание ослабляет связи между стимулом и реакцией, так и не получала удовлетворительного подтверждения в экспериментах, и в конечном итоге Торндайк отказался от идеи, что вызывающие неудовольствие стимулы имеют к.-л. иное отношение к научению, помимо побуждения организма испробовать др. реакции. Т. о., научение стало делом В. желательных реакций. К 1938 г. два наиболее выдающихся последователя торндайковской теории осознали необходимость в изменении ее терминологии. Для обоих, К. Л. Халла и Б. Ф. Скиннера, «удовлетворители» (satisfiers)трансформировались в «подкрепления» (reinforcements). Халл определял подкрепление в терминах убывающих степеней воздействия драйва (или внутреннего побуждения). В., или «удовлетворители», теперь превратились в ослабители драйва, и научение могло происходить только при уменьшении силы драйвов. Так, пища для голодной крысы ослабляла драйв голода и каким-то образом это ослабление внутреннего побуждения усиливало связь между стимулом и реакцией.

По мнению Скиннера, термин «драйв» был слишком неопределенным и/или субъективным, и он заменил его термином «депривация». С этой т. зр. крыса, к-рую продержали какое-то время без пищи, будет находиться в депривированном (букв. — «лишенном») состоянии и, находясь в таком состоянии, будет научаться (или выполнять) определенный акт поведения, за к-рым следует пища (подкрепление). Для Скиннера, как и для Торндайка, в качестве подкрепления может использоваться все, что приводит к более устойчивому или быстрому выполнению деятельности, к-рая прежде возникала лишь случайно. Скиннер, подобно Торндайку, не считал наказание действенным, поскольку смог продемонстрировать, что после подкрепления реакции наказание уже не влияет на вероятность будущих повторений и может только отсрочивать их.

Вторичное подкрепление

Для Халла и Скиннера представлялось очевидным, что люди не совершают действий или поступков ради В. в виде незамедлительного ослабления биолог. драйвов. Люди включаются в деятельность, когда они получают похвальные отзывы, золотые звезды, деньги или др. В. небиолог. характера. Дабы перебросить мост через ту пропасть, к-рая существует между поведением людей и голодных крыс, было введено понятие вторичного подкрепления. При этом предполагалось, что вторичное подкрепление приобретает свою подкрепляющую силу благодаря ассоц. с первичным подкреплением. Отметим, что при введении вторичных подкреплений никакой реакции не требуется — стимул прослеживается в появлении В.

Парциальное (частичное) подкрепление

Скиннер обнаружил, что когда В. или подкрепления время от времени пропускались, крысы и голуби (как, впрочем, и люди) работали усерднее или дольше, чем когда В. регулярно следовали за каждой реакцией. Т. о., для закрепления и повышения устойчивости нек-рого поведения рекомендуется почаще перемежать невознаграждаемые попытки вознаграждаемыми, однако не настолько часто, чтобы это могло привести к его «угашению» (ослаблению связей между стимулом и реакцией).

Критика

Уже в тот период, когда Халл и Скиннер подчеркивали важность В. для научения, возникали серьезные критические возражения против мнения, что В. имеют прямое отношение к научению. Вероятно, В. играют определенную мотивирующую роль, но научение может осуществляться и без них.

В 1940—1950-х гг. было проведено множество исслед. по т. н. «побочному научению» (incidental learning). В этих исслед. испытуемых инструктировали учиться делать одни вещи, тогда как проверяли выполнение др. Было обнаружено, что они часто научались делать то, чему их не обязывали учиться, и даже тому, чему их инструктировали не учиться. В таких исслед. испытуемые определенно никак не подкреплялись за подобное «непрошенное» научение.

В 1970-х гг., когда интерес к связи В. с научением начал постепенно снижаться, обнаружилась его новая роль, вероятно в большей степени раскрывающая его истинную природу, — роль мотивирующего фактора. Поведенческие терапевты стали применять предложенные Скиннером процедуры в целях модификации челов. поведения, т. е. вознаграждая людей, когда те вели себя неким желательным образом, и лишая их В., когда они демонстрировали нежелательное поведение. Эта древняя как мир практика всех родителей была перенесена на клиническую сцену в более систематическом и стандартизированном (или регулируемом) применении.

Применение В. в настоящее время связывается гл. обр. с областью контроля поведения, в к-рой они демонстрируют свою очевидную эффективность. Родители часто не осуществляют должного контроля за поведением детей, поскольку они не склонны к систематическим действиям и, как правило, не формулируют четко своих требований к тому поведению, к-рое им хотелось бы видеть. Родителям следует осознать, что В. желательного поведения, по-видимому, является единственной процедурой, позволяющей достичь желаемых эффектов. Им тж следует принять во внимание предостережения Скиннера в отношении наказания, поскольку, помимо своей общей неэффективности, наказание зачастую сопровождается негативными побочными эффектами (гнев, обида), к-рые могут повлечь за собой нежелательные последствия.

См. также Внешние побуждения (стимулы), Мотивация

Б. Р. Бугельски

Вознаграждения и собственный интерес (rewards and intrinsic interest)

Обычно предполагают, что В. за выполнение задачи повышает будущую мотивацию и интерес к такой деятельности. Это предположение поддерживается рез-тами многочисленных исслед. Однако недавние исслед. показали, что иногда возникает противоположный эффект: при нек-рых условиях внешние В. за выполнение деятельности, к-рая сама по себе («внутренне») интересна субъекту, подрывают последующий интерес к задаче.

Одно из объяснений такого разрушающего эффекта В. называют гипотезой «сверхоправдания» (overjustification):если за выполнение изначально привлекательной задачи предлагается и дается к.-л. внешнее вознаграждение, эта деятельность воспринимается чел. как излишне оправдываемая, потому что В. за нее, вообще говоря, не требуется, на основании чего он делает вывод, что занятие данной деятельностью «по существу мотивировалось сложившейся внешней ситуацией, а не каким-то внутренним интересом к самой деятельности».

Влияющие условия

В. в целом не снижают мотивацию. Эффект подрыва мотивации возникает лишь при наличии определенных условий.

Уровень интереса

В исслед. показано, что В. могут снижать высокий первоначальный уровень собственного интереса, но если задача вызывает меньший первоначальный интерес, В. повышают мотивацию.

Факторы вознаграждения

В. не всегда подрывают высокий собственный интерес. Важным фактором при этом оказывается тип В. Словесная похвала за выполнение задачи не только не снижает, но может повышать мотивацию, тогда как более конкретные или материальные В., такие как конфета или деньги, приводят к разрушению интереса. Эти различные эффекты В. обычно интерпретировались в рамках теорий восприятия субъектами а) личной компетентности и б) источника контроля собственного поведения. Похвала свидетельствует о компетентности субъекта в выполнении задачи и тем самым может усиливать мотивацию; материальные В. представляют очевидное свидетельство того, что поведение субъекта контролируется сторонними силами, и этот недостаток «личного контроля» может оказывать подавляющий эффект на интерес к выполнению задачи.

Тж важными оказываются два др. фактора В. Во-первых, снижение собственного интереса происходит тогда, когда В. даются в зависимости от выполнения целевой деятельности и не происходят в условиях отсутствия связи между В. и выполнением задачи. Во-вторых, внутренняя мотивация разрушается с большей вероятностью, если В. слишком выделяется, т. е, когда на нем фокусируется внимание субъекта.

Теории

Для разрушающего эффекта В. приводилось множество объяснений, но лишь нек-рые нашли свое подтверждение в исслед.

Среди наиболее широко принятых теорий можно упомянуть те, к-рые подчеркивают опосредующую роль когнитивных процессов в разрушающем эффекте, в частности, атрибутивных процессов. В основе атрибутивных теорий (к к-рым относится и гипотеза сверхоправдания) лежит предположение о том, что разрушающий эффект является рез-том сложных когнитивных умозаключений, включающих в себя оценку субъектом внутренних и внешних причин занятия целевой деятельностью.

Приложения

Актуальность разрушающего воздействия В. на мотивацию в практ. сфере деятельности представляется очевидной, и обсуждение его в литературе фокусируется в основном на трудовой и учеб. деятельности, а тж на процедуре В., получившей название «жетонной системы», предусматривающей В. желательного поведения жетонами, к-рые в дальнейшем можно обменивать на понравившиеся товары или виды активности.

Однако его проявление в условиях повседневной действительности осложнено множеством переменных, к-рые еще требуется изучить. Так, в одном из исслед. обнаружилось, что В. снижают мотивацию только в том случае, если существует некая норма не давать В. Для определения того, как освободиться от отрицательных эффектов В. и как лучше всего применять его в целях побуждения к эффективному поведению, необходимы дальнейшие исслед.

См. также Мотивация, Теория реактивного сопротивления, Вознаграждения

Э. П. Серафино

Возрастные различия (age differences)

Поведение чел. с возрастом претерпевает столь же разительные изменения, как и его тело. И обучение, и видоизмененные структуры вносят свой вклад в эти психол. различия. Различия, имеющие место на протяжении всей жизни, изучаются преимущественно методами поперечных и продольных срезов.

В. р. интеллекта изучены наиболее широко. Умственный возраст (МА), измеряемый традиционными тестами интеллекта, увеличивается вместе с хронологическим возрастом (CA) и, в силу принципа конструирования возрастных шкал этих тестов, связь между MA и СА носит линейный характер. Средний ребенок демонстрирует увеличение MA на 1 год с каждым прожитым календарным годом, вплоть до достижения возрастного уровня 15—18 лет, когда кривая роста MA предположительно переходит в плато. Есть, однако, данные, согласно к-рым интеллектуальная способность у нек-рых людей может непрерывно увеличиваться, по крайней мере, до начала третьего десятилетия жизни.

Изучение вопроса о приросте MA с увеличением CA затрудняется действием двух факторов: уровнем трудности заданий для молодых взрослых и различающейся структуры способностей, тестируемых на разных возрастных уровнях. Если на верхнем конце шкалы не достает трудных заданий, более старшие испытуемые просто не могут показать улучшения рез-тов. В этом случае тест имеет слишком низкий «потолок». А если на разных возрастных уровнях тестируются разные функции, какой смысл тогда вкладывается в утверждение, что MA увеличивается вместе с CA?

Постоянство IQ во времени уже давно изучается в связи с возрастом чел. В общем, было установлено, что IQ школьников и взрослых является достаточно постоянным, чтобы обеспечивать удовлетворительную точность предсказания в перспективе неск. лет. В определенных рамках, чем старше тестируемые, тем дольше тестовые показатели остаются относительно постоянными (в пределах 4—5 единиц IQ).На противоположном краю возрастного диапазона IQ дошкольников является крайне ненадежным предиктором тестовых показателей в более позднем возрасте. Следует, однако, подчеркнуть, что даже при высоких ретестовых корреляциях для группы у отдельных тестируемых могут происходить значительные систематические сдвиги IQ. Изменение на 30 или больше единиц IQ в среднем за 12 лет было обнаружено у 9% участников исслед., к-рое провели Гонзик, Макфарлейн и Эллин.

Интересно, что резкое снижение IQ часто наблюдается за неск, лет до смерти, независимо от того, когда наступает смерть. Такое снижение IQ может даже использоваться для предсказания смерти.

То, что такие процессы памяти, как узнавание и вспоминание, обнаруживают бесспорное улучшение у детей где-то между 6 и 9 гг. жизни, вероятно, связано с увеличением умственного возраста. Старшие дети в большей степени используют имплицитную вербализацию — маркирование, повторение и сравнение стимулов. Возраст, по-видимому, больше сказывается на вспоминании, чем на узнавании, улучшая рез-ты детей и ухудшая качество функционирования памяти у стариков.

В отношении изменений поведения в поздней взрослости и старости можно сделать целый ряд обобщений.

1.   Так как поведение является отчасти продуктом деятельности ЦНС, происходящее с возрастом разрушение клеток головного мозга, вероятно, имеет отношение к изменению поведения. К 80—90 гг. может теряться до 40% кортикальных клеток. Кроме того, на протяжении жизни в головном мозге снижается содержание воды и повышается содержание жиров.

2.   Пожилые люди имеют определенно больше проблем со здоровьем, чем молодые, что неизбежно ведет к изменению их поведения.

3.   Острота зрения и аккомодация глаза ухудшаются вследствие помутнения и потери эластичности хрусталика в среднем возрасте. Изменения в сетчатке, происходящие в более позднем возрасте, приводят к ухудшению цветового зрения и обострению чувствительности глаза к яркому свету.

4.   Аналогично возникает ослабление слуха: восприятие высоких частот теряется в среднем возрасте, а после 65 лет мн. людям требуются слуховые аппараты (хотя они далеко не всегда ими пользуются). Стресс, вызываемый потерей слуха, может приводить к депрессии и др. эмоциональным расстройствам.

5.   В старости происходит тж снижение вкусовой, обонятельной и болевой чувствительности.

6.   Пожилым людям, по-видимому, требуется больше времени для заучивания вербального материала, чем молодым. Однако, когда пожилые люди заучивают значимый для них материал и сами регулируют этот процесс, они успешно справляются с задачей. К тому же, они повышают скорость заучивания и улучшают долговременное запоминание в тех случаях, когда их обучают пользоваться способами опосредованного запоминания (мнемоническими приемами).

7.   По-видимому, дефицит долговременной памяти пожилых людей в значительной степени связан с нарушением поиска информ. в памяти. Кратковременная память дает сбои только в тех случаях, когда задача требует распределенного внимания (напр., при дихотическом прослушивании). Объем остается, по существу, сохраненным до самого преклонного возраста.

8.   Индивидуальная изменчивость выполнения всех интеллектуальных задач увеличивается с возрастом, но это не ставит перед людьми каких-то особых учеб. проблем примерно до 70 лет и даже позже.

9.   С увеличением возраста ЦНС работает все медленнее. Этим изменением, по-видимому, можно объяснить постепенное уменьшение скорости реагирования при решении широкого круга задач, включая задачи на время реакции, сортировку объектов, копирование, зачеркивание и др. сходные функции обработки информ.

10. Хотя существует крайне мало исслед. решения задач и креативности как функции взросления и старения, ряд гипотез был сформулирован и в этой области:

·         Пожилые испытуемые в эксперим. ситуации формирования искусственных понятий склонны задавать неинформативные вопросы, сбиваться под влиянием нерелевантной и избыточной информ. и обращаться с положительными и отрицательными образцами понятия как с положительными. Неспособность извлекать пользу из отрицательной информ. может создавать впечатление недостаточной гибкости.

·         Если нагрузка на память пожилых людей невысока и им даются подсказки по поводу стратегий, связанные с возрастом недочеты в решении задач могут существенно сокращаться (Sanders et al., 1975).

·         Хотя Леман (Lehman, 1953) пришел к заключению, что большинство творческих достижений приходится на ранние этапы карьеры ученого или художника, накоплено немало фактов, свидетельствующих об иной возможности: нек-рые из наиболее ценных научных открытий и вкладов в культуру были сделаны отнюдь не молодыми людьми. Напр., Клод Моне начал свой знаменитый цикл «Кувшинки» в 73 г.; Бенджамин Франклин изобрел бифокальную линзу в 78 лет; Софокл написал «Царя Эдипа» в 75 лет, Джордж Бернард Шоу написал свою первую пьесу в 48 лет. Когда качество сочинений Баха и Бетховена оценивают по числу сделанных записей исполнения конкретного произведения, самые поздние сочинения явно превосходят все остальные.

11. С возрастом меняются интересы людей: участники спортивных соревнований становятся болельщиками, а уровень преступности неуклонно снижается.

12. Наконец, рез-ты ряда корректно проведенных последовательных исслед. свидетельствуют о том, что личность чел. характеризуется в большей мере непрерывностью, чем изменением. Видимо, когортные различия все же более выражены, чем возрастные изменения.

См. также Болезнь Альцгеймера, Развитие человека, Развитие на протяжении жизни, Лонгитюдные исследования

М. Р. Денни

Воображаемые товарищи (imaginarycompanions)

В раннем детстве (от 2 до 6 лет) мн. дети имеют воображаемых друзей, к-рые существуют лишь в их фантазиях. Строго говоря, В. т. невидимы, поэтому чучело животного или кукла, к-рых ребенок считает живыми, к этой категории не относятся.

Поскольку фантазия и магическое мышление — это типичные характеристики мыслительных процессов детей данного возраста, сам факт разговоров ребенка с пустотой или упорное отстаивание т. зр., что невидимый друг на самом деле существует, вовсе не является признаком патологии. В действительности, В. т. могут быть признаком душевного здоровья и благополучия, т. к. нередко помогают ребенку справиться с одиночеством, страхом или др. проблемами.

Есть данные, согласно к-рым дети, имеющие В. т., превосходят своих сверстников, не имеющих В. т., в креативности и интеллектуальном развитии. Родителям следует проявлять беспокойство лишь в тех случаях, когда ребенок, по-видимому, полностью живет в придуманном мире и не способен устанавливать и поддерживать отношения с реальными людьми.

См. также Развитие в раннем детстве, Фантазия

К. С. Бергер

Вопрос об отношении души и тела (mind—body problem)

На протяжении веков ученые разных специальностей бились над определением природы чел. Одним из ключевых вопросов была и остается проблема определения души (разума), тела и их взаимосвязи.

Существует общее согласие по поводу того, чтобы относить к «телу» материальные, физические характеристики организма, различные формы активности которого могут быть изучены традиционными эмпирическими научными методами.

Главная трудность заключается в вопросе о самом существовании такой сущности, как разум (психе, душа), и о путях ее определения, т. е. в В. о. д. т. Для некоторых мыслителей непосредственный опыт сознавания себя (self-awareness)служит доказательством того, что душа качественно отлична от физиолог. тела. На одном полюсе представлений о душе термин mind (разум, психика, душа) или mental (ментальное, психическое) всегда определялся как нефизическая, нематериальная, нетелесная сущность. Функционирование подобной сущности вовсе не обязательно должно подчиняться тем же законам, которым подчиняется функционирование материи.

Поскольку душа — нематериальная и нефизическая сущность, невозможно подтвердить ее существование и изучать, опираясь на данные органов чувств. Эта особенность души и создает проблему «душа—тело» для тех, кто изучает поведение человека эмпирическими методами.

Известны 3 принципиально разных подхода к определению понятия «душа» (mind), нацеленных на разрешение этой дилеммы. Первый подход представлен крайним редукционизмом. С этой точки зрения, душа per se не существует: это всего лишь некий символ или ярлык для обозначения специфического уровня биолог. активности.

Второй подход представлен попытками некоторым образом соотнести качественно различные душу и тело, добывая знания о душе из эмпирических знаний о теле. Все варианты этого подхода оставляют психолога перед проблемой разработки средств, позволяющих соотнести внутреннюю, не доступную органам чувств, активность души (разума) с непосредственно наблюдаемой активностью тела.

Третий подход, хотя и имеет в некоторых отношениях сходство с редукционизмом, не является таким упрощенческим. В этой перспективе ни душа, ни тело не рассматриваются как независимые сущности. Человек — это единство души и тела, и как не существует тела без души, так не существует и души без тела. Подобные воззрения получили название параллелизма, или теории «двух аспектов». В данном случае решающее значение имеет, по-видимому, то, будет ли конкретное определение аспекта души лучше всего подходить для изучения методом рационализма, методом эмпиризма или их некоторым сочетанием. Таким образом, необходимость интерпретировать психол. и поведенческие данные в терминах их коррелятов, подчиняющихся законам физики и биологии (в противоположность независимым законам функционирования души), будет зависеть от природы души и ее связи, если таковая вообще существует, с телом.

См. также Философские проблемы в психологии

М. Ройдер

Воспитание родителей (parent education)

Под В. р. подразумевают систематическую программу обучения, предназначенную для усвоения информ., аттитюдов и умений, способствующих успешному выполнению роли родителей. В большинстве случаев эти программы проводятся с группами родителей и обычно состоят из еженедельных встреч продолжительностью в неск. часов, происходящих в течение 4-12 недель.

Миллер и Свонсон проследили постепенную трансформацию аттитюдов к выполнению родительской роли, начиная с представления XVIII в. об «абсолютном подчинении воли ребенка» до послевоенной эпохи XX в., когда детям стало предоставляться больше свободы. Однако это сопровождалось ростом осознания того, что такая свобода должна подвергаться ограничениям, чтобы ребенок учился принимать во внимание потребности др.

Дрейкурс объяснял эти тенденции резким изменением аттитюдов, касающихся челов. отношений, — от авторитарных к демократическим. В демократической системе все люди, в том числе и дети, рассматриваются как обладающие потребностью в признании их чувства собственного достоинства и уважении со стороны др. Поэтому битье и др. формы унижающих достоинство наказаний все больше утрачивают свою роль в качестве эффективных методов воспитания ребенка.

Различные подходы

Существует множество систем В. р., и эти системы имеют между собой много общего. Это привело к возникновению ряда «комплексных» программ, к-рые сочетают в себе элементы из двух или более оригинальных систем.

Дрейкурс опирался на идеи А. Адлера при разраб. подхода к семейным взаимоотношениям, осн. на взаимном уважении. Родители должны способствовать возникновению у детей ощущения духовной принадлежности и чувства собственной значимости. По его мнению, это достигается верой родителей в способность детей учиться на своих собственных ошибках и предоставлением возможности вносить свой вклад в функционирование семьи. Он называет это ободрением. Вдобавок Дрейкурс пропагандирует замену наказания, к-рое унижает достоинство детей и заставляет их «плохо» себя чувствовать, последствиями, в к-рых обозначены четкие границы неприемлемого поведения, отрицающего уважение к др. Он рассматривал плохое поведение детей как признак обескураженности, к-рая выливается в попытки обрести принадлежность через неуместное поведение, имеющее целью добиться внимания, власти, реванша или продемонстрировать отказ от выполнения жизненных задач.

Примером др. успешной и широко распростр. программы В. р. является тренинг родительской эффективности (parent effectiveness training)Томаса Гордона. Этот подход осн. на клиенто-центрированной терапии Роджерса, к-рая делает акцент на активном слушании и принятии как содержания, так и выражаемых чувств в процессе коммуникации между людьми. Гордон учит, что родители должны прекратить использование таких односторонних форм коммуникации, как порицание, чтение нотаций и приказы. Поощряется самостоятельность детей в разрешении своих собственных проблем и пропагандируется «беспроигрышный» метод разрешения конфликта, требующий, чтобы в разрешении спорного вопроса учитывались потребности всех сторон.

Мн. программы В. р. опираются на принципы управления поведением, впервые сформулированные Б. Ф. Скиннером. Этот подход подчеркивает необходимость систематического использования положительного подкрепления, к-рое достигается при помощи к.-л. вознаграждения ребенка вслед за возникновением у него желательного поведения. В дополнение к этому подходу, родителям рекомендуется по возможности игнорировать негативное поведение и использовать не унижающие достоинство ребенка формы наказания. Подчеркивается важность последовательного и скрупулезного контроля за не более чем одним-двумя видами поведения за раз. Отличительной чертой этого подхода является репетиция нового родительского поведения до его применения к детям.

Закон не требует от руководителей родительских групп специальной подготовки или сдачи квалификационного минимума.

Руководители должны обладать определенными знаниями о ключевых этапах детского развития, хорошими навыками межличностной коммуникации, соц. восприятия др., знанием групп. процессов и располагать сведениями о существовании специализированных служб, куда при необходимости можно обратиться за помощью.

Перспективы развития

Существует необходимость в разраб. или дальнейшем усовершенствовании программ В. р. из специфических популяций, таких как родители-одиночки, родители особых детей и родители из групп с низким социоэкономическим статусом и национальных меньшинств. Недостаток участия мужчин тж является проблемой, к-рая требует к себе специального внимания. Группы, направленные на формирование положительной Я-концепции, тж нужны родителям, поскольку они обеспечивают необходимую им для успешного выполнения своей роли степень уверенности и упорства.

Будущие исслед. необходимо направить на выявление тех факторов, к-рые способствуют повышению эффективности В. р. Изменения в аттитюдах, ценностях и поведении как родителей, так и детей являются лишь нек-рыми из таких факторов, ожидающих своего изучения.

См. также Отношения «родитель — ребенок», Родительская пермиссивность

Р. Б. Армстронг

Воспринимаемый размер (apparent size)

В. р., или оцениваемая на глаз величина, — важная тема в психологии зрительного восприятия. Особое внимание ученых привлекли 3 аспекта этой темы. Первый касается константности величины, или тенденции В. р. оставаться постоянным, несмотря на изменения размера ретинального изображения. Второй аспект имеет отношение к иллюзиям величины, или неверному восприятию размера объекта. Третья область интересов связана с объяснениями того, как воспринимается размер объекта.

Среди предложенных теорий восприятия размера можно выделить 3 наиболее важных. Одна из них, исходящая из предположения инвариантности отношения «размер—расстояние», утверждает, что мы выводим В. р. объекта, принимая в расчет как размер ретинального изображения, так и воспринимаемое расстояние до объекта. Иначе говоря, мы узнаем о величине объекта благодаря тому, что, учитывая размер его изображения на сетчатке, принимаем во внимание и его видимую удаленность от нас. Признаки воспринимаемого расстояния до объекта делятся на монокулярные (напр., аккомодация, линейная перспектива, воздушная перспектива, затенение, перекрытие, признаки высоты и параллакс движения) и бинокулярные (напр., конвергенция и бинокулярный параллакс). Эта классическая теория получила широкое признание, несмотря на нек-рые противоречащие ей факты.

Две др. теории подчеркивают важность идеи о том, что В. р. является функцией отношения зрительных стимулов. Согласно теории относительного размера И. Рока и Ш. Эбенхольца, В. р. объекта зависит от относительного размера др. объектов. Т. о., мы используем близлежащие объекты в качестве системы отсчета. Согласно теории Дж. Дж. Гибсона, видимый размер объекта зависит от числа заслоняемых им текстурных элементов: чем больше их число, тем больше видимый размер.

Две последние теории приводят доводы в пользу того, что проксимальный стимул содержит всю необходимую информ. для восприятия размера, тогда как теория инвариантности отношения «размер — расстояние» утверждает, что для восприятия размера необходимы дополнительные признаки. Возможно, что все 3 теории хотя бы отчасти справедливы, поскольку мы можем использовать все 3 источника информ. в своих суждениях о В. р.

См. также Константность, Иллюзии

М. У. Мэтлин

Восприятие (перцепция) (perception)

Под восприятием, или перцепцией, понимается как субъективный опыт получения сенсорной информации о мире людей, вещей и событий, так и те психол. процессы, благодаря к-рым это совершается.

Классическая теория

Представление о том, что все наши мысли и впечатления составляются из конечного множества сенсорных «идей», последовательно развивалось английскими философами (эмпириками и ассоцианистами) от Гоббса, Локка и Беркли до Джеймса Милля и Джона Стюарта Милля. Научное изучение восприятия началось в рамках физиологической психологии с попыток Иоганнеса Мюллера в 1838 году разделить сенсорный опыт на такие модальности, как зрение, осязание и обоняние. При более глубоком анализе оказывается, что с виду целостный — «без единого шва» — мир, каким он дан в В., собран из фрагментов поступающего по отдельным каналам опыта, каждый из к-рых находится в полной зависимости от действия специфических, поддающихся идентификации частей сенсорного отдела НС, и потому лишь косвенно отражает состояние актуального физ. мира.

Герман фон Гельмгольц предпринял попытку подразделить сами эти сенсорные модальности на элементарные ощущения, каждое из к-рых отражает воздействие, в норме являющееся результатом раздражения физ. энергией определенного вида специфических рецепторных (нервных) клеток, приспособившихся в процессе эволюции реагировать только на «специфическую энергию» (термин И. Мюллера). Примерно в то же время Г. Т. Фехнер разраб. психофизические методы для измерения воздействия на чувственный опыт едва заметных различий в стимуляции, предусматривающие гармоничное сочетание психол. и физиолог. инструментов в исслед. сенсорики.

Исслед. сенсорной сферы, направляемые этими и др., конкурирующими, теориями, продолжаются в неск. научных областях. Однако главным критерием психол. значимости таких исслед. сенсорики служит то, насколько хорошо они объясняют свойства воспринимаемого мира. Во всем, что упоминалось до настоящего момента, обойдены молчанием самые важные свойства вещей и событий — форма, светлота, удаленность, движение, мелодический строй, тембр голоса и смысл высказываний. Согласно классической теории, об этих существенных свойствах мира мы узнаем не из зрительных и слуховых ощущений, а из сложных перцептивных образов, складывающихся в рез-те научения.

Этим определяется первый этап и направление исслед. перцепции, среди к-рых наиболее показательными являются исслед. зрительного восприятия пространства.

Восприятие пространства. В. третьего измерения ставит перед философами, физиологами и психологами особую проблему, так как попадающего в глаз двумерного светового потока явно недостаточно для однозначного определения трех измерений. Впрочем, различные естественные среды порождают характерные двумерные паттерны, к-рые имеют тенденцию связываться с разной близостью и удаленностью, и потому предлагают нашему вниманию признаки третьего измерения. Одна старая и прочная теория утверждает, что В. глубины опирается на такие признаки. Поскольку пользование этими признаками не требует никаких сознательных умозаключений, их называют признаками глубины, предполагающими скорее непосредственную психол. реакцию, чем ответ на основе сознательного логического вывода.

В ранних версиях классической теории В. предполагалось, что В. глубины достигается благодаря приобретаемым (с опытом) связям между такими визуальными признаками и мнемическими следами мышечных и осязательных ощущений. Однако Торндайк доказал, что нек-рые виды животных могут адекватно реагировать на визуальные признаки глубины, вообще не имея соответствующего зрительного опыта, — вывод, подтвержденный и развитый в исслед. Э. Дж. Гибсон и Р. Уолка. Т. о., в добавление к предполагаемым классической теорией основным ощущениям цвета и оттенков (серого) возникла необходимость установить врожденный механизм зрительного реагирования на глубину. По всей видимости, классическая теория требует коренного пересмотра.

Константность и иллюзии восприятия. Наши восприятия обычно лучше согласуются с устойчивыми качествами объекта, чем с вызываемой ими кратковременной стимуляцией сенсорного входа. Например, в нормальных условиях мы воспринимаем величину предмета совершенно неизменной, хотя по мере приближения к нему размеры его изображения на сетчатке глаза существенно увеличиваются. Однако в геометрических иллюзиях воспринимаемый размер объекта, при неизменности его фактических размеров и размеров ретинального (сетчаточного) изображения, разительно изменяется от добавления к нему лишь неск. наклонных линий. Иллюзии размера, формы, цвета и др. качеств, как правило, весьма устойчивы и встречаются в нашей жизни повсюду.

Классическое объяснение феноменов константности сводится к тому, что мы учимся принимать в расчет признаки глубины при оценивании размеров объектов, признаки освещенности — при оценивании их яркости и т. д. Хотя такое научение, происходящее в процессе нашего знакомства с миром, выглядит правдоподобным объяснением константности восприятия, еще нужно объяснить, почему такой опыт должен вызывать у нас иллюзии восприятия.

Феномены перцептивной организации. Перцептивная организация — последний серьезный вызов, к-рый феномены В. бросают классической теории. В основе феноменов перцептивной организации лежит выделение фигуры из фона. Фигура — это область пространства или совокупность образующих контур линий, обладающие узнаваемой формой. Т. о., факторы, влияющие на разграничение фигуры и фона, играют решающую роль в определении того, что станет объектом нашего восприятия. Эти факторы изучались в основном в рамках самого известного из всех оппозиционных классическому подходу направлений, а именно в гештальт-психологии.

Гештальт-теория

В этой теории, связываемой преимущественно с именами Макса Вертгеймера, Вольфганга Кёлера и Курта Коффки, определенная конфигурация (Gestalt)стимулирующих энергий, а не энергия как таковая, признается существенным свойством стимула, на к-рое реагирует НС. Между стимульным паттерном и реакцией стоят такие «законы организации», как «закон хорошего продолжения», согласно к-рому мы воспринимаем состоящую из фигуры и фона структуру, прерывающую наименее плавно продолжающиеся линии. Хотя такие наглядные демонстрации не подвергались ни количественной оценке, ни объективному исслед., их вряд ли можно отнести к нерегулярно наблюдаемым явлениям в сфере В.

Чтобы «выковать» теорию из таких демонстраций, гештальтисты выдвинули ряд понятий, касающихся организации НС, к-рые коренным образом отличались от взглядов того времени. К настоящему времени от них полностью отказались, но попытки сформулировать законы перцептивной организации в объективной форме продолжаются до сих пор. В основном эти попытки базируются на следующем принципе: наблюдатель воспринимает такую простейшую структуру, к-рую можно привести в соответствие со специфическим паттерном стимуляции. Однако ни одна из этих попыток пока не увенчалась успехом, и совр. версии классического подхода могут даже лучше объяснять мн. гештальт-феномены, чем это делают гештальт-теория или ее последователи.

Пересмотренная классическая теория

Одна старая точка зрения, к-рую все больше поддерживают в последние годы, заключается в том, что и феномены константности, и иллюзии — это две стороны одного процесса, а именно: мы воспринимаем те объекты или события, к-рые в обычных условиях чаще всего служат причиной сенсорной стимуляции, испытываемой нами в данный момент. Согласно этому, наблюдатель должен делать что-то наподобие перцептивных умозаключений или выводов, к-рые, как правило, бывают верными, но иногда оказываются ошибочными.

Эту теорию трудно проверить, так как перцептивные умозаключения — ненаблюдаемые переменные. Брунсвик переформулировал ее: попадающий в глаз свет обычно содержит в своем составе группы признаков, снабжающие нас информацией о регулярных физ. свойствах окружающей среды. Любой отдельный признак имеет нек-рую вероятность оказаться правильным — т. е. обладает своего рода «экологической валидностью», — и наблюдатель выучивается полагаться на каждый признак соответственно его вероятности.

Для данного варианта классической теории В. описанный гештальтистами феномен «фигура/фон» — это просто перцептивный вывод о том, какая сторона контура (внутренняя или внешняя) относится к поверхности объекта, а законы орг-ции — просто набор вероятностных признаков, на к-рых такие выводы базируются.

Для проверки этой теории необходимо располагать информацией об экологических валидностях разнообразных признаков, собранной в ходе «экологических съемок» тех сред, воздействию к-рых обычно подвергаются наблюдатели. Однако для того, чтобы результаты таких съемок поддавались однозначной интерпретации, нужно прежде всего знать, к выделению каких признаков приспособлена конкретная сенсорная система, — вопрос, вызывающий в настоящее время повышенный интерес.

Современная сенсорная физиология

Современники Гельмгольца, Эвальд Геринг и Эрнст Мах, высказали предположение, что строение сенсорных отделов НС может служить явным и непосредственным объяснением, по крайней мере, нек-рых видов перцептивной константности и восприятия относительной удаленности объектов от наблюдателя. За последние неск. десятков лет было установлено, что сети латеральных связей, к-рые могли бы выполнять такие сложные сенсорные функции, существуют как между рецепторами, так и на высших уровнях НС. Особенно важным для совр. научной мысли стало предположение Геринга о структурной орг-ции рецепторов в виде оппонентных (функционально противоположных) пар. Напр., одни клеточные структуры обеспечивают либо ощущение красного, либо ощущение зеленого, но не оба этих ощущения, тогда как др. обеспечивают ощущения либо синего, либо желтого цвета. Структуры, действующие как оппонентные пары и, вероятно, выполняющие эту функцию, были выявлены с помощью нейрофизиологических методов, что существенно повлияло на развитие совр. теорий цветового зрения и сенсорной физиол. в целом. Тем не менее до сих пор неизвестно, играют ли вообще какую-то роль такие «кодочувствительные» сети в В. иллюзий и в феноменах константности и перцептивной орг-ции, но сам факт доказательства их существования делает более правдоподобным предположение о том, что мн. видимые качества физ. мира зависят от непосредственной реакции специфического сенсорного механизма.

Непосредственное восприятие

Распространяющийся в направлении глаза свет называют оптическим строем (optic array),в отличие от актуально формируемого в глазу ретинального изображения. Вследствие двигательного параллакса объекты окружающего мира, находящиеся на разных расстояниях от наблюдателя, при движении последнего будут в различной степени смещаться в объемлющем их оптическом строе. В самой радикальной из всех «прямых» теорий В., принадлежащей Дж. Гибсону, утверждается, что оптический строй наблюдателя, перемещающегося в обычной среде, содержит достаточно информации для точного определения его нервной системой характерных свойств, сцен и событий в физ. мире, и что наши восприятия этих свойств являются непосредственными реакциями на эту информацию. Мы способны обнаруживать аспекты стимуляции, к-рые отражают размер, форму и др. свойства объекта, хотя его удаленность и угол наклона — а значит и его ретинальное изображение — могут изменяться.

Привлекательность этой теории заключается в том, что она предлагает полностью отказаться от объяснения Гельмгольцем феноменов В. ментальными процессами, обходя тем самым связанные с ним теор. трудности в виде бессознательных умозаключений. Несмотря на отдельные попытки математического анализа двигательного параллакса, никаких доказательств использования («непосредственного» или к.-л. еще) такой информации предложено не было; совр. состояние этого вопроса позволяет с уверенностью сказать только одно: есть данные, согласно к-рым вызываемая движением информация не настолько эффективна в человеческом восприятии, как того требует теория Гибсона.

Проверка классической теории восприятия

Три линии продолжающихся и поныне исслед. с самого начала выглядели наиболее подходящими для проверки или корректировки классической теории.

Перцептивное развитие в младенчестве. У нек-рых биологических видов действительно существуют сенсорные структуры, к-рые непосредственно реагируют на ряд признаков глубины. Что касается человека, совр. исслед. перцептивных возможностей младенцев отодвинули назад во времени ту стадию, на к-рой, как ранее считалось, малыши становятся перцептивно компетентными. Одним из результатов этих исслед. стало обнаружение константности размера в восприятии детей, к-рым исполнилось всего несколько недель. Но в отношении чистоты таких результатов часто высказываются сомнения, так как к моменту проведения экспериментов младенцы уже обладали слишком большим опытом В. третьего измерения, чтобы предоставить убедительные доказательства врожденности механизмов В. удаленности и размера у людей.

Поскольку с очень маленькими детьми чрезвычайно трудно проводить доказательные исслед., в качестве заменителя часто предлагался метод перцептивного переучивания, при к-ром используется преобразованный входной сигнал от органов чувств (или, более конкретно, оптическая трансформация ретинального изображения).

Адаптация к трансформациям ретинального изображения. Гельмгольц утверждал, что если бы перцептивная реакция на к.-л. стимул была врожденной, ее невозможно было бы изменить при помощи обучения. К настоящему времени проведено необозримое количество исслед. адаптации (наряду с послеэффектами) к измененному отношению между сенсорным входом и физ. миром, а также между действием и сенсорным отображением его результата. Хотя результаты этих исслед. сами по себе важны, они не могут служить доказательством приобретенности к.-л. конкретной перцептивной реакции, поскольку допущение о том, что переучиваемость служит прямым опровержением врожденности, не имеет под собой оснований. В. направления (или положения точки в зрительном поле) действительно врожденно детерминировано у цыплят — призмы вызывают у них смещение направления клевков даже при полном отсутствии зрительного опыта на момент проведения эксперимента, — однако и они демонстрируют адаптацию и послеэффекты в том случае, если носят призмы достаточно долго.

Поисковые исследования каналов первичной обработки сложных сенсорных признаков. У чел., долго смотрящего на водопад, снижается чувствительность к низвергающимся вниз потокам воды (адаптация), а неподвижные, торчащие из нее камни начинают казаться движущимися вверх (послеэффект). Такие феномены долгое время использовались в качестве доказательства существования нейронов-детекторов для обнаружения движения, — в данном случае детекторов нисходящего движения, чувствительность к-рых оказалась (вследствие утомления) сниженной относительно детекторов восходящего движения. Сейчас мы располагаем надежными — прямыми и косвенными — доказательствами существования таких сенсорных механизмов.

В последние годы высказывались предположения о множестве др. типов каналов обработки сенсорной информации, каждый из них чувствителен к одному из сложных свойств стимуляции: от детекторов края и очертаний тени до детекторов решеток с определенным размером ячеек («пространственно-частотные каналы»), посредством к-рых зрительная система производит Фурье-анализ ретинального изображения. И все же на этом пути не было найдено никаких фактических доказательств конкретного вклада таких механизмов в наше восприятие мира; да и само открытие сенсорных детекторов не помогло упростить теорию В. за счет отказа от рассмотрения компонентов вывода, положенных в основу классической теории, потому что эти компоненты тоже непосредственно доказуемы.

Доказательства интеллектуальной организации восприятия

Три осн. линии эксперим. данных определяют верхние границы области, в к-рой наши восприятия мира еще можно полностью объяснить как непосредственные сенсорные реакции.

Перцептивные увязки и вычисления. Согласно классической теории, нек-рые воспринимаемые свойства, такие как размер и удаленность объекта, не могут варьироваться независимо; они связываются попарно и изменяются согласованно, так что не могут быть объяснены только действием сенсорных механизмов или только специфическим паттерном стимуляции. В восприятии такое увязывание отдельных свойств мира демонстрировалось многократно. И хотя степень, природа и структура перцептивных увязок еще недостаточно изучены, сам факт, что всегда можно продемонстрировать существование таких напоминающих логический вывод или вычисление процессов, ограничивает наши надежды на объяснения В. в виде непосредственной реакции на стимуляцию.

Интеграция последовательности мимолетных взглядов. Хорошо известно, что мы можем различать мелкие детали объекта лишь в том случае, когда его проекция попадает в фовеа — небольшую область в центре сетчатки. Глаза совершают быстрые прицельные движения (называемые саккадами) по различным частям рассматриваемого объекта, наблюдаемой сцены или читаемого текста, обеспечивая наблюдателю (или читателю) получение подробной информации. Всякий раз, когда глаза совершают такие движения, происходит соответствующее смещение изображения любого — в действительности неподвижного — объекта на сетчатке. В связи с этим возникают два взаимосвязанных вопроса: почему в нашем восприятии мир остается неподвижным при каждом таком смещении ретинального изображения и как мы собираем содержимое этих последовательных мимолетных взглядов в единый образ объекта или сцены?

Что касается первого вопроса, то еще Гельмгольц выдвинул предположение, согласно к-рому мы способны учитывать направление и протяженность движения, совершаемого глазом «по нашему приказу», и это объяснение, облаченное в более или менее совр. наряд, все еще остается жизнеспособным. Второму вопросу до последнего времени не уделялось должного внимания. Тем не менее изучение того, как люди читают, рассматривают картины и как им удается воссоздавать пространство действия и конструировать события из последовательности теле- и кинокадров, ясно показывает: мы используем наши знания о мире для сохранения в памяти входного сигнала в виде последовательности мимолетных взглядов и для управления перцептивным обследованием тех участков, к-рые еще не были осмотрены. Эти наши способности просто невозможно объяснить как непосредственное реагирование на стимуляцию.

Реакция на кратковременные визуальные стимулы. Исслед. с использованием кратковременных визуальных стимулов, предъявляемых с помощью тахистоскопа, показывают, что считываемую сенсорными механизмами информацию, независимо от сложности задействованных механизмов, не удается целиком объяснить тем, что испытуемые, по их отчетам, успели увидеть при столь короткой экспозиции. Слова или картинки, более знакомые наблюдателю, более ожидаемые им или в большей степени соответствующие его интересам и заботам, обнаруживаются им при меньшем времени экспозиции. Эти эффекты, даже если они не имеют однозначного объяснения, свидетельствуют явно не в пользу понимания В. как непосредственной реакции на стимул.

См. также Контекстуальные ассоциации, Иллюзии, Перцептивная организация, Бессознательные умозаключения

Дж. Хохберг

Вернуться в раздел: Психология

Обсудить эту статью на нашем форуме >>>

§ ПСИХОЛОГИЯ. БОЛЬШАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ПО ПСИХОЛОГИИ

Ключевые слова этой страницы: психология, большая, энциклопедия, психологии.

Скачать zip-архив: Психология. Большая Энциклопедия по психологии - zip. Скачать mp3: Психология. Большая Энциклопедия по психологии - mp3.