Блоги Здесь и сейчас никто ничего не делает

Как мы относимся к людям, не умеющим наслаждаться бездельем?

Наслаждаться бездельем – наслаждаться смертью (праведностью, целомудрием, добротой). Все наслаждаются смертью (бездельем) во сне без сновидений – все умеют. Все (условно) умирают в (условном) конце (условной) жизни. Все приходят (рождаются, просыпаются) из смерти (из небытия, из безделья) – все так или иначе умеют наслаждаться бездельем. Не умеющих наслаждаться бездельем просто нет.

«Живые» люди не наслаждаются бездельем - смертью. Но это ведь не значит, что они не умеют. Они просто временно не хотят. У них небольшой перерыв в безделье - один миг, мгновение жалкой и несчастной жизни. Жизнь с её страстями (любовью к людям и к прочим галлюцинациям, миражам) лишает человека умения наслаждаться бездельем. Но ведь люди - галлюцинации, на которые ты смотришь в состоянии абсолютного безделья - в состоянии смерти. Ты, наслаждаясь бездельем, спишь и видишь людей, не умеющих наслаждаться бездельем.

Таким образом, все живые (не умеющие наслаждаться бездельем) люди тебе лишь снятся. На самом деле все люди (как и ты) мертвы - наслаждаются бездельем.
Как мы (на том свете) относимся к людям, не умеющим наслаждаться бездельем? - Как мы («мёртвые» в раю, на Небесах) относимся к живущим на Земле? С жалостью, с любовью, с состраданием. Им ещё жить, да жить - мучиться и мучиться. За какие грехи? За наше («мёртвых») желание наслаждаться их страданиями - их жизнью в аду. За наше умение наслаждаться бездельем им (бедолагам) приходится тяжко страдать - жить.

Хотя, по сути, живут они лишь в нашем (писателей, поэтов, художников, композиторов) воображении, в мечтах. Они живут, мучаются не по настоящему, а понарошку. У них там не столько жизнь, сколько один сплошной театр воплощений и перевоплощений. Им же за это деньги (в том числе славу, почёт, внимание, уважение) платят.
Там же они все сплошь - лицедеи и лицемеры, игроки. У них там спорт (состязание, веселье, сабантуй), олимпийские игры, чемпионат мира. Они - типичные гладиаторы, противоборствующие рабы божьи. А мы - их благодарные зрители, наслаждающиеся (в безделье) их поединками - их игрой, искусством, лицедейством, притворством.

Наслаждение бездельем похоже на наслаждение какой-нибудь порнухой (эротикой, "красотой тела") - наслаждение тленом, растлением, развратом неразумных живых.
Как мы относимся к людям, не умеющим наслаждаться безделием? Мы к ним не относимся. Мы на них просто бесконечно смотрим нашим остановившимся взглядом - мы на них медитируем.

"Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как работают (умирают от делания дел) другие люди."

 

Где сокрыта вечность и бесконечность в конечной человеческой жизни?⁠⁠



Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и на то, как работает другой человек.
Созерцание этих вещей погружает нас в медитацию, транс, трансцендентность – «состояние расслабленной сосредоточенности, в котором идет отрешённое наблюдение за происходящим». При этом мы ничего не оцениваем, не разделяем по шкале хорошо-плохо, не запоминаем (в огне и воде нечего запоминать), предоставляем свободу мыслям, чувствам (не контролируем, не запрещаем, не ограничиваем «ничего»).

Мы уходим от рогов всегда двойственного (двоичного, дуального, имманентного) со-знания в одинарный ствол трансцендентного бес-сознания (вне-знания). Уходим из пребывания во времени (=в прошлом и будущем) в без-временное «сейчас» - из мечтаний о прошлом и будущем в реальность (экзистенциальность) мига «сейчас».
Именно в «сейчас» находится (сокрыта) вечность и бесконечность. Мы всегда находимся в «сейчас», никогда не бываем во вчера и в завтра. В «сейчас» мы изобретаем притекающее будущее и утекающее прошлое.

При этом прошлое (как ни старается) никак не может утечь за пределы «сейчас». И любая точка истока будущего находится (опять же) не далее, чем «сейчас». Всё будущее и всё прошлое каким-то таинственным образом умещается в «сейчас». Возникает даже вопрос – чем же будущее отличается от прошлого, если и то, и другое находятся в одном и том же «сейчас»?
И прошлое, и будущее – иллюзия именно потому, что они изменчивы (=относительны – относительно «сейчас»).

То, что реально существует, абсолютно не-изменно. Этой неизменностью является «сейчас» - миг между растущими конечностями (рогами) прошлого и будущего. В эту неизменность «смерти» (=бес-конечной и без-начальной вечности) мы входим при медитации (выходя из привычной иллюзии «жизни»).
Из мига «сейчас» растут иллюзорные (=воображаемые со-знанием) конечности «прошлого» и «будущего».

При медитации воображение конечностей (рогов) «прошлого» и «будущего» исчезает. Мы остаёмся наедине с вечным «сейчас» до тех пор, пока снова не возвращаемся к воображаемому нами (=иллюзорному) течению некоего времени из Бембы будущего в Дрембу прошлого.
Мы из вечной реальности (экзистенции) уходим в "сон наяву" - в прекрасную (?) сказку про белого бычка с роскошными ветвистыми рогами "прошлое" и "будущее".

 

Подлинное счастье ничего не стоит?⁠⁠



Подлинное счастье приходит (как нам кажется) даром. Оно вообще ничего нам не стоит. Мы счастливы лишь тому, что даром - что не стоило нам ничего.
Чем больше нам приходится за что-то (очевидно, воочию, осознанно) платить (расплачиваться "собой"), тем меньше мы видим счастья в этом (тем меньше мы принимаем это как счастье).

Счастье – дарение нам любви абсолютно ни за что (мы не можем найти, определить за что), за просто так, абсолютно случайно. Счастье находит нас, а не мы его. Оно падает с неба. Мы (как нам кажется) не прилагаем для прихода счастья абсолютно никаких усилий.
Счастье поэтому может прийти только даром - абсолютно свободно от наших усилий – от нашего насилия над счастьем. Иначе мы не способны увидеть в этом никакого счастья.

Как только мы прекращаем все (неимоверные) усилия по поиску счастья (когда мы сдаёмся в отчаянии), счастье тотчас находит нас. Поэтому для счастья нам нужно (всего-то) ничего не делать.
Но мы не умеем ничего не делать. И поэтому счастье (синяя птица) держится от нас на расстоянии. Синяя птица боится тех, кто её ищет, ловит. Синяя птица сама идёт в руки тех, кто не озабочен её поисками.

"Синей птицы не стало меньше,
Просто в свете последних дней
Слишком много мужчин и женщин
Стали сдуру гонять за ней.

И пришлось ей стать осторожной,
Чтоб свободу свою спасти,
И вот теперь почти невозможно
Повстречать ее на пути.

Стала пуганной птица удачи
И не верит людским рукам,
Да и как же ей быть иначе -
Браконьеры - и тут, и там.

Подкрадешься - она обманет,
И вот уже навсегда ушла,
И только небо тебя поманит
Синим взмахом ее крыла."

Любой человек – счастье сам по себе. Но изначально это счастье невидимо, прозрачно для человека. Чтобы увидеть самого себя счастьем, человек погружает себя в пучину несчастий.
"Только во тьме свет". Только на фоне тьмы несчастий человек видит самого себя как (бес-ценное, даром) счастье. И чем больше несчастий в жизни, тем больше становится заметным это счастье.

В этом смысле счастье (само по себе) бес-платно (даром). Но чтобы оно стало видимым (ощутимым), мы платим всеми несчастьями нашей жизни.
Подлинное счастье не стоит ничего. Платим (расплачиваемся) мы только за несчастья. Но за возможность наслаждения бесплатным счастьем нам приходится платить (очень) высокую цену – всеми несчастьями, которые с нами происходят. Несчастья создают тот тёмный фон, на котором становится виден свет счастья, который всегда (с самого начала) с нами.

«Не было счастья, да несчастье помогло».

"Я" - счастье, сам по себе, без всякой зависимости от кого бы то ни было. "Я" - единственный источник (исток, родник, истина) и всякого счастья в моём окружении, и всякого несчастья. "Я" - единственный источник всего (и всего "хорошего", и всего "плохого"). Ведь только "Я" сам (и никто "другой") определяю что "хорошо", а что "плохо".

"Крошка сын к отцу пришел,
и спросила кроха:
- Что такое хорошо
и что такое плохо? -
У меня секретов нет,-
слушайте, детишки, -
папы этого ответ
помещаю в книжке."

Разделяя на "плохое" и "хорошее", "Я" творю "суд" (расправу) - творю "судьбу". "Не судите, да не судимы будете".
Производя "суд" (расправу), "Я" ищу счастье. Но поиском счастья (синей птицы) "Я" лишаю себя счастья.
Останавливаясь в "суде" (в разделении на "хорошее" и "плохое"), "Я" останавливаюсь в поиске счастья. И тогда счастье (синяя птица) находит меня (само прилетает ко мне).