Пустота. Полеты будизма.

А психологист)) ну ну...

 

"Випассана - это форма медитации, которая научит вас переживать мир совершенно новым способом. Вы впервые узнаете, что на самом деле происходит с вами, вокруг вас и внутри вас. Это процесс самопознания, активное исследование, в котором вы наблюдаете за собственными переживаниями, одновременно принимая в них участие…
К этой практике следует подходить со следующим настроем: "Неважно, чему меня учили. Забудем о теориях, предрассудках и стереотипах. Я хочу понять истинную природу жизни. Я хочу узнать, что на самом деле значит жить. Я хочу постичь истинные и глубочайшие качества жизни и не хочу просто принимать чьи-либо объяснения. Я хочу сам все увидеть"."

Гунаратана Бханте Хенепола. "Медитация випассаны. Искусство жить осознанно."

 

Кстати если есть психологи берите на вооружение)
Эта структура миров буддизма тесно переплетается с глубинами работы Сознания, и то что красиво и поэтично пытались передать Душа мира, ступени сознания, лестница Йакова ну мировая Психейя, от этого же наука о душе психология)
А так как Сознание и сама структура измерений пересекается, такое революционное осознание глубины Учения изложенная в этом тексте коллосальна и может вызвать в мире людей не бывалую эволюцию Сознания. Если заменить термин используемый видимо представителей школы Буддизма :все есть Ум(Читтаматра) на термин Душа, или если это слишком религиозный термин то на Сознание все становится ясно)
Ну правда это только затрагивает теорию Структуры миров и Сознания.
А еще учитывать при этом нужно его взаимозависимый ачпект энергию.
И это тоже огромный пласт изучения и связан уже с Ваджрайной и Тантрой где используются йогические знания. О каналах, ветрах, бинду, вобщем о фундаментальных энергиях Вселенной и как раз таки не отделенной от Сознания.
Хотя иследую эти темы прийдется все таки признать существование Высшего Уровня Сознания.
ВСЕВЫШНЕГО)
При чем Учитель Махасамбоди Дармасанга приводит понятие
Параматма Учителя во множественном числе.
Возможно это имеет отношение к тамим названием как Махавишну в древних текстах Индии)

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

 

Гимн Бодхидхармы
Олег Гайосинскас
1 У меня нет семьи -
здесь моя семья.
2 У меня нет очага -
сосредоточенность станет мне
очагом.
3 У меня нет Учителя -
все окружающее станет учить меня.
4 У меня нет божественного
могущества -
честность станет моим могуществом
5 У меня нет иного средства к
существованию -
покорность природе станет моим
средством к существованию.
6 У меня нет волшебной силы -
внутренняя энергия - моя магия.
7 У меня нет свободы -
знания сделают меня свободным.
8 У меня нет ограничений
изначальная мудрость укажет мне
мои рамки.
9 У меня нет ни жизни, ни смерти -
вечность для меня жизнь и смерть.
10 У меня нет тела -
смелость станет моим телом.
11 У меня нет глаз -
вспышка молнии - мои глаза.
12 У меня нет ушей -
пять чувств - мои уши.
13 У меня нет ни рук, ни ног -
мгновенное движение мои руки и
ноги.
14 У меня нет заученных движений
-
равновесие и не деяние мои
заученные движения.
15 У меня нет закона -
самосохранение станет моим
законом.
16 У меня нет стратегии -
свобода убивать и свобода даровать
жизнь - вот моя стратегия.
17 У меня нет замыслов -
случай мой замысел.
18 У меня нет чудесных свойств -
правильное обучение придаст мне
чудесные свойства.
19 У меня нет принципов -
приспособляемость ко всему - вот мой
принцип.
20 У меня нет тактики- пустота и
наполненность -
вот моя тактика.
21 У меня нет талантов -
быстрота разума - вот мой талант.
22 У меня нет оружия -
доброжелательность и правота - мое
оружие.
23 У меня нет крепостей -
невозмутимость - моя крепость.
24 У меня нет меча -
расслабленность и готовность - вот
мой меч.

 

Исторические Будды
Сказано, что в нашу кальпу появится тысяча Будд.
Первых трех звали Кракучандра, Канакамуни и
Кашьяпа, их поучения затерялись во времени.
Четвертым был Шакьямуни, и его традиция сегодня
остается живой. Поучения, даваемые разными
Буддами, в основе своей одни и те же. Все
просветленные учат колеснице «слушателей» и «Будд-
одиночек» в рамках Хинаяны, а также колеснице
Бодхисаттв в рамках Махаяны – все это появится и в
наставлениях следующих Будд нашей кальпы.
Благодаря своим устремлениям, пожеланиям и
обстоятельствам своего появления Будда Шакьямуни
отличается от остальных просветленных тем, что
передал множество поучений Ваджраяны в форме
тантр.
Что касается учеников, то и они, в сущности, одинаковы.
Все существа обладают природой Будды. Однако на более
поверхностном уровне люди отличаются друг от друга
своими духовными способностями; причина этого – в
особой карме каждого. Вот почему необходимы разные
колесницы.
Хинаяна
Малую колесницу (Хинаяну) можно кратко представить
двумя великими принципами:
• соблюдение дисциплины, позволяющей избегать
всего, что вредит другим;
• понимание пустотности субъекта, называемое
«отсутствием самости личности».
Таким образом, все мешающие эмоции – желание,
неприязнь, ревность, гордость и так далее –
прекращаются, и ум полностью поглощен пустотой.
Результатом здесь является состояние архата,
«победителя врагов». Термин «враги» подразумевает
мешающие эмоции. До определенной степени это
можно считать Освобождением, но не окончательным
пробуждением.
Хотя в таком состоянии можно покоиться чрезвычайно
долго – до нескольких кальп, – все же состоянием архата
путь не исчерпывается. Наступает день, когда тело
Будды испускает луч света, который касается архата и
пробуждает в нем мотивацию практиковать учение
Великой колесницы, и с этой минуты архат встает на
путь, ведущий к полному Просветлению.
Малая колесница сводится к этим двум принципам.
Она не рассматривает возможность стать Буддой
благодаря доброте Будды Шакьямуни и не
предполагает существование Чистых стран; эти
поучения относятся уже к Великой колеснице.
Махаяна
Великая колесница (Махаяна) тоже принимает во
внимание две базовые идеи Малой колесницы и
расширяет их:
• к соблюдению дисциплины, предписывающей не
вредить другим, она добавляет решение делать все
возможное для блага существ;
• к пониманию пустотности субъекта она добавляет
понимание пустотности объекта; это называется
«отсутствием самости внешних явлений».
Великая колесница учит, что все проявления этого
мира – такие как форма, звук, запах, вкус или фактура, –
воспринимаемые органами чувств как подлинно
существующие объекты, фактически не содержат в себе
реальности. Они порождены умом. Поскольку ум
обладает пустотностью, они тоже непременно ею
обладают. Отсюда следует вывод, что ум пуст сам по себе
и внешние явления тоже пусты.
Более того, практикующие Великую колесницу никогда
не считают свое собственное счастье исчерпывающим
концом пути. Пребывая в уверенности, что все существа
когда-нибудь приходились им отцами или матерями,
последователи Махаяны желают всем счастья и
скорейшего Просветления. Их мотивация
неисчерпаемо широка. Видя, что все живущие не
понимают пустотность и полагают, что «я» и «другие»
разделены (хотя в истинной реальности нет ни «я», ни
«других»), и потому блуждают в цикле существования,
такие практикующие развивают бесконечное
сочувствие.
Оно вдохновляет их принимать на себя страдания и
завесы всех существ и отдавать им свое счастье и свою
позитивную карму. Полагаясь на единство пустоты и
сочувствия, последователи Махаяны практикуют Шесть
парамит, или Освобождающих действий: щедрость,
разумное поведение, терпение, радостное усилие,
медитацию и мудрость. Они упражняются в этих
действиях по многу кальп, очищаясь и накапливая
заслугу и мудрость, пока не достигнут полного
Просветления, состояния Будды.
Ваджраяна
Ваджраяна, Алмазная колесница, сохраняет основы
Малой и Великой колесниц – обязательства не вредить
другим и помогать им, а также понимание пустотности
субъекта и объекта. Она применяет особенно
эффективные методы постижения – две фазы
медитации, развитие и завершение. Фаза развития,
применяющая искусные средства, сравнивается с
луком, а фаза завершения, применяющая мудрость, –
со стрелой. Тетива лука придает стреле ускорение, с
которым та летит к цели. Пробуждения можно достичь за
одну жизнь.
Используя другое сравнение, скажем так: желая
пересечь страну от одного конца до другого, можно
пойти пешком, и это будет долгое путешествие; можно
ехать на машине и добраться быстрее; а можно лететь
самолетом, и это займет считанные часы. Пеший
переход соответствует Малой колеснице, автомобильная
поездка – Великой колеснице, а полет – Алмазной.
Ваджраяна полагает, что все изначально чисто.
Состояние обычного существа – это только отсутствие
постижения этой чистоты. Поэтому все шесть миров
сансары, когда их изначальная чистота полностью
постигается и осуществляется, проявляются как шесть
Чистых стран Будд.
Когда ум не сознает своей чистоты, все проявления
воспринимаются как сансара. Когда чистота
распознается, все является нирваной. Цель методов
Ваджраяны – преобразовать восприятие из нечистого в
чистое.
Масштаб Махаяны
Было бы бессмысленно отрицать существование
различий между колесницами – ведь сам Будда явно
разъяснял, чем несхожи Хинаяна и Махаяна.
Например, в одной из сутр сказано:
Махаяна сияет, как солнце и луна,
Хинаяна подобна искре,
вырывающейся из костра.
Махаяна высока, словно гора Меру,
Хинаяна не выше муравейника.
Махаяна обширна, словно океан,
Хинаяна мала, как пруд.
Эволюция и устремления
Из-за этих различий существует тенденция думать,
будто поучения Махаяны, благодаря их превосходству,
должны быть единственными и даваться всем и
каждому, а прочие колесницы можно исключить за
ненадобностью. Но, с практической точки зрения,
отрицание Хинаяны лишило бы нас возможности
применять один очень ценный подход. Представим
себе, что мы надели на ребенка одежды взрослого
человека. Они не будут ему впору, так же, как и
взрослому не подойдет детское платье. В сфере духовного
разным ступеням развития людей соответствуют свои
методы.
Необходимо также принимать во внимание
разнообразие личных устремлений и менталитетов.
Возьмем в пример большой ресторан. Теоретически
всего одно какое-нибудь блюдо могло бы выполнить
функцию насыщения всех гостей. Тем не менее
ресторан с одним-единственным блюдом, заявленным
в меню, несомненно, остался бы без клиентов. Мало
наполнить желудок – нужно также удовлетворить вкус
человека. Вот почему рестораны предлагают целые
списки разных яств. Даже дети в одной семье любят
разную еду. Во всех областях у каждого человека свои
предпочтения, вкусы и склонности, то же самое касается
и сферы духовного. Учение должно принимать в расчет
зрелость учеников и их индивидуальные особенности.
Отношение к Прибежищу
Буддисты отличаются от небуддистов тем, что
принимают Прибежище в Трех драгоценностях. Эти три
аспекта Прибежища – Будда, Дхарма и Сангха –
одинаковы в Хинаяне и Махаяне, но отношение к ним
несколько отличается.
В Хинаяне человек принимает Прибежище ради
самого себя, с целью освободиться от страданий сансары.
Взгляд Махаяны намного обширнее. Здесь мы
принимаем Прибежище ради того, чтобы освободить из
сансары всех существ; часто мы при этом думаем, что
все они тоже принимают Прибежище вместе с нами и
тем самым защищают себя от страданий. Кроме того, в
Хинаяне практикующий принимает Прибежище
лишь до смерти, а в Махаяне – на все оставшиеся
жизни, вплоть до Просветления.
Что же касается Ваджраяны, то она предлагает
уникальный подход. Здесь Прибежище принимается
не только в Трех драгоценностях, но и в Трех корнях. Во-
первых, это ламы – то есть коренной Учитель и все
ламы линии преемственности как корень
благословения; во-вторых, Йидамы – корень
свершений; и, в-третьих, Защитники Дхармы и
Дакини – корень активности, удаляющей помехи на
пути.
Ваджраяна также вводит различия между внешним,
внутренним и тайным уровнями принятия
Прибежища. Внешнее Прибежище принимается в
Трех драгоценностях и Трех корнях в их обычном
понимании. Внутренний уровень означает, что
практикующий считает своего коренного Ламу
единством всех аспектов Прибежища. В этом случае тело
Ламы представляет Сангху, речь – Дхарму, а ум – Будду.
Другой способ смотреть на это подразумевает, что тело
Учителя – это все ламы линии преемственности, речь
– все Защитники и Дакини, а ум – все Йидамы. На
тайном уровне мы принимаем Прибежище в нашем
собственном уме. Это значит, что мы переживаем
пустотность нашего ума как абсолютное тело,
Состояние истины (Дхармакайя); его ясность – как тело
совершенного опыта, Состояние радости (Самбхогакайя);
а союз пустоты и ясности как тело воплощения, или
Состояние излучения (Нирманакайя).
Мотивация
В то время как принятие Прибежища отличает
буддистов от небуддистов, мотивация позволяет отделить
Хинаяну от Махаяны. В Хинаяне человек ищет
освобождения для самого себя, а в Махаяне – для
окончательного блага всех существ. Ваджраяна
разделяет эту мотивацию Махаяны, хотя здесь подход к
понятию блага всех рассматривается с несколько иных
позиций. Дело в том, что Ваджраяна полагает, что все
существа уже просветлены, хотя и не сознают своей
просветленности. Что же тогда считать настоящим
объектом для сочувствия? В данном случае это
неведение. Мы понимаем, что существа страдают из-
за того, что не видят истинного состояния вещей и
своей просветленности, и желаем им удалить эту
завесу.
Различные взгляды
Взгляды разных колесниц отличаются друг от
друга. Колесница «слушателей», первый уровень
Хинаяны, приводит к постижению «отсутствия самости
личности» благодаря тому, что ум покоится в пустоте «я»
во время медитаций; однако «отсутствие самости всех
явлений» здесь не воспринимается.
Колесница «Будд-одиночек» к пониманию пустотности
личности добавляет частичное осознание пустотности
внешних явлений.
Колесница Бодхисаттв в рамках Махаяны утверждает,
что все вещи суть лишь выражение, или продукты, ума.
Явления не обладают собственной отдельной
реальностью, и в этом они подобны событиям во сне. Это
видение можно проиллюстрировать серией из
двенадцати традиционных сравнений. Явления
подобны отражениям в зеркале, радуге, миражу,
небесному замку и так далее. Таким образом
достигается полное понимание отсутствия их
независимой самости.
Ваджраяна обобщает в нескольких базовых тезисах
идею о том, что все проявленное имеет природу сна. В
частности, это изложено в Сутре сердца
Праджняпарамиты: «Форма есть пустота. Пустота есть
форма. Нет формы помимо пустоты, нет пустоты помимо
формы». Это согласуется с Махаяной и Ваджраяной. Тем
не менее Ваджраяна идет дальше, утверждая:
Ум сам по себе изначально является
Состоянием истины.
Проявления суть сияние Состояния истины.
Ваджраяна учит о единстве ума и явлений. Пустотность
постигается в этом единстве.
Подобающее отношение
Выделенные нами различия между колесницами не
означают, что некоторые из путей важны, а другими
можно пренебречь. Снова скажем: у каждой из них есть
свое место, поскольку они отвечают множеству ситуаций,
устремлений и способностей. Хотя все лекарства имеют
целью вылечить болезни, не всем пациентам
подходит одно и то же лечение. Подобным образом
полезны все поучения Будды, но в каждом конкретном
случае предпочтительно бывает давать одни
поучения и не давать других. Те люди, которым
подходит «лечение» Хинаяной, должны «принимать»
именно Хинаяну. Другим полезной будет Махаяна, а
третьим – Ваджрааяна.

Этот текст был опубликован в 29 номере журнала
«Буддизм.ru»

 

Размышления о четырёх возвышенных
состояниях
1. Любовь (Метта)
Любовь без желания обладать; она твёрдо знает, что в
высочайшем понимании нет ни обладания, ни того,
кто обладает; это высочайшая любовь.
Любовь без слов и мыслей о «я»; она твёрдо знает, что
это так называемое «я» - всего лишь иллюзия.
Любовь без выбора и без исключения; она твёрдо
знает, что поступать в соответствии с выбором или
исключать, - значит создавать противоположность
любви: неприязнь, отвращение и ненависть.
Любовь объемлет все существа - малые и большие,
далекие и близкие, будут ли они на земле, в воде или в
воздухе.
Любовь беспристрастна; она охватывает все живые
существа - и не только те, которые нам полезны,
приятны или забавны.
Любовь объемлет все существа, будь они благородного
или низкого ума, добрые или злые. Благородные и
добрые охвачены ею потому, что любовь течет к ним
спонтанно. Существа низкого и злого ума включены в
неё потому, что это те, кто более всего нуждается в
любви. Возможно, у многих из них семя доброты умерло
только потому, что в его росте отсутствовало тепло, потому
что оно погибло от холода в мире, лишенном любви.
Любовь объемлет все существа; она знает, что мы все -
товарищи по путешествию через этот круг
существования, что мы все подвластны одному и тому
же закону страдания.
Любовь - но не то пламя чувственности, которое
сжигает, опаляет и мучит, которое навлекает на
человека больше ран, чем лечит их; сейчас она
вспыхивает, а в следующее мгновенье её пламя
угасло, оставляя за собой больше холода и одиночества,
чем это чувствовалось прежде. Это скорее та любовь,
которая ложится на больные существа подобно нежной,
но твёрдой руке, всегда неизменная в своем
сочувствии, без колебаний, беспристрастная к любому
ответу, который она встречает.
Любовь, которая оказывается утешительной прохладой
для тех, кто горят огнем страдания и страсти; которая
являет собой жизнедающее тепло для покинутых в
холодной пустыне одиночества; для тех, кто дрожит на
морозе этого лишённого любви мира; для тех, чьи
сердца стали как бы пустыми и сухими из-за повторных
призывов о помощи, из-за глубочайшего отчаянья.
Любовь, которая являет собой высочайшее благородство
сердца и интеллекта, которая знает, понимает и готова
помочь.
Любовь, которая есть сила и которая даёт силу, - это
высочайшая любовь.
Любовь, которую Просветлённый назвал
«освобождением сердца», «наивысшей красотой»; это
высочайшая любовь.
И что такое высочайшее проявление любви?
Показать миру путь, ведущий к концу страдания, путь,
указанный, пройденный и осуществленный в
совершенстве Им, Возвышенным, Буддой.
2. Сострадание (Каруна)
Этот мир страдает. Но у большинства людей глаза и уши
закрыты. Они не видят непрерывного потока слез,
текущего через всю эту жизнь; они не слышат вопля
страдания постоянно наполняющего мир. Их
собственные малые печаль или радость заграждают их
взор, делают глухими уши. Связанные себялюбием, их
сердца становятся застывшими и узкими. Застывшие и
узкие, как они сумеют стремиться к какой-либо высшей
цели, понять, что только избавление от себялюбивой
страсти осуществит их собственную свободу от страдания?
Именно сострадание устраняет тяжёлую преграду,
открывает дверь к свободе, делает узкое сердце широким
как мир. Сострадание устраняет из сердца инертный
груз, парализующий тяжесть; оно дает крылья тем, кто
привязан к низинам самости.
Благодаря состраданию факт страдания сохраняет живое
присутствие в нашем уме даже в те времена, когда мы
лично свободны от него. Оно дает нам богатый опыт
страдания, таким образом укрепляя нас для того, чтобы
мы встречались с ним подготовленными, когда оно
постигнет нас.
Сострадание примиряет нас с собственной судьбой,
показывая нам жизнь других людей, часто намного
более тяжёлую, чем наша. Вот бесконечный караван
живых существ, людей и животных, обременённых
печалью и болью! Бремя каждого из них мы тоже
несли в прошлые времена в неизмеримой
последовательности повторных рождений. Посмотрите
на это - и откройте свое сердце состраданию!
И эта горечь вполне может снова стать нашей судьбой!
Тот, кто сейчас лишен сострадания, однажды заплачет о
нем. Если отсутствует сочувствие к другим, его придётся
приобретать при помощи собственного длительного и
болезненного опыта. Таков великий закон жизни. Зная
это, продолжайте следить за собой!
Живые существа, погруженные в неведенье,
затерянные в заблуждении, спешат из одного состояния
к другому, не зная подлинной причины, не зная, как
от нее спастись. Это прозрение в общий закон
страдания являет собой истинную основу нашего
сострадания, а не какой-то изолированный факт
страдания.
Поэтому наше сострадание будет также включать в себя
и тех, кто в это мгновенье, возможно, чувствует себя
счастливыми. В их нынешних поступках мы
предвидим будущее состояние их страдания - и в этом
зрелище возникает сострадание.
Сострадание мудрого человека не делает его жертвой
страдания. Его мысли, слова и поступки полны жалости.
Но сердце его не колеблется; неизменным оно остается,
безмятежным и спокойным. Как же иначе сумеет он
помочь?
Да возникнет такое сострадание в наших сердцах!
Сострадание, которое являет собой возвышенное
благородство сердца и интеллекта, который знает,
понимает и готов помочь.
Сострадание, которое есть сила и которое даёт силу, -
это высочайшее сострадание. И что же такое высшее
проявление сострадания?
Показать этому миру Путь, ведущий к концу страдания,
путь, указанный, пройденный и постигнутый в
совершенстве Им, Возвышенным, Буддой.
3. Сорадование (Мудита)
Не только состраданию, но и радости вместе с другими
откройте свое сердце!
Действительно, невелика доля счастья и радости,
выпадающая живым существам! Всякий раз, когда к
ним приходит немного счастья, тогда вы можете
порадоваться тому, что, по крайней мере, один луч
радости проник сквозь тьму их жизни, рассеял серый и
мрачный туман, окутывающий их сердца.
Ваша жизнь обогатится радостью благодаря тому, что вы
разделяете радость с другими, как если бы она была
вашей. Разве вы никогда не наблюдали, как в
моменты счастья меняются черты лица человека, как
они становятся яркими от радости? Разве вы никогда не
замечали, как радость побуждает людей к благородным
устремлениям и поступкам, превосходящим их
нормальную способность? Разве такое переживание не
наполняло ваше собственное сердце радостным
блаженством? В ваших силах увеличить такое
переживание сорадования, вызывая счастье у других,
принося им радость и утешение.
Будем учить людей подлинной радости! Многие не
научились ей. Хотя жизнь полна скорби, она также
содержит источник счастья и радости, неизвестные
большинству людей. Будем же учить людей искать и
находить подлинную радость внутри самих себя,
радоваться вместе с радостью других! Будем учить их
развёртывать радость на все более возвышенных
высотах!
Благородная и возвышенная личность не чужда
Учению Просветлённого. Иногда учение Будды
ошибочно считают доктриной, распространяющей
меланхолию. Дхамма далека от этого; она шаг за шагом
ведёт ко все более чистой и возвышенной радости.
Благородная и возвышенная радость - это помощник
на пути к угасанию страдания. Не тот, кто подавлен
горем, а тот, кто обладает радостью, находит то
безмятежное спокойствие, ведущее к созерцательному
состоянию ума. И только безмятежный и собранный ум
способен обрести освобождающую мудрость.
Чем более возвышенна и благородна радость других,
тем более оправданным будет и наше сорадование.
Причина нашей радости с другими - это их
благородная жизнь, обеспечивающая их счастьем
здесь и в последующих жизнях. Еще более благородная
причина для нашей радости с другими - это их вера в
дхамму, их понимание дхаммы, их следование
дхамме. Дадим же им помощь дхаммы! Будем бороться,
чтобы стать более и более способными оказать такую
помощь и себе!
Сорадование означает возвышенное благородство
сердца и интеллекта, который знает, понимает и готов
помочь.
Сорадование, которое есть сила и которое даёт силу, -
это высочайшая радость.
Каково же высочайшее проявление сорадования?
Показать миру Путь, ведущий к концу страдания, Путь,
указанный, пройденный и постигнутый Им,
Возвышенным, Буддой.
4. Невозмутимость (Упеккха)
Невозмутимость - это совершенное, непоколебимое
равновесие ума [уравновешенность, равностность ума],
коренящееся в прозрениях.
Взглянув на окружающий нас мир и взглянув в своё
собственное сердце, мы ясно видим, как трудно достичь
и поддерживать равновесие ума.
Вглядевшись в жизнь, мы замечаем, как она
постоянно движется между противоположностями;
подъём и падение, успех и неудача, потеря и
приобретение, почет и порицание. Мы чувствуем, как
наше сердце реагирует на все это счастьем и печалью,
наслаждением и отчаяньем, разочарованием и
удовлетворением, надеждой и страхом. Эти волны
уносят нас вверх и бросают нас вниз; и мы находим
отдых не раньше, чем опять овладеем новой волной
эмоций. Как можем мы ожидать, что найдем опору на
гребне волны? Как можем мы воздвигать здание своих
жизней среди этого всегда беспокойного океана
существования, если не на этом острове
Невозмутимости?
Мир, где эта малая доля счастья, предназначенная
для живых существ, в высшей степени надёжно
защищена после многих разочарований, неудач и
поражений;
Мир, где только смелость начать снова, опять и опять,
обещает успех;
Мир, где скудная радость вырастает среди болезни,
разделения и смерти;
Мир, где живые существа, бывшие секунду назад
связаны с нами сорадованием, в следующее
мгновенье нуждаются в нашем сострадании, - такой
мир нуждается в невозмутимости.
Но требуемый нам род невозмутимости должен
основываться на бдительном присутствии ума, а не на
безразличной вялости. Он должен быть результатом
упорного, продуманного воспитания, а не случайным
исходом преходящего настроения. Но невозмутимость
не заслуживала бы своего названия, если бы она
производилась новыми и новыми усилиями. В таком
случае, несомненно, оказалась бы ослабленной и в
конечном счете была бы побеждена превратностями
жизни. Однако истинная невозмутимость должна быть
способна встречаться со всеми этими суровыми
испытаниями, возрождать свою силу из внутренних
источников. Она будет обладать этой силой
сопротивления и самообновления только если будет
корениться в прозрении.
И вот какова же природа этого прозрения? Это ясное
понимание того, как возникают все эти превратности
жизни, и понимание нашей собственной истинной
природы. Нам нужно понять, что разнообразные
переживания, которым мы подвергаемся, являются
результатом нашей каммы - наших действий в мысли,
слове и поступке, совершённых в этой жизни и в более
ранних жизнях.
Камма - это утроба, из которой мы появляемся, камма-
йони; и нравится это нам или нет, мы оказываемся
неотчуждаемыми «собственниками» наших поступков,
камма-ссака. Но как только мы произведем какое-
нибудь действие, наш контроль над ним оказывается
утрачен; оно навсегда остается с нами и неизбежно
возвращается к нам как наше законное наследство,
камма-даяда. Ничто из происходящего с нами не
происходит из «внешнего» враждебного мира, чуждого
нам; всё является исходом нашего собственного ума и
поступков. Поскольку это знание освобождает нас от
страха, оно является первой основой невозмутимости.
Когда во всем этом, выпадающем на нашу долю, мы
встречаем только себя, почему нам нужно бояться?
Если, однако, страх или неуверенность всё же
возникнут, нам известно убежище, где можно получить
облегчение: это наши хорошие поступки, камма-
патисарана. Если мы примем это убежище, внутри нас
возникнут уверенность и смелость - уверенность в
охранительной силе добрых дел, совершённых в
прошлом, смелость совершать ещё больше добрых
поступков прямо сейчас, сию минуту, несмотря на
противодействующие трудности нашей нынешней
жизни. Ибо мы знаем, что благородные и бескорыстные
поступки обеспечивают нас наилучшей защитой от
тяжелых ударов судьбы, что совершать добрые поступки
никогда не поздно, что для них всегда существует
подходящее время. Если это убежище из совершённых
нами добрых дел и уклонения от зла прочно утвердится
внутри нас, мы однажды с уверенностью почувствуем:
«Всё более и более прекращаются несчастья и зло,
коренящиеся в прошлом. И эту настоящую жизнь - я
стараюсь сделать её незапятнанной и чистой. Что же
ещё может принести будущее, если не возрастание
добра?» И в силу этой уверенности наши умы станут
безмятежными, мы обретем энергию терпенья и
невозмутимости, чтобы терпеливо относиться ко всем
нашим нынешним противникам. Тогда наши
поступки станут нашими друзьями, камма-бандху.

 

ЭТО ИНТЕРЕСНО
5 заповедей буддизма
Любая религия, так или иначе, содержит заповеди,
которые рекомендованы для исполнения. Кто-то
слепо следует наставлениям, не понимая смысла,
кто-то понимает важность выполнения предписаний
– каждый последователь воспринимает заповеди исходя из своего понимания и знаний)

В фильме героя Суэйзи зовут Бодхи,
что является сокращением имени Бодхисатва.
Бодхисатвой, согласно буддийской мифологии,
называется тот .......

Подобным же образом все разнообразные события
наших жизней, результаты наших поступков, тоже
окажутся нашими друзьями, даже если они приносят
нам печаль и боль. Наши поступки возвращаются к
нам в такой внешности, которая часть оставляет их
неузнанными. Иногда наши действия возвращаются к
нам в особом отношении других людей, иногда - в виде
полного поворота в нашей жизни; часто результаты
идут против наших ожиданий или против нашей воли.
Такие переживания указывают нам на последствия
наших поступков, которых мы не предвидели; они
придают видимость полусознательным мотивам
наших прошлых действий, которые мы старались
скрыть даже от самих себя, прикрывая их
разнообразными предлогами. Если мы научимся
видеть вещи под таким углом и читать послания,
переданные нашими собственными
переживаниями, тогда также и страдание окажется
нашим другом. Этот друг будет суров, но правдив; и он
будет действовать из лучших побуждений, будет учить
нас самому трудному - знанию о самих себе, будет
предостерегать против бездн, к которым мы движемся
вслепую. Глядя на страдание как на своего учителя и
друга, мы лучше и успешнее выдержим его
воздействие с невозмутимостью. Следовательно,
учение каммы даст нам мощный импульс для
собственного освобождения от каммы, от тех поступков,
которые снова и снова бросают нас в страдания
повторных рождений. У нас возникнет отвращение к
нашей собственной страсти, к нашему заблуждению, к
нашей склонности создавать ситуации, которые
являются проверкой нашей силы, нашего
сопротивления и нашей невозмутимости.
Второе прозрение в то, на чем должна основываться
невозмутимость, - это учение Будды о том, что «нет я»,
анатта. Эта доктрина показывает, что в высочайшем
смысле поступки не совершаются каким-либо «я», и их
результаты не воздействуют на какое-нибудь «я», мы
не можем говорить о чем-то «своем собственном».
Именно это заблуждение «я» создает страдание и
препятствует невозмутимости или нарушает ее. Если то
или другое наше качество подвергается порицанию,
мы думаем: «Я порицаем», - и невозмутимость
оказывается поколебленной. Если тот или иной труд не
удается, мы думаем: «Моя работа не удалась», - и
невозмутимость оказывается поколеблена. Если
потеряно богатство, если уходят любимые нами люди,
мы думаем: «То, что было моим, ушло», - и
невозмутимость оказывается поколеблена.
Чтобы утвердить невозмутимость как непоколебимое
состояние ума, нам нужно оставить все мысли
обладания, мысли о «себе», начинающиеся с мелочей,
от привязанности к которым нам так легко освободиться
и, постепенно работая, дойти до предметов обладания и
целей, к которым привязано все наше сердце. Нам
также надобно оставить даже подобие таких мыслей,
всех эгоистических мыслей о «себе», начиная с
небольшой части личности, с качеств меньшей
важности, с мелких слабостей, которые нам ясно видны,
и, постепенно работая, дойти до тех эмоций и
отвращений, которые считаем центром своего существа.
Так следует практиковать непривязанность.
В той степени, в какой мы оставляем мысли о «моем»
или о «я», невозмутимость вступает в наши сердца. Ибо
как может что-нибудь, что мы считаем чуждым и
пустым от «я», вызвать у нас возбуждение вследствие
чувственности, ненависти или печали? Таким
образом учение об отсутствии «я» будет нашим
водителем на пути к освобождению, на пути к
совершенной невозмутимости.
Невозмутимость - это венец и наивысшая точка
четырёх возвышенных состояний. Но не следует
понимать это таким образом, что невозмутимость есть
отрицание любви, сострадания и сорадования, что она
оставляет их позади как низшие. Далеко не так -
невозмутимость включает их в себя и полностью
пронизывает их точно так же, как они полностью
пронизывают совершенную невозмутимость.

 

Учитель
–Должен заметить, что практика сорадования или Святой Похвалы очень трудна, не говаря уже о четвертом состоянии Души...невозмутимости или Святого Безразличия)

 

Взаимоотношения между четырьмя
возвышенными состояниями
Тогда как же эти четыре возвышенные состояния
пронизывают и пропитывают друг друга?
Безграничная любовь оберегает сострадание от
превращения в пристрастность, препятствует ей
производить различения, отбирать и исключать;
таким образом она предохраняет его от пристрастности
или отвращения к исключаемой стороне.
Любовь сообщает невозмутимости свое бескорыстие,
свою безграничную природу и даже свою страстность.
Ибо также и страстность, преображенная и
контролируемая, являет собой часть совершенной
невозмутимости, укрепляя её силу острой
проницательности и разумной сдержанности.
Сострадание не даёт любви и сорадованию забыть, что
хотя обе они наслаждаются временным и
ограниченным счастьем или дают его друг другу, в это
время и в этом мире существуют самые ужасные
состояния страдания. Оно напоминает им, что их
счастье сосуществует с безмерным горем, которое, может
быть, стоит прямо за дверью. Именно воспоминание о
любви и сорадовании, о том, что в мире существует
больше страдания, чем они способны облегчить; что
после того, как прекратится действие такого облегчения,
печаль и боль, несомненно, будут возникать заново до
тех пор, пока страдание окажется целиком и полностью
искоренено при достижении ниббаны. Сострадание не
позволяет, чтобы любовь и сорадование закрывались от
широкого мира, ограничиваясь узким его сектором.
Сострадание препятствует прекращению любви и
сорадованию в состоянии самоудовлетворенного
самодовольства внутри ревностно охраняемого мелкого
счастья. Сострадание движет любовью и побуждает её
расширить свою сферу; оно движет сорадованием и
побуждает его искать новую пищу. Таким образом оно
помогает им обеим вырасти в истинно безграничные
состояния, аппаманьня.
Сострадание оберегает невозмутимость от впадения в
холодное безразличие, удерживает её от праздной или
себялюбивой изоляции. До тех пор, пока
невозмутимость не достигнет совершенства,
сострадание побуждает её снова и снова вступать в битву
этого мира, чтобы она оказалась способной выдержать
испытание, закалиться и укрепиться.
Сорадование удерживает сострадание от подавленности
при виде страданий этого мира, удерживает его от
поглощенности этими страданиями вплоть до
исключения всего прочего. Сорадование устраняет
напряженность ума, успокаивает болезненное
горение сострадательного сердца. Она удерживает
сострадание от бесцельных меланхолических
размышлений, от бесплодной сентиментальности,
которая просто ослабляет силу ума и сердца и
уничтожает её. Сорадование развивает сострадание в
активное сочувствие. Сорадование придает
невозмутимости мягкую безмятежность, которая
смягчает её видимую суровость. Это божественная
улыбка на лике Просветлённого, улыбка, которая
остается несмотря на глубокое познание страдания
этого мира, улыбка, которая даёт утешение и надежду,
бесстрашие и уверенность: «Широко распахнуты двери
к освобождению», - так говорят об этом. Невозмутимость,
укоренённая в прозрении, - это ведущая и
сдерживающая сила для других трёх возвышенных
состояний. Она указывает им направление, которое
следует принять, она следит за тем, чтобы они шли по
этому направлению. Невозмутимость оберегает
любовь и сострадание от рассеивания в тщетных
исканиях и от ложных путей в лабиринтах
неконтролируемых эмоций. Невозмутимость,
являющая собой бдительный самоконтроль ради
конечной цели, не позволяет сорадованию
удовлетворяться скромными результатами и забыть
подлинные цели, к которым нам следует стремиться.
Невозмутимость, которая означает обладание
уравновешенным умом, придает любви ровную,
неизменную смелость, устойчивое и непоколебимое
бесстрашие, дающее ей способность прямо встречать
ужасающие бездны страдания и отчаянья, которые
снова и снова встают перед безграничным
состраданием. Для активной стороны сострадания
невозмутимость представляет собой спокойную и
твердую руку, ведомую мудростью, - необходимую для
тех, кто хочет практиковать трудное искусство помощи
другим. И здесь опять-таки невозмутимость означает
терпенье, терпеливую преданность труду сострадания.
Этими и другими способами можно сказать, что
невозмутимость - венец и наивысшая точка трех
других возвышенных состояний. Первые три, если они
не связаны с невозмутимостью и прозрением, могут
истощиться вследствие недостатка стабилизирующего
фактора. Изолированные добродетели без опоры в
других качествах, придающим им или нужную
твердость или гибкость, часто вырождаются в
собственные характерные недостатки. Например,
любящая доброта без энергии и прозрения легко может
ослабеть до всего лишь сентиментальной доброты,
слабой и ненадёжной природы. Сверх того, также
изолированные добродетели часть могут уносить нас в
направлении, противоположном нашим
первоначальным целям, а также благоденствию
других. Именно твёрдый и уравновешенный характер
человека связывает изолированные добродетели в
органическое и гармоничное целое, внутри которого
одиночные качества выказывают свои наилучшие
проявления и избегают ловушек своих соответствующих
слабостей. И в этом состоит сама функция
невозмутимости, способ, которым она содействует
идеальным взаимоотношениям между всеми
четырьмя возвышенными состояниями.
Невозмутимость — это совершенная, непоколебимая
уравновешенность ума, коренящаяся в прозрении. Но
в своём совершенстве и по своей неколебимой
природе невозмутимость не бывает унылой,
бессердечной и холодной. Её совершенство не есть
следствие эмоциональной пустоты; оно является
следствием полноты понимания, завершённости в
себе. Её непоколебимая природа не есть
неподвижность мёртвого, холодного камня; это
проявление высочайшей силы.
Тогда каким же образом невозмутимость оказывается
совершенной и непоколебимой?
Здесь разрушено все, что вызывает застой, устранено
все сдерживающее, уничтожено то, что создает
препятствия. Исчезли водовороты эмоций и
бесцельная болтовня ума. Беспрепятственно течет
спокойный и величественный поток сознания, чистый
и сияющий. Бдительная внимательность, сати,
гармонизировала тепло веры, саддха, с
проникновенной остротой мудрости, паньня; она
приводит в равновесие силу воли, вирья, и
спокойствие ума, самадхи; и эти пять внутренних
качеств, индрия, выросли во внутренние силы, бала,
которые не могут быть снова утрачены. Их нельзя
утратить, потому что они более не теряются в
лабиринтах этого мира, сансары, в бесконечной
расплывчатости жизни, папаньча. Эти внутренние
силы проистекают из ума и действуют на мир; но под
водительством внимательности они нигде не
связываются и возвращаются неизменными. Любовь,
сострадание и сорадование продолжают истекать из ума
и действовать на этот мир; но под водительством
невозмутимости они нигде не задерживаются и
возвращаются неослабленными и незапятнанными.
Таким образом, ничто не уменьшается внутри архата,
освобожденного, когда он дает; и он не становится
беднее, предоставляя другим богатства своего сердца и
ума. Архат подобен чистому, хорошо высеченному
кристаллу; лишённый пятен, он полностью поглощает
все лучи света и снова высылает их, усиленные
энергией его сосредоточенности. Лучи не в состоянии
запятнать кристалл своими разнообразными цветами;
они не могут ни пронизать его твердость, ни расстроить
его гармоничную структуру. В своей неподдельной
чистоте кристалл остается неизменным. «Как все
потоки в этом мире вливаются в великий океан, и все
воды неба падают в него дождём, но при этом нельзя
увидеть увеличение или уменьшение этого великого
океана», - такова же и природа святой невозмутимости.
Святая невозмутимость, или как мы могли бы также
выразить это явление, - архат, одарённый святой
невозмутимостью, являет собой внутренний центр
мира. Но нужно хорошо различать этот внутренний
центр от безчисленных видимых центров в
ограниченных сферах; иначе говоря, от их так
называемых личностей, управляющих законов и тому
подобного. Все они - лишь видимые центры, потому что
они перестают быть центрами всякий раз, когда их
сферы, повинуясь законам непостоянства,
претерпевают тотальные изменения своей структуры,
вследствие чего центр их тяжести, материальный или
психический, перемещается. Но внутренний центр
невозмутимости арахата непоколебим, потому что он
неизменен. А неизменен он потому, что ни к чему не
привязывается.
Мастер говорит:
"Для того, кто привязывается, существует движение; но
для того, кто не привязывается, движения нет. Где нет
движения, существует тишина. Где есть тишина, нет
влечения. Где нет влечения, нет ни прихода, ни
ухода. Где нет ни прихода, ни ухода, нет ни
возникновения, ни исчезновения. Где нет ни
возникновения, ни исчезновения, нет ни этого, ни
другого мира, ни промежуточного состояния. Поистине,
это конец страдания".

 

ХО!!!

Остался дом за дымкою степною
Hе скоро я вернусь к нему обратно.
Ты только будь, пожалуйста, со мною,
Товарищ Правда!
Товарищ Правда
Ты только будь, пожалуйста, со мною,
Товарищ Правда!
Я все смогу, я клятвы не нарушу.
Своим дыханьем землю обогрею.
Ты только прикажи - и я не струшу,
Товарищ Время, товарищ Время!
Ты только прикажи - и я не струшу,
Товарищ Время, товарищ Время!
Я снова поднимаюсь по тревоге,
И снова бой, такой, что пулям тесно.
Ты только не взорвись на полдороге,
Товарищ Сердце, товарищ Сердце!
Ты только не взорвись на полдороге,
Товарищ Сердце, товарищ Сердце!
В большом дыму и полночи и полдни,
А я хочу от дыма их избавить.
Ты только все, пожалуйста, запомни
Товарищ Память, товарищ Память!
Ты только все, пожалуйста, запомни
Товарищ Память, товарищ Память!