Психология развития

Компромисс

В состоянии ума Ребенка мы живем для других. Когда сознание захватывают страх или стыд, нам не избежать жизни в компромиссе. Наш Эмоциональный Ребенок верит, что другие контролируют наше благополучие. Если мы держимся за это верование, наши действия управляются тем, что другие подумают, и как себя поведут, и мы не следуем нашему собственному свету.
В состоянии ума Эмоционального Ребенка большая часть наших усилий направлена на получение одобрения, внимания и уважения. Мы можем притворяться, что нам это не нужно, или мы этого не хотим, но это будет просто отрицание. Мы питаемся вниманием и одобрением, потому что в детстве нам их не хватало. Мы постоянно боремся, и в качестве одного из главных способов, применяемых нами, чтобы получить это внимание, любовь, одобрение и уважение, мы используем угождение. Наша жизнь становится бесконечной серией компромиссов. Более того, нашего Эмоционального Ребенка приводит в ужас малейшее неодобрение или любого рода физическая или эмоциональная атака. Когда мы оказываемся вынужденными с кем-то столкнуться, нас может ошеломлять страх. Безопаснее пойти на компромисс

Компромисс, как и все остальные модели поведения Эмоционального Ребенка, возникает автоматически. Например, если кто-то, кого вы уважаете и от кого хотите дружбы и внимания, просит вас высказать о чем-то свое мнение, ваш Ребенок внутри может автоматически сказать то, что, по-вашему, этот человек хочет услышать. Когда кто-то, кого вы боитесь, просит вас что-то сделать, ваш испуганный Ребенок, скорее всего, это сделает, даже если вы совершенно не хотели бы так поступать. У Эмоционального Ребенка нет других инструментов, и он не может сделать ничего другого. Когда мы сталкиваемся с ситуацией, когда мы чего-то от кого-то хотим, мы идем на компромисс прежде, чем возникнет ситуация. Мы похожи на собаку, униженно ползающую на брюхе.

В моей жизни ситуации с авторитетными людьми были особенно значительными, страх неодобрения или жажда уважения неизменно уводили меня из центра. Было бы точнее сказать, что я никогда не был в соприкосновении со своей цельностью в этих ситуациях, потому что страх был слишком силен. Вся моя манера поведения была компромиссом моего существа Что бы я ни сказал и ни сделал, все исходило из ложного пространства. Когда я начал внутреннюю работу, то стал лучше осознавать, как чувствуется внутри угождение, а соприкосновение с внутренними страхами помогло понимать, а не осуждать себя.
Наши интимные отношения представляют собой другую область, в которой большинство из нас идет на нескончаемый компромисс — пока мы не разовьем более глубокое понимание своего Эмоционального Ребенка. Мы не хотим вызывать неудовольствие или дисгармонию, и чтобы их избежать, готовы на многое.
Гнев, неодобрение или отвержение от другого вызывали внутри сущий ужас. Если мы сможем почувствовать страх, стоящий за компромиссом, то начнем видеть, как глубоко он управляет нашей жизнью.

Один из уроков, которым многим из нас нужно научиться, — это снова принимать ответственность за свою жизнь, какой бы ни была цена. В состоянии ума Ребенка это невозможно. Это слишком пугающе.

Корни нашего компромисса сложнее, чем просто страх отвержения, неодобрения или нападения. В детстве большинство из нас сформировало бессознательные соглашения с теми, кто нас растил. В обмен на любовь и одобрение мы согласились вести себя так, как от нас требовали. У каждого из нас это соглашение было особенным, но у любого из них есть характерные, жизнеотрицающие черты. Мы соглашаемся так или иначе пойти на компромисс в жизненной энергии и природе, чтобы осуществить ожидания общества, родителей и учителей. По этой причине такое явление называется «негативным сковыванием». Наша связь с теми, кто о нас заботился, имела для нас огромную цену. Конечно, соглашения были «заключены» так рано, бессознательно и настолько поддерживались всей окружающей средой, что у нас нет ни малейшего представления о том, что случилось и как.

Самая большая трудность в такого рода компромиссе — это что он так глубоко внедрен вовнутрь. Мы не осознаем, что идем на компромисс В то же время где-то глубоко внутри что-то по ощущениям неправильно.

Когда мы принимаем роль рано в жизни, может быть, лишь небольшой внутренний шепот нам напоминает, что мы живем в компромиссе. Некоторые из нас были запрограммированы быть заботливыми. Именно так мы заслуживали любовь в детстве и думаем, что именно это приносит ее нам сейчас

Многие из нас жили в компромиссе так долго, что мы вообще не знаем, как можно жить по-другому. Наш образ себя основан на компромиссе. Я знаю, что так было со мной.

Живя в компромиссе, мы не чувствуем соприкосновения со своим ядром внутри. С компромиссом связано характерное глубокое внутреннее чувство. Лично для меня он ощущается как слабость и отсутствие почвы под ногами. Более близкое знакомство с этим чувством помогло мне научиться видеть моменты, когда я делал или говорил что-то, по внутреннему ощущению неправильное. Мне стало очень знакомым внутреннее чувство компромисса. Поначалу я его замечал через несколько дней (иногда — недель). Постепенно время промежутков сократилось, пока, наконец, я не стал способен чувствовать его почти немедленно. Это было первым шагом к выходу из огромного количества автоматических реакций, основанных на старом и знакомом видении себя как человека компромисса

Когда я говорю о компромиссе, то подразумеваю существенные стороны нашего существа, а не небольшие «подстройки», которые совершаем мы все, чтобы жить в гармонии с другими. Компромисс, о котором я говорю, включает разрушение самого нашего существа — делать и говорить то, что ложно для нашей природы, и преуменьшать или отрицать существенные потребности и желания. Более того, выход из компромисса никогда не означает, что измениться должен кто-то другой. Дело вообще не в другом, дело в том, чтобы найти храбрость быть теми, кто мы есть на самом деле. Это недостижимо в состоянии ума Ребенка. Страх слишком силен. Чтобы жить без компромисса, мы должны увидеть, как и в каких ситуациях мы на него идем, и понять, что мы не обязательно должны во всем идти на поводу у своего испуганного и стыдящегося Ребенка.

Упражнения
1. Чувствование внутреннего качества компромисса.
Тренируйтесь в наблюдении того, как ощущается внутри компромисс. Заметьте момент, когда вы сделаете или скажете что-то, что по внутреннему ощущению неправильно. Обратите внимание на ощущения в теле, ваше отношение к себе и мысли о себе.
3. Заметьте, в чем вы идете на компромисс.
Начните осознавать, какими именно способами вы идете на компромисс. Говорите ли вы то, что не чувствуете, или не говорите, что чувствуете? Что в вашем поведении кажется вам фальшивым? Какого рода деятельность вы ограничиваете в своей жизни из страха, что скажет или сделает другой?
4. Осознание негативных соглашений в прошлом.
Запишите, какие вы заключили с самыми важными из людей, которые вас растили, соглашения, приносившие вам любовь и одобрение, но бывшие компромиссом для
вашей жизненной энергии. Что от вас ожидали, и от чего вы отказались?

Ключи
1. Мы идем на компромисс, потому что нами изнутри бессознательно движет живущий в страхе и стыде Эмоциональный Ребенок. В состоянии ума Ребенка мы соприкасаемся не со своим существом, но с Ребенком, который верит, что должен пойти на компромисс, чтобы получить необходимое.
2. Большинство из нас начали жить в компромиссе так рано, что мы вообще не знаем, что такое быть в гармонии со своим существом. Наш компромисс укоренен в негативных соглашениях, заключенных с теми, кто о нас заботился в раннем детстве. В обмен на любовь и одобрение мы отдали себя и стали вести себя так, как от нас ожидали.
3. Чтобы выйти из этого привычного и автоматического поведения, нужно сначала научиться видеть, когда оно включается. Первый шаг к освобождению происходит, когда мы учимся тому, какие чувства приносит жизнь в компромиссе, и какие чувства приносит жизнь в достоинстве.

Жизнь с одержимостью

В состоянии ума Эмоционального Ребенка мы остаемся в постоянной тревоге. Иногда она больше, иногда меньше, но остается всегда. Ребенок не может оставаться с тревогой. Он хочет облегчения и хватается за все, что только может как-нибудь ее уменьшить. В этом лежит основа аддиктивного поведения.
Я услышал фразу, которая изменила мою жизнь. «Дисциплина, — сказал Ошо, — только усиливает эго». Теперь я вижу, что самоконтроль и самодисциплина были сами по себе пристрастиями. Я жил как раб цели и направления. Когда я не делаю ничего, ведущего к определенной цели, или чувствую, что никому не нужен, я становлюсь тревожным и напряженным. Я слышу голоса в голове, привитые обусловленностью прошлого, которые осуждают меня за то, что я трачу время впустую. У этих голосов есть резкие суждения о том, что «конструктивно», а что нет. Даже мой отдых окрашен той же целеустремленностью и ориентацией на результат.
Проблема не в энергии или мотивации. Это прекрасные качества. Но фокус на будущем, одержимость достижением — это привыкание, сочетаемое с привыканием к действию и скорости. Пока я двигаюсь быстро и остаюсь занятым, я держу все под контролем, и мне не приходится чувствовать страх и боль внутри. Это почти непреодолимо, и такой была моя семья, сколько я себя помню.

Одна из сторон моего самоисследования, которой я увлекся недавно, заключается в том, чтобы сломать свою зависимость. Проблема именно в недостатке присутствия — в автоматичности. Обусловленность и дисциплина заставляли меня постоянно судить, ценна ли определенная деятельность, или это пустая трата времени. Если я учусь, улучшаю себя, тяжело работаю и так далее, я получаю высокие оценки от внутреннего экзаменатора. В последнее время раздвоение отпадает, потому что я увидел, что внутренний экзаменатор приходит из обусловленности, не из мудрости. Теперь моим критерием стало, тотален ли я, присутствую ли, и приносит ли мне это радость. Тогда это не ощущается как пристрастия и защита.

Защитные привычки у каждого из нас разные и приходят во множестве форм. Но, по сути, Эмоциональный Ребенок справляется с ними двумя путями — через чрезвычайный самоконтроль и подавление (который выбрал я) или самопотакание (которое я осуждал). Других возможностей нет. Чтобы облегчить напряжение и постоянную тревожность внутри, мы движемся в одну из этих крайностей.

Пристрастия окружены мощными бессознательными силами, на которые мы не можем воздействовать просто самоконтролем и самодисциплиной. За одержимым поведением, как и за другими моделями поведения Эмоционального Ребенка, стоят горы страха и стыда Большую часть времени мы не соприкасаемся с тем, что стоит за нашими пристрастиями, потому что с ними наше поведение бессознательно и чувствуется непреодолимым.
Но когда мне удается посмотреть вовнутрь хотя бы на мгновения, я могу видеть, что вместе с одержимостью и автоматичностью вызываю в себе онемение и чувствую лихорадочность и стыд.
Как только включается защитная модель поведения, мы становимся более и более лихорадочными, потому что боль не уходит ни от каких наших усилий ее избежать.

Только когда мой самоконтроль уменьшился, я смог почувствовать за ним страхи и стыд, и во мне стаю больше сострадания и понимания того, почему мы спасаемся пристрастиями. Может быть, если бы мы выросли в среде более расслабленной, свободной от давления, поддерживающей и безмерно любящей, мы не были бы к ним так склонны. Но, учитывая объем стресса, которому подверглись наша чувствительность и уязвимость, я начал признавать вполне правомерным, что мы естественно тянемся к чему-то, что позволит снять внутреннее напряжение.
Есть бесконечное множество источников стресса для нашей уязвимости, которые все вместе создают тревожность и заставляют нас жаждать облегчения. Один — это постоянная борьба за то, чтобы доказать себя себе и другим. Поскольку мы, может быть, скрываем стыд так автоматически и бессознательно, часто очень трудно признать, сколько стресса мы несем в себе постоянно. И еще одна мощная причина, заставляющая нас прибегать к пристрастиям, — это глубокие страхи чувства одиночества и пустоты внутри. У нашего Эмоционального Ребенка нет ресурсов, чтобы справляться с этой черной дырой одиночества и отсутствия смысла Это что-то такое, чему мы должны научиться у людей, которые нашли мудрость и храбрость, чтобы позволить возникнуть этому пространству и пройти через страхи, связанные с ним.

Каждый из нас должен найти собственный способ справляться со своими зависимостями, но, согласно моему опыту, наблюдение и понимание этого поведения с любовью и без осуждения кажется лучшим лекарством. Одним из моих самых глубоких исследований в себе был поиск внутри доверия к собственному росту. Постепенно я замечаю, что внутри есть сила или проводник, которые удерживают корабль на правильном курсе. Я ему еще не совсем доверяю, но расслабление постепенно приходит.

Упражнения
1. Признание защитных привычек.
Какие модели поведения вы в себе видите, которые вам кажутся одержимостью и уводят вас из реальности настоящего?
2. Исследование пристрастий.
Выберите одну из этих моделей. Заметьте:
а) Осуждаете ли вы себя за это поведение? Если да, то как вы это делаете?
б) Какие стрессы в вашей жизни провоцируют это поведение?
в) Как это пристрастие выражает скрытый страх или стыд? Посмотрите, можете ли вы связать его со страхом или стыдом и почувствовать, как это отзывается в теле

КЛЮЧИ
1. ЖИЗНЬ С одержимостью — это привычное, бессознательное поведение, которое притупляет нашу тревожность, страхи, дискомфорт и боль и уводит нас из настоящего момента. В ней есть качество лихорадочности и зависимости.
2. Пристрастия скрывают глубокие страхи и стыд. Их главная причина — стрессовая, подавляющая, соревнующаяся, материалистическая и морализаторская культура, в которой большинство из нас выросло. Мы принимаем все эти негативные ценности и затем постепенно начинаем наказывать себя и давить на себя.
3. Чтобы справиться с этим внутренним стрессом, наш Эмоциональный Ребенок движется в одну из двух крайностей— самоконтроль или самопотакание. Обе они сами по себе имеют защитную природу.
4. Пристрастия отпадают по мере того, как мы развиваем больше внутреннего пространства, чтобы наблюдать их с состраданием и чувствовать стоящие за ними раны.

 

Внутренний опыт Эмоционального Ребенка
Пустота и потребность

Дыра — это чувство пустоты внутри в отношении какого-то аспекта нашего существа, который не получил питания и поэтому не был развит.
Бессознательным попыткам закрыть эти дыры мы уделяем огромное количество времени и энергии в повседневной жизни. Многое в нашем поведении направлено на то, чтобы заставить других их закрыть.
На самом деле дыра внутри только одна, но я предлагаю разделение, чтобы увеличить ясность. Те из нас, кто не получил поддержки, чтобы найти себя, остались с «дырой поддержки». Если у нас не было признания, которое нам нужно, мы остались с «дырой признания». В нас образовалась «дыра достоинства», если мы чувствовали, что недостаточно хороши. Теперь мы жаждем, чтобы кто-то придал нам ценность и заполнил эту дыру. В нас могут быть дыры, связанные с получением тепла и прикосновения, и тогда мы становимся зависимыми от кого-то, кто это нам даст. Или в нас может быть дыра, связанная с доверием, которая заставляет нас чувствовать, что если мы откроемся и будем уязвимыми, то обнажимся для плохого обращения, контроля или манипуляций, Дыра доверия создает созависимость, в которой мы постоянно отталкиваем от себя других, в то же время жаждая близости.

Дыры создают глубокую тревогу, и жизнь становится постоянным бессознательным стремлением их заполнить. Каждая дыра тем или иным образом ориентирует нас на внешний мир. Мы либо стремимся к другому человеку и ищем ситуации, чтобы заполнить пустоту, либо их избегаем. Наши дыры оказывают мощное воздействие на все, что мы привлекаем в свои жизни. Снова и снова мы оказываемся в ситуациях, которые провоцируют наши дыры, потому что часто для нас это единственный способ осознать, что они есть, и единственный способ узнать и развить в себе то, чего недостает внутри. Чтобы расти, нам нужен вызов.

Разновидности дыр

1. Чувствование себя нелюбимым и брошенным.
2. Ощущение себя недостаточно уникальным и уважаемым.
3. Недоверие к собственным чувствам.
4. Недостаток целеустремленности.
5. Глубокие страхи о выживании.
6. Потребность в прикосновении и близости.
7. Слабая мотивация к учебе.
8. Попытки найти любовь и внимание.
9. Стремление к совершенству и самокритичность.
10. Ощущение подверженности поглощению и контролю.

Если у нас нет понимания собственных дыр и видения того, как они влияют на нашу жизнь, мы естественно чувствуем, что для счастья нам необходимы изменения снаружи. Это одно из основных представлений Эмоционального Ребенка. Если мы с ним отождествлены, то переживаем себя как «нуждающихся» из-за пустоты внутри.
Как бы то ни было, работает одно: начать понимать наши дыры, осознавать, почему они есть, откуда берутся, как мы можем их исцелить. Процессу поможет взгляд на то, что я называю «существенными потребностями».

В детстве у каждого из нас есть существенные потребности. Если они не удовлетворяются, мы живем с постоянным ощущением лишения и эмоционального голода. Эта неудовлетворенность создает энергетическую дыру внутри, жаждущую быть закрытой. если вы хотите соприкоснуться с тем, насколько нуждается наш Раненый Ребенок, просто представьте гиппопотама, который раскрывает пасть и говорит: «Покормите меня!»
Из-за лишения мы бессознательно проецируем неосуществленные потребности на наших любимых, близких друзей, на тех, с кем работаем, на детей — фактически, на каждого, с кем мы общаемся. Чем ближе связь, тем глубже проекция.

Существенные потребности

1. Потребность быть нужным.
2. Потребность быть особенным и уважаемым в собственной уникальности (за то, кто мы такие, но не за то, что мы делаем).
3. Потребность в признании реальности чувств (то есть страха, горя, гнева и боли), мыслей и интуиции.
4. Потребность в поощрении к открытию и исследованию собственной уникальности в:
а) сексуальности;
б) творческих дарованиях;
в) силе;
г) радости;
д) потенциале;
е) молчании и одиночестве.
5. Потребность чувствовать защиту и поддержку.
6. Потребность в физическом прикосновении и любящем присутствии.
7. Потребность во вдохновении и мотивации, чтобы учиться.
8. Потребность знать, что нет ничего плохого в том, чтобы совершать ошибки и учиться на них.
9. Потребность быть свидетелем любви и близости.
10. Потребность в поощрении и поддержке при расставании.
11. Потребность в том, чтобы получить твердо и любяще установленные пределы.

Когда нет осознанности, мы автоматически движемся в один из пяти образцов поведения Эмоционального Ребенка Но по мере нашего роста эти модели поведения становятся менее автоматическими.
Исцеление дыр в нас начинается с признания того, что автоматически мы пытаемся заполнить их снаружи. Процесс наблюдения и понимания высвобождает энергию, которая дает возможность разбить автоматическое поведение и просто быть с опытом пустоты. Быть с ним значит чувствовать и позволять ему быть, не пытаясь ничего исправить или изменить.

...Человек ищет внимания,
потому что не знает себя.
Только глазами другого он может увидеть
собственное лицо, и только в чужих мнениях —
найти собственную личность...
Ошо

Упражнения
1. Обнаружение дыр.
Просмотрите список существенных потребностей. Спросите себя: «Есть ли во мне дыра, связанная с этой потребностью?»
2. Исследование влияния дыр.
Сфокусировавшись на этой конкретной дыре, спросите себя: «Как она влияет на то, какой я в отношениях с людьми и жизнью?»
3. Чувствование дыр.
Оставаясь с этой дырой, спросите себя: «Как эта дыра чувствуется внутри?»
4. Исследование потребностей.
а) Какие мысли и чувства в вас возникают, когда вы рассматриваете свои потребности?
Например:
«Я не чувствую себя вправе хотеть этого или в этом нуждаться».
«Если я этого хочу, я слабый или нуждающийся». «Если я покажу эти потребности, мной воспользуются». «Зачем беспокоиться о том, чтобы чувствовать или выражать эти потребности, если все равно я этого никогда не получу?»
б) Запишите, какие верования вы носите внутри о том, чтобы не иметь или не выражать этих потребностей.
в) Чему вас учили (вербально или не вербально) в детстве о потребностях и их выражении? Например:
«У настоящих мужчин не должно быть потребностей. Мужчины не должны их выражать». «Иметь потребности и желания эгоистично». «В жизни нужно думать о более важных вещах, чем потребности».

Ключи
1. У нас внутри есть энергетические дыры из-за неудовлетворения детских существенных потребностей и, может
быть, по другим необъяснимым причинам. Эти дыры можно связать с каждым из наших энергетических центров — защищенности, сексуальности, чувствования, силы, радости, творчества и ясности. Чувствовать эти дыры неудобно и страшно, поэтому мы делаем все, что только возможно, чтобы их заполнить снаружи — людьми, вещами, наркотиками, чем угодно, что только может дать нам облегчение от тревожного соприкосновения с дырой.
2. Состояние потребности — неотъемлемая характеристика Эмоционального Ребенка в нас. Оно — не наша природа, и происходит из ранней неудовлетворенности. Многие модели автоматического поведения, — такие как отрицание собственных потребностей, одержимость или ожидания, требования и надежда, — вытекают из этого ощущения внутренней пустоты.
3. Опыт эмоционального лишения распространен повсеместно и является значительным обрядом посвящения. Обычно мы начинаем с состояния отрицания, в котором даже не осознаем, что подверглись лишению в определенной эмоциональной потребности, или как это случилось. Часто мы даже защищаем тех, кто в раннем детстве о нас заботился, идеализируя их. Затем приходит болезненное пробуждение, и мы осознаем, чего нам недоставало, и это может привести к обвинению и гневу. В конце концов, мы можем почувствовать боль ребенка внутри нас, которому пришлось страдать, и принять ее как часть взросления и пробуждения.

Страхи

Когда я исследую внутреннее пространство, которое, как я знаю, принадлежит моему Раненому Ребенку, то обязательно нахожу там глубокий страх — все возможные страхи. И кажется, чем старше и, может быть, чувствительнее я становлюсь, тем более интенсивной становится испуганная моя часть. Подозреваю, что она была во мне всегда, но раньше я скрывал ее так эффективно, что не мог так явственно ее почувствовать или распознать.

Страх — это еще одно характерное качество нашего Эмоционального Ребенка. Становится легче уяснить, почему испуганная внутренняя часть нас так сильна, как только мы понимаем, сколько страха все время несем в себе. На более высоком уровне осознанности мы начинаем видеть, что этот страх иллюзорен, и что все мы остаемся под крылом дружественного существования. Но в состоянии ума Ребенка нет доступа к этой реальности. Сначала мы должны признать страхи, живущие во Внутреннем Ребенке. Каждый раз, когда он нас охватывает, мы испытываем страх.

У нас много, много страхов, но за ними стоят два основных. Один из них — страх не выжить. Второй — не получить любви. Все остальные страхи — только ответвления двух первых. Когда мы начинаем более детально изучать собственные страхи и поведение, то приходим к видению того, как велика часть нашей жизни, вращающаяся вокруг этих двух страхов.

Мы рассматриваем силу как отсутствие страха, вместо того чтобы естественно ее принимать. С негативной обусловленностью в отношении страха мы учимся стыдиться собственной чувствительности и уязвимости, вместо того чтобы ценить красоту этих качеств.

Страх — кроме ситуаций прямого столкновения с непосредственной опасностью — основан на прошлом. Он приходит из опытов и обусловленностей, живущих в уме Раненого Ребенка. Он был внедрен негативными опытами, травмами и полными страха мыслеформами, перенятыми у родителей, учителей и культуры. Внимательно и без суждения наблюдая собственные страхи, я пришел к осознанию того, что в большей части случаев для них нет оснований в реальности. Мало-помалу я начинаю видеть, что страх приходит обычно потому, что меня охватывает Эмоциональный Ребенок.
Первый шаг — принять этот страх. Второй — признать, что ситуацию контролирует Эмоциональный Ребенок.

...Ты чувствуешь страх.
Теперь страх стал экзистенциальной реальностью,
прожитой реальностью; он есть.
Ты можешь его отвергнуть;
отвергнув, ты его подавишь.
Подавив его, ты создашь рану в своем существе...
Ошо

Упражнения
1. Обнаружение страхов.
Начните с того, что запишите или внесите осознанность в свои глубочайшие страхи в отношении:
а) сближения с другим человеком;
б) выражения творчества;
в) финансовой безопасности.
Спросите себя, не связаны ли эти страхи с тем, как вас научили думать? Не исходят ли эти страхи из травматических опытов прошлого?
3. Исследование отношения к страхам.
Что вы чувствуете в отношении этих страхов? Осуждаете ли вы их? Если да, то каковы ваши мысли?
4. Исследование убеждений о страхах.
Какое послание вы получили (вербально или не вербально) о том, как следует обращаться со страхами? Преуменьшать их? Толкать себя к их преодолению? Не поддаваться им? Поддаваться?
5. Проявление собственной расщепленности.
Есть ли расщепленность между той стороной вас, которая заставляет преодолевать и осуждает, и другой, содержащей страх? Изобразите эту расщепленность на рисунке. Как вы справляетесь с этой расщепленностью?

Ключи
1. Эмоциональный Ребенок внутри находится в состоянии
глубокого страха, и, в состоянии ума этого Ребенка, в страхе оказываемся мы сами. Его ужасает, что он не получит любви и поддержки, в которых нуждается, чтобы выжить.
Каждый раз, когда провоцируются страхи, в его уме это преломляется как вопрос жизни и смерти.
2. Источник наших страхов — болезненные опыты прошло го и травмы. Частично мы также перенимаем страхи у близких и впитываем из среды — от родителей, учителей, культуры. Поскольку обычно мы прикрываем страхи «взрослым» сознанием, в котором научились так или иначе их компенсировать, у нас мало понимания, как и почему возникли эти страхи.
3. Обычно у нас нет дружеских отношений со страхами. Мы их осуждаем, отрицаем, пытаемся преодолеть волевым усилием или убегаем от них. Не принимая страхов, мы отсекаем собственную чувствительную и уязвимую сторону. Есть гораздо более здоровый способ обращения со страхом. Мы можем его принять и понять, что он исходит из нашего Эмоционального Ребенка.

 

Инфекция

Инфекция — это все негативные влияния, оказанные на нашу энергию обусловленностью. Сами того не зная, просто дыша одним воздухом с теми, кто о нас заботился, мы впитали подавляющие убеждения и страхи, негативные ожидания и чувство ограничения.

В детстве мы словно беспомощные резервуары, в которые вливаются страхи и негативность подавляющего общества и тех, кто нас растит. Мы называем такой процесс инфицированием. Инфекция проникает в наши мыслеформы без нашего ведома и распространяется, воздействуя на все стороны жизни: на энергию, самооценку, творчество, отношения, сексуальность, разум.

Концепция инфекции помогает многое объяснить во внутреннем опыте Эмоционального Ребенка. Без нее трудно понять, откуда взялось у нас внутри столько страха, стыда, ограничений и сомнений в себе. Она помогает прояснить, почему оказывается, что мы воспроизводим образ жизни и сценарии, принадлежавшие одному или обоим родителям.

Конечно, не все, чем мы были инфицированы, негативно. Многие и из наших позитивных качеств частично, каким-то таинственным образом, получены по наследству. Но я сейчас фокусируюсь на том, как Эмоциональный Ребенок в нас выработал страхи, стыд и недоверие, и подчеркиваю, что значительная часть этого приходит из инфекции.

Другой термин, применяемый к явлению, называемому нами инфекцией, — «негативное связывание». В невинности и беспомощности детства мы естественно сливаемся с теми, кто нас растит. Если то, с чем мы сливаемся, загрязнено страхами и негативностью, то такое слияние негативно.

Если исследовать любой специфический страх или модель поведения, часто можно отследить причину его появления до убеждения или поведения одного из заботившихся о нас в детстве. Обычно в том, как мы выражаем страхи в сегодняшней повседневной жизни, отражается способ выражения страхов одного или обоих родителей. Наши негативные и критические подходы к себе и жизни в целом часто отражают сходные позиции наших родителей. Отношение к деньгам, сексуальности, успеху или игривости можно отследить до обусловленности, данной нам родителями, учителями, священниками или другими людьми, значительными в нашем формировании.

До исследования Внутреннего Ребенка мы можем даже не подозревать, что эти верования нам не подходят. И источник нашей инфекции лежит в гораздо более значительной плоскости, чем просто доверчивое впитывание убеждений близких людей. Это сам воздух, которым мы дышим. Подавление, негативные верования, мания самообороны, соревновательность и давление глубоко впечатаны в нашу культуру. Мы не можем этого избежать.

Другой способ понимания инфекции — увидеть, что каждый из нас был отлит в определенную форму согласно всем отражениям, подавлениям, верованиям и схемам поведения, переданным нам. Мы буквально стали такими, какими нас ожидали увидеть. И именно это мы теперь думаем и чувствуем о себе. Мы ведем себя, как автоматы, проигрывающие заложенный в них сценарий. Инфекция создала формы для отливки, и все наши концепции о том, кто мы такие, являются скульптурами, отлитыми по этой форме. Для нас невообразимо думать или вести себя по-другому. Мы просто именно такими себя ощущаем.

Требуется безмерная храбрость, чтобы обнаружить инфекцию, не говоря уже о том, чтобы из нее вырваться. Это, безусловно, самый храбрый шаг, который мы только можем совершить в жизни. Обусловленность — религия, культура, социальный класс, в котором нас воспитали, — дает нам чувство тождественности. И обычно мы не осознаем, как все это нас душит, или что вообще может быть какой-то другой способ жить, кроме того, которому нас научили. Суждения и давление, пришедшие с инфекцией, проникли глубоко вовнутрь. Мы всю жизнь верили, что голоса внутренних и внешних критиков — правильны, а мы сами, как таковые, — неадекватны.

Инфицирование случилось с нами так рано, что мы никогда не знали никаких «других себя». Мы думаем, что наше подвергнувшееся влияниям «я» — и есть мы сами. Это наша самая глубокая отождествленность.
Очень страшно шагнуть в сторону от того, что так долго было знакомым.
Нашу чувствительную и уязвимую сторону ужасает отрыв от того, чему нас учили. Для нашего Эмоционального Ребенка это означает брошенность, наказание и, может быть, вечное проклятие. Для Ребенка твердо придерживаться верований и сценариев в жизни — означает выживание и чувство принадлежности. Развязаться с обусловленностью — означает изоляцию и голод.

В нашем поведении есть образцы, проникшие в нас какими-то неизвестными путями и, может быть, вообще необъяснимые. Иногда мы не можем обнаружить, почему действуем так, а не иначе. Причины могут быть погребены в семейных тайнах или склонностях, которыми мы таинственным образом заразились. Или человек может проигрывать семейную тайну, и, лишь когда тайна раскрыта, его поведение иди верования становятся объяснимыми.

Чем глубже мы исследуем инфекцию, тем больше понимаем, что очень многое в наших взглядах на жизнь, поведение и энергии подверглось чужеродным влияниям. Нам нужно изучить каждое отдельное верование, которого мы придерживаемся, и посмотреть, действительно ли оно принадлежит нам, или это часть инфекции. Само рассмотрение всего этого с вопросительным знаком в уме постепенно позволит нам себя «дезинфицировать». Если что-то вызывает отклик в нижней части живота, это наше Если нет, это инфекция. Поначалу может быть невозможно почувствовать, есть ли отклик в нижней части живота чтобы развить такую осознанность, требуется время.

Исследование инфекции

1. Изучите каждое верование и поведение в отношении сексуальности, духовности, личной силы, индивидуальности, чувствования, денег, способности отдавать, отношений и брака, ответственности и свободы, семьи, еды и тела, работы и расслабления.
2. Спросите себя:
а) От кого это пришло?
б) Как бы было, если бы я не слушался(лась) этого верования или не вел(а) себя так, как, мне кажется, должен(на) себя вести?


Прорабатывание инфекции подобно тому, чтобы убить дракона Наша обусловленность — словно огромное огнедышащее чудовище, угрожающее испепелить нас пламенем, если мы шагнем в сторону от прочерченной линии. Эмоциональному Ребенку не хватает храбрости, чтобы сражаться с драконом. Но у другого пространства внутри нас она есть. Искатель в нас подобен Язону или Геркулесу нашего существа. Но, как бы ни был силен наш Искатель, если мы хотим оставаться в соприкосновении с чувствительностью, мы должны также оставаться в соприкосновении со страхами Эмоционального Ребенка. Согласно моему опыту, если наше намерение найти себя искренне, модели поведения и верования, не принадлежащие нам, постепенно отпадают. Жизненная сила изнутри нас естественным образом утверждает себя вопреки всем нашим страхам.

В процессе обнаружения и исцеления инфекции наступает деликатный момент, когда мы осознаем, как глубоко были обусловлены и деформированы негативными подходами и сценариями. Тогда легко потеряться в гневе, обиде и обвинении. С одной стороны, нам необходимо прочувствовать, как обусловленность подавила в нас энергию и чувства; с другой стороны, если мы будем накапливать обвинения и обиды, это нам ничем не поможет. Я узнал, что мне было необходимо пережить период ярости и позволить себе чувствовать гнев и обиду на тех, кто меня вырастил. Но затем пришло время для почитания обоих моих родителей и всех моих корней за те дары, красоту и любовь, которые я получил.

...Каждое поколение продолжает
передавать свои болезни новому,
и естественно, каждое новое поколение
становится более и более обремененным.
Вы унаследовали все подавляющие
концепции всей истории...
Ошо

Упражнения
1. Обнаружение инфекций.
Исследуйте свои принципы в обращении с деньгами. Запишите их. Теперь запишите принципы в обращении с деньгами каждого из родителей. Сравните эти два списка. Вернитесь к своему списку и пересмотрите принципы один за другим, отмечая, принадлежит ли каждый из них вам или является частью инфекции.
2. Обнаружение страхов, подкрепляющих инфекции.
Теперь спросите себя, какое ощущение в вас возникнет, если вы отпустите все те верования, которые оказались не вашими? Какие специфические страхи при этом всплывают?
3. Поиск следов инфекции.
Вы можете применить подобное исследование к подходам и убеждениям в других областях жизни. Начните замечать, что по внутреннему ощущению вам «не годится». То, что вызывает некое ощущение автоматичности, — часть инфекции.
4. Пересмотр убеждений.
В самых важных областях жизни пересмотрите верования, впитанные от социального класса, религии и культуры, в которых вы выросли. Снова проверьте, какие из них вам подходят, какие — нет.

Ключи

Мы лучше поймем инфекцию, если осознаем, насколько глубоко и тонко она внедрена в наш ум, и увидим, в какую тюрьму она заключает нашу жизнь. Когда мы систематически просматриваем различные аспекты нашей жизни, то становится яснее и яснее, что многое из того, что мы думаем, автоматично и механично, и что-то из этого может больше нам не подходить. Что-то может перестать быть правильным по внутреннему ощущению.

Как бы то ни было, важно также признавать и принимать огромный страх, возникающий, когда мы отходим от обусловленности. Искатель внутри тянет нас к тому, чтобы найти себя, но Эмоциональный Ребенок всегда остается в глубоком страхе перед тем, чтобы «отступить от заданной линии». Исцеление инфекции — долгий процесс, требующий большой храбрости, терпения и осознанности.

 

Стыд и чувство вины

Еще один кардинальный опыт нашего Эмоционального Ребенка — стыд и чувство вины. Стыд — это внутреннее чувство собственной «недостаточности». Я подозреваю, у каждого из нас найдутся собственные слова, чтобы описать этот внутренний опыт. Но, как бы мы его ни описывали, это нехорошее чувство. Когда меня охватывает стыд, я не ощущаю себя. Со мной не происходит не только никакого позитивного опыта себя, но и вообще никакого опыта себя. Моя энергия протекает и истощается, все кажется слишком большим усилием. И невозможно даже Представить, что я могу быть в чем-то компетентным, или что кто-нибудь может меня любить или уважать. Хуже того, я начинаю вести себя подкрепляющим все эти чувства образом. Я могу говорить глупости и совершать всевозможные ошибки, начинаю оставлять все кругом в беспорядке и не довожу дела до конца, а если что-то делаю, то отвратительно, и может быть, даже вообще хожу, словно в ступоре. В результате я чувствую себя виноватым за то, что я такая обуза для окружающих, и иду в дыру еще глубже. Оттуда я смотрю наружу и вижу мир, в котором все успешны, и только один я всегда остаюсь полным неудачником. В таком состоянии я обычно не могу себе представить, что может быть как-то по-другому. Я верю, что именно такой я и есть, и такова жизнь, и ничего изменить нельзя.

Если мы ставим перед собой зеркало, то первым впечатлением обычно бывает впечатление стыда. Неизменно мы находим что-то неправильное или то, что нуждается в улучшении. Помните последний раз, когда вы чувствовали себя лишним или ни к чему не принадлежащим? Или недавний случай, когда вас отвергли, или вы потерпели поражение в чем-то важном? Помните, когда смотрели на кого-то снизу вверх и говорили что-то неуместное? Или были с кем-то, кого уважаете настолько, что просто не можете ощущать себя? Такие моменты провоцируют в нас стыд. Когда он нас захватывает, мы чувствуем, что не хороши такими, как есть. Иногда мы можем ощущать стыд острее, или, как мы это называем, переживать «припадки» стыда, но на самом деле стыд остается в нас все время. В некоторых случаях он действительно калечит нашу жизнь.

Стыд усиливается внутренними голосами, подвергающими нас постоянной оценке. Они напоминают, что мы «дефективные» и должны измениться или улучшиться, чтобы у нас «получилось», чтобы победить и преуспеть. Мы называем эти голоса «судьей-погонщиком. Без стыда судья-погонщик не мог бы существовать. Стыд говорит нам, что судья-погонщик в своих суждениях абсолютно прав.

Самый калечащий аспект стыда состоит в том, что он отсекает нас от самих себя, отсекает от центра. Стыд заставляет нас чувствовать себя отсоединенными от переживания себя внутри как дома. И многие из нас живут в стыде так долго, что вообще не знают, что значит чувствовать себя внутри как дома. Мы отождествлены со стыдом.
Во всех нас есть стыд, но каждый обходится с ним по-своему. У некоторых из нас стыд на самой поверхности, их постоянно терзает чувство собственной неадекватности, и они глубоко отождествлены с образом «неудачника». Другие перемещаются между чувством собственной недостойности и адекватной зависимостью от того, как идут дела в практическом плане. Успехи поднимают их вверх, поражения сбрасывают вниз. И они мечутся между манией величия и комплексом неполноценности, ролями «победителя» и «побежденного», в зависимости от отзыва, который получают извне. Я сам такой. Есть люди, которые так хорошо компенсируют стыд «успешностью», что считают себя «победителями», а все остальные выглядят «неудачниками». Но тем из нас, кто эффективно компенсирует стыд, может потребоваться глубокая травма, например, утрата, отвержение, болезнь, несчастный случай или истощение, чтобы заглянуть в себя и увидеть, что за маской.

Я всегда жил с убеждением, что, когда возникают чувства недостойности и поражения, нужно просто им не поддаваться, а пытаться лучше работать. Стыд был со мной всегда, но я верил, что поддаваться ему было бы признаком слабости и лени. Более того, я считал, что если позволю себе в него войти, то никогда не смогу из него выбраться. Я не видел никакой ценности в том, чтобы позволять себе чувствовать стыд. Теперь для меня очевидно, что, не совершив путешествия в собственный стыд, мы не сможем найти себя.

Мы можем тонуть в стыде или преодолевать его, но в любом случае он управляет нашей внутренней жизнью. Полезным будет прийти в соприкосновение с глубоким внутренним чувством, которое говорит: «Я неадекватен, я неудачник и поэтому должен прятать свою неадекватность от других, чтобы они никогда не узнали обо мне правды». Знакомство с этой моей частью сделало меня более человечным. Если же я прикрываю стыд компенсациями, то чувствую, что бегу от себя. За фасадом прячется вечно присутствующий страх, который не уходит вопреки всем моим усилиям справиться с ним. Процесс преодоления превращается в бесконечную борьбу, потому что, пока мы не научимся обращаться с подспудным страхом, неуверенностью или стыдом, они будут всегда нас преследовать.

Огромная часть автоматического поведения приходит из стыда. Отождествленные со стыдящейся частью, мы не доверяем себе и чувствуем зависимость от других в самооценке, любви и внимании. Мы так отчаянно нуждаемся в том, чтобы прикрыть пустоту, приносимую стыдом, что становимся угождающими, делающими, спасающими. Мы выбираем роль или поведение, приносящие хоть какое-то облегчение. Я верил, что без достижений я был никто. Женщины часто отождествляют собственную ценность с тем, насколько они любящие и отдающие. Мужчины часто оценивают себя по фактору производительности. Все это приходит из нашего наполненного стыдом образа себя.

Рана стыда погружает нас в пузырь стыда Из него мы видим мир как опасные соревнующиеся джунгли, где есть только борьба, и нет никакой любви. В пузыре мы верим, что если не будем бороться, соревноваться и сравнивать, то не выживем. И, оставаясь в пузыре стыда, мы убеждены, что другие лучше нас. Они более достойны любви, успешны, компетентны, разумны, привлекательны, сильны, чувствительны, духовны, сердечны, храбры, осознанны и так далее. Конечно, у каждого из нас своя личная комбинация этих «более», которую мы проецируем на других людей. Кроме того, из пузыря стыда мы испускаем послание, содержащее, по сути: «Я не достоин любви и уважения, поэтому ты можешь меня отвергнуть, обойтись со мной плохо или воспользоваться мной, как хочешь и когда хочешь». Так наш стыд глубоко воздействует на отношение к нам других.

Стыд упрочивает себя. Отсеченные от чувствования себя, мы идем за оценкой к другим и живем в компромиссе. Мы словно приглашаем отвержение, а наша самооценка еще более снижается. Из-за разбитого образа себя в нас накапливается внутреннее напряжение, и мы можем легко двигаться в какую-то форму компенсирующего или непроизвольного поведения. Но это только усугубляет стыд.

Хотя стыд является явлением, воздействующим на нас глобально, мы можем наблюдать его в некоторых областях жизни более интенсивно, в некоторых — менее. Из-за нашего разного прошлого мы можем испытывать глубокий стыд и неуверенность в разных аспектах: в связи с телом, сексуальностью, творчеством, храбростью, самовыражением, родительством или в отношении чувств и восприимчивости. Воздействуя на то, как мы общаемся, стыд часто вообще не позволяет нам открыться. Мы можем ощущать его как глубокий шрам на нашем существе, и чувствовать перед ним беспомощность.

Из стыда приходит вечное чувство вины. Мы постоянно чувствуем, что сделали что-то плохое. Я заметил, что каждый раз, когда жена Амана по любой причине грустна ИЛИ уныла, я тут же ощущаю себя за это ответственным. Голоса стыда говорят: «Ты недостаточно ее любишь и поддерживаешь, ты недостаточно внимателен».
На каком-то уровне многое из того, во что мы верим из стыда, выглядит истинным. Правоту голосов погонщика, кажется, подтверждают жизненные опыты. Мы чувствуем себя недостойными любви и оказываемся отвергнутыми. Мы чувствуем себя трусливыми и тут же видим, как уходим от риска. Мы чувствуем себя толстыми и набираем избыточный вес Мы чувствуем, что не можем никому дать ничего ценного, и подвергаемся осуждению или критике.

Если эти чувствования себя так привлекают подтверждающие их события, как нам выбраться? Как преодолеть ложь стыда? Для меня это было глубоким вопросом. Я узнал, что мало-помалу можно преодолеть стыд пониманием. Я знаю, что стыд — это продукт моего ума, рожденный подавляющей, моралистической, соревновательной, материалистической и жизнеотрицающей культурой. Он — следствие того, что я был воспитан в среде, где не признавалось мое существо, и был вынужден соответствовать странному миру, нечувствительному в самой своей основе. В результате я потерял соприкосновение с собственными существенными качествами и энергиями и связь с центром.
Стыд не уходит бесследно, но, исследуя его и больше понимая, мы достигаем дистанции от него. Я создал некоторое пространство без стыда, узнавая, откуда он приходит, и как; он чувствуется, когда меня захватывает, наблюдая раздражители, провоцирующие его, и видя, как я его компенсирую. Вот этапы этой работы.

а) Чувствование стыда.
Стыд — не комфортное чувство. Он делает нас тяжелыми, онемевшими, сонными и подавленными. Он обволакивает нашу жизненную энергию, как тяжелое одеяло, и мы теряем связь с собой. В стыде мы не знаем, в чем нуждаемся, и не доверяем тому, что чувствуем, думаем, говорим или что интуитивно ощущаем. Ум наполняется тем, что мы называем «голосами стыда» — голосами судьи-погонщика. Эти голоса осуждают и критикуют нас. Нас одолевает недоверие — и к самим себе, и к другим.
Голоса стыда осуждают не только нас, но и все и вся снаружи нас Мир кажется враждебным и темным местом.
С такого рода меню кому захочется оставаться в соприкосновении с раной и продолжать чувствовать? Гораздо лучше, думаем мы, избежать этого любым доступным способом. Стыд исцеляется путем создания внутри пространства, чтобы чувствовать и наблюдать, когда он приходит. Это приносит глубину и мягкость. Мы чувствуем и наблюдаем стыдящегося Ребенка внутри себя и внутри каждого. Мы приводим в движение алхимический процесс исцеления, просто оставаясь со стыдом и переживая его, когда он приходит, ничего не пытаясь изменить.

б) Распознавание раздражителей.
Как только мы осознаем, что в нас есть стыд, и даем себе пространство, чтобы его чувствовать, мы можем начать распознавать тригеры стыда Провоцирующие стыд факторы иногда очевидны, иногда — почти неуловимы. Это может быть отвержение или то, как кто-то говорит с нами или смотрит на нас. Это могут быть ситуации, в которых мы чувствуем себя неполноценными или униженными. В нас может быть спровоцирован стыд, когда мы не исполняем чьих-то ожиданий. У стыда большое количество провоцирующих ситуаций. Наши личные раздражители имеют много общего с тем, как нас стыдили изначально.

в) Исследование, откуда приходит стыд.
Когда мы начинаем понимать, как подвергались стыду, это приносит нам безмерное сострадание к самим себе. Мы начинаем понимать, что в нас нет ничего неправильного, и наши чувства неадекватности приходят из стыда.
Инфицирование стыдом случается, когда естественная спонтанность, любовь к себе и живость ребенка подавляются, и когда его существенные потребности не осуществляются. Такое может случиться в результате насилия, осуждения, сравнения или ожиданий, которым нас подвергают в детстве.
Это также происходит, когда ребенок заражается подавлением, страхами и жизнеотрицающими подходами родителей или культуры, в которой он воспитан. У каждого из нас был собственный уникальный опыт присвоения стыда. Редко бывает так, что кто-нибудь его избегает. Часто о нас заботятся любящие люди, и у них добрые намерения. Но они также подверглись стыду и, сами того не зная, передают его нам.

г) Узнавание компенсаций.
Мы достигаем глубокого видения стыда, когда начинаем узнавать способы, которыми от него убегаем. У каждого из нас собственный способ не чувствовать стыд или его скрывать, но по сути в любой данный момент времени мы подпадаем под одну из двух категории — либо «раздуваемся», либо «сдуваемся».
Раздуваясь, мы толкаем себя к тому, чтобы делать больше, быть лучше, работать тяжелее, производить выгоднейшее впечатление, получить работу, взобраться по карьерной лестнице, продолжать двигаться и так далее. Раздуваясь, мы используем свою энергию, чтобы убедиться, что стыд нас не пересилит. Но где-то глубоко внутри себя даже самые закоренелые «раздувальщики» остаются в страхе перед вечно присутствующей угрозой быть побежденными стыдом и в результате никогда не расслабляются.
«Сдувание» — это противоположная сторона «раздувания»; мы сдаемся и подавляем себя. Это означает поднять белый флаг вместо того, чтобы продолжать борьбу. Некоторые из нас сдались давно, потому что продолжать бороться было слишком большим шоком и болью. Или мы сдаемся в одних областях и «раздуваемся» в других.

д) Выход из пузыря.
Наш стыдящийся Внутренний Ребенок всегда будет чувствовать, что в нем что-то не в порядке. Но, внося осознанность в разные аспекты стыда, в то, как он провоцируется и ощущается, откуда он приходит, и как мы от него убегаем, мы начинаем разотождествляться с ним. Мы начинаем видеть, что это на самом деле не мы. Это наш стыдящийся Ребенок чувствует себя глубоко неадекватным и думает, что никогда не сможет сделать достаточно, чтобы люди начали ценить и любить его. Он проводит всю жизнь, скрывая неуверенность в себе. Из транса стыда нас выводит видение, что мы — не этот Ребенок.
Было время, когда я не мог вообразить себя как человека с достоинством или некоторой центрированностью внутри, но оно закончилось. И теперь бывает множество моментов, когда меня охватывает стыд, и я теряю соприкосновение с чувствованием. Но я возвращаюсь. Это ощущение не имеет ничего общего с тем, что я делаю, это что-то другое.

Кто-то однажды спросил моего мастера, как можно воссоединиться с внутренним «да». Он ответил, что чувство «да» — в нашей природе. Когда мы учимся наблюдать негативный ум, без осуждения или попыток его изменить, естественный опыт «да» возникает сам собой.
...Ребенок — каждый ребенок на всей земле,
во всех обществах — принужден отречься от
своего существа, принужден принять
мнения о себе других.
Каждый ребенок рождается в абсолютном
принятии себя таким, как есть.
Каждый ребенок рождается с огромной
любовью к себе;
у него есть любовь к себе, самоуважение,
потому что еще нет ума...
Ошо


Упражнения

1. Выявление областей стыда.
Стыд может ударить нас на всех уровнях существа. В этом упражнении вы можете внести осознанность в специфические области своего стыда. Отметьте или запишите, как в каждой области вы испытываете чувства стыда, неполноценности, неуверенности или неадекватности.
а) Сексуальность — то есть потенция, оргазм, интерес, страхи.
б) Тело и внешний вид — то есть форма и размер тела, привлекательность, возраст, одежда.
в) Выживание — то есть способность зарабатывать деньги, защищенность.
г) Чувства — то есть способность чувствовать, например, грусть, открытость, уязвимость.
д) Личная сила — то есть утверждение себя, способность чувствовать и выражать гнев, знание и умение выражать, что вы хотите, или безответственность, лень, подавленность и подверженность страхам.
e) Радость — то есть способность быть спонтанным ИЛИ чувствование себя слишком серьезным или безответственным.
ж) Творчество — то есть знание своих дарований и умение их выражать.
з) Ясность — то есть способность жить свою жизнь так, как вы хотите, знание своих жизненных приоритетов.

2. Осознание компенсаций.
Приходится ли вам справляться со стыдом, и если да, то как? Как вы справляетесь со страхами?
а) С самим собой — притворяетесь ли вы, что страха нет?
Осуждаете ли себя? Подавляете? Подстрекаете ли себя двигаться быстрее, больше работать?
б) С другими —устраняетесь ли в собственный мир? Боретесь или атакуете? Пытаетесь быть приятным? Становитесь массовиком-затейником? Принимаете оборонительную стойку?

3. Выход из пузыря.
Можете ли вы распознать, что вас охватывает стыд? Как это чувствуется? Каким кажется мир, когда вы в трансе стыда? Что вы думаете, что другие подумают о вас? Что вы думаете о себе? Что вы хотите от других? (Чем лучше вы можете распознавать состояние стыда, тем легче становится с ним разотождествиться.)
Ключи
1. Обусловленность, которую получило большинство из нас, имеет природу стыда. Наши родители, сами того не зная, передали нам свой стыд. Но это состояние не многие из нас хотят чувствовать или принимать. Вместо этого мы его компенсируем, «раздуваясь» либо «сдуваясь». И компенсация не позволяет нам ни признать, ни исцелить стыд. Как только мы понимаем стыд: что это такое, как он ощущается, что его приносит, откуда он приходит, и как мы обычно от него бежим, — его воздействие на нашу жизнь становится меньше и меньше.

2. Когда нас охватывает стыд, мы входим в состояние транса — в пузырь. В этом трансе мы чувствуем себя определенным образом, думаем определенным образом, ведем себя определенным образом и определенным образом видим мир. Мы чувствуем омертвелость жизненных сил, наш ум наполняется «голосами стыда», которые осуждают, критикуют и негативно себя сравнивают. Наше поведение может стать маниакальным или депрессивным, превратиться в нападение или упрашивание, в зависимости от нашей природы. И мы видим мир как враждебное место, состоящее из победителей и побежденных. (Обычно мы сами оказываемся побежденными.)

3. Есть два способа выхода из транса стыда. Первый: просто видеть его, чувствовать и понимать, что это такое. Это более пассивная и женственная возможность, и она включает в себя признание, что стыд — не мы сами, но просто состояние, которое в нас провоцируется из-за ранней обусловленности. Ничего не нужно делать, кроме как наблюдать его и чувствовать, когда он приходит. Второй способ
заключается в том, чтобы идти на некоторый риск и бросить вызов собственным страхам и системам верований, позволить существованию показать нам, что реально. Это более активный или мужественный аспект выхода из стыда.
4. Прорабатывание стыда — это важный обряд перехода, процесс, делающий нас глубоко человечными и чувствительными. Может быть, необходимо пережить период обвинения и гнева в отношении людей, подвергнувших нас стыду.
Но если нам удастся в какой-то момент признать, что каждый опыт, который мы получили, каким бы он ни был болезненным, имеет свой смысл, мы достигнем гораздо более глубокого видения. Мы можем даже смотреть на стыд и насилие с благодарностью.

 

Судья-погонщик

Нам никогда не удается сделать что-нибудь, отвечающее нашим «очень высоким стандартам», но мы не прекращаем попыток.
Внутренний судья-погонщик — это обратная сторона нашего стыда. Во многом именно благодаря ему мы продолжаем считать себя испуганными и неадекватными людьми. Функция судьи-погонщика состоит в том, чтобы заставлять нас следовать правилам, стандартам и инструкциям нашей обусловленности. Когда мы этого не делаем, он наполняет нас чувством вины и страхом. Энергия погонщика ощущается как внутренние голоса, вербально или энергетически требующие от нас делать больше, быть больше, пытаться лучше и так далее. Осуждающая энергия приносит голоса, говорящие, что мы недостаточны во всем: недостаточно умны, недостаточно красивы, недостаточно духовны, недостаточно чувствительны, недостаточно расслабленны, недостаточно храбры и так далее. Голоса погонщика постоянно диктуют нам, что делать, что не делать, постоянно оценивают и судят нас за то, что мы делаем или не делаем, погоняют и критикуют.
И, может быть, даже не осознаем, что нами помыкает судья-погонщик. Это просто жизнь. Или мы думаем, что с нами говорит «Бог». За все годы нашей карательной и моралистической иудейско-христианской обусловленности «Бог» приобрел довольно дурную славу.
Пока мы верим этому судье-погонщику, снаружи всегда будут находиться люди, усиливающие его и мучающие нас В таких отношениях мы чувствуем, что подвергаемся насилию, что нас не видят, не осознавая, что эти люди — только внешние выражения того, что мы несем внутри.

Полезно увидеть, что в ответ на припадок судьи-погонщика приходит в движение внутренняя энергия. Мы либо подавляем себя и погружаемся в стыд и шок, либо бунтуем и боремся. Эта динамика существовала и в детстве. Некоторые из нас по своей природе реагировали в основном подавленностью и отступлением. Другие относятся к бунтующему типу. В любом случае, нами все еще помыкает судья-погонщик. Он все еще заправляет представлением, и мы реагируем, как марионетки.

Нита, участница недавнего семинара, опаздывала на каждое занятие. Когда мы спросили ее, почему, оказалось, что в детстве мать всегда подгоняла ее. Теперь Нита все время опаздывает. Мы предложили, чтобы она приняла твердое решение приходить вовремя и посмотрела, что это в ней вызовет. Через два дня она начала чувствовать внутри сильную ярость по поводу того, что ее всю жизнь гоняли. До этого Нита выражала гнев только косвенно, хроническими опозданиями.
Анна Лиза, молодая шведская участница того же семинара, живет с матерью и большую часть времени находится в стыде и шоке. Но она бунтует, забывая делать вещи, которые ее просит сделать мать. Нита реагирует подавленностью, а Анна Лиза бунтом, но за обеими реакциями стоит одно и то же чувство беспомощной ярости, и им обеим было важно соприкоснуться со своим гневом.
Беатрис, немка тридцати с чем-то лет, всю жизнь боролась. Но, поскольку она так отождествлена со своей бунтарской стороной, ей трудно позволить себе быть уязвимой и почувствовать страх. Для таких людей, как Беатрис, знакомых с ролью бунтаря, позволение подавленности может оказаться дверьми к собственной уязвимости. А для тех из нас, кто отождествлен со стыдом, шоком и отступлением, может оказаться более творческим исследование энергии бунтаря. Чтобы в нее двигаться, нужна большая храбрость, потому что сильны страхи наказания и уничтожения за непослушание. Часто, когда мы впервые знакомимся с бунтарем в нас и движемся в эту роль, нас ошеломляют страх и чувство вины, и мы убегаем обратно в привычную подавленность. Потом мы снова набираемся храбрости и совершаем еще один шаг в бунтарство.

Мы можем заметить влияние судьи-погонщика как в том, что чувствуем себя жертвой, так и в том, что превращаем в жертву других. С некоторыми людьми мы можем быть судьей-погонщиком, с другими — Эмоциональным Ребенком, которого погоняют и осуждают.
Чувствуя себя сильными и значительными, мы можем нагромождать на другого насилие, нетерпение, ошеломление, критику и требования.
Я всегда устанавливал себе «очень высокие стандарты» и, конечно, не мог согласно им жить. И до того, как я вынес их в осознанность, я устанавливал те же «очень высокие стандарты» для всех остальных и подвергал их той же пытке, которую постоянно переживал сам. Я делаю так ДО СИХ пор, но могу поймать это раньше, потому что теперь чувствую приносимую боль. Когда мы подвергаем себя или другого нападению судьи-погонщика, это вызывает глубокий стыд, и наш Эмоциональный Ребенок под давлением приходит в шок.

Если мы считаем судью-погонщика голосом Бога, трудно распознать, что этот комплекс — просто результат негативной обусловленности. Когда я впервые увидел, что мой судья-погонщик — лжец, это было большим потрясением. Было гораздо легче принимать все его стандарты как истинные. Просто «так надо». Большая защищенность была в том, чтобы считать голоса судьи-погонщика истиной. Мне не приходилось ничего подвергать сомнению. Я успешно жил, подчиняясь его командам. Я создал эффективные компенсации и, следуя им, верил, что моя жизнь «удавалась». Я должен был быть доктором, посвятившим жизнь служению другим. Я должен был быть занятым учением и улучшением себя, развитием вкуса к искусствам и музыке и не потакать себе чрезмерно в материальных вещах. Я должен был быть добрым и чувствительным к другим и не быть высокомерным, эгоистичным и претенциозным. Следуя всем этим предписаниям, я стал бы «меншем», то есть, на языке идиш, человеком души и глубины. Кто сможет спорить с этими ценностями? Проблема в том, что они были мне даны вместе с сильным посланием, что это единственный способ жить. Нам нужно научиться самим находить собственные стандарты и ценности.

Есть книга, которую мы рекомендуем участникам наших семинаров: «Образование Маленького Дерева» Форреста Картера. Она показывает, что ребенка можно научить вырабатывать собственный образ жизни. Получая руководство, поддержку, направление и даже наказание любящим и поощряющим способом, Маленькое Дерево растет с ядром любви к себе и в доверии к своим суждениям и восприятиям. Без внутреннего доверия и любви мы растем и учимся защищаться или идти на компромисс в попытках достичь навязанных нам стандартов. Мы учимся слушать других, а не себя. Мы вырастаем в раба и судью-погонщика. Мы можем представлять результаты, пытаться произвести впечатление, бороться за власть и контроль. Мы можем культивировать роли, которые позволяют нам хорошо к себе относиться и отождествляться с ними. Потом мы цепляемся за эти роли, и нам не приходится чувствовать стоящего за ними стыда. Все эти компенсации — способы, которыми ребенок научился справляться с судьей-погонщиком Они производят внутри тяжелый стресс, и не удивительно, что мы легко приходим в состояние истощения, одержимости или депрессии.

Только когда мы обнаруживаем собственные ценности и развиваем в них уверенность, тирания судьи-погонщика начинает подходить к концу. С раннего детства нас учили принимать и поддерживать навязанные стандарты. Чтобы освободиться от судьи-погонщика, нам нужно отвергнуть их и найти свои собственные. Нападения будут продолжаться, пока мы не разовьем достаточно внутренней силы и уверенности, чтобы доверять себе. В этом процессе мы открываем, какую пережили борьбу. Мы чувствуем, до какой степени нам пришлось отказаться от самих себя, чтобы получить любовь и внимание, нужные нам для выживания. И мы начинаем видеть, как глубоко это управляло нашей жизнью. Но по мере того как мы вырабатываем больше осознанности и любви к себе, сила судьи-погонщика ослабевает, и мы можем обнаружить его ложь и отстраниться от его нападения. Он несет в себе жесткую негативную обусловленность нашего воспитания и ничего не знает о том, кто мы такие на самом деле. Нужно, по сути, научиться распознавать, когда мы подвергаемся нападению, чувствовать, как это нападение действует на нас, и видеть, что корни нападения лежат в нашей обусловленности.

1. Распознавание нападения.
Каждый раз, когда мы переживаем нападение судьи-погонщика, важно осознавать это и научиться распознавать его раздражители — особенных людей или ситуации, утверждения или поведение, которые его вызывают.

2. Чувствование припадка.
Здесь мы учимся чувствовать воздействие припадка: как он ощущается изнутри, что происходит с энергией, что мы думаем о себе, когда нас погоняют и осуждают. Это, по сути, означает чувствование стыда

3. Распознавание корней припадка.
Это подразумевает понимание изначального источника нашего судьи-погонщика; того, как его сформировала наша обусловленность. Переживая нападение, мы можем обращать внимание на то, как оно связано с более ранними опытами жизни — в особенности, с детством Видение связей помогает достичь большей ясности в том, что говорят голоса погонщика

...Вас судили другие,
и вы приняли их идеи, не рассматривая.
Вы страдаете от всевозможных чужих суждений
и выбрасываете эти суждения на других.
Если вы хотите от этого избавиться,
первое: не судите себя.
Примите скромно свои несовершенства,
поражения, ошибки, хрупкость.
Это просто человечно...
Ошо


Упражнения

1. Обнаружение судьи-погонщика.
Начните быть внимательными тогда, когда чувствуете, что себе не нравитесь. Заметьте, чем это вызывается.
а) Какие конкретные люди вызывают это недовольство, и как именно? Сравниваете ли вы себя невыгодно с
ними? Какие осуждения или критику вы чувствуете?
б) Какие конкретные ситуации вызывают приступ недовольства? Он случается, когда вы чувствуете давление?
Ошеломление или робость? Вам кажется, что от вас чего-то ждут?
в) Приходят ли критика, обвинение или осуждение изнутри или снаружи вас?
г) Как вы себя чувствуете, когда переживаете нападение судьи-погонщика? Уделите внимание телесным специфическим ощущениям, сопровождающим его.
д) Что говорят вам голоса, когда Внутренний Ребенок переживает нападение?

2. Исследование корней судьи-погонщика.
Когда вы замечаете, что подвергаетесь вторжению судьи-погонщика, какие конкретные воспоминания это вызывает из детства?
а) Помните ли вы какие-либо сходные ситуации?
б) Кто именно осуждал или погонял вас — родитель, учитель, кто-либо другой?
в) Каким было вербальное или невербальное послание, которое вы получили в это время?
г) Что вы стали думать о себе в результате этого нападения?

3. Исследование своей реакции на нападение судьи-погонщика.
Переживая нападение, как вы откликаетесь? Обратите внимание, когда и как вы подавляете себя. Обратите внимание, когда и как вы пытаетесь справляться.

4. Исследование отождествлений.
Нарисуйте две картинки: одну — изображающую вашего судью-погонщика, а вторую — представляющую Раненого Ребенка, подвергающегося нападению. Под картинками напишите, что каждый из них говорит другому. Спросите себя, правда ли то, что они говорят. Наблюдая каждого из них, заметьте, что иногда вы можете быть полностью отождествленным с одним или с другим, веря, что судья-погонщик прав, и чувствуя, что вас совершенно захватила его энергия. В другие моменты у вас больше расстояния. Замечайте это так, словно наблюдаете кого-то другого.

КЛЮЧИ

1. Мы бессознательно впитали в себя вербальное и невербальное давление и осуждения из детства в виде энергетического комплекса, который я называю «судьей-погонщиком». Этот комплекс постоянно захватывает нашего Эмоционального Ребенка. Иногда вторжение совершается голосами внутри нашего ума, в другие моменты мы
проецируем комплекс на окружающих, чувствуя, что они осуждают или критикуют нас снаружи.
2. Мы справляемся с нападениями погонщика путем компенсации или защитного поведения. Компенсации — это стратегии и роли, помогающие нам чувствовать собственное достоинство в глазах судьи-погонщика. Защитное поведение — это что угодно, что мы делаем, чтобы дать себе некоторое облегчение от напряжения давления и критики.
3. Мы реагируем на судью-погонщика либо подавленностью, либо бунтом. Но, пока длится реакция, мы остаемся у него под контролем. Его влияние прекращается, только когда мы вырабатываем собственные внутренние ценности и начинаем жить согласно им.
4. Когда нас захватывает погонщик, трудно добиться расстояния от Эмоционального Ребенка. Мы чувствуем, что по терпели поражение. Часто в такие моменты все, что нужно, — это осознать, что мы отождествлены со стыдящейся частью себя, которая подвергается нападению со стороны более сильной, насильственной и доминантной энергии.

 

Шок

Шок — еще одна существенная достопримечательность во внутреннем ландшафте Эмоционального Ребенка. Он приходит из чувства такого глубокого страха, что мы отсоединяемся от себя и часто не можем даже чувствовать, думать, двигаться или говорить. Шок может возникать в нашей жизни непредсказуемо и внезапно, в любой ситуации, в которой есть хотя бы малейшее давление, агрессивность или боль. Спровоцированная дискомфортом бессознательная ранняя травма лишает нас возможности функционировать. Шок способен искалечить наши способности в любом аспекте жизни.
Шок приходит из травмы, причем обычно повторяющейся. лучший способ понять шок — это вообразить маленькое животное, загнанное в угол хищником: негде спрятаться, некуда бежать, невозможно бороться.
В детстве мы были, как это маленькое животное. Наша нервная система, выживающая с помощью бегства или борьбы, не имела в распоряжении этих возможностей, если мы оказывались в западне. Тогда она откликалась замораживанием, и системы тела сворачивались. Ребенок чувствует себя в западне, переживая травму любого рода. Травматические опыты в какой-то форме случались с нами снова и снова Результатом стало скрывающееся внутри глубокое чувство замороженности, и его можно в любой момент спровоцировать. Это шок. Даже если мы энергетически уводили себя от угрожающей ситуации (это называется диcассоциация), наша физиология все же приходила в шок, и мы накапливали в бессознательном болезненные воспоминания.

Иногда эти повторяющиеся травмы случаются так рано или так незначительны, что мы даже не осознаем, что они случились. Невинный, открытый, изысканно чувствительный младенец или маленький ребенок чувствует вокруг себя все, и его травмирует малейшая насильственная или вторгающаяся энергия, малейшее напряжение или бессознательность в его окружении. Мы рождаемся в подавляющем и соревнующемся обществе, где в шок приводит сама его природа. Наше рождение, общение наших родителей друг с другом, их образ жизни, то, как нас касались, то, с чем мы столкнулись в школе, — чаще всего это бесчисленные травмы, которым мы подверглись. Если к этому добавить насилие, давление, критику и вторжения, постигшие нас в детстве, у нас начнет складываться картина шока.
Когда сегодня мы переживаем что-то, напоминающее ранние травмы, возникает шок.
... Именно это происходит в шоке. Мы так пугаемся, что делаем глупейшие вещи.

Многие вещи могут привести нас в шок. Мы называем эти вещи раздражителями шока. Раздражителем шока может быть любого рода высказанный или невысказанный гнев или насилие, давление, критика или осуждение. Это может быть контроль, манипуляЦИИ или ожидания. Это может быть напряжение, или негативность, «носящаяся в воздухе», или противоречивые сообщения. Даже чего-то одного из перечисленного может быть достаточно. Малейшего взгляда, какого-то тона голоса, того, как кто-то с нами разговаривает или не разговаривает, может быть достаточно, чтобы спровоцировать шок.

Симптомы шока могут быть разными у разных людей. Он может вызывать холодный пот, ускоренное сердцебиение, сильное беспокойство или замешательство. Некоторые из нас могут все время пребывать в какой-либо форме шока. Он может проявляться как фобии, приступы паники, хроническое беспокойство, расстройства способности учиться или какие-нибудь хронические болезни. Мы можем пытаться компенсировать воздействия шока, «улетая» или фантазируя, но опыт шока остается в теле.
Как и в случае со стыдом, шок может быть связан с разными областями нашей жизни. Трудно понять, почему шок возникает в этих конкретных областях нашей жизни. В случае стыда мы можем увидеть, как и в чем критикуем себя сами или подвергаемся осуждению со стороны. Но в случае шока часто все остается загадкой. Я так; никогда и не смог разобраться в том, откуда возник мой шок. Наверное, из памяти о глубоко бессознательной травме. Мы можем заниматься любовью и внезапно обнаружить, что не присутствуем, или тело перестает откликаться. Нам может быть трудно чувствовать эмоции, и мы сами не знаем, почему. Гнев, конфронтации или выступление перед группой может вызывать огромную панику.

Основные области, в которых проявляется шок
1. Сексуальные проблемы — необъяснимые страхи или тревоги
2. Страх конфронтации, гнева, наказания, критики.
3. Трудности в самовыражении и творчестве.
4. Недоступность чувств.
Даже контроль или манипуляция, ситуации для нас незначительные, для Эмоционального Ребенка бывают настолько же травматическими и шокирующими, что и очевидные случаи сексуального или физического насилия. Это понимание было для меня важно, потому что помогло мне стать более сострадательным к себе.


Я также заметил, что, как и в ситуациях со стыдом, если мы спровоцированы, то отождествляемся с Раненым Ребенком в шоке. Это заставляет нас превратиться в жертву в отношениях с людьми и с миром. Бессознательно мы видим и чувствуем себя как человека, подвергающегося насилию и заслуживающего насилия. Такой образ себя заставляет нас привлекать людей, которые обращаются с нами в том же стиле, который изначально принес шок. Как только мы это понимаем, объяснимым становится то, почему мы продолжаем повторять одни и те же травматические опыты. Я заметил, что в прошлом оказывался окруженным выразительными и эмоциональными людьми, и их выразительность провоцировала мой шок. Или я привлекал людей, провоцировавших во мне шок при помощи контроля, манипуляций, давления или критики. Но, когда отождествленность стала рассеиваться, то же случилось и с поведением.

Когда в нас провоцируется шок, ничего нельзя сделать, кроме как распознать его, чувствовать и принимать как; реальность. Обычно мы осуждаем себя за шок Страх и паралич не слишком высоко котируются в шкале хорошего самочувствия. Мы стыдим себя за то, что находимся в шоке, и снова получаем коктейль из стыда и шока Дать себе пространство, чтобы позволить страхи и шок, — один из самых храбрых и важных шагов, которые мы можем совершить. Если мы попытаемся подгонять себя, чтобы так или иначе выйти из шока, станет только хуже. Я нашел, что, как и со стыдом, просто знания о шоке: как он чувствуется, что его провоцирует, и откуда он приходит, — было достаточно, чтобы добиться от него расстояния и начать наблюдать. Понимание постепенно позволило мне приобрести способность просто «быть» с шоком, без суждений, и постепенно начать вспоминать, что когда мой Эмоциональный Ребенок входит в шок, это — не я.

...Это величайшее преступление,
которое общество совершает
против каждого ребенка.
Никакое другое преступление
не может быть хуже.
Разрушить доверие ребенка
значит отравить всю его жизнь,
потому что доверие так ценно,
что, если вы его теряете,
то тотчас же теряете и контакт
с собственным существом...
Ошо


Упражнения
Исследование шока — деликатное дело, и для него обычно требуется помощь профессионала. Предложенные упражнения могут быть только руководством, чтобы понять шок глубже.
1. Переживание шока.
а) Как бы вы описали собственное переживание шока? Что происходит в теле? Ускорение? Беспокойство?
Потение? Замешательство? Паралич? Неспособность чувствовать? Неспособность говорить? б) В каких областях жизни вы чувствуете шок? В сексуальности? В чувствах? В гневе или конфронтации? В творчестве? Как вы чувствуете шок в этих областях?
2. Распознавание раздражителей шока.
Выберите несколько недавних случаев, когда вы переживали шок. Что приводит вас в шок? Давление? Гнев? Агрессивность? Критика? Страх или переживание того, что вас покинули или отвергли? Когда вы не получаете внимания, которого хотите? Когда кто-то выходит из-под контроля, впадает в истерику, становится нелогичным или требовательным?
3. Источники шока.
У некоторых из нас есть хорошее представление о том, как мы подверглись шоку в детстве. Но для других это остается загадкой. Какова на сегодняшний день ваша картина того, как вы подверглись шоку? Что вас испугало, и что создало беспокойство? Помните, ребенка может испугать любая мелочь. Может быть полезным представить себе ребенка, — не вас самих, — который растет в среде, в которой выросли вы. Как бы он себя чувствовал? Был бы он в безопасности? Мог бы этот ребенок испытывать чувства? Выражать и принимать гнев? Быть прямым и открытым? В чем он или она получает или не получает поддержку в творчестве? Как он подвергается давлению?

Ключи
1. Шок сворачивает нашу способность чувствовать и часто заставляет нас устраняться. Это делает его трудным для распознавания. Осознавая шок, мы начинаем понимать тот аспект своей эмоциональной природы и поведения, который ранее осуждали.
2. Мы попадаем в ситуации шока заново, чтобы его можно
было исцелить осознанностью и пониманием. Сами того не зная, мы привлекаем людей, которые так или иначе провоцируют в нас шок. Как только мы узнаем, что это такое, как он ощущается и провоцируется, и знаем немного о его корнях, мы можем оставаться с ним, когда он всплывает. Не пытаясь его изменить, не пытаясь заставить его уйти, но просто оставаясь с ним.
3. Шок — общая тема в отношениях. Когда мы ничего о нем не знаем, он неизменно ведет к боли, непониманиям, обидам и конфликтам. Путем понимания его люди могут стать более чувствительными к шоку друг друга, и он может
буквально стать дверью к гораздо более глубокой близости и заботе.
4. Шок может быть также окном в более глубокую уязвимость.
В глубине, за защитами и компенсациями, веемы —утонченно чувствительные существа. Когда мы начинаем со прикасаться с этим пространством, легко увидеть, что нас могли привести в шок малейшие вторжения и проявления бессознательности.

 

Брошенность и неудовлетворение

Когда мы входим в собственный внутренний мир брошенности и депривации, мы входим в мир очень маленького ребенка. Ребенок отчаянно жаждет любви, ему одиноко, он испуган и незащищен и хочет, чтобы кто-то о нем позаботился. Внутреннее пространство Раненого Ребенка содержит такую интенсивную панику, что часто мы избегаем ее большую часть жизни. Но, как бы то ни было, когда кто-то нас покидает, или когда мы чувствуем себя изолированными и нам одиноко, пространство паники раскрывается. По сути, большинство из нас глубоко в бессознательном Эмоционального Ребенка верит, что никто никогда не будет с нами. Наше поведение в отношениях — ревность, требования большего, бегство от близости, ужас в ожидании того, что другой нас покинет, — отражает это глубокое верование.

Во всех ситуациях, когда мы чувствуем, что нам одиноко, что мы не получаем любви и уважения, что о нас не заботятся, что нас не видят, рана брошенности обнажается в «малой дозе». Это неудовлетворение, рана эмоционального голода. Она более всего влияет на наше поведение в отношениях. Страх брошенности провоцирует безмерный ужас, потому что в детстве мы переживали бесконечные опыты чувствования, что мы просто не выживем. Многие из этих опытов не сознательны, мы их тщательно прячем от себя. Но когда в нашей сегодняшней жизни случается что-то, что бессознательно напоминает нам этот опыт, мы чувствуем себя так, словно сейчас умрем. Внутри мы в полной панике.

Рана возникает из памяти о том, что мы не получили питания, в котором нуждались. Эта память — не столько воспоминание о конкретном событии или событиях, сколько клеточного уровня опыт негативной пустоты, которую наш Эмоциональный Ребенок отчаялся заполнить. Боль этой раны остается глубже видимой поверхности. Пока мы не решим сознательно ее принять и приветствовать, мы автоматически и непроизвольно движемся в компенсации или в защитное поведение, чтобы избежать ее чувствования. Мы можем стать холодными, отстраненными и антизависимыми — или болезненно зависимыми.
Наши неосуществленные ожидания остаются на медленном огне, на дальней конфорке нашей осознанности, ожидая правильного человека и правильной ситуации, чтобы выйти на первый план. Они не уходят, они только скрываются за отрицанием. Но близость выводит наружу все.
Мы ожидаем и требуем, потому что чувствуем глубокое неудовлетворение, но эти ожидания и требования только ведут к еще большему недовольству. Если мы ожидаем, мы не можем принимать.
Так как никто никогда не может удовлетворить нашу требовательность, отношения наполняются конфликтами и разочарованиями. Мы используем всевозможные стратегии, чтобы заполнить дыру, вместо того чтобы чувствовать пустоту.
Темная сторона раны брошенности — исходящий из чувства предательства глубокий гнев, который мы несем внутри.

Прежде чем станет возможным проделать какую-либо значительную работу, мы должны искренне договориться не выбрасывать гнев друг на друга Хорошо начать работать с гневом и болью, не реагируя автоматически или бессознательно. Иначе энергия подкармливает Эмоционального Ребенка Более того, мы можем впасть в заблуждение, что путь к исцелению ведет через проговаривание и обсуждение. Но проговаривание, прежде чем мы разовьем более глубокое понимание брошенности, часто мотивируется потребностью в признании, любви или внимании. Это ведет только к большему отвержению и конфликту. Мы можем начать «за здравие», но вскоре оказаться спровоцированными, потому что только и ищем, за что бы зацепиться. Сами того не зная, мы ждем возможность чем-то обосновать уже существующий гнев и недоверие, начать мстить или реагировать. Когда что-то провоцирует рану брошенности, не проходит и миллионной доли секунды, как мы перемещаемся от раздражителя к реакции. Этот механизм действует мгновенно и глубоко автоматически.
Одно из средств, которые мы применяем, — попытка растянуть время между раздражителем и реакцией, чтобы было время и пространство чувствовать рану и быть с раной, когда она провоцируется. Мы словно удлиняем расстояние между «провокацией» и ответом, чтобы создать время для чувствования. Рана есть всегда, но обычно у нас нет времени ее чувствовать, потому что мы быстро движемся в реакцию.

Между раздражителем и реакцией находится рана

Страхи, стоящие за брошенностью, так сильны, что одолевают даже волю. Но если мы начинаем признавать глубину и интенсивность паники брошенности, то мы видим, как мощно эти силы воздействуют на наши отношения. Понимание постепенно дает нам дистанцию от непроизвольных и механических реакций.
Практически задача внесения осознанности в раны брошенности и неудовлетворения подразумевает обращение внимания на большие и маленькие провоцирующие их раздражители.
Небольшие раздражители обычно вообще ускользают от нашего внимания, и мы даже не признаем, что была спровоцирована рана брошенности. Мы быстро движемся в реакцию (что часто вызывает ответную реакцию) или уходим в защитные образцы. Незамеченными могут оказаться раздражители, когда мы испытываем раздражение или гнев, если все получается не по-нашему, или в ситуациях неисполненных ожиданий, если мы чувствуем себя лишенными любви, внимания, уважения, чувствительности или прикосновения.

Если мы можем оставаться с опытом страха и боли, которые приходят каждый раз, когда провоцируются раны, это исцеляет, и в нас развивается больше и больше пространства для каждого нового раздражителя. Переживая страхи и боль, когда они приходят, мы постепенно более и более выходим из-под контроля состояния ума Ребенка в нас. Эмоциональный Ребенок менее и менее влияет на то, как мы видим и чувствуем опыты, происходящие в нынешней жизни, и восприятие становится менее и менее загрязненным травмами прошлого.

прорабатывание раны брошенности — основная составляющая в способности создавать любовь. Один из безусловных аспектов работы — осознание того, что рана существует. Другой — чувствование ее и некоторое знание того, откуда она приходит.

Во-первых: люди такие, как есть, и нельзя ожидать, что они изменятся. Во-вторых: придет время, когда мой Эмоциональный Ребенок подвергнется эмоциональному голоду, потому что в личности другого всегда будут стороны, которые мне не понравятся. Когда я с ними сталкиваюсь, я, или, точнее, Эмоциональный Ребенок во мне, может почувствовать, что ему очень одиноко, испытать разочарование и опустошение. В конце концов, я знаю, придет время, когда придется проститься друг с другом. Может быть, один из нас умрет, или, может быть, просто покинет другого. Но я должен быть готов столкнуться с болью брошенности.

Путешествие по ране брошенности

.. Теперь я вижу, что мои чувства неудовлетворения и пустоты — это образ мышления и чувствования Эмоционального Ребенка во мне, и скорее всего, таким он и останется. Этот умственный набор может в любой момент оказаться спровоцированным, но у меня достаточно позитивных опытов одиночества, чтобы знать, что чувство «мне одиноко» пройдет. Одиночество, согласно моему опыту, может быть безмерно блаженным и горько-сладким, но в нем нет паники или лихорадочности, присущих состоянию ума покинутого Ребенка Это просто принятие жизни.

...Тебе предстоит столкнуться с пустотой.
Тебе предстоит ее прожить,
тебе предстоит ее принять.
И в этом принятии скрывается великое откровение.
В то мгновение, как ты принимаешь
одиночество, пустоту, меняется само его качество.
Оно превращается в полную противоположность —
становится изобилием, осуществленностью,
переполняющей любовью и радостью...
Ошо

Упражнения
1. Внесение осознанности в рану эмоционального голода.
а) Ответьте на вопрос: «Я чувствую неудовлетворение
(лишение, боль или гнев), когда...»
Какое конкретное поведение другого заставляет вас чувствовать себя преданным или неудовлетворенным в близких отношениях? Определите очень конкретно, что человек делает или не делает, говорит или не говорит?
б) Какие ожидания у вас есть в этих случаях?
в) Какие верования вы связываете с этими ситуация' и?

2. Обратное отслеживание от раны до источника.
а) В каких ситуациях вы чувствуете себя лишенным(ой) или брошенным(ой) таким же образом, как в детстве? Может быть, чувствуя, что рядом никого нет? Чувствуя вторжение? Чувствуя непонимание? Чувствуя, что вас никто не слушает?
б) Как вы научились справляться с этой неудовлетворенностью? Какие верования вы сформировали о жизни, сталкиваясь с ней?

3. Направление энергии не в реакцию, а к ране.
В следующий раз, когда вы поймете, что в вас спровоцировано неудовлетворение, попытайтесь отозвать энергию из реакции и просто войдите в чувствование того, что происходит внутри. Что чувствуется в теле? Какие приходят мысли? Какие страхи? Что хочет ваша энергия?

Ключи

1. Раны брошенности и эмоционального голода распространены повсеместно и чаще всего приносят самые глубокие и ужасающие страхи. Они приходят из сильного чувства, что нас не хотят, мы не нужны, нас не поддерживают или не видят. Каждый из нас переживает это по-своему, но у всех нас внутри остается глубокий голод и жажда любви. Мы можем их компенсировать, становясь
зависимыми или требовательными, пытаясь добиться того, чтобы другой нас «спас», или уходя в собственный изолированный мир и развивая ложное чувство самодостаточности.
2. Раны брошенности и неудовлетворения становятся источником величайших конфликтов и страданий в наших отношениях, потому что мы хотим, чтобы другой спас нас от их чувствования. Мы не осознаем, что на самом деле идем
к другому из пространства брошенного, неудовлетворенного Ребенка, жаждущего получить поддержку и питание.
В результате мы встречаемся с отвержением, потому что другой не хочет играть для нас роль спасителя. У него или у нее достаточно проблем в питании собственного брошенного Ребенка. Но мы упорно и настойчиво продолжаем попытки, потому что не понимаем связи между собственными ожиданиями, требованиями, реакциями и раной.
3. Мы можем совершить большой шаг за пределы обычного страдания, присущего нашим отношениям, просто осознавая связь между раной и собственной реактивностью. Понимая глубину собственной паники, мы можем видеть, почему и как мы реагируем.
4. Внесение осознанности в рану брошенности прокладывает дорогу к тому, чтобы мы научились быть с самими собой — быть с экзистенциальной истиной собственного одиночества. Один из глубочайших страхов — остаться одному. Работая с раной, мы можем начать видеть, что наши страхи основаны более на травмах прошлого, чем на нынешней ситуации. Однажды набравшись храбрости, чтобы пережить негативное одиночество, мы касаемся блаженства одиночества подлинного.

 

Поглощение

Если Эмоциональный Ребенок в нас подвергся поглощению, мы становимся подозрительными и с опаской относимся к тому, чтобы подпустить кого-то к себе близко. Пусть и бессознательно, но наши прошлые опыты «любви» связаны с болью и предательством.
Поглощение — это рана-близнец брошенности, нисколько не уступающая ей по мощности. Иногда, в зависимости от обусловленности детства, мы теснее соприкасаемся со страхами подвергнуться контролю, манипуляциям или оказаться «собственностью», чем со страхом быть брошенным Страх поглощения может быть таким сильным, что мы с неизменным успехом избегаем чьего-нибудь приближения и остаемся в постоянном ужасе перед тем, что нас «пересилят». Я нашел, что страх поглощения может даже сопровождаться ощущением жара, затрудненным дыханием или клаустрофобией. Как и в случае с любыми ранами, которые мы обсуждали, чувство поглощения провоцируют малейшие и часто иррациональные причины. И как только оно спровоцировано, в большинстве случаев возникает ошеломляющее стремление немедленно оказаться как можно дальше от источника угрозы.

Можно найти множество психологических причин тому, что рана поглощения так сильна. Например, у нас был властный и контролирующий родитель, особенно противоположного пола. Или мы могли быть эмоциональным заменителем, обеспечивающим родителю любовь и питание, которых он(а) не получали от супруга(и). Возможно, по той или другой причине, наши мать или отец не хотели, чтобы мы выросли и стали сексуальными, сильными и независимыми людьми. И все-таки, даже отслеживания корни этой раны в детстве, невозможно объяснить ее происхождение и силу. Впрочем, как и любых других ран. И какой бы ни была причина, мы несем внутри чувство, что любви доверять не следует.

Поглощение в высокой степени насильственно, потому что повреждает нашу способность учиться и осваивать вселенную. Без этих способностей мы не можем развить самоуважение. Тем не менее, в человеке с сильной раной поглощения есть глубокое и мощное верование, что его (ее) энергия, творчество, свобода, сексуальность или даже духовность будут подавлены и разрушены, если они позволят кому-то приблизиться. Такой страх создает мощный внутренний конфликт. Мы знаем, что не можем жить без любви, и все же не Доверяем любви. Мы инициируем любовь и тут же отталкиваем — снова и снова. Одна часть нас, та, которая хочет любви, привлекает ее и может даже начать глубокие отношения. Затем Эмоциональный Ребенок в нас, несущий рану поглощения, реагирует на малейший признак контроля, манипуляции или собственничества. Оттого, что реакции редко связаны с реальностью, другой чувствует, что с. ним обходятся несправедливо. Его (ее) попытки сближения с поглощенным человеком постоянно наталкиваются на разочарование и отвержение. Часто тот, кто отталкивает, испытывает болезненное чувство вины за свое поведение, но силы, которые пришли в действие, слишком мощны, и бесполезно пытаться их контролировать.

Если мы признаем, что в нас есть сценарий отталкивания других или избегания близости, скорее всего, мы также увидим, что отождествлены с раной поглощения. Может быть, мы сможем отследить источник нашего страха до конкретной ситуации, в которой «любовь» сопровождалась глобальным контролем и подавлением и оставила нас с глубоким чувством предательства. Но на самом деле неважно, насколько нам удастся восстановить историю. Важно то, что, пока мы отождествлены с раной поглощения, не мы владеем своими чувствами и поведением Они непроизвольны, иррациональны и ошеломляющи. Важно помнить, что если мы ощущаем себя задетыми в нынешних отношениях, это не потому, что как-то неправильно ведет себя другой. Несомненно, он(а) спровоцировал(а) рану, но не может быть ее источником, другой не может заставить нас чувствовать себя поглощенными, подвергнутыми контролю, манипуляциям и собственничеству! Он(а) только касается раны, которая уже есть внутри и просто ждет повода Если мы попадаемся в ловушку убеждения, что во всем виноват другой, то будем снова и снова упрочивать одни и те же драмы сближения и следующего за ним отступления в праведном негодовании. Или мы можем жить жизнью изоляции, потому что внутри верим, что любовь всегда кончается контролем.

В отношениях человек с сильной раной поглощения обычно принимает роль Антизависимого. Его ужасает близость, потому что она ставит лицом к лицу с изначальной травмой, бывшей глубоким предательством любви. Антизависимый раскачивается, как маятник, между двумя стратегиями: начиная противостоянием и бунтом в стремлении к свободе и независимости, он чувствует себя виноватым, жаждет любви и движется в угождение и подчиненность. Затем приходит в гнев, ощущает себя ограниченным и снова перескакивает в противоборствующую, бунтующую позицию. Эти скачки не ведут ни к какому сдвигу в сознании, пока не появляется видение и понимание того, что происходит внутри глубже.

Когда Эмоциональный Ребенок в нас чувствует себя поглощенным, мы верим, что единственный способ быть свободным — избегать близости или постоянно отталкивать другого. Но свобода, которую мы ищем, никогда не может прийти из реакции на другого. Не поведение партнера в отношении нас удерживает нас в тюрьме. Наша свобода — в нашем распоряжении в любое мгновение. В тюрьме нас удерживает именно то, что мы отождествлены и не осознаем, как и почему ведем себя тем или другим образом.

Я сам мог бы выйти победителем в любом соревновании по интенсивности раны поглощенности. Когда я стал исследовать, почему мне так трудно делать то, что я хочу, то оказался лицом к лицу с ужасом моего Эмоционального Ребенка перед наказанием или отвержением. Каждый раз, когда я шел против ожиданий или требований другого, каждый раз, когда я разочаровывал того, кого любил, мне приходилось справляться с этим страхом. Когда мы отождествлены с поглощенным Эмоциональным Ребенком в нас, мы реагируем на тех, кто к нам приближается, очень противоречиво. Часто у нас есть лишь смутное ощущение того, что мы хотим на самом деле. Мы устраиваем небольшие бунты, потом испытываем ужасное чувство вины за то, что обидели или предали другого. Мы ищем любовь и свободу, но безнадежно теряемся где-то посредине между ними. Мы испытываем чувство вины каждый раз, когда уходим в свое пространство, и обиду, если этого не делаем. В результате нам становится трудным и то, и другое. Бунт против человека, предъявляющего к нам требования или ожидания, часто кажется нам единственным способом снова прийти в соприкосновение с собственными потребностями.

Раньше для меня было характерно поддерживать хроническое отстранение просто для того, чтобы уменьшить тревожность и страх. Но, выходя из автоматического поведения и позволяя случаться «опасным» опытам близости, я соприкоснулся с поврежденным доверием и горем ребенка, который открылся и пережил насилие над открытостью. Я начал понимать, почему моя уязвимость «ушла в подполье».
Исследуя все это, я пережил глубокое горе, потому что понял, как ранил других и себя из-за внутреннего недоверия. Я увидел, как мое проигрывание бунта и обиды травмировало тех, кто пытался ко мне приблизиться. Я делал их ответственными за раны, полученные гораздо раньше. Я также осознал все моменты недостаточной близости с женщинами, с которыми я был, с друзьями и семьей. Даже когда мой отец умирал, я не смог выразить любовь и благодарность к нему настолько полно, как мне этого хотелось. Это боль поглощенности. Она может подавлять нас эмоционально так сильно, что потребуется огромное доверие, терпение и принятие себя, чтобы открыться снова.

Я также нашел, что для разрушения отождествленности с Эмоциональным Ребенком я должен рисковать и делать то, что хочу, чувствуя спровоцированный этим страх. Моим нормальным поведением было бы отказывать себе в опытах, которых я жаждал, из боязни, что другому это не понравится. Для меня самого звучит абсурдно, но я буквально думал, что у меня нет права уделять время себе и делать то, что я хочу. Такое чувство вины приходит вместе с поглощением. Риск игнорировать его опыт меня ужасал. В результате я все же делал то, что хотел, но в реактивном и бунтующем состоянии, чувствуя гнев, обиду и вину, и, естественно, в ответ получал реакцию. Тогда я впадал в транс «Мне-Не-Дают-Пространства». Именно мои страхи, а совсем не ожидания партнера создавали проблему. Как только я собрался с силами, чтобы рисковать, и рисковать в ясности, а не в реакции, я стал видеть со все большей отчетливостью, что требования, ожидания и реакции другого человека не имеют значения. Как только мы ясно понимаем себя, танец окончен. Процесс происходит с нами самими, с нашими собственными страхами, с тем, чтобы знать и признавать действительными собственные желания и потребности, находить храбрость, чтобы рисковать.

Если мы в детстве пережили поглощение, то становимся склонны постоянно реагировать на любимого человека так, словно это родитель.
Помнить различие между настоящим и прошлым — большой шаг в освобождении от отождествленное™ с поглощенным Ребенком.

И последнее, что мне кажется важным упомянуть. ЕСЛИ у нас есть рана поглощенности, у нас есть и невысказанные ожидания, что другие должны быть чувствительными, уважительными, заботливыми и понимающими. Мы хотим, чтобы мир соответствовал нашим идеалам. И мы возмущаемся и приходим в гнев, когда люди нас разочаровывают. Но люди не изменятся, чтобы соответствовать нашим ожиданиям. Они останутся такими же, как есть. Все же, в тот момент, когда мы чувствуем, что кто-то ведет себя неуважительно или собственнически, нам становится одиноко, и мы чувствуем себя преданными. Вместо того, чтобы чувствовать эту боль, мы превращаем людей и ситуации во что-то далекое от реальности. Если же мы готовы столкнуться с одиночеством, внезапно у нас резко улучшается зрение. И наши ожидания мало-помалу начинают отпадать. Когда мы чувствуем разочарование, мы все еще не видим человека или ситуацию такими, как есть.

Аспекты работы с раной поглощения

1. Чувствование и признание достоверности внутренних страхов каждый раз, когда мы чувствуем себя поглощенными.
2. Разрушение автоматического сценария ухода от чувств или бунта и реакции. Переход к выражению и проговариванию страхов.
3. Отделение прошлого от настоящего.
4. Осознание собственных ожиданий, что люди должны быть такими, как нам хочется.
5. Риск чтить и признавать действительными собственные потребности и энергию вопреки чувству вины и страхам отвержения или наказания.

...Есть только один главный страх —
и это страх потерять себя.
Это может быть в смерти,
это может быть в любви,
но страх остается прежним.
Ты боишься потерять себя.
И страннее всего то, что боятся
потерять себя только люди,
у которых никакого «себя» нет.
Те, у кого есть «я», ничего не боятся...
Ошо

Упражнения

1. Обнаружение раны поглощения.
Отмечайте моменты, когда вы чувствуете, что другой вами распоряжается как собственностью, предъявляет требования, контролирует или ошеломляет. Какие в этот момент в вас всплывают убеждения о том, как люди обращаются с вами? Запишите их. Например: «Я чувствую, что этого человека (или людей, или вообще жизнь) никто, кроме него самого, не интересует».

2. Чувствование раны поглощения.
Какие чувства и телесные ощущения вы связываете с чувством поглощения, отсутствия пространства или ошеломления? Жар? Трудности с дыханием? Сильное желание вырваться и остаться одному(ой)?

3. Исследование корней раны поглощения.
Как конкретно, по вашим ощущениям, вы подверглись требованиям, собственничеству, контролю или манипуляциям в детстве? Отметьте конкретные реакции с конкретными людьми —то есть с матерью, отцом, братьями или сестрами. Есть ли какая-либо связь между этими ситуациями и тем, что вы наблюдаете в нынешней жизни?

4. Проявление страхов, спрятанных раной поглощения.
Выберите конкретную ситуацию, в которой ощущаете требования или ожидания партнера или чувствуете себя «задушенным(ой)». Какие страхи в вас всплывают, когда вы думаете о том, чтобы уйти в необходимое вам пространство — делать то, что хотите?

5. Исследование ожиданий.
Каковы ваши ожидания в отношении людей, с которыми вы чувствуете себя поглощенными, подвергшимися насилию или разочарованными? Запишите их. Например: «Я чувствую, что он(а) должен(на) быть более...»

6. Исследование страхов.
Что бы было, если бы вы отпустили все ожидания в отношении этого человека? Какие страхи возникнут?

Ключи

1. Рана поглощения — это тень раны брошенности. Но мы чувствуем себя преданными не потому, что другой не остается все время рядом с нами, а потому, что от нас слишком много требуют или ожидают, или считают свои потребности более важными, чем наши. Мы чувствуем себя «задушенными», подвергающимися контролю или манипуляциям, а не любимыми. Вместо того, чтобы цепляться,
мы отступаем. А голод и жажда любви настолько же велики, что и раньше.

2. В драмах наших любовных историй и дружб обычно рана поглощения сталкивается с раной брошенности. У обоих партнеров внутри есть обе раны, но каждый из нас проецирует одну из них на другого и проигрывает ее. Это приводит к хорошему театральному представлению. «Поглощенный» партнер часто менее соприкасается со своим голодом и жаждой любви и близости, потому что он научился выживать, отрицая свои потребности. «Брошенный» партнер менее соприкасается с необходимостью пространства и свободы, потому что для его выживания требовались постоянные и непроизвольные поиски любви. Когда оба они сталкиваются — без осознанности — это кромешный ад. С осознанностью у нас есть возможность пережить обе раны и узнать, что они обе есть внутри Эмоционального Ребенка в нас.

3. «Поглощенный» верит, что для получения облегчения нужно найти пространство, свободное от другого. Это непонимание. Необходимое «пространство» достигается не удалением от другого, но находится внутри. Правда, сначала придется столкнуться с собственными страхами наказания за то, что мы хотим делать, и начать чувствовать и проговаривать страхи потерять себя.

4. Эмоциональный Ребенок внутри справляется со страхом поглощения автоматическим, привычным и бессознательным подчинением или бунтом. Если мы можем рискнуть делать то, что хотим, и делать с ясностью, мы сможем вернуться в центр, и наше поведение будет все более и более направленным внутрь.

 

Недоверие и гнев

Есть история о самурае, который пришел к дзэнскому мастеру и попросил объяснить разницу между адом и раем. Дзэнский мастер посмотрел на него и сказал, что не хочет тратить время на такого глупца, как он. Самурай был взбешен и выхватил меч, угрожая зарубить старого учителя. Дзэнский мастер остановил его и сказал;
— Господин, это и есть ад.
Самурай был поражен мудростью и силой этого старика. Он вложил меч в ножны и почтительно поклонился. Мастер сказал:
— А это, господин, и есть рай.

Недоверие и гнев, окружающие нас, — последняя остановка в путешествии по внутреннего миру Эмоционального Ребенка. Наше недоверие — это наш ад. Когда мы входим в пузырь недоверия, мы входим в очень темное место. В этом пузыре мы заключены в тюрьму собственных негативных убеждений, восприятия и ожиданий. Они подавляют нашу способность чувствовать и ценить любовь и красоту. Недоверие — это также легкий способ бегства, потому что в нем нет никакого риска. Оно принято в обществе, и поэтому мы с легкостью находим поддержку для собственных недоверчивых убеждений и мнений. Чтобы двигаться в доверие, нужна большая храбрость.

.. Но вместе с тем атмосфера скептицизма и культа рациональности вошла в меня с полученным мною воспитанием; меня учили, что мудрее во всем сомневаться и ничему не доверять. В моем детстве недоставало возможности видеть в жизни таинственное и волшебное и восхищаться им.

Большую часть времени мы живем в недоверии. В нас его легко спровоцировать. Когда чьи-то действия или слова заставляют нас чувствовать, что мы подверглись неуважению, мы обнаруживаем себя преданными и входим в знакомый мир отступления, изоляции, отделенности, ухода в себя, гнева и обиды. В этом же мире мы можем оказаться, переживая трудные жизненные обстоятельства. Может быть, у нас бывают моменты доверия, но в глубине, внутри остается зерно сомнений. Обладая расслабленностью и принятием, мы ощущали бы вторжения или беды не менее остро и болезненно, но быстро отпускали бы их. Вместо этого они регистрируются в глубоком внутреннем пространстве обиды. Там нет безопасности, и мы не чувствуем, что нужны людям и жизни. Наши естественные невинность и доверие к существованию были повреждены, и Эмоциональный Ребенок в нас смотрит глазами настороженности и подозрения.
Оказавшись спровоцированными, каждая обида и вторжение, которым мы подвергались, но не смогли прочувствовать и переварить, всплывает на поверхность. Мы храним каждое оскорбление нашего достоинства и цельности во внутреннем «банке обид». Когда мы переживаем обиду в нынешней жизни, оживает каждая случившаяся раньше. Это пузырь недоверия. Внутри него Эмоционального Ребенка защищают и охраняют все негативные, тревожные убеждения тех, кто его вырастил. Находясь в пузыре, мы буквально верим, что видим истину. Ожидая худшего, мы живем в состоянии постоянного ужаса, что снова подвергнемся насилию или вторжению, как это было в прошлом. Мы верим, что никогда не получим того, в чем нуждаемся, никогда не будем поняты, никогда не будем уважаемы, и на нас всегда будут нападать.

Из-за нападений и предательств, которым мы подверглись в детстве, мост между нами и другими давно разрушен. Когда мы начинаем отношения в нынешней жизни, любые отношения, мы уже находимся в пузыре недоверия, хотя можем чувствовать себя открытыми и полными надежды. Живя в пузыре, мы нерушимо верим, что сможем доверять только тому, кто будет обращаться с нами соответственно нашим ожиданиям.

Давайте подробнее рассмотрим, как недоверие управляет умом Эмоционального Ребенка.
а) Наше изначальное течение с жизнью было повреждено. Мы остались с недоверием к жизни и людям и бессознательно удалились в собственный мир.
б) Теперь мы не можем смотреть глазами доверия, и наше нынешнее видение затуманено прошлыми опытами нападения и предательства. Глубоко внутри мы ожидаем, что все повторится.
в) В то же время в нас есть жажда любви. Мы признаем где-то внутри, что для нас нездорово оставаться замурованными в собственном безопасном, защищенном и изолированном мире. Мы пытаемся кому-то открыться.
г) Неисследованные раны заставляют нас повторять историю вторжения и предательства. Мы открываемся, но — из-за раны недоверия — со скрытыми условиями и ожиданиями. Мы на самом деле не открываемся, у нас есть план, который другой должен осуществить. Мы ожидаем, что другой не станет нападать на нас и не предаст.
д) Мы предоставляем другому определенный «испытательный срок», в продолжение которого он(а) продолжает сиять в лучах нашей идеализации. Но как только мы чувствуем вторжение или предательство, мы просто отступаем обратно в собственный безопасный, изолированный мир и убеждаемся, что наши негативные верования подтвердились. Мы оказываемся там же, откуда и начали.

Как нам выйти из пузыря недоверия?

Как и в случае всех пузырей: стыда, брошенности, шока или поглощения — в качестве первого шага нужно осознать, что мы находимся в пузыре.
помнить, что нынешние ситуации только служат раздражителем большого и глубокого недоверия, которое я несу внутри. Если бы в игру не вступали все прошлые обиды, я мог просто оценить ситуацию, ясно увидеть ее и человека, в нее вовлеченного, и адекватно откликнуться. Наши внутренние реакции и внешние отклики не должны быть загрязнены всеми прошлыми обидами, предательствами и вторжениями, которые мы пережили. Возможности научиться отделять раздражитель от источника все время представляются в нашей ежедневной жизни. Любая мелочь может отправить нас в путешествие по целому миру внутреннего недоверия. Но если нам удастся внести в эти моменты больше осознанности, мы можем начать отделять настоящее от прошлого и Отзывать заряд от раздражителя.
Как и в работе с другими пузырями, нам нужно узнать историю собственного недоверия. Почему определенные ситуации в нынешней жизни заставляют нас реагировать так остро? Почему эти ситуации возникают так часто? Ответ содержится в нашей истории недоверия. История повторяется. Люди будут провоцировать нас таким же образом, что и в прошлом, когда мы подверглись вторжению или предательству. Знание того, как это случилось, когда мы были младше, проливает свет на происходящее сегодня. Ключ состоит в том, чтобы отозвать энергию и фокус от раздражителя и перенаправить к источнику — и чувствовать рану. Это означает: знать историю вторжения и предательства. Это первоисточник нашего Эмоционального Ребенка. Исследуя его, мы постепенно реагируем меньше и меньше на людей или события в настоящем.

..Люди, которые доверяют себе,
доверяют другим.
Люди, которые не доверяют себе,
не могут доверять никому другому.
Из доверия к себе возникает любое другое доверие...
Ошо

Упражнения
1. Если бы вы могли выразить чувства недоверия словами, что бы вы сказали? Позвольте себе услышать все внутренние голоса недоверия. Уделите время тому, чтобы записывать их по мере осознания. Это убеждения, которые вы несете о себе и о жизни.
2. Как ЭТИ убеждения ВЛИЯЮТ на ваш образ жизни, особенно на близкие отношения и отношения с людьми в целом?
3. Какие опыты в прошлом повлияли на то, что у вас есть эти недоверчивые убеждения? Что вы помните о нападении на вас и о предательстве?
4. Пересмотрите список моделей не доверяющего поведения, характерного для вас. Как это поведение помогает вам из бегать столкновения с более глубокими ранами недоверия?
5. Как в вашей нынешней жизни провоцируется недоверие?
Рассмотрите, как и чем конкретно люди в вашей жизни выносят в вас на поверхность недоверие.
6. Выберите трех самых близких людей. Посмотрите на них глазами недоверчивого Раненого Ребенка. Запишите, что вы видите. Теперь закройте глаза и вообразите, что смотрите на каждого из них глазами медитирующего. Запишите, что вы видите. Есть ли разница? Меняется ли что- нибудь, когда вы на них смотрите без ожиданий?

Ключи
1. Наше естественное состояние — невинность и доверие.
Но это естественное состояние погребено под глубоко укорененным недоверием к жизни и к другим людям. Теперь наше привычное состояние — недоверие, которое легко провоцируется каждый раз, когда мы чувствуем себя нелюбимыми и неуважаемыми.
2. Наше недоверие — это пузырь, состояние транса. Находясь в нем, мы живем прошлым. Мы наблюдаем настоящую реальность сквозь вуаль, окрашенную старыми травматическими опытами. Из состояния транса мы подходим к ситуациям бессознательно, уже заряженные ожиданиями. Тем самым привлекая поведение, перекликающееся с предыдущими ранящими опытами. Тогда мы переживаем травму заново, и наше недоверие подтверждается. Это становится болезненным порочным кругом.
Наше недоверие еще более усиливается надеждой, что когда-нибудь мы, в конце концов, найдем правильного человека или изменим того, с кем мы вместе сейчас, и с нами будут обращаться так, как нам хочется. Жизнь предстает как созависимость в недоверии.
Как только мы начинаем видеть и понимать, что пузырь недоверия основывается на опытах прошлого, в нашей жизни начинает меняться что-то глубокое. Каждый раз спровоцированное недоверие естественно захватывает нас в ловушку убеждений и моделей поведения. Но в эти моменты мы можем вспомнить, что попадались в объятия пузыря недоверия и раньше, и знаем, что такое этот транс.

 

ЧАСТЬ 4
Владение собой —выход из автоматического поведения

Работа с непроизвольным повторениями

В результате он осознал, что зависим от женщин и ведет себя, как нищий. постепенно женщинам, которые становятся с ним близкими, просто надоест играть в его мать. «Я вижу свой образец и чувствую боль брошенности, пришедшую из отношений с матерью, но все же ничего не меняется», — сказал он. Когда мы двинулись глубже, стало ясно, что Майкл глубоко отождествляется с ролью ребенка каждый раз, когда сближается с женщиной. В отношениях с женщинами он остается в детском состоянии. Делать было нечего, кроме как принять эту ситуацию.

Именно наша отождествленность с Эмоциональным Ребенком приводит в действие повторяющиеся модели. Первый шаг к тому, чтобы их разбить, — признать существование отождествленности. Мы словно персонажи в театральной постановке, которые просто следуют заданному сценарию. Пока мы не осознаем своего участия в пьесе (остаемся отождествленными), постановка всегда остается прежней. Если мы были травмированы, это создает внутри отождествленность с кем-то дефективным. Ребенок всегда верит, что заслуживает того, что с ним происходит. Если его подвергают насилию или унижают, он верит, что это происходит потому, что он плохой человек. Такая отождествленность устанавливает ожидание, что травма повторится. Это негативное ожидание. Отождествленность также создает в нашем уме верование, что «такова жизнь». Это негативные верования. И, в конце концов, она создает глубоко внедренные модели поведения, которые ум ребенка развивает, чтобы справиться с травмой. Это наши негативные автоматические модели поведения.

Мы можем увидеть, как негативные убеждения, ожидания и модели поведения управляют нами. Мы верим, что никто никогда по-настоящему не с нами, что мы никогда не получим любви, в которой нуждаемся и которой хотим, и что мы никогда не сможем никому доверять. Мы чувствуем глубоко внутри, что недостойны любви. Мы также ожидаем, что нас снова отвергнут или подвергнут стыду. Мы ждем, чтобы это случилось, потому что на глубоком бессознательном уровне не знаем ничего другого. Наша концепция любви основана на ролевых моделях раннего детства Она основана на том, что мы наблюдали происходящее между родителями, и на том, как нас видели и как с нами обращались. Позднее в жизни нас привлекают люди, соответствующие этой концепции любви. Если она включает в себя насилие, нас привлекает именно это. Если это неудовлетворенность, нас привлекает эмоциональный голод. В конце концов, из-за наших травм, мы усваиваем множество моделей поведения, которые затрудняют любое сближение с нами. Имея к тому все основания, мы окружили себя стеной, каждый — собственным уникальным образом, и другим трудно проникнуть сквозь эту стену, или нам — ее разрушить. Если мы остро отождествлены с брошенным, стыдящимся Ребенком, мы движемся в эти поведения инстинктивно, потому что для Ребенка это вопрос выживания.

Когда мы интенсивно отождествлены с Ребенком, который подвергся стыду или насилию, мы едва ли знаем, чего хотим или в чем нуждаемся. Шок заморозил нас в подавленности, замешательстве и неспособности ощущать себя. Еще более осложняет картину то, что на глубоком уровне часть нашей отождествленности со стыдящимся и шокированным Эмоциональным Ребенком состоит в жажде мести. Травмированный Ребенок внутри стал таким недоверчивым и накопил столько бессознательного невыраженного гнева, что мечтает о временах, когда наберется сил и отомстит. Жажда мести удерживает нас привязанными к отождествленности. Эмоциональный Ребенок не видит никакой разницы между настоящим и прошлым, поэтому для него неважно, что месть достается не родителю и не тому, кто подверг нас насилию изначально, а кому-то еще.
Большой вопрос, который поднимается почти на каждом из наших семинаров, — как выйти из непроизвольного повторения? Как нам прекратить снова и снова попадать в одни и те же болезненные ситуации? Я уделю этому вопросу времени и внимания более всех прочих. Сейчас я вижу в нем три аспекта

Выход из непроизвольного повторения
1. Стадия признания.
Понимание собственных отождествлений и приходящих из них убеждений и ожиданий.
2. Стадия погружения.
Готовность чувствовать боль и страх, сопровождающие отождествленность.
3.Стадия риска.
Готовность рисковать и отважиться на то, что выводит нас из отождествленности.
Первый шаг в распутывании непроизвольного повторения — стадия признания. Она подразумевает, что мы признаем существование у себя определенной модели поведения, и связываем ее с раной в Эмоциональном Ребенке. Мы отслеживаем повторение модели до опытов детства, которые могли привести процесс в движение. На этой стадии также необходимо осознать, что у нас есть негативные убеждения, ожидания, привычки и негативный образ себя, который за всем этим стоит. Например, Вы замечаете, что когда вы с кем-то, то реагируете, сжимаясь в шоке и начиная непроизвольно угождать. Если пойти глубже, вы замечаете, что когда вы думаете о себе, то видите кого-то, кто заслуживает насилия или отвержения. В конце концов, возвращаясь к детству, вы осознаете, что ваши отец или мать подвергали вас насилию точно таким же образом, как тот, который преследует вас сегодня.

Второй шаг труднее. Это стадия погружения. На ней мы позволяем себе глубоко нырнуть в опыт травмы и чувствовать его тотально. Нам не нужно пытаться изменить его или ждать, чтобы он прекратился. Большинство из нас испытывает естественное нетерпение выбраться из сценария. Но ожидание, что он изменится, не рассеет его. Оно рассеет энергию. Вместо этою нам нужно оставаться в опыте, чувствуя страх и боль, которые он провоцирует. Я нашел, что мне понадобилось некоторое руководство, чтобы войти в свой опыт, потому что мои привычки все понимать интеллектуально и перепрыгивать через страх и боль были глубоко автоматическими.
фокус остается на поддержке участников в том, чтобы они просто позволяли себе чувствовать боль и страх, не пытаясь что-то изменить или рассеять.
В определенной точке путешествия у нас оказывается достаточно осознания негативных убеждений, ожиданий и моделей поведения, чтобы мы могли выбирать, и мы можем перестать давать им питание. Тогда мы готовы рискнуть и выйти из автоматического поведения. Невозможно определить или предсказать, когда у нас достаточно ясности, чтобы прекратить старое поведение. Кажется, это происходит просто в результате того, что мы проводим достаточно времени в признании и погружении.
Когда мы способны рискнуть и сделать что-то новое и другое, это начало видения, что наши верования о себе — неправда Когда мы отождествляемся со стыдящимся человеком, который недостоин любви, именно этот стыдящийся человек входит в отношения. Отклик, который мы получаем от существования, предсказуем. Когда мы начинаем разотождествляться с негативным образом себя, в жизнь приходит другой человек. Внезапно мы обнаруживаем, что делаем более разумные выборы, и то, чего мы всегда хотели, приходит к нам.

Разрешение непроизвольного повторения
1. Признание.
Осознание сценария — признание негативных убеждений, ожиданий и моделей поведения, видение негативного образа себя, стоящего за ролью, отслеживание образца к опытам раннего детства.
2. Погружение.
Исследование энергии сценария — скрытых в бессознательном внутренних чувств гнева, горя и страха (Эмоционального Ребенка).
3. Риск.
Принятие новых решений, основанных на видении, что тот, кто действовал по сценарию, — больше не вы сами.

...В мире привычек нет ничего,
кроме повторения.
В мире сознания
никакого повторения нет...
Ошо

Упражнения
1. Внесение осознанности в сценарий.
Каковы ваши главные сценарии в самых значимых отношениях? Внося осознанность в образец, обратите внимание на следующее:
а) ваши негативные ожидания;
б) негативные убеждения;
в) автоматическое поведение.
2. Поиск раны, из которой родился сценарий.
а) В чем этот сценарий сходен с событиями и обстоятельствами в предыдущих отношениях и в детстве? Что именно вы пережили в детстве, что кажется похожим на то, что переживаете сейчас?
б) Какой образ себя вы сформировали в результате этих опытов? Например: «Я неудачник». Или: «Я человек, который не заслуживает любви».
3. Исследование сценария.
а) Какие чувства этот сценарий вызывает внутри? Гнев? Безнадежность? Беспомощность? Грусть? Панику?
б) Какие слова вы бы выбрали, чтобы описать свою рану? Вообразите, что говорит ваш Внутренний Ребенок. Например: «Я чувствую себя совершенно ненужным(ой) и недостойным(ой), когда мой партнер игнорирует меня, и когда я с ним (ней) говорю». Или: «Я чувствую, что подвергаюсь манипуляциям и контролю, когда мой партнер что-то требует от меня. Это меня пугает».
4. Риск.
В чем вы можете рискнуть, как вы можете бросить вызов убеждениям, которые удерживает ваш Раненый Ребенок?
5. Разотождествление с образом себя — играющего определенную роль.
Вообразите, что смотрите на маленького ребенка, сидящего напротив. Глядя на этого маленького ребенка, осознайте, что у него или у нее такая же история детства, что и у вас. Он (или она) настолько же глубоко испуганы, недоверчивы и неуверенны, что и вы. Позвольте себе чувствовать этого ребенка. Внутри вас есть этот ребенок, но еще нет никакой дистанции от него. Вы можете наблюдать, когда страхи, неуверенность или недоверие захватывают его, и просто позволять им быть — но зная, что ваше сознание захватил Раненый Ребенок.

Ключи
1. Наши болезненные сценарии цепляются к сознанию, потому что мы глубоко отождествлены с образом себя, играющим определенную роль. Когда мы разотождествляемся, модели рассеиваются. Чтобы разрушить наши сценарии, мы должны быть с собой, без ожидания, что они изменятся. Быть с собой означает узнавать образец и развивать более и более глубокую осознанность в отношении негативных ожиданий, убеждений и моделей поведения, связанных со сценарием. Это подразумевает: связать образец с Раненым Ребенком в нас и полностью погрузиться во внутренний опыт этого Раненого Ребенка; рисковать и бросать вызов убеждениям, которые удерживает Раненый Ребенок.
2. В процессе полного погружения и понимания наша отождествленность начинает рассеиваться сама собой, и в определенной точке оказывается, что мы больше не проигрываем сценарий.

 

Границы

Большинство людей испытывает затруднение в том, чтобы говорить «нет». Очень редко мне встречаются люди, не знакомые с этой трудностью, и обычно это люди с сильными психопатическими склонностями. если мы хоть немного соприкасаемся с собственным стыдом и шоком, необходимость остановить кого-то провоцирует в нас первобытную панику. Я работал с этой проблемой много лет, и все же она продолжает для меня существовать.
Я (Эмоциональный Ребенок во мне) ненавижу, когда я не нравлюсь людям. Это выводит меня из равновесия. Я думаю, что приближается конец света, и испытываю ужасное чувство вины, если делаю кого-то несчастным. Но я узнал, что чувствую себя гораздо хуже, когда не утверждаю собственных потребностей и чувств и иду на компромисс. И когда я могу быть ясным и прямым, это всегда, кажется, кончается хорошо.
Выход из жизни компромисса — важный шаг. Я нашел, что в прошлом мои собственные компромиссы были совершенно автоматическими и бессознательными. Осознание границ и процесс узнавания и придания достоверности собственным потребностям принесли мне огромную энергию.

Список ситуаций вторжения

1. Когда вам говорят, что вы чувствуете, хотите, думаете или что должны делать.
2. Когда вас подводят кто-то нарушает обещание, опаздывает, делает не то, что говорит.
3. Когда ваши чувства лишаются достоверности. То есть: «Непонятно, почему ты так себя чувствуешь» или: «Почему ты боишься, чего тут бояться?»
4. Когда к вам снисходят, обращаются с вами, как с ребенком, или ведут себя покровительственно.
5. Когда вас игнорируют, не слушают или резко прерывают контакт. (Никто не обязан предоставлять нам внимание, если не хочет; но если общение начато, мы вправе ожидать, чтобы человек присутствовал.)
6. Когда не соблюдается ваше физическое пространство. Например: кто-то что-то берет без спроса или заимствует и не возвращает.
7. Кто-то хочет быть всегда правым и оставляет за собой последнее слово.
8. Когда не уважается ваше «нет».
9. Когда вы подвергаетесь насилию или угрозам (покинуть вас, наказать или причинить боль.) Это насилие может выражаться в любой форме — словесной, энергетической или физической.
10. Когда к вам предъявляются требования.
11. Когда вами манипулируют с помощью гнева, вины, ожиданий, настроений, беспомощности, болезни, секса.
12. Когда вы сталкиваетесь с неадекватной сексуальностью (взрослый и ребенок) или нечувствительностью в сексуальном акте.
13. Когда вы подвергаетесь давлению, критике, суждению, или когда вас делают «меньше»,
чем вы есть.
14. Когда вам дают непрошеные советы.

Чтение этого списка и работа с ним помогли мне яснее увидеть, как глубоко я травмирован, как продолжаю позволять себе вторгаться в других, и как разрешаю другим вторгаться в себя. Я также понял, что все это похоже на случившееся со мною в детстве. Эта работа на самом деле была большим потрясением, потому что внезапно я осознал, что переживают дети. Я увидел, что небольшие аспекты нашего воспитания, которые мы считаем тривиальными, на самом деле являются глубокими вторжениями и вызывают шок.
Мы неизбежно повторяем травмирующие ситуации, пока не набираемся храбрости, чтобы постоять за себя. Наш Эмоциональный Ребенок жаждет любви, какой бы она ни была скудной. Но в состоянии взрослого мы не можем жить без достоинства. Чтобы разрушить свою тождественность с Ребенком, нам нужно научиться выбирать достоинство, а не подбирать крохи любви, даже если это означает одиночество.

В прошлом промежуток времени, проходящий между вторжением и осознанием вторжения, был довольно большим. Дни, даже недели. Я замечал, что почему-то у меня в отношении этого человека не очень хорошее чувство. Или я замечал, что во мне появились осуждающие мысли об этом человеке, или даже я критиковал его, разговаривая с другими. Все это стало для меня верным признаком, что я пошел на компромисс, что-то недосказал и испытываю затаенную обиду. Но постепенно промежуток времени сократился, и вместе с этим усилилась моя ярость. Мне пришлось спросить себя, чем вызван мой гнев? Кому он адресован? Частью гнева было убеждение, что если я тут же не отреагирую, то буду в опасности. Люди будут пользоваться мной, если я не дам бой. Другая часть гнева исходила из ожиданий, чтобы человек или ситуация были другими.
Эмоциональный Ребенок, кажется, никогда не оставляет надежды, что мир (и особенно люди в мире) всегда будет любящим, заботливым и внимательным. Эти волшебные верования заставляли меня носить на глазах шоры. Я либо преуменьшал, отрицал или игнорировал, что кто-то в меня вторгался, либо приходил в праведное негодование. В первом случае я говорил себе: «Они просто не подумали»; «Мне на самом деле все равно, невелика беда»; «Он всегда такой»; «Мне нужно научиться быть более терпимым»; «Я слишком скованный». И я поддерживал эти утверждения всевозможными верованиями: «Хорошие люди — терпимые и гибкие»; «Я буду по-человечески лучше, если не стану делать из этого проблемы». Такие подходы буквально приглашали других в меня вторгаться, потому что я излучал вибрацию, которая словно говорила: «Можете делать со мной что угодно, я не возражаю».
Эта двойственность между отрицанием и яростью лежит в основе опыта вторжения. Прежде чем я понял, что она питается бессознательными ожиданиями, я думал, что обречен на вечное перемещение между надеждой и разочарованием Эмоциональный Ребенок цепляется за идею, что люди могут быть такими, как ему хочется, и поэтому мечется между подавленностью и взрывом. Нам нужно признать, что Эмоциональный Ребенок навсегда останется в этой двойственности. Но способность устанавливать пределы приходит, если мы начинаем видеть людей и ситуации такими как есть и адекватно откликаться.
у меня стало больше пространства, чтобы наблюдать чувства изнутри, без непреодолимого желания изливать их на человека, который явился провокатором. в вопросе установления пределов, приходит время, когда постепенно ваша потребность немедленно реагировать, задевая другого, уменьшается. Вы все еще ощущаете внутри, что спровоцированы, но можете позволить чувствам просто быть. И тогда можно уделить время тому, чтобы на поверхность всплыла ясность, и откликнуться из настоящего момента

В конце концов, я понимаю, что для меня необходимость научиться устанавливать пределы вообще не имеет ничего общего с другими людьми. Умение приходит из внутренней ясности. Ясности в том, что нужно мне самому, и ясности в видении людей такими как есть, вместо того чтобы видеть, что мне хочется. Я начинаю понимать, что в каждом есть бессознательность, и эта бессознательность ведет к нечувствительности, вторжению, неуважению и даже насилию. По мере того как понимание этого углубляется, я постепенно перестаю подвергать себя обидам, насилию и разочарованиям. Кроме того, когда я не испытываю потребности подбирать крошки внимания и одобрения, я гораздо более способен сказать «нет» тому, что по моему внутреннему ощущению неправильно. Я развиваю внимание к внутреннему чувствованию правильного или неправильного.
Следование внутренней цельности подразумевает, что нам постоянно приходится сталкиваться с собственными страхами брошенности, отвержения, наказания или неодобрения. Если постоянно быть обиженным на кого-то, то сам. человек просто не виден. Удерживание кого-то в идеализации и ожиданиях не дает чувствовать пугающее одиночество, которое приходит, когда мы просыпаемся от мечтаний.
Если сказать «нет», человек может счесть нас эгоистичными. Или, хуже того, отомстить. Более безопасный и знакомый путь — пойти на компромисс Именно так наш Эмоциональный Ребенок думает и действует. Но с осознанием вторжения мы развиваем способность к выбору. Мы можем осознавать, когда происходит вторжение, чувствовать страхи, но все равно устанавливать пределы. И иногда — без всякой реакции, просто откликаться из чистого настоящего. Но получается не всегда. С некоторыми людьми и в некоторых ситуациях у нас есть ясность. Но другим в нас легко спровоцировать шок и ярость.

Стадии, которые мы проходим, когда учимся устанавливать пределы
Стадия 1. Чувствование и принятие шока, осознание вторжения.
Стадия 2. Чувствование огня и, возможно, реагирование.
Стадия 3. Ясность — отклик; из своей внутренней цельности, видение людей такими как есть; готовность оставаться в одиночестве; соприкосновение с собственными потребностями.

Упражнения

1. Стадия первая: признание действительности шока.
а) Рассмотрите список ситуаций вторжения и спросите себя:
— Происходит ли что-нибудь из этого в моей повседневной жизни, и если да, то с кем?
— Случалось ли со мной то же самое в прошлом, и если да, то с кем?
— Какие из описанных видов вторжения влияют на меня больше всего?
— Поступаю ли я так с другими в моей нынешней жизни?
б) Когда вы чувствуете, что подвергаетесь вторжению, как это ощущается внутри? Запишите свои наблюдения.
2. Стадия вторая: чувствование огня и наблюдение своих реакций.
а) Когда вы отмечаете, что почувствовали со стороны кого-либо вторжение, уделите время тому, чтобы просто чувствовать ярость, которую оно провоцирует. Как это ощущается внутри? Где вы это чувствуете в теле?
б) Если вы движетесь в реактивность, наблюдайте свои реакции и позвольте им «быть».
в) Когда вы чувствуете, что кто-то в вас вторгается, каково ваше знание о том, что должно случиться, если вы ничего не сделаете?
3. Стадия третья: ясность.
а) Когда вы чувствуете, что подвергаетесь вторжению, остановитесь и спросите себя: «Чего я ожидаю от этого человека?» Затем ответьте на вопрос: «Я не хочу отпустить это ожидание, потому что...»
б) Вообразите, что у вас есть «очки ясности». Если вы надеваете эти очки, общаясь с тем, кто, по вашему ощущению, вторгся в вас или предал вас, что вы видите?
в) Заметьте различие во внутреннем ощущении, когда вы идете на компромисс и когда делаете что-то, что для вас правильно.

Ключи

1. Распространено ошибочное мнение, что научиться устанавливать пределы означает научиться быть жестким. Когда мы начинаем осаживать окружающих, границы восстанавливаются, но с таким подходом внутри ничто не меняется. Мы только перемещаемся между доверием и недоверием, в зависимости от того, что люди нам говорят. Урок, в котором мы учимся устанавливать пределы включает доверие к себе — доверие к тому, что по внутреннему ощущению правильно, а что нет.
2. Установление пределов вызывает в Эмоциональном Ребенке первобытный ужас. Наш Ребенок нуждается в том, что бы поддерживать волшебные верования, что каждый в этом мире — заботливый и внимательный. Чтобы научиться устанавливать пределы, нужно в числе прочего уметь сталкиваться с этими страхами — страхом отвержения, неодобрения, дисгармонии и, более всего, одиночества. Осознание этих страхов позволяет нам начать снова настраиваться на себя и находить в себе храбрость, чтобы жить согласно тому, что по внутреннему ощущению правильно. На это требуется время, потому что страхи велики и обусловленность сильна, — но это происходит.
3. Когда мы теряем уважение к собственным границам, мы привлекаем людей, которые в них вторгаются. Чтобы изменить этот сценарий и усвоить урок пределов, большинству из нас нужно пройти через три фазы. Первая: признать действительным и чувствовать шок. Вторая: прийти в соприкосновение с яростью, которую мы держим внутри, и, в некоторых случаях, реагировать. Третья: научиться отпускать наши волшебные верования и ожидания и начать видеть вещи и людей, такими как есть.

 

Подавление, выражение и удерживание

Одна из самых главных энергетических утечек создается тем, как мы обращаемся с чувствами. Утечка прекращается, когда мы учимся их удерживать. Удерживание — это просто присутствие в них, ничего больше. Эмоциональный Ребенок не умеет ничего удерживать — он либо подавляет чувства, либо выражает их автоматически и бессознательно. Способность удерживать приходит, когда мы учимся наблюдать Эмоционального Ребенка — наблюдать, как он обращается с чувствами и энергией. Различие между удерживанием и подавлением состоит в том, что в удержании мы соприкасаемся с чувствованием и внутренним потоком энергии и можем выбирать, выражать или не выражать его.

Также может быть, что мы подавили чувства, потому что продолжать их испытывать было слишком страшно или больно. Большинство из нас испытали в детстве глубокую боль, но, чтобы жить и справляться с этой невероятной болью, мы научились прятать чувства и часто просто отсоединяемся от них. Гнев или сила были слишком угрожающими для большинства домашних сред и обществ, в которых мы выросли.
Когда наши естественные чувства и энергия не получают поддержки, могут случиться две вещи. Первая: они просто оказываются закопанными, и мы приходим в подавленность. Вторая: они выходят наружу в чрезмерной или искаженной форме.
Большим вызовом кажется оставаться и присутствовать, что бы ни происходило внутри, не испытывая порыва ничего сделать.
Раскрывая подавленные энергии, я отпускал поводья Эмоционального Ребенка. Эмоциональный Ребенок не может удерживать чувства или энергию. И когда мы в руках Ребенка, энергия и чувства не контролируемы, и мы реактивны.
Но, с большей осознанностью внутри меня развилось больше пространства — больше любви к себе, больше понимания, больше способности терпеть разочарование и фрустрацию и больше способности выносить внутренний дискомфорт.

С удерживанием чувства выражение не прекращается, но больше не управляется Эмоциональным Ребенком. Мы можем выбирать, и наш выбор управляется тем, что ощущается как естественное и адекватное. Фокус остается внутри, с чувствами и энергией, со вниманием к их естественному спонтанному потоку. Освобождаясь от осуждения и подавления, мы словно приходим домой к полноте наших чувств и жизненной природы Это было и остается прекрасным опытом — прийти к доверию к себе, потому что это приносит мне более глубокое расслабление и внутреннее молчание.
неважно, соприкасаемся мы с чувствами или нет, живы мы или подавлены, открыты или закрыты. Мы просто остаемся присутствующими с тем, что происходит. Иногда это шок, поражение, онемение или замешательство. В другое время это может быть раздражение или ярость, грусть или беспокойство. Мы просто наблюдаем и позволяем, открыто и любяще, почитая собственную эмоциональную уникальную природу.

От подавления к удерживанию

Веха 1: осознание подавления.
а) Наблюдение осуждения в отношении чувств
и энергии.
б) Наблюдение раздражительности.
в) Наблюдение состояния жалоб и подавленности.

Веха 2: движение в выражение.
а) Создание безопасного пространства, чтобы выражать чувства или позволить случиться катарсису.
б) Принятие решения рисковать и выражать себя вербально, сексуально и энергетически.
в) Позволять энергии течь без давления.

Веха 3: удерживание.
а) Мы учимся быть внутри с чувствами и энергиями, без осуждения или давления.
б) Чувства и энергия больше не остаются бесконтрольно во власти Эмоционального Ребенка. Есть выбор, выражать их или не выражать.
в) Мы возвращаемся домой к своей эмоциональной уникальной природе, наблюдая естественный и спонтанный поток эмоций и энергии.

...Очень хорошо
глубоко двигаться в чувства.
Но помни одно: тот,
кто глубоко движется в чувства,
должен быть отделен от них.
Ты — свидетель, и, идя глубже,
ты столкнешься со многими вещами,
которые были подавлены.
Но ты просто чист, как зеркало...
Ошо

Упражнения
1. Внесение осознанности в подавление.
а) Отмечайте внимательно осуждения, которые у вас есть относительно чувствования и выражения грусти и гнева. Отмечайте, какие убеждения у вас есть о чувствовании и выражении сексуальности и радости.
б) Какие послания вы получили о чувствах и выражении их?
в) Внимательно в течение целого дня замечайте случаи, когда вы раздражительны. В эти моменты спросите себя: «Что я сейчас хочу?»; «Что я буду делать с этим желанием?»
г) Внимательно замечайте ситуации, в которых чувствуете себя униженным. Что вы чувствуете в этот момент в отношении человека, с которым чувствуете себя
ниже?
д) Замечайте случаи, когда вы жалуетесь. Какие энергии в эти моменты вы подавляете?

2. Выражение.
а) Какие страхи связаны для вас с выражением гнева, грусти, радости Или сексуальности? Страх насмешек? Страх быть «чересчур»? Страх поражения? Страх наказания?
б) Договор о выражении: вы можете заключить внутреннее соглашение с собой, что будете рисковать выражать себя в тех областях, в которых в прошлом были подавлены.

3. Удерживание.
Начните с наблюдения чувств и энергий, когда они возникают, — секс, гнев, грусть, вина, страх, жадность или любого рода желание. Заметьте:
а) Как каждое из них чувствуется в теле, где вы это чувствуете, и как это влияет на дыхание?
б) Каков естественный поток этой энергии, свободный от осуждения или давления?

Ключи
1. Эмоциональный Ребенок во многих из нас научился подавлять чувства и жизненные энергии, потому что так или иначе выражение их не получило поддержки. Чувства и жизненные энергии включают гнев, силу, радость, сексуальность, горе и пустоту. Во взрослой жизни это подавление поддерживается осуждением и отрицанием. Когда чувства и жизненные энергии подавлены, они либо превращаются в бессилие, чувство вины и прячутся, либо выходят на поверхность в искаженной форме. Искажения принимают формы амбиций, жадности, извращенности или пристрастий и зависимостей.

2. Один из способов вынести теневые аспекты нашего существа на свет — осознавать собственные убеждения в отношении чувств и энергии. Такая работа включает в себя: замечать, какие у нас есть осуждения желаний внимания, секса, силы или денег. Мы можем попытаться смотреть на те же самые области без критики и замечать, что мы видим.

3. Другой аспект работы — принять сознательное решение пойти на риск в выражении того, что мы обычно подавляем. Здесь мы учимся тому, что нам необязательно сдерживаться, сдаваться или чувствовать вину за собственные чувства. Мы также узнаем, что не умрем, если выразим их. Выйти из подавления значит сознательно придать другое направление Эмоциональному Ребенку.
Мы буквально изменяем свой образ, превращаясь из человека, который сдерживает себя, в свободно и открыто выражающегося человека.

4. Но в определенной точке наш фокус смещается к желанию научиться удерживанию вместо выражения. Теперь мы наблюдаем чувства и энергию, возникающие в Эмоциональном Ребенке, без непреодолимой потребности их выразить. Мы удерживаем чувства в животе и остаемся с ними, ничего не делая. Мы внимательно их наблюдаем и знакомимся с внутренним опытом каждого чувства и энергии. Даже если нас ошеломляет горе, сжигает гнев или желание, мы можем удерживать чувства и энергию и выбирать, двигаться в них или нет. Теперь решение вытекает из нашего собственного понимания. Кроме того, в этой фазе удерживания не имеет значения, подавлены мы или свободно выражаем энергию. Мы наблюдаем все, что бы ни происходило, без предпочтений. В конце концов, мы замечаем различие в выражении себя, когда это делает Эмоциональный Ребенок, или когда мы просто и естественно отзываемся на настоящий момент.

 

Ямы

Кто-то однажды спросил Ошо, моего духовного мастера, как человеку избежать в жизни ям (ловушек, приносящих боль и страдания). Он ответил, что это невозможно. Если даже мы попытаемся сделать это, то ямы будут следовать за нами. Ямы — это для нас просто возможности расти. Чтобы не было ям, человек должен быть просветленным. Да, прибавляет он, если мы развиваем понимание и сострадание к собственному поведению и поведению других, любовь течет. В переводе на язык подхода, который, я здесь представляю, это означает: знать о поведении и чувствах Эмоционального Ребенка. С таким видением мы гораздо более способны выбирать и избегать ям, или выбираться из них быстрее, если все-таки падаем.

Ранее мы увидели, что если мы знакомы с собственным непроизвольным повторением и тем, что за ним стоит, наше поведение становится немного более предсказуемым. Мы падаем в одни и те же ямы, чтобы разрешить какой-то аспект ранней травмы детства, которая была бессознательной. Но есть другой образ видения для понимания ям, который я нахожу очень ценным.
Эрик Эриксон разделил человеческую жизнь на семь стадий. Я упомяну здесь только первые три, остальные из них вытекают. Самую раннюю стадию он называет «первичным доверием против недоверия», или временем раннего связывания с матерью. Вторая стадия, которую он называет «автономией против стыда и сомнения», охватывает период отделения от матери и открытия мира. И третья — «инициатива против чувства вины» — это период детства, когда мы начинаем устанавливать собственную тождественность. Если опека, которую мы получаем в этих стадиях, — любящая, чувствительная и поддерживающая, мы движемся в левую сторону этих определений (доверие, автономия, инициатива). Если это не так, в нас развиваются недоверие, стыд, сомнение и чувство вины.
Наблюдая игру детей, британский психолог Маргарет Малер сделала некоторые наблюдения об эмоциональном развитии человека, которые перекликаются с наблюдениями Эриксона. Их работы теперь приняты в психологии как основы. По существу, она открыла, что очень маленькие дети переживают три периода: один, в котором они живут в собственном мире (аутическая фаза), второй, когда они глубоко связаны с матерью (симбиотическая фаза), и последний, когда они постепенно становятся независимыми и уникальными (отделение и индивидуация). Категории Малер — это своего рода утопия психологии развития. Было бы почти чудом, если бы ребенок получил безусловную любовь в период связывания, за которым следовал бы период глубокой поддержки и руководства в нахождении себя. Шрамы, которые мы вынесли из того, что наши потребности во время фаз развития не были удовлетворены, проявляются в нашей жизни и сегодня.
Во-первых, недостаток здорового связывания с матерью (или отцом, если он заменял мать) во время симбиотического периода оставляет нас с глубоким чувством недоверия к близости и еще более глубоким голодом по доброй и безусловной привязанности, которой нам не хватало. Мы можем справляться с этим недоверием и голодом либо путем отчаянных поисков близости, либо становясь требовательными и контролирующими, либо уходя из ситуаций, приглашающих близость. Более того, если наше первичное связывание было нездоровым, это не значит, что его не было. Оно было, но с негативными силами и энергиями. Чтобы понять страх любви, мы должны понять, с чем произошло наше первичное связывание.
Во-вторых, если стадия отделения не поддерживается и не поощряется, в нас развивается первичное чувство стыда и сомнения в собственной способности справляться с жизнью. У нас нет ощущения того, кто мы такие. .Мы остаемся в глубокой жажде найти себя и открыть» уверенность в себе, которых никогда не могли найти раньше. Найти себя становится нашим первым приоритетом, и мы постоянно подозреваем, что кто-то отнимет у нас эту возможность. Ведь так однажды уже случилось.

Немного знаний о стадиях (Малер и Эриксона) раскрывают загадку о том, почему мы становимся зависимыми и антизависимыми. Если в отношениях мы выступаем в роли Зависимого, это значит, что наш Эмоциональный Ребенок проигрывает симбиотическую жажду. Страх одиночества в большой мере отражает недостаток позитивного связывания. Как мы можем отделиться от того, чего у нас никогда не было? Один из первых шагов в исцелении включает в себя полное понимание и принятие симбиотического голода. Обычно мы так эффективно прикрываем этот голод компенсациями, что не осознаем, насколько он силен. Я знаю из собственного опыта и бесчисленных опытов других, что самый закоренелый Антизависимый тоже испытывает симбиотический голод. Он или она просто его отрицает. Таким образом, очевидно, что в отношениях почти всегда есть два Эмоциональных Ребенка, каждый из которых хочет безусловной любви.
Антизависимость — это не что иное, как наш Эмоциональный Ребенок, проигрывающий жажду поддержки и безусловной любви на этапе отделения. Точно так же, как мы должны осознать симбиотический голод, мы должны осознать свою страсть к отделению и нахождению себя. В Антизависимом жажда найти себя сильнее жажды связывания, потому что он интуитивно чувствует, что, пока не станет собой, ему нечем поделиться. Если, став взрослыми, мы формируем симбиотическое связывание с другим, прежде чем достигаем чувства владения собой и жизнью, мы просто повторяем негативное связывание детства. Мы теряем себя ради «любви». Так как большинство из нас никогда не завершает важной стадии отделения в детстве, нам приходится проживать ее, став взрослыми.

... мы понимаем, почему так легко и так часто случается, что отношения становятся сухими, тусклыми и застывшими. Поскольку мы так глубоко нуждаемся в связывании, легко застрять в негативном симбиозе с другим. Период медового месяца любых отношений — это обычно только фантазия о симбиозе, пока опирающаяся на блаженное неведение. Оно длится некоторое время, и это чудесный опыт, похожий на наркотик, но всегда недолговечный. Когда я вижу свадьбу, во мне возникает образ, что вместо церковных колокольчиков на ней должна звучать песня, начинающаяся словами: «Вот начинается симбиоз, но берегитесь хаоса, который начнется, когда один из вас захочет отделиться». Как только стремление к отделению возникает в одном или обоих, уютная созависимость кончается. Или оба пытаются сохранить симбиоз путем полного отрицания и самообмана.
Часто бывает так, что двое начинают отношения в симбиозе, но затем один хочет отделиться и исследовать себя, тогда как другой хочет оставаться в симбиозе. Борьба происходит потому, что тот, кто хочет отделиться, ждет разрешения сделать это без отвержения или наказания. Именно этого он или она хотели в детстве. Того, кто хочет оставаться в симбиозе, охватывает ужас, что другой не вернется, если разрешить ему отделиться. И он(а) видит в потребностях другого в отделении и исследовании себя только бегство от «близости».
Одним из способов, которыми мы можем наблюдать деликатную игру симбиоза и отделения, является распознавание негативных соглашений, которые мы формируем. ... Они описывают роли, которые нам хочется принять, чтобы обеспечить себе защищенность и предсказуемость. Например, один принимает роль ребенка, другой — родителя, один становится учеником, другой — учителем, один — сильный и контролирующий, другой — слабый и подчиненный. Один становится опекуном, другой регрессирует и превращается в беспомощного ребенка, о котором заботятся. Или один — ответственный и серьезный, другой — безответственный и беззаботный. Это явление преобладает в любовных отношениях, но также случается и в других значительных отношениях — с родителями, детьми, друзьями, коллегами по работе и авторитетными людьми. Бессознательно мы заключаем взаимную сделку с другим, чтобы создать ситуацию, которая цементирует статус-кво, — по крайней мере, на время. Компромисс включает в себя открытое или косвенное соглашение не делать ничего такого, что приведет к возмущению в созданной структуре.
Мы формируем свои роли спонтанно и бессознательно. Но часто можно отследить их корни до какой-то формы, симбиотически связывавшей нас в детстве. Мы можем принять роль родителя или ребенка. В роли ребенка мы перемежаемся между симбиотической ролью послушного ребенка и отделяющейся ролью бунтующего ребенка. Мы можем начать с послушания и подавленности, непременно угождая другому, чтобы получить желаемые внимание и заботу. Но затем нам надоедает быть такими милыми, и мы набираемся немного храбрости и начинаем бунтовать. Это продолжается, пока мы не пугаемся и не возвращаемся снова к роли милого ребенка. Бунтуем мы или остаемся послушными, мы все еще в роли регрессировавшего ребенка. Нам нужен другой человек, принимающий роль родителя, чтобы проиграть свои модели поведения. Мы также можем принять роль родителя. Тогда мы начинаем как отдающий, заботливый родитель, но за этой заботой стоит контроль. Когда мы не получаем того, чего хотим, мы становимся отвергающими. Вскоре мы начинаем чувствовать себя виноватыми и возвращаемся к заботливости. И круг продолжается.

Когда мы находимся в негласном соглашении, может пройти некоторое время, прежде чем мы его осознаем. Часто один из партнеров начинает накапливать обиду, и развивается конфликт. Без распознания соглашения, как бы то ни было, эти конфликты могут тянуться годами и становиться более и более горькими и болезненными для обоих. Роли сковывают рост и разрушают отношения, если не выносятся в осознанность. Часто бывает так, что один из партнеров чувствует подавление и вырывается — либо начиная новый роман, либо выходя из отношений. Проблема с нашими соглашениями не в том, что они существуют. Мы нуждаемся в проигрывании того, что не закончили в детстве. Важно заметить, что это только игры нашего Эмоционального Ребенка Тогда автоматическое поведение освещается осознанностью.
... Наш друг исследовал, как его автоматическое поведение отражало ребенка, жаждущего безусловной заботы и страшащегося вырасти и стать взрослым.
Наш бессознательный симбиоз очень глубок и тонок. Многие из наших нынешних отношений отражают какие-то соглашения детства, которых мы, может быть, даже не осознаем.

В отношениях с Аманой мы оба все время входим в роли ребенка и родителя. Если мы делаем это сознательно, то довольно скоро можем все же признать и увидеть, что мы делаем и чувствуем, и что за этим стоит. Мы исследовали себя и свою динамику достаточно глубоко, чтобы каждый мог чувствовать, когда его захватывает одна из этих ролей. Когда роли сознательны, они действительно могут быть источником глубокого энергетического питания. Естественно и красиво осознанно быть друг для друга родителем или уязвимым ребенком.
В каждом есть естественная и здоровая потребность в слиянии и отделении. В отношениях иногда эта потребность возникает в разное время и в разных формах. Вместе с возникающим в ком-то из двоих желанием отделения на поверхность выходят страхи брошенности. Когда кто-то из пары хочет слияния, являются страхи близости. Другие редко поступают так, как хочется нам. Каждый раз, когда они не такие, как нам хочется, вдребезги разбивается наша симбиотическая мечта Всегда, когда мы чувствуем, что другой цепляется за нас или требователен, мы чувствуем, что наша привилегия найти себя оказывается под угрозой. Как только мы достигаем некоторого понимания происходящего, мы учимся искусству не падать в ямы.

Упражнения
1. Обнаружение себя в роли.
Рассмотрите три самые важные ситуации отношений и спросите себя, как вы играете взрослого и ребенка? Как вы движетесь от послушания и подавленности к бунту в качестве ребенка? Как вы движетесь от заботливости и контроля к отвержению в качестве родителя? Почувствуйте энергию каждой роли и посмотрите, можете ли вы уловить стоящие за этими ролями страхи.
2. Исследование сценария отделения.
Заметьте, что происходит внутри, когда вы хотите от кого-то отделиться.
а) Как вы справляетесь с расставаниями?
б) Какие страхи это пробуждает в вас? Выражаете ли вы их?
в) Ожидаете ли вы разрешения отделиться?
3. Исследование сценария расставания.
Заметьте, что происходит внутри, когда партнер отделяется от вас.
а) Каковы ваши ожидания?
б) Каковы ваши страхи? Выражаете ли вы их?

Ключи
1. Достигнув некоторого понимания стадий развития (описанных Эриксоном и Малер) и исследовав явления негативных соглашений, мы можем распознать многие из ям, в которые люди обычно падают в близких отношениях.
Отношения становятся ареной, на которой наш Эмоциональный Ребенок проигрывает оставшиеся незаконченными в детстве стадии.
2. В наших нынешних отношениях Эмоциональный Ребенок часто тянется к другому человеку, чтобы удовлетворить неисполненную потребность в безусловной любви (симбиотический голод). С большей осознанностью мы понимаем, что не можем ожидать от другого, чтобы он(а) осуществил(а) эту нашу потребность. Или даже чтобы он(а) ее понимал(а). Мы должны быть готовы чувствовать ее, не требуя чего бы то ни было от партнера.
3. Ваш Эмоциональный Ребенок тянется к другому человеку также с тем, чтобы удовлетворить потребность в безусловной любящей поддержке и руководстве в нахождении себя и отделении. С осознанностью мы понимаем,
что не можем ожидать от другого, чтобы он(а) дал(а) нам разрешение. Мы должны пойти на риск.
4. Осознавая необходимые стадии развития, мы можем научиться без обвинения или нападения выражать страхи, всплывающие в нас, когда партнер отделяется. Также мы можем научиться отделяться сами без насилия или реактивности.

 

Сознательные отношения

Ждать от других, чтобы они были всегда рядом, нереалистично. Лучше оставаться с собой и просто наблюдать. Фактически, идея о том, чтобы кто-то был всегда рядом, является частью волшебного мышления. Это просто чудо, если люди остаются даже с собой. Тем не менее, когда мы не получаем того, чего хотим, нам не комфортно, и, конечно, Эмоциональный Ребенок хочет, чтобы кто-то снял его тревожность. Но никто не сможет сделать это.
Любовь и доверие расцветают, когда мы осознаем, что, по сути, фундаментально мы одни.

Пункт 1. Стопроцентная честность.
Как только мы осознаем нашу невероятную чувствительность и уязвимость, легче понять, что для открытости нужна честность.
Пункт 2. Осознание собственных силовых игр и сознательный выбор их отбросить.
Пункт 3. Готовность показывать страхи и неуверенность.
Пункт 4. Отпустить попытки изменить другого.
Пункт 5. Самое важное из всего — медитация.
А под медитацией Ошо подразумевал внутреннее пространство и способность содержать дискомфорт и присутствовать в моменте, потому что мы признаем, что в самой основе мы одни.

...Способность быть в одиночестве —
это и способность к любви.
Это может звучать для вас парадоксально,
но это так.
Это экзистенциальная истина;
только те, кто способен быть в одиночестве,
способны любить, делиться,
проникать в глубочайшее ядро другого человека,
не владея им и не становясь от него зависимым,
потому что они не одержимы другим...
Ошо

Упражнения
1. несение осознанности в свои состояния.
Не осуждая, не считая, что одно лучше другого, начните осознавать, когда вы общаетесь в отношениях из защиты и из уязвимости.
а) Как это ощущается в теле?
б) Как звучит ваш голос?
в) Каково качество вашей энергии?
г) Как люди откликаются, когда вы в одном или в другом?
д) Как вы относитесь к себе, когда вы в одном или в другом?
ж) Какого рода контакту вас с Внутренним Ребенком, когда вы в одном и в другом?
2. Внесение осознанности в уровень честности.
Рассматривая самых важных в вашей жизни людей, спросите себя:
а) Какие секреты я скрываю от этого человека?
б) Как это влияет на то, как я общаюсь с этим человеком?
в) Как чувствуется внутри, когда я нечестен с этим человеком?
г) Если я нечестен, чего я боюсь?
3. Внесение осознанности в разделение пониманий.
Рассматривая самые важные отношения, спросите себя:
а) Какие понимания мы разделяем о дружбе и отношениях?
б) Какие понимания мы разделяем о духовности?
в) Какие понимания мы разделяем о сексе?
г) Какие понимания мы разделяем об общении?
4. Разделение уязвимости.
Выбрав самых важных в жизни людей, спросите себя:
а) Как я чувствую себя внутри с этим человеком?
б) Что бы я хотел ему сказать?
в) Есть ли какая-нибудь невыраженная боль?

Ключи
1. В сознательных отношениях проблема никогда не в другом человеке. Проблема возникает из нашего собственного состояния сознания. Нам просто нужно спросить себя, каким образом наш Эмоциональный Ребенок показывает себя (пять поведений), и что он чувствует (пять чувств).
2. Более глубокое понимание нашего Раненого Ребенка естественно приводит к большему сознанию, чувствительности и центрированности в близких отношениях. Мы можем осознать различия между состоянием ума Ребенка и более центрированным состоянием сознания. Мы начинаем понимать, что способствует доверию, и что его разрушает, и что, раня другого, мы раним себя.
3. Сознательные отношения построены на определенных пониманиях, которые приходят, когда вуаль Эмоционального Ребенка больше не закрывает нам глаза. Одно из них: что мы одиноки и не можем ожидать от другого, чтобы он(а) снял нашу боль и страхи. Второе: уважение наших границ зависит от нашего самоуважения. И, в конце концов, близость и свобода не противоположны друг другу. И то и другое зависит от нашего уровня храбрости в том, что бы сталкиваться со страхами Эмоционального Ребенка.

Достоинства

Наше дарование — это естественное разворачивание сонастроенности с жизнью и развитие собственного внутреннего чувства совершенства. Успех или поражение неважны, важно только настроиться на выражение наших способностей в гармонии и потоке существования. Важно только углубление нашей медитации — осознанность, способность быть в моменте с нашим искусством. Фактически, само искусство — только лаборатория для медитации, ничего больше. Все искусства равны. Различается только степень преданности, гармоничности и присутствия. Все, что нам нравится делать, и к чему у нас есть естественный талант, равно.

..Мы можем сказать то же самое и обо всех остальных аспектах Эмоционального Ребенка. Это не части нашей истинной природы. Все же мы живем так, словно это ее части. Мы можем задаться вопросом, какой бы была жизнь, если бы они не управлялись Эмоциональным Ребенком? Что происходит, когда мы оказываемся на некотором расстоянии от ожиданий, обвинений, реакций и всех стратегий манипуляций и контроля над другими? Что случилось бы с нашей жизнью, если бы у нас было некоторое пространство от собственной тяги к достижению и непрерывного самоосуждения? Без пристального взгляда нашего внутреннего судьи?
Я осознаю, что прошлое цепляется ко мне в форме всех моделей поведения и чувств, живущих внутри моего Эмоционального Ребенка. Они знакомы и безопасны. Они дают мне отождествленность. Но с ними моя жизнь становится бедствием. Разотождествление с Эмоциональным Ребенком — это процесс, требующий много времени, терпения и стойкости. Но мне помогает осознание того, что мне это нужно. Любовь не основывается на потребности, любовь основывается на сознании. В сознании я могу отделиться от нуждающегося Ребенка внутри и увидеть, что это только часть ума, созданная негативной обусловленностью. Это не значит, что я должен отрицать внутреннюю раненую часть себя, но могу признать, что она основана на прошлом. У нее нет реальности в настоящем. Будда сказал: «Ты достаточен сам по себе».
Любовь не основывается на том, что мы нуждаемся друг в друге. Она основывается на том, что мы делимся сознанием, и на уважении друг к другу как к отдельным существам. Мы можем признавать, что у каждого из нас внутри есть Эмоциональный Ребенок со всем недоверием, стыдом, страхом, гневом и горем, который иногда проявляется в бессознательных реакциях, ожиданиях или нечувствительности. Но Эмоциональный Ребенок не создает любви. Напротив, он ее саботирует, когда я его не осознаю. По мере того как я становлюсь более центрированным внутри и более комфортно чувствую себя в одиночестве, страсть теряет свою хватку. Но я нашел, что вместо того, чтобы уменьшить любовь, это ее углубляет.

.. я ясно вижу из прошлого опыта, что все кончается хорошо и без моего постоянного вмешательства. Удаление Эмоционального Ребенка из области творческого выражения принесло мне громадное облегчение. Дарования остаются прежними и выходят на поверхность прекрасным и струящимся образом. Постепенно я начинаю видеть, что погонщик во мне не имеет никаких заслуг.
Без судьи, оценивающего каждое мое действие, я свободен расслабиться в жизни, естественно учась доверять собственному разуму, чувствительности и внутренней мотивации расти и найти себя. Все эти персонажи: погонщик, судья, нуждающийся ребенок — возникают в уме в ответ на страх. Когда-то мы верили, что они нужны. Но теперь они бесполезны и продолжают действовать как автоматические, бессознательные пережитки прошлого. С осознанностью и состраданием мы можем мягко отложить их в сторону и вернуться к своей истинной природе — доверию к тому, что у нас есть все, что нам нужно, чтобы жить гораздо более естественно и спонтанно. Чем большего расстояния я добиваюсь от моделей поведения и чувств Эмоционального Ребенка, тем более отношу заслуги к тем качествам, которым они принадлежат, — центрированности, талантам, состраданию, сердечности и внутреннему молчанию. Эти аспекты моего существа не всегда получали признание. Но чем более я их признаю, тем глубже расслабляюсь. Я принимаю, что в каких-то отношениях я стою у начала долгого путешествия. Но в конце туннеля я вижу свет.

...Я вам ничего не говорю о рае и аде,
наказании или награде. Я просто вам говорю:
продолжайте умирать для прошлого,
чтобы оно не обременяло вам голову.
И не живите в будущем, которого еще нет.
Соберите всю энергию здесь и сейчас.
Излейте ее в это мгновение,
во всей тотальности, во всей интенсивности,
к которой вы только способны...
Бояться нечего.
Существование — ваша мать. Вы — его части.
Оно не может вас затопить,
оно не может вас разрушить.
Чем более вы его знаете,
тем более чувствуете поддержку и энергию;
чем более вы его знаете,
тем более чувствуете себя блаженными;
тем более вы есть...
Ошо

=====================================
Эта мудрая книга поможет вам:
разрушить старые сценарии, которые мешают нам переживать любовь и радость увидеть собственные ограничения и стереотипы расстаться с собственным образом гадкого утенка исцелить свои глубинные раны чувствовать и достойно сохранять свои границы раскрыть свои неведомые или забытые качества и таланты
Любовь точно как аромат цветка. Она не требует, чтобы вы были тем-то и тем-то, вели себя определенным образом, действовали определенным образом.
Пусть любовь будет для вас состоянием существа.
Вы не влюбляетесь, но просто полны любви.
Это просто ваша природа.

 

Первичный крик - Артур Янов

Полностью - тут:

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Реальные и нереальные «я»
Есть состояние совершенно отличное оттого, какое мы себе представляем: состояние жизни без напряжения, без защиты, состояние, пребывая в котором человек полностью является самим собой, испытывая глубокое чувство внутренней цельности. Это то состояние, какого мы можем достичь с помощью первичной терапии.
основным постулатом первичной терапии является утверждение, что самые здоровые люди — это те, кто свободен от защиты. Любая причина, способствующая построению более сильной защиты, углубляет невроз.

ментальные потребности не являются реальными. Действительно, в реальной жизни не существует психологических потребностей. Психологические потребности являются невротическими, потому что они не служат решению реальных задач и удовлетворению реальных потребностей организма.
… Если бы родители обращались с ним как с уникальным человеческим существом, то ему, скорее всего, удалось бы избежать этой так называемой потребности чувствовать себя важным. Невротик занят тем, что вешает новые ярлыки (потребность чувствовать себя важным) на старые неосознаваемые нужды и потребности (быть любимым и ценимым). Очарование, которое испытывает такой человек, видя свое имя на афише или на печатной странице, есть не что иное, как показатель глубокой депривации индивидуального признания, которой страдают столь многие из нас. Эти достижения, независимо от того, насколько они реальны, суть символический поиск родительской любви. Место смысла занимает борьба за нереальное «я».
Я же считаю нормальным человека, совершенно лишенного защитной системы, то есть, человека, не обладающего нереальным «я». Чем сильнее защитная система человека, тем сильнее он болен — так как является более фальшивым.
...Если бы он сумел пройти весь путь и почувствовать реальность своего нереального «я», то я думаю, что он стал бы снова реальной личностью.
У невротика реальное чувство собственной личности отгорожено от первичной боли; вот почему он должен испытать боль, чтобы освободить собственное «я». Чувство боли стряхиваете личности нереальное «я» точно также как отрицание боли, создает его.
Поскольку нереальное «я» является поверхностной, наложенной, так сказать, сверху системой, то организм, как представляется, может отторгнуть его, как он отторгает чужеродное тело. Тяга всегда направлена в сторону реального «я». Невроз — это всего лишь фальшивый путь к тому, чтобы стать настоящим. Быть невротиком — это значит не быть тотально реальным; таким образом, ни одна часть нашего организма при неврозе не может функционировать нормально и гладко. Невроз также неисчерпаем, как и нереальность; он проявляется во всем, что делает пораженный им индивид.

Первичная теория рассматривает невроз как синтез двух «я» или двух систем, конфликтующих между собой. Функцией нереальной системы является подавление реальной, но поскольку естественные потребности не могут быть искоренены или устранены, то этот конфликт бесконечен. В попытке найти выход и удовлетворение эти реальные потребности под влиянием нереальной защитной системы трансформируются таким образом, что могут удовлетворяться только символически. Реальные чувства, ставшие чрезвычайно болезненными, поскольку не могут быть удовлетворены, должны быть подавлены, чтобы боль не захлестнула ребенка. Как это ни парадоксально, но удовлетворить эти реальные естественные потребности можно только почувствовав их.

Если мы представим себе эти вытесненные потребности как энергию, которая движет всеми процессами в организме, то увидим, что невротик — это человек, у которого мотор не выключаясь работает всю жизнь. Что бы такой человек ни делал, он не сможет выключить перегретый мотор до тех пор, пока не ощутит естественные потребности и истинные чувства во всей их мучительной болезненности, осознав, наконец, их подлинную природу. Это означает также, что нереальная система должна быть каким-то образом отброшена, чтобы реальная смогла найти свое выражение.
И это внешнее символическое выражение удерживает личность от ощущения ее потребностей и их удовлетворения. Таким образом, невротик продолжает сам отвергать исполнение того, в чем он реально нуждается больше всего. Как только реальные потребности, извращаясь, становятся болезненными, они не могут быть удовлетворены. Нереальное «я» препятствует осознанию реальных потребностей, а значит и их исполнению.

Первичная боль отделена от сознания, так как осознание представляет собой невыносимую боль. Первичная боль — это ощущение испытываемое ребенком, когда он не может быть самим собой. Когда боль отделена от сознания, нарастает напряжение. Это последнее определяется диффузной, разлитой болью. Это давление отвергнутых, изолированных чувств, стремящихся вырваться в сознание. Первичная боль — это неразрешенная первичная потребность. Напряжение — это отражение потребности, отделенной от сознания. Напряжение становится причиной мышечного напряжения и нарушений работы внутренних органов. Напряжение — отличительный признак невроза. Оно толкает личность на разрешение внутреннего конфликта. Но разрешение не может произойти до тех пор, пока человек не ощутит первичную боль — то есть, не переместит ее в сознание. Невротик находится в состоянии постоянной, непрекращающейся и бесконечной борьбы, потому что эти ранние потребности остаются нереализованными. Борьба эта является нескончаемой попыткой удержать организм от осознания потребности. Но одновременно эта же борьба бережет нас от сильной боли реальной потребности, а только это может способствовать разрешению невроза. Борьба такого рода бесплодна, так как это символическая, а не реальная борьба.
Цель первичной психотерапии заключается в том, чтобы заставить пациента заглянуть под символическую активность и увидеть свои реальные чувства. Это, кроме того, означает возможность помочь личности захотеть осуществить свои потребности.

Боль
принцип ухода от боли лежит в самой основе возникновения и развития невроза. Если организм отключается от переживания невыносимой боли, то это требует какого-то механизма, позволяющего скрывать и подавлять первичную боль. Функцию такого механизма и выполняет невроз. Он отвлекает пациента от боли и внушает ему надежду — то есть, показывает ему, что он может сделать, чтобы удовлетворить свои потребности.
Первичная боль накапливается постепенно, укладываясь слоями и порождая напряжение, которое требует разрядки. Такая разрядка может произойти только в том случае, если удастся соединить напряжение с обусловившей его причиной. Каждый инцидент надо пережить заново и связать его с перенесенной болью, но необходимо снова почувствовать ощущение, общее всем прошлым переживаниям. Процесс первичной психотерапии — это опустошение резервуара первичной боли. Если бы не было прирожденной потребности в цельности, то реальное «я» могло быть отчужденным навсегда; оно бы спокойно лежало на дне нашего подсознания и не пыталось бы вмешаться в поведение. Невроз возникает из потребности снова стать цельной личностью, потребности обрести естественное «я», естественное осознание истинной собственной личности. Нереальное «я» это барьер на пути к выздоровлению, враг, которого надо во что бы то ни стало уничтожить.

Неважно, насколько сильно пациент стремится выздороветь, он все равно всегда проявляет сопротивление, не желая ощущать заново болезненные чувства. основным признаком, главным аспектом первичной боли является то, что упакованная в глубинах сознания, она вечно остается нетронутой, первозданной и такой же интенсивной, какой она была в момент своего возникновения. первичная боль весьма терпелива. Она изводит нас и окольными путями каждый день напоминает нам о своем существовании. В полный голос она требует своего освобождения весьма редко. переживание первичной боли — это не просто знание о боли, это бытие в боли, это значит самому стать болью.
Для того, чтобы снова обрести цельность, надо почувствовать и распознать расщепление и испустить крик воссоединения, который восстановит единство личности. все наши нынешние страдания — чрезмерные или не имеющие отношения к реальности, составляют первичный пул боли. Само существование этого пула заставляет неприятные чувства долго удерживаться в сознании после того, как человеку нанесли мелкую обиду или сделали тривиальное замечание. Боль всегда на страже; она просто равномерно распределяется по организму, если он находится в напряженном состоянии.
нереальность или — что то же самое — отказ и уход от реальности убивают в буквальном смысле этого слова

Боль и память
Функция нереальных систем заключается в экранировании, фильтровании или блокаде воспоминаний, которые могут привести к боли. эта память хранится вместе с болью и восстанавливается при сознательном ощущении этой боли. Память интимно связана с болью. Забываются те воспоминания, которые являются слишком болезненными для включения в сознание. По этой причине у невротика имеют место неполные воспоминания о критически важных моментах жизни.
не каждая первичная сцена происходит при непосредственном участии родителей. Но если у ребенка любящие и добрые родители, то независимо от силы травмы, расщепление не возникает.
Невротическое воспоминание зачастую похоже на сновидение, и люди обыкновенно при попытке вспомнить события раннего детства испытывают те же затруднения, что и при попытке вспомнить сновидение. условием прочного, конкретного воспоминания является конкретное переживание — то есть, человек должен полностью погрузиться в свое переживание и не вытеснять его из сознания. переживание первичной боли вскрывает хранилище памяти.

Природа напряжения
не может быть невроза без напряжения. Неестественное напряжение является хроническим и представляет собой давление стремящихся получить выход отрицаемых или неразрешенных чувств и потребностей. Страх побуждает защитную систему к действию, производя все необходимые трюки для того, чтобы отогнать потребность назад, в глубины, недоступные сознанию. Когда система не может адекватно отразить первичную боль, тогда в сознание проникает страх — то есть, тревожность. Страх чаще всего бывает неосознанным, так как является частью общего напряжения. Тревожность — это ощущаемый, но не фокусированный и не направленный страх. Основой тревожности является страх быть нелюбимым. Напряжение устраняется возможностью быть самим собой, точнее, реализацией этой возможности. Быть самим собой — означает быть цельным — то есть, быть человеком, у которого тело и сознание представляют собой неразрывное единство.
Личность развивается как защитное приспособление. Функция личности заключается в том, чтобы удовлетворить детские потребности.
Ничто, кроме воссоединения расщепленного сознания, не может остановить нарастание хронического невротического напряжения.
Невротик воплощает собой напряжение, независимо от того, сознает он этот факт или нет. типы неврозов это всего лишь индивидуальные сочетания систем личностной защиты. По большей части, потребности и чувства человека суть одно и то же. Сложности начинаются в том, как именно мы защищаемся от этих чувств и потребностей. Однако нет никакой необходимости разбираться в осложнениях, если есть возможность заняться основополагающей причиной.
Итак, пока имеет место первичная боль, невротик вынужден включать напряжение, чтобы защититься от нее. Личность его в большей или в меньшей степени стабилизируется, когда невротик находит подходящий способ защиты. Удалить первичную боль, в данном случае, это то же самое, что «удалить» болезненно измененную личность, точнее было бы сказать, личину, маску.
Я рассматриваю первичные прирожденные чувства как исключительно нейрохимическую энергию, которая постоянно трансформируется, порождая непрестанное внутреннее психическое напряжение. Целью первичной терапии является возвращение трансформированной энергии в ее исходное состояние. Ощущение давления изнутри объясняет тот факт, что многие невротики не могут находиться в покое, они должны все время что-то делать. Это может быть сокращение мышц передней брюшной стенки, скрежетание зубами… Каждое новое блокированное чувство или неудовлетворенная потребность добавляют силы этому внутреннему напряжению, что отрицательно сказывается на всем организме. Исходное психологическое потрясение порождает страх. Страх превращает чувство в генерализованное смутно осознаваемое напряжение.

... со временем ребенок перестает плакать, так как плач нисколько не помогает разрешить болезненное или неудобное положение. Первичная теория указывает на то, что первичная боль от недостижимости, от невыполнения самых ранних потребностей, как правило, выключает ответ до тех пор, пока индивид не вернется к истокам боли и не заплачет снова, как ребенок.
Хотя напряжение ощущается больным во всем организме, есть один характерный участок, который реагирует, как местный очаг — это желудок. Сокращение мускулатуры желудка, а иногда и произвольной мускулатуры всей передней брюшной стенки — есть внутреннее болеутоляющее средство невротика. Вильгельм Райх сделал это открытие много десятилетий назад*. Многие психотерапевтические методики Райха основаны на уменьшении напряжения мышц живота. Желудок — это то место, вокруг которого напряжение концентрируется почти у всех невротиков. Чаще всего больной сам не подозревает, насколько сильно напряжен его желудок, и начинает осознавать это только тогда, мы начинаем освобождать этот орган от напряжения. Проводя первичную терапию, мы часто наблюдаем, как напряжение отпускает пациента снизу вверх. Сначала пациент докладывает, что напряжение ушло из желудка, потом возникает стеснение в груди, спазма сдавливает горло, потом начинается зубовный скрежет — только потом, когда произносятся все важные слова, напряжение окончательно покидает организм. В ходе проведения первичной психотерапии, чувства начинающие свое восхождение вызывают судорожные сокращения мышц передней брюшной стенки. Впечатление такое, словно чувства, содрогаясь, высвобождаются из живота, который держит их, будто в тисках. Чувства, затем, поднимаются из желудка в рот и покидают организм в виде первичного детского крика. Когда это происходит и возбуждение прекращается, пациент обычно говорит, что впервые в жизни чувствует, что желудок не напряжен.

 

Система защиты
любая система защиты, по сути своей, является невротической, а значит, не существует такого понятия как «здоровая» защита. Убеждение в существование здоровой защиты основывается на предположении наличия у всех людей присущей им базовой тревожности, которую надо подавить. Поскольку невроз адаптивен, мы не можем вырвать его с корнем с помощью какого-нибудь электро шока. Защиту надо демонтировать не спеша, со знанием дела и в определенной последовательности до того момента, когда личность будет готова обходиться в реальной жизни без него.
Рейх давно позволил нам заглянуть в суть телесной защиты: «всякое напряжение любой мышцы имеет свою уникальную историю и смысл своего происхождения. Таким образом, можно сказать, что сам этот панцирь есть форма, в которой вредоносные детские переживания продолжают существовать». Райх пояснял, что это мышечное напряжение не есть просто результат подавления, но представляет собой «наиболее существенную часть самого процесса подавления». Райх особо подчеркивал, что подавление есть диалектический процесс, в ходе которого тело не только напрягается в результате невроза, но и увековечивает невроз напряжением мускулатуры. Райх полагал, что на течение невроза можно оказать существенное воздействие определенными физическими упражнениями или физиотерапевтическими методиками, способствующими уменьшению напряжения мышц, особенно, мышц передней брюшной стенки.

Ребенок не осознает, чего именно ему не хватает, но, тем не менее, он испытывает боль и обиду. Он испытывает эту боль всем своим маленьким телом, то есть, именно в том месте, где возникает потребность в ласке. Стало быть, потребность не есть что-то ментальное, обязательно хранящееся в головном мозге. Потребность закодирована в тканях тела и с постоянной, упорной силой рвется навстречу своему удовлетворению. Эта сила переживается пациентом как напряжение. Можно сказать, что тело «помнит» свои лишения и потребности, точно также как и головной мозг. Избавиться от напряжения — это значит ощутить потребности, находящиеся в самой сердцевине, в очаге напряжения — другими словами, если перейти на организменный уровень, — там, где они в действительности и находятся. Потребности гнездятся в мускулатуре, во внутренних органах и кровеносной системе. Метод лечения, в котором мы нуждаемся, по необходимости должен быть тотальным — соединением в одном целом тела и сознания.
Невротическое поведение — это идиосинкразический способ, который каждый из нас отыскивает для того, чтобы снять напряжение. Изменение или подавление специфического поверхностного поведения ни в коей мере не меняет течение невроза. Невроз — это замороженная боль. В повседневном течении нашей жизни мы часто сталкиваемся с обидами, которые легко преодолеваем, но первичная боль нескончаема, так как мы не ощущаем ее. Несмотря на то, что невротик, как правило, не ощущает своей боли и обиды, он все же является калекой с неврологической точки зрения.

Невроз начинается как средство умиротворения невротических родителей путем отрицания или сокрытия определенных чувств в надежде, что «они» наконец полюбят несчастное дитя. Неважно, сколько лет потом длится это разочарование — надежда не умирает никогда и существует вечно. Когда начинается невроз? Практически на любой стадии детского возраста — в год, пять или десять лет. Здесь важно понять, что невроз всегда имеет начало — это тот момент, когда ребенок отделяется от ощущения своей реальной личности и начинает вести двойное существование. Означает ли это, что одна-единственная первичная сцена или одно событие могут превратить ребенка в невротика? Очевидно, что нет. Одна основная сцена — это всего лишь кульминация, венчающая годы уродливых детско-родительских отношений. Один пациент рассказывал мне, что у него все было хорошо до тринадцатилетнего возраста. Правда, обычно ктому времени, когда ребенок достигает подросткового возраста, он уже является невротической личность.
Травма — в понятиях первичной теории — это не отвержение ребенка каким-то социальным кружком сверстников. Травма — это то, что не переживается. То есть, это реакция настолько сильная и ошеломляющая, что заставляет вытеснить часть пережитого события в подсознание.
Первичная сцена представляет собой качественный бросок, мгновенное смещение в новое состояние — в невроз. С каждой новой травмой и с каждым новым подавлением личности ребенка со стороны родителей невротическое состояние будет углубляться. Устранить невроз может только боль — ощущение и переживание боли, которая скрыла под собой часть нормальной реальной личности.

Природа чувства и ощущений
…. Но наделе ребенок просто перестает ощущать потребность. Она остается и давит на ребенка каждую минуту, каждый день — год за годом. Потребность остается фиксированной, застывшей и инфантильной, потому что это детская потребность, каковой она и остается.
Первичная боль — это ощущение боли. При проведении первичной терапии первичная боль становится чувством, так как она обретает конкретную связь — связь с травматическим источником своего возникновения. Только такая связь превращает неосознанное ощущение боли в истинное чувство, в осознанное восприятие. Когда же боль становится прочувствованной болью, то она перестает приносить страдания, и невротик обретает способность чувствовать. Любой фактор, способный выявить истинные чувства у невротика, неминуемо должен причинить ему боль. Любое, якобы глубокое, ощущаемое невротиком чувство которое не причиняет ему боли, является ложным чувством — ни с чем не связанной эмоцией. устранение может только в том случае, если больной сможет пережить каждый — мельчайший — эпизод своей застарелой боли, и, что еще более важно, осознать ее концептуально, то есть, в понятиях.
Невротик, до того момента, пока он не переживет заново свое чувство, вообще не осознает, что лишен его. Следовательно, невозможно убедить невротика в том, что он ничего не чувствует. Переживание чувства заново есть единственный по-настоящему убеждающий фактор.
невротик тоже является цельно чувствующей личностью, но его чувства блокированы напряжением. Он постоянно переполнен этими неразрешенными, не нашедшими выход чувствами, которые рвутся наружу, чтобы интегрироваться в личность, и этот порыв проявляется клинически как напряжение. Для того, чтобы невротик снова обрел способность нормально чувствовать, он должен вернуться назад и стать тем, кем он никогда не был — полностью страдающим ребенком.

Лечение
...В этом месте, если я вижу, что он погружен в чувство и цепко за него держится, то прошу его глубоко и напряженно дышать животом. Я говорю: «Откройте рот как можно шире и держите его открытым! Теперь выталкивайте чувство из живота, выталкивайте!» Больной начинает глубоко дышать, потом корчится и дрожит всем телом.
..Эта начальная реакция называется предпервичным состоянием. Предпервичное состояние может продолжаться несколько дней или даже неделю или около того. Это очень важный процесс, в ходе которого происходит отщепление защитных слоев и целью которого является раскрытие пациента и подготовка к полному уничтожению защитных систем. Ни один пациент не может просто придти и сбросить эти системы. Организм избавляется от невроза постепенно и весьма неохотно. Каждый день мы делаем попытки расширить брешь в защитной системе и делаем это до тех пор, пока пациент не теряет способность защищаться... Вот почему мы заставляем больных держать рот открытым.
..Голос больного может начать дрожать от подступающего напряжения. Мы повторяем попытку, побуждая больного глубоко дышать и чувствовать. На этот раз, приблизительно через час или два после начала сеанса, больного начинает трясти. При этом он не будет знать, что это за чувство, он просто ощутит напряжение и «скованность» — то есть, скованность, направленную против чувства. Больной клянется, что не имеет никакого представления о чувстве. У него перехватывает горло, появляется такое чувство, что грудь зажата тугим обручем. Он начинает давиться и рыгать. Он говорит: «Меня рвет!» Я говорю ему, что это чувство, и его не вырвет. Я побуждаю пациента высказать свое чувство, несмотря на то, что он сам не знает, что он чувствует. Он начинает артикулировать слово, но у него выходит только содрогание, пациент корчится от первичной боли. Я продолжаю понуждать его к высказыванию, и он продолжает пытаться что-то произнести. Наконец, это происходит: раздается вопль — «Папочка, не надо!.. Мамочка! Помоги!» Иногда в речь вплетается и слово «ненавижу». «Я ненавижу тебя! Ненавижу!» Это и есть первичный крик. Он возникает на фоне судорожных вздохов, выдавливается изнутри годами подавления чувства и отрицания его существования. Иногда крик бывает очень коротким: «Мамочка!» или «Папа!» Одно только произнесение этих слов иногда вызывает у больного вихрь болезненных ощущений. Отпускание тормозов и превращение в того маленького ребенка, которому нужна «мамочка» помогает высвободить все накопленные и подавленные чувства. Этот крик одновременно является криком боли и знаком освобождения, когда защитные системы личности внезапно открываются. Этот крик вырывается под давлением, державшим ранее взаперти реальное ощущение собственной личности в течение, иногда, многих десятилетий. Многие пациенты описывают этот момент как удар молнии, разбивающей весь подсознательный контроль организма.первичный крик является одновременно причиной и результатом разрушения защитной системы. В течение первого часа я иногда заставляю пациента говорить исключительно с его родителями. Разговор о них автоматически отвлекает больного от его чувства; в этом случае разговор похож на обычную беседу двух взрослых людей. Я отвечаю: «Скажите ему, что вы чувствуете!», и он говорит, вкладывая в свою тираду весь страх шестилетнего мальчика. Это приводит к образованию других ассоциаций, и теперь пациент погружается в то старое, испытанное им некогда чувство. .. «Мамочка, помоги мне. Мне так нужна твоя помощь. Я боюсь!»

Второй день
..Он рассказывает о казалось бы безнадежно забытых вещах, говорит о болезненных воспоминаниях, которыми пренебрег во время первого сеанса. Он может расплакаться в первые десять минут, и снова перемежать воспоминания с внутренними озарениями. И мы снова принимаемся долбить защитную систему. Пациенту не позволяют уклоняться от предмета, если мы вдруг замечаем, что он хочет избежать какого-то воспоминания. Ах ты, сука! Пациент в этот момент может начать кататься по полу, извиваться и тяжело дышать. «Ненавижу, ненавижу, ненавижу! О-о!» Он кричит, что хочет убить ее. «Скажи это ей!» — говорю я. Он начинает колотить кулаками по полу, не в силах справиться с приступом ярости, который продолжается иногда пятнадцать — двадцать минут.

Третий день
«Я не могу выносить всю эту боль. Сколько же это будет еще продолжаться?» ... То, что пациент сейчас пережил, называется первичным состоянием. Полное переживание прошлого ментального и чувственного опыта. Все заканчивается засчитанные минуты, но представляется чрезвычайно болезненным. Пациент не обсуждает свои чувства, он их переживает. Первичное состояние является всепоглощающим переживанием. Больной практически перестает понимать, где он находится. То, что он испытывал в первые два дня лечения я называю предпервичным состоянием. Оно тоже является чувством прошлого, но не всепоглощающим. ..Иногда полного первичного состояния приходится дожидаться неделями. Когда же это происходит, то создается такое впечатление, что рушится барьер между мыслями и чувством, спонтанно наступает первичное состояние, уже не зависимое от лечения. С этого момента пациент оказывается на пути к выздоровлению. С каждым следующим днем пациент, как правило, испытывает все более глубокие переживания до тех пор, пока не достигает критического положения между своими нереальным и реальным «я», и равновесие между ними сдвигается в пользу реального ощущения собственной личности, что позволяет пережить подлинное чувство. С этого момента пациент поглощается воспоминаниями о прошлых болезненных ситуациях, которые вызывают у него множество первичных состояний на протяжении нескольких месяцев. Но это не значит, что от этого личность больного становится полностью реальной. Каждое первичное состояние уменьшает протяженность нереального «я» и расширяет «я» реальное. Когда человек испытывает главную первичную боль, то нереальное «я» исчезает полностью, и мы можем сказать, что пациент выздоровел. Наша работа заключается в пробуждении первичной боли для того, чтобы заставить человека стать реально чувствующей личностью.

После третьего дня
Каждый новый день лечения больной описывает, как избавление от следующих слоев зашиты. Этот процесс набирает силу, благодаря тому, что небольшой кусочек боли, испытанной пациентом, позволяет ему в следующий раз перенести несколько более сильную боль. Каждое первичное состояние раскрывает новые скрытые до тех пор воспоминания и вызывает следующие первичные состояния.Первичные состояния наступают в упорядоченной и безопасной последовательности. Обычно при проведении первичной терапии больной с каждым следующим днем все больше приближается к своему детству.
Не существует двух одинаковых первичных состояний даже у одного пациента. Подчас пациенты во время таких состояний пребывают в гневе и становятся склонными к насилию. Другие пациенты, наоборот, становятся робкими, боязливыми или печальными. Но какую бы форму ни принимало первичное состояние, цель терапии остается прежней — достучаться до застарелого, неразрешенного чувства
... плача в первичном состоянии она ощущала этот плач всем телом — от головы до кончиков пальцев ног. Потеря самоконтроля позволяет связать чувство с его источником потому, что самоконтроль практически всегда подавляет ощущение собственной личности, подавляет «я». Пациент стремится ощутить первичную боль, так как знает, что это единственный способ избавиться от невроза. Когда пациент оказывается внутри своего чувства, он снова «там», переживая его — вдыхая аромат, слыша звуки, вновь переживая те физические ощущения, которые он уже переживал когда-то, и которые были блокированы много лет назад. Пациенты описывают первичное состояние, как переживаемую в сознании кому. Хотя они могут выйти из первичного состояния в любой момент по собственному желанию, они предпочитают не делать этого. Они прекрасно сознают, где они находятся, и что с ними происходит, но находясь в первичном состоянии они заново переживают всю свою прошлую жизнь и полностью поглощаются ею. Они и до этого были постоянно поглощены своим прошлым, но тогда они проигрывали, а не переживали его. Таким образом, первичное состояние просто ставит прошлое на предназначенное для него место, туда, где оно должно быть в норме, что наконец позволяет пациенту начать жить в настоящем.

Первичный крик
В любом случае, однако, исцеляет пациента не крик сам по себе, а первичная боль. Первичная боль является лечебным, исцеляющим средством, потому что она означает, что больной, наконец, может чувствовать. В тот момент, когда пациент начинает ощущать душевную боль, первичная боль исчезает. Невротик страдает, потому что его организм постоянно настроен на боль. Это страдание обусловлено страхом перед нарастанием напряжения. Истинный первичный крик невозможно спутать ни с чем. У него свой неповторимый характер — он глубокий, громкий и непроизвольный. Хотя крик является вполне распространенной реакцией, он все же не есть ни единственный, ни обязательный ответ на внезапную уязвимость по отношению к первичной боли. Некоторые люди вместо крика мычат, стонут, извиваются и бьются в судорогах. Результат во всех случаях один и тот же. То, что выходит наружу, когда человек кричит, есть единичное чувство, лежащее в основе тысяч прежних переживаний. «Папочка, не бей меня!»; «Мама, мне страшно!». Иногда пациент просто вынужден кричать. Это крик, вознаграждает его за сотни шиканий, высмеиваний, унижений ... Он кричит теперь, и кричит только потому, что раньше ему наносили раны, из которых не давали вытечь ни одной капле крови. Как будто кто-то всю жизнь колол его иголкой и не позволял даже один раз крикнуть «ой!».

Сопротивление
понимание головой, что вас не любили всю жизнь — это расщепленный опыт — половинчатое переживание, в котором не участвует «тело». Просить о любви — это совсем иное дело. Невротическая борьба начинается именно из-за того, что ребенок не смеет прямо попросить о любви; такая просьба приносит только отторжение и боль. Поскольку борьба — это вечная символическая мольба о любви, то заставить пациента прямо о ней попросить (Пожалуйста, полюби меня, мама) — означает убрать борьбу и снять защитное покрывало с первичной боли.
Физическое сопротивление представляется машинальным, чисто автоматическим. Напрягаются мышцы гортани, больной сгибается пополам, свертывается в клубок — только для того, чтобы отключить чувство. Дело заключается в том, что ни один больной никогда просто так, с первого раза, не ляжет спокойно на спину и не сольет наружу свой невроз.

Символическое первичное состояние
...Боль стала физической, потому что пациент не смел ощутить ее непосредственно. Следовательно чувства были перекодированы на язык мышц, сохранив при этом свою символическую суть; пациент действительно разрывался пополам под действием противоречивых чувств, потому что чувства — это реальные физические объекты. Для того чтобы разрешить это разрывающее ощущение, больному пришлось вернуться во времени назад и по отдельности пережить каждый элемент этого противоречия. Объяснение в том, что отрицаемая память — то есть, воспоминаний о событиях, сталкиваться с которыми невыносимо больно — находятся в головном мозге ниже уровня бодрствующего сознания, но посылают импульсы всему организму.
…. ощущает при этом напряжение в плече, хотя и сам не знает, почему. Позже он свяжет это мышечное напряжение с соответствующим контекстом (гнев, желание ударить в ответ), и мышечное напряжение разрешится.
Один из моих пациентов имел привычку постоянно скрипеть зубами….он, наконец, выкрикнул свою ярость, и скрипение зубами прекратилось. Естественно, не один тот инцидент вызвал постоянное скрежетание зубами. То происшествие просто заняло господствующее место в памяти, увенчав и приведя в телесное движение весь гнев, накопленный пациентом по поводу ..., на что ему невозможно было пожаловаться дома.
Символическая стадия — необходимый этап первичной терапии. Больной ощущает лишь часть чувства, ибо воспринять его целиком — это значит испытать невыносимую боль, к чему ни сам больной, ни его организм, еще не готовы. Это лицедейство не имеет каких-либо специфических черт. Это всего лишь форма смутного ощущения напряжения, которое охраняет отдельные части старой личности пациента.
Не следует ускорять прохождение символической стадии. Организм готовится к встрече с первичной болью постепенно, мелкими шагами, и будет делать это в надлежащем неторопливом порядке, когда символизм начинает проявляться в наименьшей степени только тогда, когда пациент научается ощущать больше чувства. «Похоже, что в тот момент, когда я вошел в ваш кабинет, вы схватили меня за ноги, перевернули вниз головой и начали вытряхивать из меня все содержимое».

Разновидности форм первичного состояния
К моему глубочайшему удивлению, больные сообщают, что, несмотря на все эти стоны и судороги, им не было больно, когда они испытывали первичную боль! «Ты просто чувствуешь себя несчастным с головы до ног. Но ничего не болит. Можно даже сказать, что это приятная боль, так как она несет с собой облегчение от одной мысли о том, что ты, наконец, способен чувствовать». В переживании опыта первичной боли очень важно то, что она указывает на то, что чувства в себе и о себе не причиняют боль и не наносят травму. Печаль не ранит. Но если человека лишить переживания печали, если ему не позволено ощутить свое несчастье, то вот тогда ему станет больно. Следовательно — чувство есть антитеза боли. Диалектика первичного метода заключается в том, что чем большую первичную боль испытывает пациент, тем меньше он от нее страдает.
По прошествии определенного критического периода, обычно, через восемь — десять месяцев, невротическое поведение уходит совершенно.

 

Дыхание, голос и крик
Фрейд считал, что сновидения — это «мощеная дорога в бессознательное». Если такая «мощеная дорога» и существует, то она заключается в глубоком дыхании. У некоторых больных использование техники глубокого дыхания наряду с другими методиками, действительно помогает высвободить в организме огромную силу первичной боли. Вильгельм Райх: «подавление дыхания является физиологическим механизмом подавления и вытеснения эмоций, а, следовательно, основным механизмом возникновения невроза». расстройства дыхания являются следствием напряжения мышц передней брюшной стенки, продолжаются из-за него же. Он описывал, как напряжение в животе приводит к поверхностному дыханию, как при чувстве страха больной задерживает дыхание, одновременно сжимая себе живот. мы в первичной психотерапии используем методику глубокого дыхания, чтобы приблизить пациента к ощущению первичной боли.
Многие пациенты сообщали, что только начав глубоко дышать, они начинали понимать, каким поверхностным было их дыхание раньше. Они говорят, что «теперь чувствуют, как воздух проходит до самых дальних уголков тела», когда дышат. это означает, что пациенты не могут погрузиться в боль в своем обычном состоянии: одной из функций поверхностного дыхания является недопущение раскрытия глубокой первичной боли. они сознательно используют дыхание для подавления нежелательного чувства, которое мелким дыханием загоняется внутрь. Техника дыхания в первичном состоянии становится царской дорогой к Боли, вскрывая по пути память. В каком-то смысле, дыхание — это действительно путь к подсознательному.
Я не думаю, что дыхательная техника, сама по себе, обладает внутренней способностью трансформировать невроз. Глубокое дыхание, как и непроизвольные вздохи, может на какое-то время снять напряжение, но тогда его можно считать еще одним средством защиты, таким же как и другие способы сбрасывать напряжение. В большинстве случаев применение дыхательной техники либо ненужно или применяется редко в течение нескольких первых дней первичной психотерапии. Надо помнить, что нашей главной целью является первичная боль, а глубокое дыхание — это только одно из средств добраться до нее.

По мере того, как первичная психотерапия успешно продвигается вперед и начинает расшатывать системы защиты, вздохи становятся чаще. Кажется, что боль, поднимающаяся из скрученного в тугой узел желудка, не может пройти через барьер грудной клетки (больной при этом зачастую испытывает ощущение тугой повязки на груди). Глубокое дыхание начинает разрушать этот барьер. Больного просят сильно выдыхать и говорит при этом: «Ааах!» После того, как это «ах» прицепляется к восходящему чувству, больного оставляют в покое. Сила, действующая снизу, находит выход и дальше протискивается наверх автоматически. Конфликтное дыхание — это непроизвольный элемент первичного состояния; пациент начинает глубоко и часто дышать, как загнанная лошадь. Пациент говорит, что чувствует себя беспомощным перед волной первичной боли. Конфликтное дыхание является результатом давления снизу, давления, которое оказывают все отрицаемые чувства, удерживавшиеся внутри силами невроза. Такое дыхание может продолжаться от пятнадцати до двадцати минут, а пациент выглядит так, словно он бежит марафонскую дистанцию, и ему нужен весь кислород, который он вдыхает. При обычных условиях такое дыхание очень скоро привело бы к потере сознания. Именно в этот момент можно сказать, что главный прорыв вот-вот наступит — больной перемещается из состояния полной нереальности своего бытия в состояние преимущественно реальное. Конфликтное дыхание обычно возникает после переживания нескольких первичных состояний, непосредственно перед тем, как главное соединение чувства и сознания свяжет личность пациента воедино. После этого пациента заливают чувства и внутренние озарения.
По мере нарастания амплитуды и частоты дыхания, мы чувствуем, что вот-вот наступит кульминация — через минуту или две. Живот сотрясается от беспорядочных сокращений, грудная клетка бурно вздымается; ноги сгибаются и разгибаются в коленях, больной сильно качает головой из стороны в сторону; он рыгает. Такое впечатление, что пациент последним отчаянным бегством пытается спастись от своей первичной боли. Внезапно по телу больного проходит одна большая судорога, кажется связь есть — она — связь между чувством и сознанием вырывается изо рта в виде первичного крика. Теперь больной дышит свободно, полной грудью. Один пациент сказал: «Я только дыханием вернул себя к жизни».
Критически важны звуки, сопровождающие дыхание; пациент не может быть частью собственной защитной системы, когда в процесс дыхания вовлекается весь его организм без остатка. «глубокое чувство» охватывает весь организм, в особенности же область желудка и диафрагмы.

Невроз и психосоматические расстройства
Напряжение является главной мотивацией, определяющей поведение невротика, постоянно поддерживая его патологическую активность. мышцы остаются напряженными, гормоны продолжают выделяться в кровь, головной мозг продолжает бодрствовать — и все это ради отражения опасности, которой уже давно не существует. частота сердечных сокращений уменьшается, если испытуемый внимателен и открыт для восприятия окружающих условий — то-есть тогда, когда он хочет осознать и понять, что происходит вокруг него. Частота сердечных сокращений наоборот увеличивается, когда личность желает отторгнуть то, что происходит вокруг. организм, в частности сердце, будет подвергаться вредоносным воздействиям только при попытке отрицать эту боль.
Напряжение, как тотальное телесное переживание, вызывает катастрофические последствия во всем организме, но, в особенности, в исходно ослабленных органах. Год за годом продолжающийся стресс изматывает и изнашивает нас.
Литература по психологии изобилует книгами, посвященными психосоматической медицине. Мы находимся просто в неоплатном долгу перед пионером в этой области, Францем Александером, автором работ по символическому значению соматических заболеваний
Только в тех случаях, когда люди готовы к тому, чтобы стать взрослыми, освободиться от своего детства, только тогда могут обрести они свободу быть взрослыми, то есть тогда, когда они здоровы ментально и физически.
Блокировать чувства — это то же самое, что подавить какие-то аспекты физиологической активности организма.
Я предвижу, что наступит такое время, когда медицина больше не будет расколота на соматическую и ментальную. Этот раскол заставил соматическую медицину иметь дело исключительно с телесными расстройствами, а психиатрию с расстройствами душевными, без отчетливого понимания, что эти расстройства являются проявлениями конфликта, охватившего целостную психобиологическую систему. В понятиях первичной теории существует очень небольшая разница между душевными расстройствами и расстройствами телесными,. Симптом — это не более чем извращенный способ, каким организм пытается разрешить возникший конфликт.

Исчезновение симптомов
Очень важно понимать, что тяжесть симптомов возрастает прямо пропорционально силе и длительности давления.
Таким образом, ни один симптом не может иметь универсального значения. Так скрежетание зубами может иметь миллион значений. только сам больной может сказать, что означает его симптом. Симптомы являются следствием активности организма, направленной против своего собственного «я». Устойчивое физическое и ментальное здоровье требует устранения этого давления.

Что значит быть нормальным
Когда я говорю о здоровом человеке, я имею в виду личность, не сражающуюся с воображаемыми врагами, человека, не закрытого невротической защитой и не страдающего от напряжения. Если человек является самим собой, то манеры и стили его поведения столь же многочисленные и также бесконечно разнообразны, как и сами люди. Быть нормальным — это значит, быть самим собой. Невротик, который неудовлетворен, так как не были удовлетворены его потребности, должен постоянно доискиваться внешних причин своей неудовлетворенности. Этот постоянный поиск мешает ему узнать, в чем заключается источник его истинного несчастья. Так как невротик постоянно находится не там, где он есть на самом деле, то он и не может быть довольным в течение какого-то, более или менее продолжительного времени. Настоящее он тратит на то, чтобы изжить прошлое. Для невротика важна борьба, а не ее результат. Поэтому он, как правило, не может довести до конца начатое дело.
Но для невротика не существует ничего по-настоящему правильного, так как он всегда был неправ в глазах своих родителей. Это своеобразное искусство — ни разу в жизни не сказать ребенку ни одного слова похвалы, одной фразы, которая означала бы, что вы пробиваете себе дорогу к своему истинному «я». Напротив, вместо этого невротические родители с каждым выдохом изливают на своих детей первичную боль, которая никогда их не оставляет.
Результат постоянной, на протяжении всей жизни, критики, может принимать множество форм. Он найдет плохое во всем, потому что в нем самом всегда находили только плохое. Здоровый человек делает простое открытие: смысл — это не то, что надо найти, это то, что надо почувствовать.
«у меня появился товарищ — реальный товарищ, и думаю, что это единственный спутник, который есть у каждого из нас. Жена, друзья — они, конечно же, существуют, они «здесь», но никогда не бывают они столь же реальными как я сам для себя».
.. Главным для Райха является напряжение в животе.

Инсайт и перенос в психотерапии
После психических болезней самым большим бичом человечества сегодня является их лечение. Больные не нуждаются в понимании чувств, им не надо заговаривать их насмерть; больным надо ощутить свои чувства. Без ощущения первичной боли не может быть настоящего инсайта.
«Мой невроз — это мое изобретение. Неужели кто-то может объяснить его лучше, чем я сам». Отказ от попытки сказать пациенту правду о нем самом - подход наиболее честный. более продуктивный подход состоит в избавлении личности от лжи, в которой она живет, и тогда истина выйдет на свет сама собой. Мы вынуждаем пациента быть прямым и честным. Вместо того, чтобы делать его послушным или умствующим, мы велим ему падать на пол и вопить, обращаясь к родителям: «Любите меня, любите меня!»
В попытке удовлетворить свою мнимую потребность пациент превращает всех окружающих его людей (включая психотерапевта) в личности, которыми те не являются. Невротик не может позволить людям быть такими, каковы они суть в действительности до тех пор, пока не станет самим собой. Когда же это, наконец, происходит, то у больного прекращается перенос прошлых потребностей в настоящее.
невротик сам по себе — ходячий крик.

Природа любви
Поскольку невротику запрещены его собственные чувства, он может искренне думать, что любовь находится в чем-то или ком-то другом. Он редко понимает, что любовь живет в нем самом. Мне думается, что лихорадочный поиск невротика есть отчаянная попытка добраться до самого себя.
Своим невротическим поведением — агрессией, неудачами, болезнями — несчастный маленький ребенок пытается сказать своим родителям: «Любите меня, чтобы мне не пришлось всю жизнь прожить во лжи».
«Мои родители не были идеальными; да и кто без греха? Но по-своему они очень любили меня». Думаю, что в данном случае «по-своему» имеет вполне определенный смысл — своей любовью они сделали ребенка невротиком.
любить — это значит позволять человеку быть самим собой.

Любовь и секс
Многие женщины говорят: «Я могу лечь с мужчиной в постель, только если люблю его». Для невротической женщины это утверждение может быть равносильно следующему: «Для того, чтобы наслаждаться естественными чувствами моего тела, я должна убедить свой ум, что в этом наслаждении есть что-то сверх него самого. Для того, чтобы свободно чувствовать наслаждение, я должна быть любима». Здесь мы опять сталкиваемся с подсознательным выражением потребности в любви, как предварительного условия переживания чувства. Если человека любили в раннем детстве, он не пытается извлечь любовь из секса; секс может быть только тем, чем он является в действительности — это интимные отношения между двумя привлекательными друг для друга людьми. Означает ли это, что секс есть нечто совершенно оторванное от любви? Нет, это не обязательно. Здоровый человек отнюдь не стремится затащить всех встречных в свою постель. Он хочет разделить свое «я» (а, значит, и свое тело) с человеком, который ему не безразличен. Но при этом он или она не станет предварять эти отношения мистическими концепциями любви. Секс будет естественным продолжением отношений, так же как и всякое другое. Секс не должно «оправдывать» любовью. если женщина здорова, то она не склонна делать из секса что-то особенное. В сексе ей не придется сохранять верность умственному понятию — любви; она не будет нуждаться в том, чтобы ей поминутно объяснялись в любви, для того, чтобы наслаждаться своим физическим «я».
как только личность осознает и переживает потребность в родительской любви, исчезает импульсивность в сексе. Секс становится всего лишь еще одним приятным чувством, еще одним — из многих — данных нам наслаждений, еще одним приятным чувственным опытом. Любовь родителей в раннем детстве является единственным средством, которое может защитить ребенка от будущей половой распущенности.
Один мужчина рассказал: «Мои оргазмы были просто какими-то плевками из члена. Теперь же я ощущаю оргазм всем своим телом». Все тело может ощущать оргазм, если каждая частица прежней подавленности чувства была пережита и разрешена. подавить часть своего чувствующего «я» — это значит подавить свою сексуальность.

Основы страха и гнева
Если внимательно присмотреться к процессу возникновения первичного состояния, то можно вычленить из него почти математическую последовательность событий, которая практически не претерпевает никаких вариаций от случая к случаю. Первое первичное состояние обычно связано с гневом; вторая очередь первичных состояний порождает в человеке боль и обиду; и только третья вызывает у пациента потребность быть любимым. Потребность, точнее, невозможность ее удовлетворить, причиняет обычно самую большую боль. Последовательность первичных состояний отражает — в обратном порядке — последовательность событий, происходивших в реальной жизни. Сначала, в самый ранний период жизни была потребность в любви, потом появляется боль и обида, так как ребенок не получает ожидаемой любви, и наконец в человеке вскипает гнев, призванный облегчить и утишить боль. Но пациенты, проходящие курс первичной терапии редко просто проявляют ненависть к своим родителям. Скорее эти чувства можно выразить по-иному: «Любите меня, пожалуйста. Ну почему вы не можете меня полюбить? Любите же меня, сволочи!» Когда невротик становится взрослым, он начинает думать, что единственное чувство, которое он может испытывать — это ненависть, но во время первичной психотерапии он открывает для себя, что ненависть есть не что иное, как еще одно прикрытие неудовлетворенной потребности. Стоит только больному прочувствовать потребность, как в его душе едва ли остается место для гнева. невротические родители подсознательно убивают своих детей; убивают не физически, они убивают реальное самоощущение своей личности в своих отпрысках; психофизическая смерть — это вполне реальный процесс, в ходе которого из жертв выдавливают жизнь. Результатом является гнев. «Я ненавижу вас за то, что вы не даете мне жить». Если человек представляет собой нечто иное по сравнению со своим подлинным «я», то он на деле мертв. Сделай гнев реальным, и он исчезнет.

..Все это больная кричала, корчась на кушетке, испуская громкие стоны, хватаясь за живот и вообще полностью утратив контроль над своим поведением. Кульминацией ее состояния стал дикий вопль: «Теперь я понимаю, теперь-то я хорошо понимаю, почему у меня все время напряжены мышцы. Я просто не давала себе напасть на них». Дальше снова полился поток словесного насилия и угроз. Эта женщина ни разу в жизни — насколько она себя помнила — не повысила голос. В психотерапии эта женщина прошла несколько необходимых этапов. Вначале это было смутное и разлитое ощущение напряжения, которое завязывало в тугие узлы все ее мышцы. Это напряжение держало пациентку в плену всю сознательную жизнь. Первое первичное состояние позволило вскрыть первую линию обороны, приподнять завесу напряжения и приоткрыть физическую составляющую гнева, понять, что гнев присутствует в ее душе. Позже она била подушку, так как не осознала и не прочувствовала ментальную связь гнева. Битье подушки было символическим актом. Гнев был очевиден, но не направлен (именно поэтому он держится так долго). Когда наша пациентка сформировала в сознании необходимые ментальные связи, у нее исчез повод для гнева, не говоря уже о том, что исчезло хроническое напряжение мускулатуры, всю жизнь причинявшее ей боль и неудобство.

Мы должны во всей полноте пережить и прочувствовать гнев, чтобы искоренить его. Если человек, личность, чувствует себя, а не занимается символическим разыгрыванием чувств, то вряд ли этот человек будет поступать импульсивно или агрессивно. Диалектика гнева, также как и боли, заключается в том, что он исчезает только после того, как его прочувствуют. Таким образом, свободно ведущий себя, спонтанный в своих поступках человек, которому не нужно подавление, как правило, проявляет весьма мало внутренней агрессии. Я снова хочу подчеркнуть, что спонтанность поведения предполагает наличие истинного реального чувства, в то время как импульсивность есть результат отрицания чувства.

Страх
Очень важно понять и выявить взаимоотношения страха и боли. Для того, чтобы не испытывать боли, невротик воздвигает на ее пути защитный вал. Если же человек является самим собой, то он не может испытывать первичную боль, и поэтому не испытывает подсознательной потребности в тревожности. Функция страха — будь он реальным или нет — заключается в том, чтобы защитить нас от боли. Единственный способ победить страх — это прочувствовать боль и обиду. Страх остается, пока не прочувствована боль.
Антифобия
Антифобия — это самое надежное средство поддерживать страх. Отрицать страх — это значит всю жизнь символически с ним бороться. Люди, страдающие фобиями, по крайней мере, признают, что боятся. А это хотя бы на один шаг приближает их к излечению.
Детские страхи
Но что же возбуждает в нас страх, когда мы остаемся одни в темноте? Решающую роль в возникновении страха играет смутное, едва зарождающееся понимание того, что приближается сон, а это значит, что приоткроются ворота крепости и в нас может хлынуть толпа демонов, которых сознание отгоняло во время бодрствования. В принципе, нет ничего пугающего в самом одиночестве. Страх гнездится в душе самого невротика, который постоянно бежит или защищается от самого себя. Ему требуется включенное радио или работающий телевизор, чтобы не чувствовать это устрашающее одиночество. «Одиночество» невротика — это отсутствие поддержки, защиты и любви со стороны родителей, и именно от этого и надо защититься.
Можно потратить всю жизнь на попытки разгадать значение фобии, ее истинное содержание. Усилия надо сосредоточить на другом — на реальных страхах. После ощущения и переживания реального страха фобия становится ненужной. Надо твердо усвоить, что мы имеем дело не со страхами и гневом; мы имеем дело с людьми, страдающими от страха и гнева. Первичная терапия призвана помочь людям пережить великий страх, обусловленный ранним детским опытом, чтобы все дальнейшие переживания не сопровождались патологическими страхами.

Выводы
Любопытное противоречие заключается в том, что невротик, заключенный в клетку своего прошлого, по сути, лишен этого прошлого. Он отрезан от собственного прошлого первичной болью. Таким образом, он постоянно, изо дня в день, должен разыгрывать придуманную, мнимую и фантастическую драму своей прошлой жизни.
Быть реальным — это значит быть спокойным и релаксированным — у больного исчезают депрессия, фобии и тревожность. Уходит хроническое напряжение. Быть реальным — это значит перестать разыгрывать из своей жизни символическую драму.
потребности (а отрицаемые выражения — как вербальные, так и физические — становятся потребностями до их разрешения) не расположены в нашем мозге, прикрытые изолирующей капсулой. Их надо ощутить всем организмом, так как потребности буквально пронизывают все наше тело. Если бы было по-другому, то мы не страдали бы от психосоматических болезней. Более того, потребности должны быть не только испытаны тотально, всем организмом, но и пережиты в том виде, в каком они были в момент своего возникновения.
если сам психолог защищен, то едва ли он усвоит подход, основанный на отсутствии защиты и на экспозиции пациента к тотальному восприятию первичной боли. Второе, и самое важное, заключается в том, что для успешной работы с пациентами необходимо, чтобы у психотерапевта у самого не было заблокированной существенной первичной боли.
Первичная терапия НЕ ЯВЛЯЕТСЯ терапией «первичного крика»
Первичная психотерапия заключается не в том, чтобы заставить человека кричать и плакать. Первичный крик — это всего лишь заглавие книги. Первичная терапия никогда не была терапией первичного (первородного) крика. Те, кто прочитал книгу, поняли, что крик — это то, что испускают некоторые люди, когда им больно. Другие просто рыдают или тихо плачут. Мы извлекаем из людей боль, а не заставляем их делать механические упражнения — колотить об стену кулаками и дико кричать «мама!». Мой способ психотерапии превратил то, что раньше считалось искусством, в подлинную науку. Я был бы рад предложить миру Первичную психотерапию, потому что она действительно работает. Надеюсь, что моя книга поможет узнать о ней страдающему человечеству.

 

Чогъям Трунгпа - Улыбнись страху. Пробуждение истинного сердца отваги

Полностью - тут:

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Предисловие
Главный страх, с которым мы должны работать, – это боязнь потерять себя. Когда цитадели эго грозит опасность, страх является одним из наших самых сильных защитных механизмов. Начать разбирать стены этой крепости – вот одно из самых больших благодеяний, которые только можно совершить.
В этой книге Чогьям Трунгпа использует образ воина для описания подхода, при помощи которого мы можем взрастить в себе бесстрашие и отвагу, – как в нашей духовной практике, так и в повседневной жизни.
Ринпоче говорит о том, как каждый момент может стать возможностью пробудить уверенность благодаря осознанию святости повседневной жизни. Это также является мощным противоядием от страха и тревоги. Глубокий и полноводный колодец доброты – вот источник и основа храбрости воина Шамбалы, практикующего, стремящегося к полной вовлечённости в жизнь, без какого-либо высокомерия и агрессии.
Ещё одним ключевым элементом является объединение мягкости и твёрдости как составных частей пути воина. Он снова и снова рекомендует практику медитации в качестве ключа к раскрытию этого потенциала возможностей.
В конце концов эта книга рассказывает о том, как быть настоящим, как быть человеком в истинном смысле этого слова. Если мы готовы стать уязвимыми, то благодаря этой уязвимости мы сможем также открыть в себе подлинную непобедимость. Если нам нечего терять, то нас невозможно победить. Если нам нечего бояться, то что может поставить нас на колени?
Я желаю вам насладиться этим путешествием по путям страха и бесстрашия. Пусть оно приведёт вас к подлинной храбрости, пусть оно научит вас бесстрашно улыбаться, и пусть оно принесёт мир и процветание всему живому.

Часть I. Путь воина
Стать воином и научиться смотреть в лицо самому себе – это вопрос честности, а не самоосуждения. Итак, первым делом посмотрите на себя, но без осуждения. Важно быть реалистичным, подлинным, здесь и сейчас, не заниматься самообманом. Просто смотрите; и когда вы видите ситуацию в её наиболее полном масштабе, тогда вы превращаетесь в воина.

1. Встреча с собой
Любой, кто хочет заниматься медитацией, по своей сути является воином. Зачастую отношение к духовности, как и вообще жизненная позиция человека, сопряжено с недостатком смелости. Однако, если кто-то готов посмотреть на себя, исследовать и развивать пробуждённость непосредственно, этот человек – воин.
«Воин» здесь является переводом тибетского слова «паво». «Па» означает «храбрый», а с добавлением «во» получается «человек, который храбр». Обсуждаемая нами воинская традиция основана на отваге. Здесь воинский дух следует понимать как принципиальную храбрость, бесстрашие.
Путь воина зиждется на преодолении трусости и нашего ощущения того, что мы ранены. Подход воина состоит в том, чтобы смело встречать все ситуации, в которых он испытывает страх или малодушие. Главная цель пути воина – стать бесстрашным. Но оплотом воина становится сам страх. Для того чтобы быть бесстрашным, первым делом мы должны выяснить, что такое страх.
Страх – это нервозность; страх – это тревога; страх – это чувство неполноценности, ощущение того, что мы вообще можем оказаться не в состоянии справиться с проблемами.
...Таким образом, источники этой проблемы очень простые. Когда между телом и умом нет синхронизации, вы воспринимаете себя в карикатурном свете, почти как извечного идиота или клоуна. В этой ситуации очень трудно вступить во взаимоотношения с остальным миром.
...В отличие от него Солнце Великого Востока – это такое светило, которое полностью взошло в вашей жизни. Это солнце пробуждённости, солнце человеческого достоинства. Оно великое потому, что олицетворяет воодушевление и качества открытости и мягкости. Вы ясно чувствуете свою позу или место в своём мире, что мы называем «высоко поднять голову и расправить плечи». А на востоке оно потому, что на вашем лице играет улыбка. Восток символизирует рассвет. Поглядев ранним утром в окно, вы видите свет, льющийся с востока, даже прежде восхода солнца. Таким образом, восток – это ваша улыбка в миг пробуждения. Вот-вот взойдёт солнце. На рассвете воздух будет свеж. Итак, солнце находится на востоке, и оно велико.
...Здесь солнце является полностью зрелым – тем светилом, которое вы видите в небе примерно в десять часов утра. Видение Солнца Великого Востока бодрит дух, пробуждает, даёт ясность, свежесть и точность.

Одним из главных препятствий для бесстрашия являются привычные шаблоны, или стереотипы восприятия и поведения, которые позволяют нам обманывать самих себя. Мы, как правило, не позволяем себе в полной мере познать самих себя. Иначе говоря, нам страшно встретиться с собой лицом к лицу. Мы не в силах освободиться от себя. Мы должны быть честными с собой. Мы должны увидеть свои самые неприятные закоулки. Мы должны увидеть их. Это основа пути воина и непременное условие обуздания страха. Мы должны взглянуть в лицо своему страху, тщательно осмотреть и изучить его, работать с ним и практиковать медитацию. Мы должны быть с собой.
Состояние внутреннего покоя можно обрести, лишь открыв своё сердце. Тогда у вас есть возможность увидеть, кто вы есть. Этот опыт сродни раскрытию парашюта. Когда вы выпрыгиваете из самолёта и раскрываете парашют, вы плывёте в небе в полном одиночестве. Иногда это очень страшно; однако, когда вы делаете этот шаг, вся ситуация – всё путешествие – приобретает смысл. Но вы должны претворить это в жизнь, вот тогда вы всё поймёте. Отказ от частной жизни происходит не столько благодаря обучению и рассуждениям, сколько в результате прямого действия, здесь и сейчас.
Тогда вы начинаете понимать, что в вас есть то, что изначально, принципиально добродетельно и благостно. Это выходит за рамки понятия хорошего или плохого. Нечто ценное, доброе, полезное и здоровое существует во всех нас. Впервые вы видите Солнце Великого Востока. Добро возникает благодаря тому, что вы начинаете видеть Великое Солнце Востока. Это добро является изначальным или первичным добром, неотделимым от вас. Вы уже добры. Такое добро эквивалентно храбрости. Оно есть всегда. Вы начинаете понимать, что в вашей жизни всегда и везде есть место миролюбию, и вы явственно, раз за разом, ощущаете свежесть осознавания в себе добра.
Но нельзя забегать вперёд. Прежде всего, давайте посмотрим на себя. Если вы вкладываете сто процентов своего сердца в созерцание себя, то соединяетесь с этим безусловным добром. Когда вы искренны в полном смысле этого слова, вы не нуждаетесь в условном суждении о том, что хорошо или плохо, но вы благи по своей сути, а не просто делаетесь такими.

Если мы наблюдаем и изучаем самих себя должным образом, до конца, то видим, что существует что-то ещё, за гранью самосозерцания. В нас есть нечто, по существу бодрствующее и пробуждённое, а не спящее. Мы находим что-то по своей природе радостное, чем по определению стоит гордиться. Мы находим подлинное, чистое золото. это значит открыть для себя свою природу будды. На санскрите природа будды звучит как татхагатагарбха, а это означает, что сущность татхагат, будд, которые уже шагнули за пределы, существует и в нас.
Мы изначально пробуждены. Мы благи в своём нынешнем виде. И это не просто какие-то скрытые возможности, это нечто большее, чем внутренний потенциал. Понятное дело, уверенность и сомнение в этом будут поочередно брать над нами верх. Можно подумать, что это добро – просто старый миф, ещё один трюк, призванный приободрить нас. Но нет! Оно реально и благодатно. Природа будды пребывает в нас, благодаря ней мы вообще существуем. Ваша сущностная природа будды привела вас сюда.
Главным решением вопроса, техникой, единственно способной, как кажется, постичь и реализовать это, является практика сидячей медитации. Медитация – ключ к познанию себя и ключ к познанию всего остального. Сначала мы заглянем в себя и откроем всевозможные творящиеся в нас ужасы. Увидеть воочию эти возможности и внутренние процессы не так уж плохо. Если вы начали делать это, значит, вы уже честный человек. Затем идите дальше, вам нужно раздвигать рамки восприятия. Ваша честность позволяет вам реализовать ваше внутреннее добро. Будда действительно обитает в вашем сердце.