Блоги Нравственные этюды

Ну вот, и получается что у вас слишком светлые надежды на человечество в этом вопросе. Не видел никаких результатов у Иисуса, Будды, и прочих - для всего человечества (для всех людей без исключения). Даже у тех, кто истину вещал, ну вот примерно как говорил Бхагаван Кришна Арджуне. "Мировая религия", по факту просто означает что куча людей вдохновилась ложно понятыми идеями, либо даже и вообще просто ложными идеями (вообще ложными как у Будды). Никто и никогда, кроме отдельных единиц людей - и в древности, и сейчас, не обладают истинными результатами (до конца истинными) в духовной сфере. Однако же, никто тут и полностью не живет по лжи (совершенно по лжи). А все человечество (в подавляющем большинстве), живет в смеси истины и лжи, той или иной пропорции. Слаб человек (на голову, интеллектуально), а забот и хлопот у него много. И детство минуй, и ко взрослой жизни подготовься, и семью заведи, и детей воспитай, и профессию освой, и народ свой защити от захватчиков... Охохо, сколько хлопот у людей. А мозг - маленький, почти что считай, обезьяний. Поэтому, удовлетворение высшей потребности (в полной мере), в очищении сознания от лжи - не всем дано, а лишь избранным. Остальные живут попроще, и задачки решают попроще.

Ну, пророчество так пророчество. Вот в первое пришествие Христа (и пока единственное, угу) - было много хороших вещей сказано, о Боге. Да о праведной жизни. Ну не скажу что учение было прямо-таки вот так четко систематизировано, как скажем в Бхагават Гите. Но тем не менее - можно же было бы пользоваться. Казалось бы. Чтобы жить праведно и без греха. Открыто? Ну, открыто. И - что? Ну, судя по многим трудам, по описаниям жития святых, по комментариям на учение Иисуса, были люди что в какой-то мере воспользовались. Но ведь и их было, и есть сейчас - до отчаянного мало. Трудное, получается дело - нравственная, безгреховная, святая жизнь. Да. Трудная. Факт. При этом жизнь-то такая совсем не трудна - иначе зачем бы кто туда стремился? Трудно - преодоление невежества. Кто может из христиан (ну, католиков вот в частности), на полном серьёзе например может разобрать концепцию греха Фомы Аквинского? Может ли кто понять в чем разница - с концепцией греха, скажем, того же адвайтического учения Шанкары? Было бы любопытно почитать где-нибудь такого рода сравнение религиозных учений. И так далее. А ведь всё открыто! И нигде не спрятано. Да тотальному большинству - полный, абсолютный пофиг. Почему? Да потому что никто (за исключением очень редких личностей) и вообще не собирается рассматривать ни христианство, ни тот же индуизм как рабочий инструмент. Который и создан для того для чего создан - не для общественной деятельности, а для личной трансформации, духовной.

Ну да. Так и получается - что либо это мошенники учат, либо это ленивые учатся. А кому проверять-то? Только на собственной шкуре. И отвечать - ею же (душой, духом, да и в принципе и телом тоже). Коли Бог желает наказать человека, то лишает его разума. Такой неразумный или мошенником становится, или мошенникам доверяет. Или не доверяет мудрецам, либо пытается что-то делать но не понимает что. Все одно, в принципе-то - но лучше все-таки пытаться что-то делать, а не мошенничать.

Схема одна и та же. Учитель который точно знает предмет - излагает его. Ленивые и тупые ученики не учатся. И говорят - ба, да ты на мошенника похож. Мы учимся, но у нас не получается же, факт. Или учитель, который мошенник - и учит черт знает чему (либо вообще учить не умеет). И умные ученики такие - ба, да ты мошенник. Мы у тебя пытались учиться, но вот, разобрались-таки. Не получится у тебя учиться, ты мошенник.

Взгляд со стороны - В обоих этих случаях, кто-то учит, а кто-то кричит "ты мошенник". По этому признаку - не, невозможно различить одно от другого.

А другой схемы тут нет. Или учит умный, но не учится ленивый. Или учит мошенник, но не учится у него умный. Или вроде бы никто не кричит "мошенник", и все чисто-гладко. Либо потому что умный учится у умного. Или потому что дурак учится у мошенника. Тоже одинаково с виду все норм. И по этому признаку - не, не получится.

И еще один признак - и умный скажет "спасибо, помогло" (потому что умный и видит что действительно помогло), и дурак скажет "спасибо, помогло" (хотя не помогло но дурак ведь на то и дурак чтобы не понимать - помогло, или нет).

И большинством не проголосуешь - то что людей много, не факт что они правы.

Везде одна засада. Кому дано много (ума), тому прибавится. А кому дано мало (ума), у того и отнимется.

Это прекрасно, что йога по крайней мере на уровне общих сведений уже давно пришла с Востока на Запад. Но дело давным-давно не в качестве учения, а в качестве учеников. И на Востоке, где йога зародилась - учеников которые бы понимали как и что делать, мало.

 

Ну очевидно же, что вы ошибаетесь. Человеку, который несчастен и хочет изменений - вовсе нет никакой нужды бросать вызов текущим порядкам. Таким мировоззрением, вы же счастье человека ставите в зависимость от других людей. Но счастье - категория сугубо интимная, личная. А несчастье - заключается не в текущих порядках, а в текущей глупости каждого отдельного индивидуума. Для счастья - достаточно не общие порядки поменять, а собственную глупость.
А что до "как жили до Христа", то я вас уверяю - живут ровно также и сейчас. Все также - воруют. Все также - обуяны страстями. Ну, разве что только за счет культуры производства несколько возрос общекультурный уровень народонаселения, наука о мире стала более обширна да и все. Нравственность как была терра инкогнито у людей (в общем), так и осталась такой же.

Ну а раз для счастья достаточно лишь собственных усилий (и наличия науки о счастье в природе), то и при любых порядках (старых, новых, будущих), будет все ровно то же самое. Отдельные люди будут использовать "текущие порядки" к своей выгоде, для того чтобы обрести личное счастье - учением о личной трансформации, для каждого (из всех тех кто дорос мозгами). А отнюдь не учением о том, как "сделать весь мир богатым и счастливым". Такого учения, которое бы "меняло устоявшиеся порядки" в природе нет, и никогда и не будет. Именно по этой причине - порядки все те же, что были и десять тысяч лет назад. Воруют, насилуют, убивают. Идет обычная человеческая жизнь (с). Порядки меняются, да. А процент счастливых людей (тех что на этом форуме называют "просветленными"), остаётся все тем же. Все то же разделение на касты, в обществе - остается везде, во все времена. Где-то нравы мягче, где-то жестче, в силу разнообразия культур и времен, но это не принципиально, с точки зрения знания Истины.

Угу. Если бы это было огромное количество мудрых людей хотело бы жить в счастьии , то скорее бы уж это они (мудрецы) давили бы дураков до полного визга и изумления. А еще лучше - делали бы это чужими руками, руками политиков, армии и полиции. Знание - сила. Вот как это поняли современные отцы церкви (как жить нужно, чтобы тебя не побивали камням, не мучали и не давили), так и зажили счастливо. Ну, по крайней мере - в материальном смысле этого слова. А те кто в христианской церкви хотел мудрости, они во все эти же самые времена хотели мудрости. А еще счастья. И обретали желаемое. И сейчас, я верю (хотя лично не знаю) есть отдельные единицы таких счастливчиков и там, под сенью церкови.
А, знаете ли, идти против армии и полиции - это вовсе не означает идти "за мудростью". Для мудрости и счастья - не нужно ни с кем воевать, от слова "вообще".

Вот вам и свидетельство того, что это не кучка, а просто куча (огромная-преогромная) тупых дегенератов, возбужденная неверно понятыми идеями - и вместо того чтобы стать каждому из них мудрее (и счастливее), доставили себя и другим людям огромную же кучу проблем. Сначала противодействие властям (зачем? - а просто народ решил что это не глупость его делает несчастным а "текущие порядки"), потом войны за веру, инквизиция, подавление науки, и прочее и прочее. Вплоть до того, что церковь в России обзаводилась крепостными крестьянами, и давила их, выжимая соки. Ну и везде из простого народа соки давила, обманывала, запутывала и так далее.

 

Обращенный страх прикосновения

Человеку страшнее всего прикосновение неизвестного. Он должен видеть, что его коснулось, знать или, по крайней мере, представлять, что это такое. Он везде старается избегать чужого прикосновения. Ночью или вообще в темноте испуг от внезапного прикосновения перерастает в панику. И одежда не дает безопасности: она легко рвется, сквозь нее легко проникнуть к голой и гладкой беззащитной плоти.

Все барьеры, которые люди вокруг себя возводят, порождены именно страхом прикосновения. Они запираются в домах, куда никто больше не может войти, и только там чувствуют себя в относительной безопасности. Боязнь грабителей проистекает не только из беспокойства за имущество, это ужас перед рукой, внезапно хватающей из темноты. Его повсюду и всегда символизирует рука, превращенная в когтистую лапу. Многое из этого отразилось в двойственности смысла немецкого слова «angreifen». В нем одновременно подразумеваются и безвредное прикосновение, и опасная агрессия, и нечто от последней постоянно отражается в первом. Но в соответствующем существительном «Angriff», означающем атаку, нападение, выразился только дурной смысл слова.

Страх перед прикосновением не покидает нас даже на публике. Манера поведения в толпе на улице, в ресторане, в транспорте продиктована именно этим страхом. Даже когда приходится стоять с кем-то совсем рядом, видеть и ощущать его вплотную, мы стараемся, насколько можно, избежать прикосновений. Если наоборот, значит, другой нам приятен, и инициатива сближения исходит от нас самих.

Быстрота, с какой следует извинение за случайное прикосновение, напряжение, с каким его ждут, резкая, иногда даже действенная реакция, если извинения не последовало, злоба и ненависть, которые изливаются на «обидчика», даже если неизвестно, точно ли он им является, — весь этот узел душевных реакций на прикосновение незнакомца доказывает, что здесь затронуто что-то очень глубокое, вечно бодрствующее и настороженное, что никогда не покидало человека с той поры, как он уяснил границы собственной личности. Даже сон, где человек гораздо беззащитнее, слишком легко нарушается такого рода страхом.

И только в массе человек может освободиться от страха перед прикосновением. Это единственная ситуация, где этот страх переходит в свою противоположность. Для этого нужна плотная масса, где тело прижато к телу, которая плотна также в своей душевной конституции, то есть такая, где человеку безразлично, кто на него «давит». Кто отдал себя на волю массы, не боится ее прикосновений. В идеальном случае в ней все равны. Различия не считаются, даже половые. Кто бы на тебя ни напирал, он такой же, как ты сам. Его ощущаешь как самого себя. Вдруг все оказывается происходящим как будто бы внутри одного тела. Вероятно, этим объясняется, почему масса всегда старается стать как можно плотнее: она хочет максимально подавить свойственный индивидууму страх перед прикосновением. Чем сильнее люди сжаты, тем более они чувствуют, что не боятся друг друга. Массе, следовательно, присуще обращение страха прикосновения. Облегчение, которое по ней распространяется и о котором мы еще будем говорить в другой связи, достигает исключительно высокой степени при ее наибольшей плотности.
Элиас Канетти
Масса и власть

*****************************
Вот такой вот представитель "старой европейской школы", некто Канетти. Подобие Фрейда, Ницше, и прочее.
Люди обнаружили в себе некую силу (подсознание), которая оказывается определяет их жизнь.

И стали искать скрытые мотивы.

Страхи, страсти, злоба и ненависть - и их предполагаемые источники. Так европейская философская мысль, отошедшая от идеи всеблагого Бога (потому что не модно, и вообще Бог - для детей), породила представления о человеке как о каком-то монстре. Чьи мотивы - исключительно негативные. Боль и избегание боли - вот девиз мыслителей тех лет.
Благо и обретение блага стало трактоваться и определяться через боль - чем дальше и выше человек подпрыгнул над бичом боли (чем лучше избежал), тем больше блага обрел.

Боль предстала перед философами этой школы как нечто изначально присущее человеку как его естество.
Сказки о "непреходящем блаженстве" были отвергнуты.

Что же, по идеям их - и жизнь их.

 

Разрядка

Важнейший процесс, протекающий внутри массы, — разрядка. До момента разрядки массы практически не существует, лишь разрядка создает массу в подлинном смысле слова. Это момент, когда все, кто принадлежит к массе, освобождаются от различий и чувствуют себя равными.

Из различий особенно важны те, что характеризуют человека внешне, — различия звания, сословия и состояния. Человек как единичное существо их всегда осознает. Они давят на каждого, отделяя людей друг от друга. Человек занимает свое надежное безопасное место и при помощи правовых норм держит на расстоянии всех, кто к нему приближается. Он как ветряная мельница на просторной равнине. Отовсюду видно, как энергично крутятся лопасти, а между нею и следующей мельницей — только огромное пустое пространство. Вся жизнь складывается из дистанций: дом, где человек держит свое достояние и себя самого, положение, которое он занимает, звание, к которому стремится, — все служит созданию расстояний между людьми, их сохранению и увеличению. Свобода глубинного порыва от одного человека к другому подавляется. Побуждения и отклики иссякают как ручьи в пустыне. Никому нельзя слишком близко, никому — на тот же уровень. Жесткие иерархии, установившиеся в каждой области, никому не позволяют всерьез коснуться вышестоящего или снизойти до нижестоящего, — разве что напоказ. В разных обществах баланс этих дистанций различен. Где-то упор делается на происхождение, где-то — на богатство, где-то — на род занятий.

Здесь не ставится задача изобразить эти иерархии в деталях. Важно, что они есть всюду, что всюду они глубоко внедрились в сознание и определяют человеческие контакты. Удовлетворение от того, что ты выше других по званию, не восполнит утраченной свободы порывов. В дистанциях человек закостеневает. Они как колодки, не дающие сдвинуться с места. Человек забывает, что заковал себя сам, и тоскует по освобождению. Но как освободиться в одиночку? Что бы он ни предпринял, на что бы ни решился, он все равно в окружении, и окружающие сведут на нет все его усилия. Пока они сохраняют дистанции, ему не стать им ближе.

Только все вместе, сразу и одновременно, могут ликвидировать эти дистанции. Что и происходит в массе. При разрядке все разделяющее отбрасывается, и все чувствуют себя равными. В тесноте, где ничто не разделяет, где тело прижато к телу, каждый близок другому как самому себе. Это миг облегчения. Ради этого мига счастья, когда каждый не больше и не лучше, чем другой, люди соединяются в массу.

Однако этот желанный и счастливый миг разрядки таит в себе одну опасность. В нем заключена фундаментальная иллюзия: почувствовав себя равными, люди не стали равными на самом деле и навсегда. Они вернутся в свои отдельные дома, лягут в свои постели. Они сохранят свое имущество и не откажутся от имен. Они не оттолкнут родных и не уйдут из семей. Только при обращениях глубочайшего свойства люди целиком обрывают старые связи и вступают в новые. Такие союзы, которые по природе своей могут включать только ограниченное число членов и жестко регулируют свой состав, я называю массовыми кристаллами. Об их функциях речь пойдет ниже. Масса же распадается. Она чувствует, что распадется. Она испытывает страх перед распадом. Она выживет, только если разрядка будет продолжаться, распространяясь на новых и новых примыкающих к массе индивидов. Лишь прирост массы не дает тем, кто к ней принадлежит, согнуться вновь — каждому под своим личным грузом.

Элиас Канетти
Масса и власть

*****************************

Дихотомия рвет разум философа на части. Или граница проводится - и тогда то что внутри защищается. Или граница не проводится, и тогда люди слипаются в некую "массу", эдакий пельмень.
Защита границ - всегда боль.
Преодоление боли - преодоление границ.
Но как же можно преодолеть границы? Смерть? Это означает распад в "ничто", это же так очевидно дуалисту.
Вот оно! Эврика! Давайте слепимся!

А то пространство, единое (Бог) - единая поляна, где проведены все заборы, не представляется чем-то серьезным для рассмотрения.

Бог - мертв! (с) Ницше.

 

Мания разрушения

Часто говорят, что массе свойственна мания разрушения; действительно, это бросается в глаза в массовых процессах, происходящих в самых разных странах и культурах. Этот факт с неодобрением признан, но никем не разъяснен.

Охотней всего масса разрушает дома и предметы. Поскольку речь идет о хрупких предметах — стеклах, зеркалах, картинах, посуде, можно предположить, что именно их хрупкость и рождает в массе жажду разрушения. Верно, конечно, что звуки погрома — грохот бьющейся посуды, звон осколков — важны с точки зрения восторга, порождаемого разрушением: это как мощные звуки жизни нового существа, крики новорожденного. Их легко вызвать, что делает их особо желанными: как будто все кричит вместе с нами, грохот — это аплодисменты вещей. Особая потребность в таком шумовом эффекте возникает в самом начале событий, когда толпа еще мала и ничего или почти ничего еще не произошло. Грохот и треск пророчествуют о подкреплении, на которое все надеются, они — доброе благословение на предстоящие подвиги. Однако неправильно считать, что решающую роль играет легкость разрушения. Толпа бросается и на каменные изваяния, не успокаиваясь, пока не изуродует их до неузнаваемости. Христиане отбивали головы и руки греческим богам. Реформаторы и революционеры сбрасывали скульптурные изображения святых, часто рискуя собственной жизнью. Разрушаемый камень иногда был так тверд, что работу приходилось бросать не доделав.

Разрушение изваяний — это отрицание иерархий, которые отныне не признаются. Это покушение на установленные общезначимые дистанции. Твердость изваяний свидетельствовала об их постоянстве. Они стояли издавна, считается, они были всегда, гордые и неприступные, нельзя было даже приблизиться к ним с враждебным намерением. И вот они лежат в обломках. Это акт разрядки.

Но до этого доходит не всегда. Обычно разрушение — не что иное, как покушение на границы. Окна и двери принадлежат домам, это самые уязвимые части их отграниченности от всего, что вовне. С выбитыми окнами и высаженными дверьми дом теряет индивидуальность. Внутрь теперь зайдет кто угодно, обитатели ничем больше не защищены. Обыкновенно считается, что в домах скрываются люди, противопоставляющие себя массе, то есть ее враги. Теперь преграды пали. Их ничто больше не разделяет. Они могут выйти и присоединиться к массе. А можно их вытащить.

Но за этим стоит еще больше. Каждый ощущает, что, примкнув к массе, он переступил границы собственной личности, ликвидировал все дистанции, которые отбрасывали его назад — к себе самому, запирали его в себе. Сбросив груз дистанций, человек освобождается, и эта обретенная свобода есть свобода переступания границ. То, что он испытал, непременно должны испытать и другие, он ждет от них того же. Глиняный горшок возбуждает его потому, что он — граница. В доме его возбуждают запертые двери. Церемонии и ритуалы, все, что порождает дистанции, воспринимается им как невыносимая угроза. В эти заранее подготовленные сосуды должна быть загнана расчлененная масса. Она ненавидит свои будущие тюрьмы, что всегда были ее тюрьмами. Голой массе во всем чудится Бастилия.

Самое впечатляющее орудие разрушения — огонь. Он виден издали и притягателен как ничто другое. Он разрушает окончательно и бесповоротно. Из огня ничто не выйдет таким, как было. Поджигающая масса чувствует себя неотразимой. Все, охватываемое огнем, присоединяется к ней. Все враждебное гибнет в огне. Огонь, как это будет видно далее, — самый могучий символ массы. Как и она, совершив разрушение, он угасает.

Элиас Канетти
Масса и власть

*****************************

Что же - если мы хотим слепиться в единый пельмень, то долой границы! Мы уничтожим их! А если кто-то не желает слепливаться с нами и пытается нас ограничить - мы уничтожим его! Ради нашего единства!

Так, не видя истинного единства (что существует в душе каждого), философ полагает, что и другие этого не видят. Фаталити! Разрушаем их - всех тех (индивидуумов и общества), что желают поддерживать свои границы и не желают объединяться с нами! Война - как способ преодоления границ, и как способ преодоления боли, вызванной необходимостью поддержания границ, неизбежна!

Да, мрачноватая философия выходит.

 

Извержение

Открытая масса — это и есть масса как таковая, свободно отдающаяся своему естественному стремлению к росту. Открытая масса не ощущает или не представляет, насколько велика она могла бы стать. Она не ограничена привычным помещением, которое должна заполнить. Меры ей не положено — она хочет расти до бесконечности; для этого ей нужны только люди, больше и больше людей. Такая голая масса в основном и бросается всегда в глаза. Однако есть в ней что-то выходящее за рамки нормального и, поскольку она всегда распадается, не внушающее доверия. Может, вообще не следовало бы брать ее всерьез, если бы не постоянное увеличение численности населения и быстрый рост городов, создающие в наш современный век все больше возможностей для ее образования.

Закрытые массы прошлого, о которых еще пойдет речь ниже, все превратились в хорошо знакомые институты. Своеобразный душевный настрой, который ощущали их участники, казался чем-то естественным: ведь вместе они собрались для определенной цели — религиозной церемонии, праздника, военного похода, а цель, казалось, освящает настроение. Кто приходил к проповеди, разумеется, искренне верил, что все дело в проповеди, и очень удивился бы, а может, и возмутился, разъясни ему кто-нибудь, что величина аудитории возбуждает его больше, чем сама проповедь. Все правила и церемонии, свойственные этим институтам, были нацелены на закрепление массы: лучше надежная церковь, полная верующих, чем ненадежный целый мир. Благодаря равномерности служб, совершающихся в строго установленное время, точности воспроизведении знакомых ритуалов массе обеспечивалась возможность как бы пережить самое себя в прирученном состоянии. Это был эрзац удовлетворения потребностей более грубого и бурного характера.

Возможно, этих институтов хватило бы, если бы количество людей оставалось примерно тем же самым. Однако в города стекалось все больше и больше народу, численность населения в последние сто лет росла необычайно быстро, что привело к образованию новых огромных масс, и в такой ситуации никакое самое опытное и изощренное руководство не смогло бы это предотвратить.

Все нападки на устаревшие ритуалы, о которых сообщает история религии, — это протест массы, которая хочет ощутить свой рост, против навязываемых ей границ. Это и Нагорная проповедь из Нового Завета, совершающаяся под открытым небом на глазах тысяч людей, направленная, несомненно, против ограничивающего ритуализма официального Храма. Это и стремление павлинистского христианства высвободиться из родовых и фольклорных границ еврейства и стать универсальной верой человечества. Это и пренебрежительное отношение буддизма к кастовой системе тогдашней Индии.

Даже внутренняя история мировых религий богата событиями того же рода. Храм, церковь, каста всегда оказывались тесны. Крестовые походы вели к образованию масс такой величины, что их не смогло бы вместить ни одно церковное здание тогдашнего мира. Позже целые города стекались на представления флагеллантов, а они еще и путешествовали из города в город. Уэслианство возникло в XVIII в. именно благодаря проповедям под открытым небом. Уэсли хорошо понимал значение массы и даже делал в дневнике особые пометки о том, сколько народу слушало его на этот раз. Стремление вон из замкнутых помещений каждый раз означает, что масса хочет вновь предаться своей старой страсти — внезапному, быстрому и неограниченному росту.

Я называю извержением внезапный переход закрытой массы в открытую. Это очень частое явление, но не надо понимать его слишком пространственно. Иногда это и в самом деле выглядит так, будто масса изверглась из закрытого пространства, где до того томилась, на улицы и площади и распространяется, втягивая в себя все и вся. Но гораздо важнее внутренний процесс, параллельный видимому извержению. Это внезапно возникающее недовольство массы собственной ограниченностью, будящее желание присоединять, решимость добраться до всех и каждого.

Со времен Французской революции эти извержения приобрели форму, которую мы воспринимаем как современную. Может быть потому, что масса основательно очистилась от содержания традиционных религий, нам стало легче наблюдать ее в чистом, если угодно, биологически чистом виде, без тех трансцендентных смыслов и целей, которые раньше она позволяла в себя влить. История последних ста пятидесяти лет ознаменовалась резким увеличением числа извержений; это справедливо и по отношению к войнам, которые стали массовыми войнами. Масса уже не удовлетворяется благочестивыми обетами и обещаниями, она хочет испытать великое чувство собственной животной силы и страсти, используя для этого любые социальные претензии и поводы.

Масса никогда не насыщается — это ее главная черта. Она голодна, покуда остается хоть один человек, ею не схваченный. Останется ли она голодной, вобрав в себя действительно всех, наверняка никто не скажет, хотя предположить это можно с достаточной уверенностью. В ее попытках выжить сквозит какое-то бессилие. Существует только одно средство, дающее надежду, — образование двойных масс, где одна масса тоскует по другой. Чем ближе они друг другу по интенсивности и мощи, тем дольше живут, соразмеряясь друг с другом.
Элиас Канетти
Масса и власть

*****************************

О, очевидно же - что если истинная потребность человека слепиться с другими в пельмень (чтобы перестать охранять свои границы), то кто мешает этому (ограничивает движение каждого человека от индивидуальности к массам - тот стоит на пути прогресса). Церковь? Бог? Бог - мертв. Тогда, может быть, ритуал? Не смешите. Не ритуал! А стадо овец! Люди идут в церковь чтобы слипнуться там в пельмень!

Феерическое замещение одних мотивов (стремления к истинному единству, что и ведет человека к Богу во все времена) на другие - мы просто хотим быть массой!

Вот так идея преодоления границ к единству что внутри человека (утрата индивидуальности в Боге0 - опошляется. И заменяется стремлением человека утратить индивидуальность, став ... массой. Стадом. Составленным из таких же баранов.

 

Приручение масс в мировых религиях

Религии с универсальными притязаниями, получив признание, быстро меняют акценты в своей пропаганде. Поначалу задача состоит в том, чтобы достичь и завоевать на свою сторону всех, кого только можно достичь и завоевать. Масса, которая рисуется им в воображении, — это универсальная масса: речь идет о каждой индивидуальной душе, и каждая душа должна принадлежать им. Однако борьба, в которую приходится при этом вступать, постепенно рождает скрытое уважение к противнику, чьи институты уже налицо. Они видят, как это трудно — выстоять. Все важнее им представляется наличие институтов, обеспечивающих единство и устойчивость. По примеру противника они делают все возможное, чтобы ввести у себя такие же; когда это удается, центр тяжести постепенно перемещается на удержание достигнутого.

Больший удельный вес институтов, начинающих жить собственной жизнью, ведет к снижению накала первоначальной пропаганды. Церкви строятся так, чтобы вместить уже имеющихся верующих. К вопросу о строительстве новых подходят сдержанно и осмотрительно, судят, есть ли в том действительная надобность. Стремятся распределить имеющихся верующих по отдельным подразделениям. Именно потому, что их стало много, появилась тенденция к распаду и опасность распада, для нейтрализации которой нужна постоянная упорная работа.

Ощущение коварства массы заложено в крови мировых религий. Их собственная традиция, имеющая обязательный характер, учит, как внезапно и быстро распространились они сами. Истории массовых обращений кажутся чудом, таковы они и на самом деле. Но в раскольнических движениях, которых церкви страшатся и которые неистово преследуют, эти чудеса обращаются против них самих: раны от них, возникающие на собственном теле, болезненны и неизлечимы. То и другое — стремительное распространение на ранних стадиях и не менее стремительные расколы потом — не дает уснуть недоверию по отношению к массе.

Что им требуется, так это не масса, а ее противоположность — послушная паства. Они сравнивают верующих с овцами и хвалят за послушание. От важнейшего свойства массы, а именно — быстрого роста, религии полностью отказались, довольствуясь вместо этого фикцией равенства всех верующих (на чем, впрочем, не настаивают слишком сильно), определенной степенью их близости (не переходящей, впрочем, известных границ) и определенностью направления. Цель они предпочитают поместить в очень большом отдалении — в потустороннем мире, куда человек не может попасть сразу, поскольку еще жив, и право на который нужно заслужить ценой больших усилий и унижений. Постепенно направление становится важнее цели. Чем цель отдаленнее, тем больше порядка требуется для движения к ней. На место кажущегося неотъемлемым от массы принципа роста ставится нечто совсем иное — принцип повторения.

Верующих собирают в одних и тех же зданиях к одному и тому же часу и воздействуют на них посредством одних и тех же приемов, в результате чего они впадают в мягкое состояние массы, которое их возбуждает, не давая при этом перейти определенные границы, и делает возможным привыкание. Ощущение единства отпускается им маленькими дозами. От правильности дозировки зависит устойчивость церкви.

Если люди привыкли воспроизводить это четко отмеренное переживание в своих церквях и храмах, им уже без него не обойтись. Оно становится необходимым как пища и все прочее, из чего складывается существование. Внезапный запрет культа, преследование религии со стороны государства не может пройти без последствий. Сбой в старательно сбалансированных массовых процессах приводит через некоторое время к извержению открытой массы. Она располагает всеми элементарными свойствами, которые нам уже известны. Она стремительно распространяется во всех направлениях. В ней осуществляется настоящее, а не фиктивное равенство. Она по-новому и еще более интенсивно сплачивается. Она в мгновение ока отбрасывает ту далекую и трудно достижимую цель, в преданности которой ее воспитали, и ставит себе новую цель здесь, в непосредственной окрестности ее конкретной жизни.

Все внезапно запрещаемые религии мстят своего рода обмирщением. В неожиданной и мощной вспышке варварства полностью меняется характер их верований, причем самим верующим природа изменений непонятна. Они остаются при полном убеждении, что держатся старой веры, и думают только о том, чтобы не изменить ее глубочайшим принципам. На самом деле они стали в корне другими, их охватило острое и неповторимое ощущение открытой массы, в которую они вдруг превратились и отпасть от которой не согласятся ни за какую награду.

Элиас Канетти
Масса и власть

*****************************

Что же, Канетти с очевидностью не знает истинной религии. Когда для преодоления индивидуальных границ требуется только два человека. Ученик и Учитель.
Вся европейская философия, увы, была просто убита христианством. И с приходом христианства перестала не то чтобы даже развиваться. А вообще воспринимать иные духовные традиции как что-то существенное. Язычники они там, что с них возьмёшь (с). И даже критикуя Бога, европейская философская мысль выбирает себе "соперника по плечу" - гиганта, которым конечно же предстает перед ними христианство. Ну а далее оглядываясь - и видя что-то "похожее на христианство" (многолюдные церкви, "всемирные" религии), так и быть, и их признает за некое подобие церкви.

Но церковь, где собрались всего два человека? Да такого в принципе не может уложиться в голове у пост-христианского философа. Которому, по сути, досталась та самая забавная идея христианской церкви - что к Богу идти толпою веселее.

Так, одно невежество подкрепляет другое - невежество в отношении того что границы преодолеваются обращением к Богу (а не слеплением во что-то похожее на муравейник) подкрепляется невежеством, когда немыслима церковь всего из двух человек.

Ну что же, далее Канетти продолжает само-зомбирование, глядя на людей исключительно с дуалистической точки зрения - как на существ, которые только и делают что избегают боли. И это бы ладно! Но, согласно его идее - люди пытаются избегать боли, исключительно слепливаясь в одной большой пельмень!

Все как у Фрейда. Но только если бы эту книгу писал Фрейд - то все и каждое общественное объединение сводилось бы исключительно к свальному греху.

А то что обществом банально проще преодолевать жизненные трудности - творчески трудиться, помогая друг другу? Не, не считово. Давайте все слепимся. А как же окружающий мир? Ведь каждый человек постигает его своим умом? Что было бы, если бы все "слеплялись в религии просто ради слепления"? Ну, как минимум - не было бы науки. Когда люди объединяются по принципу не слепиться в пельмень. А исследовать мир - такой, какой он и есть на самом деле.

Как хорошо, что мы на самом деле не живем ни в мире Фрейда, ни Ницше, ни Канетти.

Впустую потраченная жизнь, на глупые фантазии - вот что можно сказать практически о таких философах!

 

О феномене хиппи в СССР.

Был такой интересный период в жизни позднего СССР (Брежнев-Андропов), когда молодые (и не очень молодые) люди искали путей к светлой свободе, пытаясь уйти этими путями от серой реальности.

Очевидно что люди во все времена стремились реализоваться (самовыразиться), и удовлетворить весь спектр своих потребностей. От самых простых (еды, одежды, жилья) и до более высоких (в любви, в семье, в детях, в друзьях, в творчестве, в развлечениях).

И если общество не предоставляло им этих путей, то они старались создавать альтернативы обществу - локальные общественные объединения. Таким и была Система, существовавшая в СССР, и в этой Системе немаловажную роль занимали те, что называли себя "хиппи".

И очевидно, что построение альтернативы просто не могло не начинаться с построения обособления от рутины, от казенщины, от нормы. Поэтому, тема протеста, это конечно же была совершенно справедливая и первая тема, которая объединяла этих людей. Мы - не такие! Нам - надо доказывать "свою особость". Но, просто заявить об "особости", явно недостаточно. Иначе это будет не более чем протест ради протеста.

Свою особость нужно же чем-то наполнять - альтернативным, не рутинным, не казенным, новым, оригинальным. Отсюда - вторая отличительная особенность хиппи. Они и наполняли свою особость как могли - фенечки, украшения, волосы, одежда, слэнг, песни, рассказы (телеги). А также "альтернативный образ жизни" - все учатся, вкалывают-работают, гоняются за материальным, набивая свой живот и свою квартиру. А мы "тусуемся", "творим" (рисуем-поем, фенечки вяжем), пытаемся жить сообща (коммуной), путешествуем, оттягиваемся и отрываемся. Мы - развлекаемся и самовыражаемся, ибо свободны. А они - вкалывают и строят себя и других, ибо рабы.

Третий этап в построении альтернативного общества - это завершения строительства "альтернативы", и жизнь этой "альтернативной жизнью", и рефлексия на тему того, а как у тебя получилось. Что же, кое-кто из хиппи состоялись в своем "хипповом" образе жизни, и органично вписали такой образ жизни в мир. Оставшись с одной стороны и "отграниченными" от нормальной массы, и "наполняющими" свою альтернативу тем, что их лично вполне устроило. Из очевидно успешных, это например Умка (Анна Герасимова):

И, в общем-то у таких людей все и завершается этим, третьим этапом. Человек не принял правил игры "серой, закабаляющей себя массы", человек решил выйти из общества и обратиться к альтернативному образу жизни - хиппи, автор стихов и исполнитель песен, успешный переводчик и исследователь (ученый), знаток языков. Свобода? Очевидно, это свобода, основанная на силе знания и успехе. Альтернатива? Очевидно, что это - альтернатива, ибо хотя в мире и есть много поэтов, музыкантов, переводчиков и ученых, но этот человек шел по жизни и живет и сейчас альтернативными путями, не завися от "серой массы" так, как зависит от неё большинство из поэтов, музыкантов и ученых.

Отсюда, вопрос - хорошо ли быть хиппи? Если посмотреть на "идеального хиппи" (Умка), то да - конечно же, хиппи быть хорошо!

Но, увы, есть и четвертый этап в жизни "альтернативных сообществ". Это когда люди не находят свободы в выбранном ими образе жизни.

Кстати говоря, автор цитируемой книги вспоминает свою молодость - 1983-1988 годы.
А чем же он живет сейчас? Вот его сегодняшние, актуальные интересы. И это - все тот же протест, увы.

Судя по тому, что и сейчас автор не вышел за пределы стадии "отделения" и все также воюет с "внешним миром", ему не удалось наполнить свою жизнь чем-то, что его удовлетворяло бы. Так, чтобы все эти политические разборки виделись не более, чем та самая "ненормальная норма", "рутина", "казенщина", то есть как раз всё то, на что альтернативщик и настоящий хиппарь заведомо не ставит свою жизнь. Смысл жизни хиппи - организовать альтернативу, и наполнить её иным смыслом. Таким, который бы удовлетворял того, кто живёт этой жизнью. Обособление же, воспроизводя себя снова и снова - становится лишь бессмысленным протестом ради протеста. И 38 лет назад он, вместе с другими хиппи протестовал - против Брежнева. И что? Ну не в рассчете же на то, что Брежнев построит ему его, хипповскую коммуну (или что-то другое, альтернативное)? И сейчас, спустя 38 лет, он все так же протестует - но уже против Путина. И если представить себе что будет через 40 лет, то становится понятным, что если не тратить это время на построение собственной альтернативной жизни - то этот протест будет просто тупо воспроизводить себя снова и снова.

Такова четвертая стадия хиппи - и она разная. Люди или становятся вечными, унылыми, бессмысленными протестунами. Или смиряются с "казенщиной", типа "перебесились в молодости, надо бы и остепениться". Или доводят свой протест до сверх-радикальных форм (террор, или наркомания), и гибнут.
Но, какова бы ни была разница в этой стадии, в общем для всех она одинакова - выйдя протестовать против "мрачной обыденности", люди не находят "светлой альтернативы". Увы.

Но значит ли это что "хиппи - быть плохо"? Нет, не значит. Это значит что "хиппи - нужно уметь быть".

 

Ценности существуют в представлениях каждого человека. Это знают уже даже дети. И представления о Дхарме как о Конституции Бога, в том числе - относятся к этим самым человеческим представлениям. У кого-то они одни, а у кого-то другого другие. Тот кто думает что Бог установил тут Конституцию живет по-одному. А кто думает что-то другое, живет по-другому. Да и о Боге у разных людей разные представления. От этого и зависят и отношения. и действия, и результаты.

 

Человек на светофоре.

Какова причина того, что человек - на светофоре?

Потому что захотелось сходить в магазинчик по соседству, через дорогу, и купить бутылку минеральной воды.
Потому что жажда.
Потому что организм испаряет воду, и ему требуется живительная влага для восполнения утраченного.
Потому что обмен веществ, который называется "жизнь".
Потому что элементы так сложились - Земля очень удобная планета, ровно на том расстоянии от Солнца, чтобы элементы тут двигались таким образом, чтобы "жизнь".
Потому что элементы вселенной в принципе могут складывать и то что называется "жизнь", и то что называется "условия для появления жизни".
Потому что всемогущество.
Потому что Истина.
Но! Истина же не имеет никаких причин, а значит - у неё нет и смысла!

А это значит, что человек на светофоре - беспощадно бессмысленен.
И магазинчик по соседству совршенно бессмысленен, и минеральная вода тоже.
И жажда не имеет смысла.
И не имеет смысла обмен веществ, и вообще то что называется "жизнь", и "условия для жизни".
И все элементы вселенной - бессмысленны.
И всемогущество, что складывает их так или иначе - бессмысленно.
Потому что Истина - не имеет причины.
И она - не для всемогущества!

А значит всемогущество - не для складывания вселенной из элементов.
А значит вселенная - не для жизни.
А значит жизнь - не для того чтобы утолять жажду.
А значит что и магазинчик с водой , и светофор - не для человека.

Вот и выходит, что "человек на светофоре" - вообще недоразумение какое-то, с какой стороны не глянь.

 

По сути, все что создает человек, он делает из данного ему материала. Все что мы можем использовать в своих целях и для своих нужд - только то что существует в месте нашего рождения и к моменту нашего рождения тут, на этой Земле. То же и со знаниями - мы можем знать что-то только постольку, поскольку существует познаваемое, с помощью которого мы обретаем знание познаваемого, и главное, обретаем человеческий познающий ум, формирующийся и развивающийся благодаря наличию всего познаваемого.

Таким образом, все "наши" постройки, и материальные, и духовные - таковы, каков их материал. Мудрецы не обманываются чувством "себя", которое лишь присутствует в момент создания чего-либо из данного, потому что и само действие тоже осуществляется данным нам телом, под управлением данными нам знаниями.

Такое маленькое чувство (чувство "себя") - в сравнении со всей вселенной! Но оно умудряется парализовать волю и смутить разум, и ввести его в заблуждение присвоения этому "себе" и знания, и действия исходящего из знания, и даже результатов действия - то есть того, как будет сложена заведомо "не своя", с очевидностью данная материя!

А всё потому, что это ничтожное "чувство я" ближе нам чем великая вселенная, с её неисчислимым материальным и интеллектуальным потенциалом (массивом материи и данных). Удивительна сила сансары, заставляющая психику обслуживать интересы "я", в ущерб правде о том, что все "наш" действия и результаты - есть лишь "наше" (от имени "себя) поклонение вселенной; поклонение одного, небольшого тела и невеликого ума - великому телу вселенной, и вселенскому же разуму.

Достаточно даже заведомо "чужому" оказаться в поле этого "я" (я знаю, знание во мне, это я познавал, я волю напрягал), то мысли о том, а как бы ты "свой" ум (умный и умеющий различать и думать) получил бы, если бы не данные тебе от рождения глаза и не то что ты ими видишь, данную "тебе" от рождения вселенную.

Глаза и вселенная, ну конечно же не наши. Не мы их себе создавали. Зато ум - наш, и знания наши, и все что есть рядом с нами - то чего мы коснулись своим умом, своими знаниями и своими руками, уже становится "нашим". Начиная со "своего" тела, и так далее. Так и глаза уже наши, и вся вселенная тоже конечно же "моя".

А далее, даже умирая, психика людей остается скованной/привязанной ментально к тому что когда-то было рядом с "собой", и на этом очень типа логичном основании - "присвоено" психикой в пользу мифического "себя."

Удивительные сказки рождаются в психике людей, само-поддерживаются, перекрестно-опыляются. Жизнь идей, со своей внутренней извивистой логикой, болотами заблуждений и водопадами бреда, падающего в пропасти невежества.

 

Люди отличаются от животных тем, что могут стремиться к совершенству. Животное, после того как удачно поохотилось - наелось и спит. Животное по большому счету не делает запасов, не строит дома, не делает инструментов и т.д. Даже те формы жизни которые в процессе эволюции научились этому, совершенствуются лишь эволюционно, то есть на протяжении жизни многих поколений, например пчелы. Жизнь животных - всего лишь размножение (с какими-то вариациями, мутациями данными в момент рождения каждому), и далее воспроизведение данного поведения в данных условиях. Там, где условия и поведение не совпадают - животное гибнет. Там, где поведение совпадает со средой - снова происходит размножение. Животные не делаются совершенными каждый, индивидуально. Эволюционирует (приспосабливается) лишь вид, через вариативность при рождении и через отбор.

Человек не таков - он обладает возможностью адаптироваться, подстраиваться под среду, индивидуальным образом. Если холодно, он строит дом и печь. Если жарко - вместо печи ставит кондиционер. Если слишком мало ресурсов чтобы добывать их руками - делает инструмент, вплоть до создания обогатительных фабрик.

У животного нет потребности в совершенствовании, и в совершенстве. У человека - есть такая потребность, быть совершенным и знать себя совершенным.

Тот, кто не идет путем совершенства, а лишь ест и спит, тот приравнивает себя к животным, но не будучи животным - пребывает в состоянии неудовлетворённости.
Тот, кто идет путем совершенства - удовлетворен, ибо реализует заложенную в него природой человеческую программу поведения, обретая человеческие достижения.

 

Обращение к тому, что есть в реальности, но не видно органами чувств, обычно недооценивается.

Любое составление рабочих планов "на завтра" происходит с таким обращением. Завтра еще не наступило, так куда же смотрит человек, составляющий планы? Конечно же, он использует органы чувств для познания тех явлений и предметов, что существуют сегодня, чтобы знать их свойства и качества. Но сегодняшние предметы - никогда не завтрашние, так как завтра, очевидно, они будут иметь иную конфигурацию, являть себя с неведомой сегодня стороны. И это означает что глядя на предметы сегодняшние, нельзя глазами (органами чувств) увидеть какими они станут завтра.

Можно сказать что человек при составлении планов смотрит на имеющиеся предметы, и в свое воображение. И только этого и достаточно, и вообще в принципе ему больше не на что смотреть - в воображение (видимое интеллектом) и в предметы, видимые глазами. Но и это - не так. Если бы для составления планов на завтра можно было бы использовать только эти две вещи, это означало бы что завтра реализовался бы любой план с использованием этих двух областей знаемого - можно было бы вообразить что угодно, где в ролях были бы видимые предметы, и этот план исполнился бы.

Но ведь это не так. Мы знаем, что существует такое понятие как "реалистичные планы" и "нереалистичные, фантазерские". Следовательно, воображение воображению - рознь. Так, может в этом - и ключ? В чем же отличие "реалистичных планов" от нереалистичных? Уж не в том ли что в случае реалистичных планов - интеллект, порождающий воображение, в свою очередь, тоже на что-то опирается? Как раз на то, что и называется "реальностью" вне воображения? Разумеется, это так и есть. В случае "реалистичных планов", при их составлении, интеллект опирается на реальность вне интеллекта. И это как раз та самая реальность, где для интеллекта "завтра" - наступило уже сегодня. И более того, это та самая реальность, где "завтра" не одно, а их множество, самых разнообразных, но при этом - одинаково реальных.

Мы не можем видеть эту реальность глазами. Мы не можем ощущать её непосредственно, без интеллекта. Интеллект для нас в этом смысле - нечто навроде зеркала заднего вида для грузового автомобиля. О котором можно сказать что глядя на него, мы конечно же смотрим в зеркало, а не непосредственно на реальность. Однако же, верно настроенный интеллект - показывает нам реальность вне органов чувств. И, что самое важное - реальность вне самого этого интеллекта. А не реальность воображения!

К каким последствиям может привести это простое жизненное наблюдение? Ну хотя бы к тем, что практик в этом случае перестанет втыкать исключительно в две вещи - в предметы которые он видит с помощью органами чувств, и в воображаемые миры (художественных книг, или просто мечтаний). Перед ним откроется истина той реальности, что недоступна ни взгляду, ни фантазии! А это - целый мир Замысла Творца; мир со своими законами, где можно жить и путешествовать, и извлекать из него не только ценности "в сегодня", но и само-ценность пребывания в этой реальности. Это как человеку, который всю жизнь прожил в закрытой комнате (ума и органов чувств) предложили бы открыть еще одну дверь в еще одну реальность.

И более того! Та, запредельная и органам чувств, и интеллекту реальность (которую мы видим через интеллект используя его как "зеркало заднего вида"), является к тому же еще и причинной реальностью - а привычная реальность является обусловленной!

Что это означает, практически? Что, пребывая исключительно "тут" (в привычной позиции зрителя того что видно глазами), мы "едим" давным-давно уже "стухший продукт". А все новое и значимое - расположено "там", за пределами текущего момента!

"Здесь и сейчас", на самом деле - не здесь. И не сейчас. А - там! А "здесь и сейчас", что мы видим глазами - это лишь уже реализовавшееся следствие той, всемогущей причины.

 

Что такое Кали-Юга - это время, когда хорошо или когда плохо?

Есть представления о том, что мы живем нынче в плохое время - и это время Кали-Юги. И что в предыдущие периоды истории, общество лишь деградирует (а не развивается, как принято считать), снисходя вниз по ступеням (а не вверх). Это философская позиция объясняется тем, что всё что имеет начало - имеет и конец. И, путь восхождения, кажущаяся бесконечная прямая откуда-то "снизу" куда-то "вверх", это всего лишь отрезок окружности - от Источника, через начало, проходя зенит, склоняясь к закату, чтобы вновь вернуться в Источник.

Это не очень понятная (а потому и непродуманная), а значит и не очень приятная точка зрения для западного ума. Как это ни смешно (для условно восточного мировосприятия), но вполне закономерно, западный мир предлагает взглянуть на состояние дел в современной науке. На то, как живут люди - сыты, одеты, здоровы, получают медицинскую и вообще всяческую общественную помощь. Попробуй-ка лечь на улице большого города, с целью скажем умереть от голода или холода. Так тебе не дадут - вызовут органы охраны, мед. помощь, и т.д.!
И это - выдаётся за "прогресс", "развитие", "всё более и более увеличивающееся благо" для людей.

Но давайте подумаем о том, что же есть ценности - Сатья-Юги? А у Сатья-Юги есть только те ценности, которые только и могли быть в мире, ещё в очень малой степени отошедшего от Источника. И, конечно же, это тонкие ценности - Блаженство Бытия Истины. В Сатья-Юге, особенно в её становлении, вообще не было плотных тел, которые могли бы стариться, болеть, умирать, глодать и холодать! Были лишь тонкие тела, тела существ близких божественному плану - тела мысли (индивидуальной) и тело Замысла Творца, идея! В начале было Слово - буквально так, и Слово было ещё не воплощено (не во плоти, не в плотном а в тонком виде).

И только потом, со временем, мир обрёл плотность - первоэлементы сгустились, и обратились во множество плотских живых существ. Которые стали вынужденным образом пожирать друг друга. Однако даже тогда, в эти следующие Юги - у человечества совершенно не было заинтересованности в плотном мире. Воплощённые тела, рождаясь тут, довольно быстро исчерпывали свою карму - голод, болезни, бытовая и "производственная" неустроенность (пошёл на охоту - а съели тебя), не давали смотреть людям на этот плотный мир, как на предел каких-то мечтаний и идеалов. Идеалом считался такой близкий и понятный Бог - Бог дал, Бог и взял. Разум человечества не был искушён материальными исследованиями, и был очень наивен в плотском плане. Зато, это был воистину религиозный разум - Бог был везде, Бог был понятен, идея Бога принималась как само собой разумеющаяся. Ударил гром, блеснула молния? Что же, очевидно это "сделал Бог". Ну и, а какой ещё правильный, саттвический ответ на этот вопрос? Разумеется, коли Бог - это Первопричина, Причина всех Причин, то даже современный ответ "это сделало электричество", всего лишь создаёт ещё одного "посредника" между человеком и Богом - "электричество". И на вопрос "ок, а кто сделал электричество", ответ-то остаётся всё тот же, что и в "тёмные" (по меркам запада) времена - электричество сделал Бог! А значит, в итоге, Бог ударил и молнией, и громом. И это честный (и максимально точный) ответ, очевидный в прошлые времена.

Нынче же, в Кали-Югу, глубокое причинное мышление подменено знанием множества плотных явлений - электричество, атомы, частицы, поля... Мир уплотняется! В плотном люди находят всё больше различий, всё больше сил которые взаимодействуют между собой. И ... люди забывают Бога - истинную причину всего. Вот что такое Кали-Юга.

Интересовал ли когда-либо настоящего философа прошлого метод выращивания еды? Да нет, конечно же - ну ковыряются себе палкой-копалкой в земле специально обученные крестьяне, Бог подаёт - земля родит. Не подаёт - не родит. Всё ясно и просто. Что интересовало тогда интеллектуально продвинутого человека, духовную элиту того благословенного времени? Только Бог - ничего более интересного для пытливого ума тогда не было. Не было приборов, которые можно использовать для мирского исследования. Не было многочисленных интеллектуальных искушений - сделать науку, сделать медицину, исследовать биологию, физическое и другое строение этого плотного мира. Что в итоге? В итоге, множество умнейших людей было поглощено одним, воистину ценнейшим занятием - они поклонялись Богу, они жили праведниками, они в массе своей знали Истину!

А что сейчас? Да, благодаря науке и т.д. в мире многие люди вроде бы имеют возможность думать об Истине. Но чем они занимаются?! Они занимаются исследованиями этого плотного мира, в его частных проявлениях, но совершенно оторванно от религии, от Бога! Они заявляют что "им не нужен Бог", чтобы объяснить этот мир - то есть претендуют на то что могут знать явления мира вне Причины всех причин.

Выглядит это столь дико и нелепо (в глазах религиозного философа), что просто диву даёшься - разве непонятно, что это и есть демонический мир, мир Кали-Юги?! Где множество хитрых машин и механизмов, где уют для тела, где столько развлечений для интеллекта - и одновременно столько отвлечений его от Бога!

Вот - вокруг нас, воистину, демонический мир, мир Кали-Юги! Всё то чем тут гордятся в массе своей люди - образованием, уровнем жизни, состоянием науки - всё это настолько далеко от Бога (уже), что иначе чем "иная эпоха", это и не назовёшь. Множество мелкий явлений полностью затмевает собою величие Первопричины! Но ведь только одна одна и может объяснить всю эту головоломную сложность открытых сил и сущностей! Так, люди, полагая что постигают мир - на самом деле углубляясь в частности, всё больше погружаются во тьму невежества.

Что далее? Ну а далее, скорее всего, те силы и сущности, к которым человечество получило этот доступ (утратив при этом единение с Божественным), человечество же и угробят. Микробы, какие-нибудь нано-частицы, банальная (уже банальная!) ядерная война или ещё что-то... с неизбежностью окончат Кали-Югу. И, в общем-то, так и наступят давно уже предсказанные времена "конца света" - ведь всё что началось, придёт к концу. Так, страшнейшая для духа (тонкого) и приятнейшая для тела (плотского и плотного ума, обслуживающего интересы только лишь плотского тела), и закончится эта эпоха...

 

Об этом-то и речь. Кали-Юга, это про воплощение для ублажения тела, губя дух.

 

Чем далее существо от Бога, тем ближе оно демонам.