23 Зинаида Миркина о лете, лесе и самом главном (Интеграция 2)

***

I
Осенний лес снежком украшен.
Деревья стынут в тишине...
О только б медленностью вашей
Сегодня заразиться мне!..
Неспешный путь, такой далекий,
Нас уводящии за края...
Иной масштаб, иные сроки -
Дыханье инобытия.
И, наконец, я снова знаю
Всю глубину и ширь и высь.
Вот что такое жизнь иная:
Ты сам - иной... Не торопись...




II

Ледком подернута лесная
Река. Плывет морозный дым...
Приходит смерть, напоминая,
Что сердцу надо стать иным.
Пришла пора остановиться.
Накатанный оставить путь,
Почувствовать свою границу
И за границу заглянуть.
И ты-ни мало и ни много,
Вдруг выпадаешь из времен,
Чтоб предоставить делать Богу
С собой все то, что хочет Он.
Мгновенье ледяного страха,
Боль, исказившая черты...
Господь, Ты нас лепил из праха
И вот-нет праха. - Только Ты.
Твое великое Дыханье-
Твой Дух вошел сейчас в сердца.
Приходит смерть напоминаньем
О Не имеющем конца,
О Не имеющем начала,
О Восстающем из огня.
Когда я Бога провожала
Мой Бог уже встречал меня.







***

Земля кленовым золотом покрыта.
Весь лес осыпан золотым дождем,
Как будто бы в ладонях Божьих слиток
Расплавился и стал живым огнем.
Свершится что-то... Что - еще не знаю,
Но только грудь предчувствия полна.
Зачнет ли сына новая Даная
Иль мертвые очнутся ото сна?...





***
Есть странный час, час застыванья,
Час предстоянья, может быть, -
То напряженное вниманье,
Когда чуть видимая нить
Тончайшей ветки в небо вдета,
И с ней другая сплетена.
Как будто проступают где-то
Судьбы незримой письмена,
Как будто кто-то знаки чертит
В дохнувшей холодом глуши,
И мы читаем, что посмертье
Есть углубление души.
Да, углубление, продленье
За видимость, за окоём. -
Туда, где мы, как лес осенний,
Все сбросив, Богу предстаём


***

Что зреет там, внутри покоя?
О. Боже, что это такое?
Что набухает постепенно
Внутри притихнувшей вселенной?
Не торопи его, не надо...
Еще укрытое от взгляда,
Еще укрытое от слуха
Зерно созиждущего Духа,
Ветвей повиснувшие косы...
О, разрешенье всех вопросов,
О, снятье всех земных проблем,
Когда мой ум как небо нем...







***

А, может, смерть затем нужна,
Чтоб затопила тишина
Все бесконечные грехи...
И лишь деревья так тихи,
Что смерть саму перемолчат
В безветрие и в листопад.
Ведь им бессмертие сродни
И нам о нем поют они.


***

Жизнь полная, но нет событий.
Лес зимний тих, высок и бел.
Здесь остановлен разрушитель.
Ни шагу - он оцепенел.
Надеты на него оковы
Тяжелых, никнущих ветвей.
Мир наш сегодня зачарован.
Создатель мира - чародей.
Малейший звук здесь будет лишним.
Нет никого. Лишь Бог один.
И наконец-то стало слышным
Движенье в глубине глубин.
Беззвучней снега, легче дыма,
От сердца к сердцу напрямик...
Движенье неостановимо.
Жизнь создается каждый миг

 

***

А главное - не мир иной,
Не о грядущем вести,
А наполненье тишиной
Вот здесь, на этом месте.
И что еще прибавить мне?
Безмолвна глушь лесная.
А что таится в тишине -
Наполнись и узнаешь.






***

Лес осиянный, поределый...
Все есть и ничего в нем нет.
И пущены стволы, как стрелы,
Из тьмы на свет, из тьмы-
на свет.
И постепенно, понемногу
Идем за ними следом мы
Все той же тайною дорогой -
На свет из тьмы, на свет из тьмы...
Редеет в сердце тьма густая,
Рассеян едкий чад тревог,
И дух бесшумно долетает
Туда, где Бог, туда, где Бог...


***

I
Эта осень, другая осень,
Год-другой, или два-три дня -
Ничего, кроме шума сосен,
Не останется от меня.
Пропаду я в дали безвестной,
Утону я в глуши лесной -
Только вслушайся в гул древесный
Может, встретишься там со мной.


II

Ты объездишь все дороги,
Мир обыщешь днем с огнем. -
Я не здесь. Я только в Боге.
Я не там. Я только в Нем.
Надо вдруг остановиться,
Очи долу опустить.
Сердце, ставшее провидцем,
Тонкую уловит нить.
Только сердцем, не глазами
Можно видеть этот свет -
Это дрогнувшее пламя,
Нитевидный Божий след
Все приметы утонули.
Все расплылось... в пальцах - прах.
Я лишь там - в древесном гуле,
В блике солнца на листах.







***

Я провожаю, провожаю
Листы с ветвей в последний путь.
Я - с ними. Я им не чужая.
Я глаз не в силах отвернуть.
Куда? Зачем? От нас сокрыто.
Не знаю я, не знаешь ты,
Но эти проводы - молитвы,
Но эти проводы - святы.
Все нам не ведомо в природе.
Всегда молчит небесный свод.
Но тот, кто нас с тобой проводит,
Чуть ближе к Богу подойдет...


***

Меня обнимет старый лес,
Вдохнет в себя сосна.
Я утону, мой след исчез,
Но радость так полна!
О, Господи, что значит "я"?
Была и - нет, как нет.
Но радость, радость эта чья?
Откуда этот свет?
А может солнце и звезда,
Весь этот световал -
От тех, кто канул навсегда
В небытие, пропал?


***

"Расправься вся во мне" - я говорила маме.
Ушедшей навсегда... В глубокой тишине
Светился божий мир в моей оконной раме.
О, бесконечный мир, расправься весь во мне!
Опять пушок листвы и снова птичьи песни.
Все - здесь, как будто нет ни мига позади.
О, мой распятый Бог, расправься и воскресни
В моей живой любви, вот здесь, в моей груди!



***

Я верую, что та же сила,
Которая вот здесь, сейчас
Листочки первые раскрыла.
Воистину спасет всех нас.
Я знаю, Господи, я знаю,
Что чаша бед полным-полна,
Но эта семьдесят седьмая
И все же - первая весна!..
Да нет, не первая...
Начало Бедней предвестия конца.
Да разве в первую я знала
О всемогуществе Творца?
О том, что нет душе предела?
- Не думай, не считай, не мерь! -
Да разве в первую умела
Любить я так же, как теперь?!








***

И снова - хаос плещущий, весенний,
Как будто смерть сейчас пришла к концу.
Взрыв творчества - незримое движенье
Всей глубины, раскрывшейся Творцу.
И это опрокидывание Рока,
Копье из света - насквозь через тьму.
Ведь творчество есть встреча двух потоков:
Творец - ко мне, а я - к Нему, к Нему!


***

О, праздник светоносный!
Свет пел и лился в слух.
И возносились сосны,
И возносился Дух.
Свет утренний весенний,
Осанной вознесу.
О, праздник вознесенья
В притихнувшем лесу!

 

Рассказывают, что однажды в Переделкино поэт Островой, создавший бесчисленное количество текстов для советских песен, торжественно сообщил собравшимся на завтрак литераторам:
«Написал сегодня ночью стихи о любви. Закрыл тему».

 

Ввысь по ординате

Вот что пишет о стихах Миркиной один из их читателей:

И действительно: и тематика и поэтика этих стихов аскетически сужена. Они больше рассчитаны не на интеллектуальное и эстетическое, а на аскетическое восприятие: подключение, соучастие, сопричастие; "медленный духовный труд".


***

Я только переводчик. Знали 6 вы,
Как мало мне отпущено свободы,-
Как будто ждет лишенье головы
За каждую неточность перевода.

Когда бы смерить, сколько нужно мне
Немого неотрывного вниманья,
Чтобы понять, что зреет в тишине
И что звучит в глубинах мирозданья!

И сколько нужно тайного труда,
Чтоб в слово превратить касанье Духа.
И то, что молча говорит звезда,
Доступным сделать для чьего-то слуха.

Когда б вы догадались, сколько зла
Скрывается в одной фальшивой ноте,-
Вы бросили бы все свои дела
И стали б помогать моей работе.

Юный хасид был поражен чудом; но чудо невозможно без творческого соучастия души. Без этого подсоединения, этой сопричастности - трансформирующее, преображающее видение не может быть доступно ни нам, ни ему, ни Мотовилову.

Мастера дзен говорят: Дзэн – это то, что существует «без слов, без объяснений, без наставлений, без знаний», но не без поэзии сопричастности.

Существует творческая возможность выйти из линейного, горизонтального - по оси абсцисс - течения жизни и бега времени. Кажущееся застывание, остановка в одной ее точке, длящееся пребывание в вечном мгновении здесь-и-сейчас, на самом деле, не есть остановка. Такая внешне кажущееся бездействием остановка движения есть преображающее перенаправление движения из горизонтального - в вертикальное; по оси ординат.
Один из ключей к такому перпендикулярному "переводу стрелок" и предлагает поэзия Миркиной. Наш выбор, воспользоваться им или нет ...


***

Моя работа -- жизнь моя,
Вниманье сердца, слух и зренье
и медленное приближенье
к первоистоку бытия.

Случайный шорох уловить
и вздрогнуть -- ветка прошумела:
души оборванную нить
Мне надо снова сделать целой.

И аромат, как тайный зов
донесся. -- Просьба: Бога ради
разорванную связь миров
хотя б на миг один наладить.

Моя работа -- жизнь моя...
трудна ли, нет ли, -- Бог поможет.
А если отдыхаю я,
то, верно, и от жизни тоже.

Да, Бог поможет... Мне одной
Не справиться. О, если б кто-то
умел всегда делить со мной
Всю повседневную работу!

 

***

Нет, ни славы и ни чести
Мне не надо. - Быть бы вместе
С новорожденной листвой,
Каждый год опять живой.
Мне бы только не отстать
От несущих благодать -
Тех, кто каждое мгновенье
Занят лишь миротвореньем, -
От всегда творящей силы,
Той, что смерть насквозь пробила
И шумит над головой
Новорожденной листвой.







***

Весна идет наперерез,
Вразлом всем силам преисподней.
И вновь рождающийся лес
Сейчас - как воинство Господне.
Душе в час этот не до сна -
Весенний клич, призыв весенний.
Идет священная война,
Идет великое сраженье
Со смертью. - Это торжество
Беззвучной и незримой силы,
Что только часа своего
Ждала под сводами могилы.
И дождалась. И вот встает.
Так брось все силы на подмогу
Творящему живому Богу,
Лучом ломающему лед.








***

I
И снова-мой ветер весенний
И шорох берез, как осанна.
А творчество есть единенье
Вот с Тем, кто творит неустанно.
И мало ль я сделала, много -
Своей я не знаю границы.
Ведь если душа моя с Богом,
То мир сам собою творится.


II

Да, если душа моя с Богом,
И если деревья - со мною,
И если листва понемногу
Свой рост набирает весною,
И, если бы, если бы люди,
Не тратя последние силы,
Сумели бы вспомнить о Чуде,
Которое нас породило...


***

До страсти и до головокруженья
Я влюблена вот в этот мир весенний.
И я хочу соития, смешенья
Моей души с Возлюбленным моим.
Хочу тонуть в разросшейся сирени,
Хочу пропасть в бело-лиловой пене. -
О, эта полнота самозабвенья! -
Нет больше двух - мы сделались одним!
День солнечный, а, может быть, дождливый
Как просто быть немыслимо счастливой...
Вот только окунуться в переливы
И увидать над каждой веткой нимб.
И превратиться в клен или рябину,
В пронзивший сердце росплеск соловьиный.
Все знанья, имя, все заслуги скинуть.
Я - нищий дух, я - проскользнувший дым.
Чем буду я? Чем я была когда-то?
Не важно. - Необъятное объято,
И вижу я потерянного брата
В том, кто так долго был совсем чужим.





***

Внезапный звук всплеснувших крыл,
Раздавшийся в тиши,
Сейчас меня соединил
С другим концом души,
С другим концом лесов, полей -
С лавиной бытия,
С другим концом Вселенной всей,
Которая есть я.


***

О, это возрожденье леса -
Могучих сил водоворот!
Приподымается завеса
И приоткрылся в тайну вход.
Нет между "там" и "здесь" границы.
Дух оживляет мертвый прах,
И перед нами мир творится
Не прячась, прямо на глазах.
Все-в переливах, в перелете,
И все - для радости предлог.
Еще нет плотности у плоти,
И сквозь нее мерцает Бог.








***

I
Что свершается в природе?
Взломан мировой покров,
И душа моя выходит
Из привычных берегов.
Ах, как ветки колобродят -
Вешний ветер, плеск вершин, -
Световое половодье -
Половодие души.
Нет таинственней событий,
Чем блуждания в весне.
Не ищите, не ищите
Дух - в стенах, меня - во мне.
Нет события счастливей,
Чем - на крыльях за порог.
Я - в полете, я - в разливе.
В Боге-я и в сердце-Бог.



,



II

Сил творящих наступленье.
Смерть теряет все права.
Плоти одухотворенье,
Воплощенье Божества.
Я - в разливе, я - в полете.
В миг единый "там" и "здесь",
Плотность духа, святость плоти
Жизни брызжущая смесь.


***

О, свет новорожденный!
Дыхание Весны,
Чуть слышимые звоны
В разливе тишины...
Чуть слышимое пенье -
Дрозд дали огласил.
О, это приближенье
Неисчислимых сил!
О, эта поступь Божья -
Внутрь сердца напрямик!
И вот уж невозможно
Отвлечься ни на миг
От тайного движенья -
Упавшая броня...
Да здравствует вторженье
Грядущего в меня!


***

Наплывы зелени весенней,
Лилово-желтые поля.
Куда ни взглянешь - откровенье,
Куда ни ступишь, все - земля
Обетованная. И всюду
Затрепетавшие крыла -
Еще не ведомое чудо,
Неизреченная хвала.
Все заново. И с новой силой
Со всей вселенной ткется связь.
Я ничего не совершила.
Я только-только родилась.

 

***

Никогда, никогда не поймете -
Божий план нашим мыслям далек.
Только где-то средь поля, на взлете
Птичьим сердце поймает намек.
Не поймешь никогда, что гнездится
В той дали, куда тянется взор. -
В каждом сердце запрятана птица.
Дайте знак и - прорежет простор.






***

Нынче нет меня счастливей
И меня моложе нет:
Майский дождик, майский ливень,
Нежный яблоневый цвет...
Этот белопенный кипень,
Плеск намокнувших ветвей -
Отдых на пути в Египет
Или сущность жизни всей?
Этот взгляд сверкнувший Божий -
Свет сквозь темных веток сеть -
То, что мы никак не можем
Через муки разглядеть...









***

В салатном оперенье ели
И свечки на ветвях сосны -
Вот то, что есть на самом деле,
А остальное - только сны.
Волна нахлынувшей сирени
И майских яблонь белизна.
О, эта радость пробужденья!
Душа, восставшая от сна.
Я вижу! Слышу! Лес поведал
О счастье полнобытия!
Избавь, спаси меня от бреда,
Любовь великая моя.
От сновидений тех кровавых,
Пленивших целый мир, избавь!
Есть только лишь Твоя держава,
Сиренью хлынувшая Явь!





***

И каждый день - событие
Небесных сил прибытие.
Те, кто ни там, ни тут,
Тропою незаметною
Бессчетные, несметные
Идут, идут, идут!
Немые, безымянные
Вздымаются осанною
И окликают нас.
О, веток оперение!
Открылась Тайна зрению,
И я в миротворении
Участвую сейчас!


***

Встать утром и предстать пред Богом
И - вот оно, начало дня.
И пусть мне ангелы помогут,
Деревья взглянут на меня.
И все. И большего не надо.
Не боль, не старость, а-весна.
Довольно одного лишь взгляда,
И-вся душа пробуждена


***

Проснуться утром солнечным весенним
И уловить незримое движенье,
И уловить тот взгляд неуловимый,
Скользнувший как бы по тебе и - мимо.
Тот самый взгляд и тайный жест, которым
Бог созидает новые просторы,
Тот самый зов в безвестную дорогу,
С которым тянутся деревья к Богу.
И одного душе сегодня надо:
Прожить в ладу с тем зовом, жестом, взглядом,
С тем непостижным внутренним движеньем,
Что пронизало этот день весенний.


***

Жить-значит быть в ладу с вот этой
Разлившейся лавиной света,
С немой безмерностью небес,
В которой твой вопрос исчез.
В согласье с каждою сосною,
С морской соленою волною,
С гремящим белопенным валом-
Так, чтобы сердце танцевало
Под музыку далеких звезд.
Путь к вечности по сути прост
И глубине души знаком:
Не быть оторванным листком,
На жизнь утратившим права, -
Вот тем, не помнящим родства...




***

Поглядите, только поглядите!
Видите? В великой тишине
Протянулись тоненькие нити
Из пространств неведомых ко мне.
Что-то мне они сказать хотели?..
Кто их тихо протянул сюда?
Эти сосны и дубы и ели-
Из иных просторов провода...


***

Счастье-это весенний салатовый цвет.
Это первые эти листы,
Это весь этот лепет и шепот и бред,
Это то, в чем запутался ты.
Счастье - это чуть веющий ветер лесной,
Это - сердце теряет края,
Это-мир весь внезапно становится мной,
Это - миром всем делаюсь я.






***

Откуда ты. Весна? Откуда
Потоки этой красоты?
Лист первый, россыпь изумруда,
Свет брызнувший - откуда ты?
Кто автор мировой поэмы,
Кто в этом чуде виноват?
Ответа нет. Деревья немы.
Листы ликуют и молчат.
Кто знает имя миродержца?
Моря и земли обойди -
Не сыщешь никого, а сердце
Выпрыгивает из груди.
Затем, что там, в сердечной глуби
Всю, всю Весну вмещаю я.
И может только тот, кто любит,
Найти разгадку бытия.
Я знаю, что чертеж Вселенной
По глади вечной и пустой
Чертил художник совершенный -
Огонь бессмертный, Дух святой.


***

Порою вешней, трепетною, ранней,
Как только сок задвижется в стволе,
Я чувствую деревьев разрастанье,
Как разрастанье Бога на земле.
Побег зеленый тонкий, длинноногий
Тот бег, который неостановим...
И я тону, запутываюсь в Боге,
Захлебываюсь, смешиваюсь с Ним.


***

I
Как льется в мир зеленый цвет! -
Бог, хлынувший зеленым валом.
А мне все мало, мало, мало!
Пределы? Где они? Их нет.
Нагой богинею из пены
Душа с других концов Вселенной
Из сердца божьего восстала.
Одета в плоть - воплощена!
Куда вторгается весна?
В конец концов? Начал начало?


II

Любовь весь мир наш создала.
Иначе б, где душа взяла
Такой запас любви в ответ
На этот мир, на этот цвет,
На затопивший глаз и слух,
Сносящий все плотины Дух?
О, этот вечный Дух Любви,
Велящий каждому: живи!
Теснящий смерть, входящий в нас
Непререкаемый приказ!

 

***

А весна - напоминанье,
Что граница есть у знанья,
Есть у всех границ - граница.
Стоит только лишь напиться
Из ручьев живой воды,
Как исчезнут и следы
Строгих мировых законов.
Этот мир новорожденный
Пишет новые - свои,
Те, что знают соловьи
И березы и поэты
По всему разносят свету.









***

Когда оделись ветки леса
В лист первый, - раннею весной
Приоткрывается завеса:
В наш мир струится мир иной.
Вот он! Не пропусти мгновенья,
Вдохни его поглубже в грудь,
Успей же в этот день весенний
В Господне сердце заглянуть!
Слепящий проблеск через плиты
Надгробий - чудо во плоти.
Грудь Господа сейчас открыта -
Вот только миг не пропусти!


***

Оделись клены и рябина,
Безлистных веток нет,
Но тот младенческий невинный,
Еще салатный цвет...
О, как он бесконечно нежит,
Как радует наш взгляд!
Весны божественная свежесть-
В младенчество возврат.





***

Весенний дождь...
Чуть слышный запах чуда,
Нащупыванье света в зыбкой мгле...
Весна есть Весть, есть Веянье оттуда,
Откуда родом все, кто на земле.
Звучанье капель. Перестук весенний.
Стук за дверьми. Весь мир стучится в дом.
Весна есть Весть, Весна есть возвращенье
Того, кого мы вновь не узнаем.
Того, кто тут же, рядом и - за краем,
Того, кто нам родней, чем брат и мать.
Того, кого мы знаем, знаем, знаем -
И все же - ни увидеть, ни обнять.
И только чувствовать: Он на подходе.
Он слышим, как весенняя струя.
Смешалось все, все спуталось в природе.
Меня не стало. Вечность - это я.





***

И снова это буйство сил
И жизни властное вторженье
Внутрь сердца, как и внутрь могил, -
Что ты такое, Дух весенний?
Что ты такое, мой Творец? -
Смерть смерти, всем концам-конец.
О, Господи, в который раз
Я снова слышу Твой приказ-
Разлившийся по сердцу гром:
Стать новорожденным листком,
Младенцем с шелковистой кожей,
Чтоб вновь почувствовать, мой Боже,
Прикосновение Твое...
Я подношу к губам питье,
Вдруг брызнувшее отовсюду,
Перепиваюсь этим чудом
И, точно майский соловей.
Глушу вас песнею своей.





МНЕ НУЖЕН БОГ

***
Тише, люди! - говорит Душа,
Крыльями, как листьями, шурша.
Звездами мерцая с высоты,
Запахом, как вешние цветы,
Еле слышимо, едва-едва...
Ей совсем не надобны слова.
Мысль прерви и речи приглуши.
Одного Ей надо - всей Души!
Говорит Душа. Душа зовет -
Нужен Ей внезапный разворот
Внутренних небес и всех морей,
Дремлющих на дне души твоей.
Кто проснуться мертвому помог? -
Говорит Душа. Ей нужен Бог.







***

Расправленность и неподвижность дня.
Легчайший ветер ветки не колышет.
Здесь то, что много более меня,
Безмерно выше и безмерно тише.
Немых снегов раскинутая гладь
И все объемлющий простор небесный...
Мне нужен Бог, чтоб было, чем дышать,
Мне нужен Бог, чтоб было, где воскреснуть.
Бескрайность неподвижная моя -
И я в нее гляжусь, как ветки в воду.
Мне нужен Бог, чтоб выйти за края.
Мне нужен Бог, как пленнику - свобода.


***

Сосна свершилась. - Совершенна.
Вершины сосен чуть шумят.
Я слышу тайный лад Вселенной,
Я осязаю тайный лад.
В ладу с бездонным небом - птица,
Друг с другом - звездные огни.
Мне надо ими заразиться,
Чтобы свершиться, как они.
Как ствол корявый узловатый,
Застыть, чтоб в глубину глубин
Твой образ навсегда впечатать,
Мой совершенный Господин.




***

Моя душа на дерево похожа -
Молчащий ствол с невнятицей ветвей...
Она молчит весь долгий век - и все же
Сказать сумеет все, что нужно ей:
Как эти звезд коснувшиеся ели,
Как тихим светом просквоженный сад
И как сам свет... А ты на самом деле
Сумел понять, что ветки говорят?
А если нет, тогда зачем же снова
Твердишь о Боге? Пусть шуршит листва.
Ведь Бог есть то таинственное
Слово, В котором меркнут все твои слова.
Да, все слова линяют год от году,
Приблизясь к роковому рубежу;
А это Слово просит перевода
И я Его всю жизнь перевожу...








***

Слетает золотой листок,
Прорезав тени.
Но, Боже мой, как след глубок Его горенья!
Внезапный промельк золотой- Трепещет пламя.
Как будто это Дух святой
Взмахнул крылами
О, только, только проследи Его дорогу!
Иль это сердце из груди
Рванулось к Богу?


***

С медлительностью спутанных ветвей
Густых берез и кленов тонконогих
Идти за мыслью тайною Твоей
Так, чтоб ни разу не свернуть с дороги.
И вместе с ветром ускоряя бег,
Вдруг оседлать крылатую стихию,
Припомнив ясно: каждый человек
По мысли Божьей должен стать мессией
Спасителем. Уже являлся Спас,
Вот Тот, кто за неведающих ведал.
Уже Один опередил всех нас,
А нам осталось - по живому следу,
С медлительностью спутанных ветвей,
С далеким гулом мерного прибоя
Идти дорогой крестною Твоей.
Куда - не важно, только бы с Тобою.

 

***

К Тебе путей неисчислимо много,
К Тебе приводят тысячи дорог-
То ствол сосны, то склон горы пологой;
То ракушки узорный завиток,
То музыки тишайшие касанья-
За звуком звук, покуда вдруг один
Не уничтожит разом расстоянье
И не дойдет до глубины глубин





***

Из какого тесного клубка
Развернула Божия рука
Тонкую мерцающую нить,
Чтобы мне всю жизнь за ней следить,
Чтобы мне все дни идти за ней,
Погружаясь в лабиринт ветвей?
И вершится непостижный труд
Тот, который музыкой зовут...
Может, только музыка одна
Прочитала Божьи письмена,
Разгадала мировой закон
Тот, что в сердце каждом заключен?
Может быть, как встарь, так днесь и впредь,
Надо нам не рассуждать, а петь,
Точно птицы и потоки вод,
Ведь Любовь не судит, а поет.
И могучим станет только тот,
Кто по следу Божьему идет...




***

А дерево под музыку растет
И сердце человеческое тоже.
Ведь музыка-приказ волшебный тот,
Таинственное повеленье Божье
Идти, куда прикажет Божество:
Иного сердцу и стволам не надо.
О, только б не ослушаться Его
И не прервать божественного лада.


***

Опустошиться, чтоб наполниться Тобой
И замолчать, чтобы Тебя услышать.
Лесного шума медленный прибой
И нарастанье, набуханье тиши.
Когда б вы знали, что за торжество
За мигом миг, по капле, понемногу
Прочувствовать, что в сердце-ни-че-го,
Ты-место пусто, ты-простор для Бога.
И только в этом сущность правоты.
Шуршат березы, что-то шепчут ели...
Тебя не стало. Ты уже не ты,
И наконец-то-ты на самом деле...







***

И вновь десницы Божьей взмах,
И снова-Божье наступленье.
Дух чудотворный, дух весенний
Мир созидает на глазах.
Жизнь значит Бог. Бог значит жизнь.
Но только та, что без предела,
Вот та, где все навеки цело,
Где, точно ветки, обнялись,
Сплелись в одно живые души,
Все разделения разрушив,
Как разрушает льды-поток.
Бог значит жизнь. Жизнь значит Бог.
Он подошел ко мне вплотную,
Вошел.-Перейдена черта...
Не поминайте Бога всуе,
Но жизнь без Бога-суета.
Мне слово "Бог" необходимо,
Как единение с любимым,
Как дна не знающая грудь,
Что может целый мир вдохнуть


***

Нет, не одним глазком взглянуть,
А с Деревом пройти весь путь
За ним - неведомо куда.
И, не оставивши следа, -
ак будто ты совсем не шел,
Как этот неподвижный ствол, -
До бесконечности дойти...
Тогда - кричи, ликуй, лети
Куда угодно-все равно,
Ты слит с Творцом своим в одно.







***

Придти в себя... Но это значит -
Придти в шумящие леса,
Придти в пустые небеса
И вдруг понять: ведь не иначе,
Как это твой забытый Дом.
О, Боже, как просторно в нем!
Как высоко, как необъятно!
И этот воздух ароматный,
Новорожденных листьев цвет -
Наружу проступивший след
Глубокой, сокровенной тайны,
Что жизнь воистину бескрайна,
И сердце мерит расстоянье
От Господа до мирозданья.
Оно сейчас пришло к концу -
Мы, наконец, лицом к лицу.





Библиотека Морошкина

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

* * *

Гудок… И вот – ни слов, ни сил
Не надо. Ляг и сколько хочешь
Гляди. Качнулся и поплыл
Вагон в пространство белой ночи.

За силуэтом силуэт…
Плыла сосна, ольха качалась,
И в мире не кончался свет,
Не гасла жизнь и не кончалась,

А углублялась и вела
В таинственный зрачок кристалла,
Где отражались зеркала
И сердце в сердце отражалось.

Леса – в лесах, в холмах – холмы…
Как будто видимо воочью
Бессмертие – тот свет без тьмы,
Не уходящий даже ночью.


* * *

Не книги и слова, а шепоты и всхлипы –
Не Бог и человек, а хвоя и листва.
И надо мне понять склонившуюся липу,
Не знающую слов, а уж потом – слова.

Чего ж тут понимать? Лишь, голову закинув,
В безмолвии следить, как растрепалась прядь
Листвы, как шелестят и клонятся вершины
Без мысли и без слов… Но я должна понять
Значение ствола, значение и место
Того, что так дрожит и названо листом.
Всех этих – никаких, всех этих бессловесных
Значение и связь, а имена – потом.

А имена потом. Именовать не надо.
Не надо отрывать, ведь веточка – жива.
Есть Древо Знания посередине Сада,
И зреют, как плоды, грядущие слова.

Лишь только эта связь с немой первоосновой.
Лишь – корни в немоте. И вот упасть готов
Плод мудрости немой – Неведомое слово –
В награду за отказ от всех знакомых слов.







* * *

Утро затаенное, сырое.
Нет дождя, но солнца тоже нет.
Лишь деревья шелестят листвою,
И густеет, набухает цвет
Зелени. Сквозь темные одежды
Лип и кленов дали не видны.
Зелень – цвет покоя и надежды,
Тихий цвет глядящей глубины.

Долу обратившееся око.
Что же там, на этом темном дне?
Хорошо ли, плохо? – Мне глубоко.
Я сейчас укрыта в глубине
Собственной. И молча жду ответа.
Долго жду, застыв и онемев:
Как же сердцу научиться свету,
Вечному, живущему во тьме?






* * *

Тот звук дрожащий, робкий, первый,
Как летний дождь, прервавший зной –
Мое летучее бессмертье,
Пронесшееся надо мной.

Всё с место сдвинулось. Всё – в дрожи,
Всё дышит, плача и светясь.
Так остановки быть не может?!
Так не конец, а вязь и связь?!

Непрерываемость теченья:
Мой выход – вход во всех других.
И нет вне вечности мгновенья.
Она нанизывает их
За мигом миг, за звуком звуки
В созвучия, – в живую речь. –
За неизбежностью разлуки, –
Внезапность неизбежных встреч
Здесь, в вечности. Не ждя, не чая,
Всё потеряв, увидеть вдруг,
Что вечность всех и всё включает,
Так, как соната – каждый звук.







* * *

Дождь заладил, словно в осень, –
Косит листья, ветки косит,
Целый день стучит по саду.
И сперва – одна досада,
А потом – успокоенье,
Ибо больше нет мгновенья.
Протекает перед всеми
На виду у сердца время,
Незамеченное прежде
В гонке, в сутолке, в надежде.
Шелестит потоком встречным
Незамеченная вечность,
Точно волны океана,
Постоянно, постоянно,
Вновь и вновь напоминая,
Что такое жизнь иная.
Без мелькающей минуты –
Сколько неба, столько суток.
Сколько сердца, столько неба,
Сколько света, столько хлеба.

 

* * *

И вовсе им ничто не чуждо
Земное, вовсе нет стены.
Но мертвым нужно, мертвым нужно
Гораздо больше тишины

Той, что накапливают горы
И лес, тысячествольный лес...
Гораздо более - простора,
Гораздо более - небес,

Чем в глубину свою собрала
Душа на смерть свою в запас.
Все, что даем мы, им так мало!
Им нужно больше, больше - нас!

О, так неизмеримо много
Живого духа нужно им!
Наверно столько, сколько Богу,
Чтоб сделать мертвого живым.


* * *

И тот цветок, который облетел,
Который сник посередине лета,
Еще так свеж, так светоносно бел,
Еще лишь только расцветает где-то...

И аромат... о, этот аромат,
Что вдруг наплыл и растворился сразу,
Еще его внутри себя хранят
Те лепестки, укрытые от глаза...

И, может, огнекрылый серафим
Невидимый на нашем небосводе,
Как луч, который здесь уже незрим,
В иной стране вот в этот миг восходит.

Так значит ты... Ну да, вот так и ты...
Да разве ты могла совсем исчезнуть?
Тогда б сорвалось солнце с высоты,
И под ногами бы раскрылась бездна.

Но ведь пока еще растет сосна,
И заглянуть в мой дом береза хочет;
И молча взгляд уходит из окна
Куда-то вглубь, в пространство белой ночи...


* * *


В тот самый тихий час на свете,
Пред тем как мир уйдет во тьму,
Бог золотом своим пометил
Принадлежащее Ему.

И вспыхивает потаенно
То в поле узкое жнивье,
То ветка никнущего клена,
То сердце тяжкое мое ...


* * *

Мой старый, мой любимый друг,
Моей мансарды полукруг, -

Сосны с березой переплет
И шепот листьев: все пройдет.

Стерпи, примолкни, подожди,
Все будет где-то позади.

Любая боль имеет край.
И только это 'баю-бай',

Напевы ветра и ветвей
Останутся в душе моей.

Тебе останется одно
К ветвям ведущее окно,

Сосны с березой переплет
И шепот листьев: все пройдет...


* * *


Нам приготовлено спасенье
Под этой шелестящей сенью,
В пронзенной светом гущине,
В сем возвышеньи, погруженъи,
В сем беспрестанном расплетеньи
Всех слов, сцепившихся во мне, -
Всего, что я за жизнь узнала.

Здесь начинается сначала
Все то, что кончилось в груди -
И жизнь и молодость и сила.
Так ничего не уходило?
Так все, что хоть когда-то было,
И в самом деле впереди?
И надо лишь - из тесных комнат
Вот в эту тихую огромность,
Под этот все хранящий свод!..

О, блудные, больные дети,
Нас с корнем вырывает ветер
Из нас самих. Но всех нас ждет
Так неустанно, так бессрочно,
Так терпеливо этот отчий
Блаженный кров...


* * *


О вы, весенние мои
Неугомонные ручьи!
Листвы новорожденной шелк
И тайный голос тех, кто смолк,
Кто не имеет больше слов, -
Всех тех, чей не доходит зов,
Чей миру незаметен взгляд,
Хотя они глядят, глядят...

Лишь вы, лишенные всего,
Так ждете взгляда моего,
Как будто бы для бытия
Вам всем нужна одна лишь я.

О, несмолкающая весть
Тех неимущих; тех, кто есть
И только.
Без лица, без глаз,
Без тел, живущие меж нас,
И воздвигающие нам
Нерукотворный этот храм.

О, Господи, как он высок!
Храм без камней и без досок
Тот, что поставлен на крови
И сложен из одной любви!

Любовь! Любовь! Так вот что вас
Переполняет каждый час,
Горит и жжется в глубине
И пробивается ко мне
Пахучей зеленью травы! -
Ведь это вы, ведь это вы,
Лишенные в стране иной
Всего, всего, кроме одной
Любви!
И - мой мгновенный свет -
Моя любовь любви в ответ,
Моя попытка эту гладь
Небес собою поддержать...

Ведь мир наш - это вновь и вновь
Приток любви! Одна любовь!..


* * *


Нет, тишина не наступает
Так просто враз. Так настает
Лишь смерть. А тишина растет
Как ствол и зреет, точно плод,
Затем, что тишина - живая.

Лишь только семя тишины
Внутрь брошено, - укол мгновенный, -
И сердце сделалось священным,
Как те сосуды, что полны
Грядущим. В нем сейчас росток
Незащищенный, как сам Бог.
Как хрупок он!.. Случайный звук
И - прерван рост... Но все вокруг
Затихло. Точно небосвод
Рассветный, как крыло зари,
Он появляется. Вот-вот
Совсем восполнится внутри
И в мир родится, и на нас
Огромный остановит глаз.


* * *


Над морем сосны склонены
И даль открыта.
А стих родится из волны,
Как Афродита.
Вот, вот она... и снова нет.
Лишь трепет линий.
А на бумаге - только след
Живой богини.

Одна застывшая черта -
Вот все искусство.
Была такая полнота!
И снова пусто.

Но, может, смутно передам
Свою тревогу,
Чтоб кто-то вышел по следам
К жилищу Бога.

 

* * *

Тот самый час, когда последний свет,
Почти отсутствуя, еще разлит повсюду,
Как вещий шепот. Тьма и есть и нет,
И сердце молит о продленье чуда.

И чудо в самом деле продлено.
Белеет полночь северного лета.
Моей души открытое окно
Наполнено неуходящим светом.


* * *


Куда-то вглубь, в пространство белой ночи,
Куда стволы идут, куда слова
Вот те, что громыхают и пророчат,
И эти, различимые едва,
Втекают, чтобы превратиться в Слово,
Невнятное для языка земного.

Куда-то вглубь, в пространство белой ночи…
А может, мы встречаем чей-то взгляд?
А, может, чьи-то замершие очи
В пространство превратились и глядят
Внутрь нас?..


* * *

Простор великий из горсти
Раскрывшейся забросил семя
Свое в меня. И вот расти
В пространстве внутреннем всё время
До восполнения должна
Трепещущая тишина,
Как иномерное растенье.
И если прорастет она,
Наступит миг преображенья:
Раздвинется тяжелый пласт –
Простор меня пересоздаст.


* * *


Тропинка горная вела
Вглубь, как и линия ствола,
За пядью пядь, за шагом шаг.
И вот, расслаивался мрак,
Вливался внутрь цвета цвет
И дух сгущался, как предмет.

И в уплотненной тишине
Протягивался в руку мне
А вкладывался в грудь клубок –
Наверно тот, который Бог
Разматывал за пядью пядь,
Чтобы весь этот мир создать.


* * *


Здесь нет еще людей, и потому так много,
И потому моря бездонной тишины…
И между мной и Мной, между душой и Богом
Всё настежь – ни одной стены.

Здесь нет еще людей и потому качанье
Безлиственных ветвей доносит мне опять
Тот позабытый гимн, то самое Дыханье,
Которое смогло из глины нас создать.

И – ни борьбы, ни слов, – нет нашей преисподней,
А только лишь один безмолвный райский сад.
Здесь нет еще людей, и потому сегодня
Господь меня творит, как сто веков назад.


* * *


Я знаю, что стихи живут в соседстве с Богом.
Их как листов в лесу, – их бесконечно много.
Как ласточки, они мелькают на свободе,
Как ласточки живут, – свободно и легко.
Не я ищу стихи, они меня находят, –
Но если я ушла не слишком далеко.


* * *

Бушующий девятый вал
Весны, всю эту святость мая, –
Всё это Моцарт понимал
Так, как никто не понимает.

Всё это многоцветье крыл,
Всё дуновенье многотравья, –
Всё это Моцарт нам дарил. –
За это он и был отравлен.

Все слезы счастья, счастье слез. –
Всё, до чего нам не добраться,
Он это с неба нам принес, –
За что и лег в могиле братской.

И всё же с каждою весной,
С минутой каждой многокрылой…
Ах, Моцарт, Моцарт, в миг иной
Встают живыми из могилы…

 

Я шла и шла. Как будто путь знаком –
И всё-таки совсем неузнаваем.
Кем я была? Оторванным листком?
А, может, заблудившимся трамваем?

Холодный ветер, словно одурев,
Хлестал и выл, навязчив и несносен.
Я заблудилась между трех дерев,
Меж трех знакомых от рожденья сосен.

И всё кружилась и кружилась мысль,
И не было ни воли, ни покоя.
И вдруг я услыхала: оглянись…
Да оглянись, ну что ж это такое?

Какой-то властный, очень тихий звук
Прорвал волну мучительного гула
Так внятно, так отчетливо… И вдруг,
И вдруг я в самом деле оглянулась.

И увидала дерево. Ну да, –
Передо мною дерево темнело.
С намокших веток капала вода,
И был весь мир непостижимо целым.

Сплетенных сучьев тонкие кресты
И этих веток никнущие плети…
О, Господи, да неужели Ты?!
Как это вдруг Ты сердцу стал заметен?

Всего один нечаянный наклон,
И всё, и – в небо линия прямая…
С тех пор я вечно говорю: вот Он,
А на меня глядят не понимая.


* * *


Такая вечная любовь,
Такая ласковая зелень…
И шишки, жаркие, как кровь,
На этой темной-темной ели.

И не прошло нисколько лет, –
Всё тот же май мне небом послан,
Всё тот же вдумчивый ответ
На детские мои вопросы.

И всё-таки мой дух подрос,
Как эта ель, – он стал повыше –
Когда-то был сплошной вопрос,
А нынче я ответы слышу

На всю мою тоску и дрожь,
На волны жалости горячей…
Мир этот ангельски хорош!
Но, Боже мой, как ангел плачет!..

Крыло прозрачное склоняя,
Как плачет он над вишней белой!
И за тебя, и за меня…
А что еще он может сделать?

Не зазывать же в мир иной,
Когда мы так нужны на этом…
Но раз он плачет здесь со мной, –
С ним вместе заливаюсь светом…



* * *



О чем задумается Бах?
Куда заглянет вдруг,
Когда сдувает с клавиш прах
Заговоривший дух?

О чем задумалась сосна
В тот предвечерний час,
Когда она совсем одна
И ствол уже погас?

О том, что истина проста,
Как ангельские сны,
И можно приоткрыть врата
Последней глубины.

И это можно сделать вдруг, –
Покончить счет с судьбой:
Отринуть прах, оставить дух
Наедине с собой…



* * *


Мгла опускается на плечи
И оседает, словно дым,
И мягко отбирает вечер
Всё то, что я звала моим.

Какой-то дрозд, а может, Сирин
Поет, и слышно в тишине,
Что ничего в огромном мире
Принадлежать не может мне.

Ну что ж, не может и не надо,
Ну что ж, не может и не жаль…
И вся вечерняя прохлада
Остудит древнюю печаль.

И утомленная погоней
Мысль мягко замедляет шаг.
И разжимаются ладони,
И возвышается душа.



* * *


О, Господи, так где же я?
Ведь здесь граница бытия.

Она прочерчена была
Сквозь небо линией ствола,

И сердце охватила дрожь:
Еще мгновенье – перейдешь

За грань, и вдруг передо мной,
Мерцая, встанет мир иной,

Вот тот, откуда к нам сюда
Втекает, как в кувшин вода,

Жизнь! Жизнь – по капле, по глотку –
В ответ на смертную тоску.

И больше нечего беречь, –
Здесь не нужна людская речь,

Здесь делать нечего уму,
Здесь наши знанья ни к чему,

Здесь больше нету естества.
Жива я или не жива

Вот здесь, где водопадом в слух
Врывается бессмертный дух?..


* * *


Сосна есть дерево. Но то, что в ней
Р а с т е т, есть Бог.
И море – это море, но то, что расправляет душу – Бог.
И то, что любит там, внутри меня,
Есть Бог, хоть я всего лишь я.
Не спрашивайте, есть ли в мире Бог.
Не надо праздных суетных вопросов.
Спросите только: а жива ль сосна?
Не обмелело море?
А душа? Не обмелела? Не иссякла?
Полна до края, до самих небес
И даже захлебнулась небесами?
Тогда она наткнется на ответ,
Так, как волна на камни побережья,
И всюду будет
Сплошной ответ –
Ни одного вопроса.


* * *


Неведомый… Он в темноте
Приходит. Шелестит крылами.
И еле вздрагивает пламя,
И капля в ветках на листе
Чуть вспыхивает. И опять
Уже на новом месте следом
За первой… Тот, кто нам неведом,
В ночи приходит, словно тать,
Когда не ждем. От всех сокрытый,
Он там, куда не смотрим мы.
И, как из пены Афродита,
Родится из слоистой тьмы.


* * *



О, ветер, ветер! Что такое
Июльский ветер? Дрогнул вяз,
Ель всколыхнулась. Нет застоя,
И быть не может. Кто-то нас
Как бы касается перстами,
И мы в своей земной судьбе
Не брошены. Нет, мы не сами,
Совсем не сами по себе…
Мы – чьи-то. Кто-то нас, как струны,
Натягивает. Тронул… дунул
Чуть слышно, и – Тебе всю жизнь
Отдам, лишь раз еще коснись!

Что это? Горе или радость?
Что было и что будет впредь?
Не знаю. Да и знать не надо.
Мне надо только замереть.

 

* * *

Я знаю путь, которым Бог
Приходит в мир, – через порог
Невидимый, сквозь узкий мост
Над пропастью. Сей путь есть рост
Стволов и света и любви
И нарастание в крови
Такого жара, что вот-вот
Насквозь пронзится небосвод,
И вспыхнет солнце посреди
Пространств и в глубине груди.
И прогремит со всех сторон
Хвалебный гимн, вселенский звон
До звезд поднявшейся волной –
И завершится т и ш и н о й


* * *


И будет долго тишина расти,
Как Дерево, и полниться вниманье.
Чтоб к Тайне жизни ближе подойти,
Нужна такая полнота молчанья!

О Боге рассказать никто не мог,
Его глубокой тайны не разрушив.
Сказать о Боге может только Бог,
Проникнувший в замолкнувшую душу.

* * *


Вечереющий лес, вечереющий лес.
Углубляется жизнь до сквозящих небес,
Луч последний погас, задымился, затих.
Углубляется свет до истоков своих.
Догорает костер, угольками шурша.
Углубилась до Бога немая душа.


* * *

Войти туда, где нет как нет
Меня. – Совсем. – Не существую,
Но, Господи, откуда свет
Такой? И почему ликует
Душа, как будто бы она
На волю вырвалась из клети?
Полным-полна, вольным-вольна
И за весь мир одна ответит.

Ни слова… Лишь древесный гул.
(А, может, Ангельские хоры?)
Простор меня перечеркнул,
А я так счастлива простором!..

Так счастлива!.. Но, Боже мой,
Меня ведь нет… И всё же, всё же
Я стала как сосна немой,
Чтобы узнать: не быть не может
Меня. – Я есть! Повсюду – я.
Вселенский ветер смел границы
И в том, что нет небытия,
Душа способна убедиться
На опыте. – Во всем! Во всех –
И в небесах и в океане!
Так вот откуда этот смех
Над смертью! Это ликованье!


* * *

И снова дождь. Как будто Бог
Велит мне снова умалиться,
Свернуться внутрь себя, в клубок
И ощутить свои границы
Во внешнем мире, – свой порог
И собственную глубину,
Бездонность тайного истока,
Так незаметно, одиноко
Наращивая тишину,
Как ствол древесный, дождь бессменный
И сам немой Творец Вселенной.


* * *

Там за окном – творящий хаос,
Разрушивший порядок мой,
Но я ныряю с головой
В него, чтоб в этой бездне плавать,
Захлебываться и тонуть,
Теряя смысл и цель и путь.
Теряя всё, но твердо зная,
Что я себя не потеряю,
Раз есть размывший все края,
Разлившийся везде и всюду
Весенний хаос, – значит я
Была и есть и вечно буду.
И смысл мой вовсе не во мне,
А в этой темной глубине
Без дна, в сем хаосе весеннем,
Пронзенным насквозь птичьим пеньем,
Вот в этом головокруженье,
Смешавшем вдруг в одно мгновенье
В одном немыслимом сверканье
Всю нашу боль и ликованье.



* * *

Был неспешный час, был беззвучный шаг.
Подымался лес, как моя душа.
До святых высот, до седьмых небес
Воздымался Дух, как столетний лес.
Ну, а я сама, точно ствол немой.
Что душе моей до меня самой?



* * *

Когда растает мысль в блистанье
Заката, в дымке золотой,
И высота деревьев станет
Души незримой высотой,
И запоет душа, как птица,
В открытой птицам вышине,
И не захочется проститься
С лучом последним на сосне…
Но, Боже, так душа любима
Вот этим золотым лучом,
Что все вопросы разрешимы
И никого и ни о чем
Теперь просить уже не надо.
Секреты счастья так просты:
Не отвести бы только взгляда,
Не потерять бы высоты…



* * *

Я ничего не делаю. Я жду.
О, этот час немого ожиданья,
Когда как будто трогаю звезду
И чую гул в далеком океане.

Когда я знаю: Дух нерасчленим –
Нам лишь во сне положены пределы –
И мирозданье чувствую своим
Расправленным неуязвимым телом.

Разноголосый шум земной затих.
Всё неподвижно. Жду в безмолвьи строгом
Слияния с последним из живых
И этим самым – со всецелым Богом.


* * *

А шорох листьев, тихий плеск
Дождя и капель тусклый блеск
И этих веток разворот –
Пространство, где душа растет.

Ты знаешь, что такое Бог?
Тот, кто стеною стать не мог
Меж нами. Тот, кто никогда
Нигде не оставлял следа

И никогда не заслонил
Собой сверкания светил, –
А просто был, как ширь морей,
Пространством для души твоей.

* * *

Спаситель, Ты спасаешь нас
Тем, что питаешь душу светом.
Живет нерукотворный Спас
В нерукотворном мире этом.
Живет и отдает сполна
Всего себя в мгновеньи каждом.
Какого нам еще вина?
Что утолит полнее жажду,
Чем этот свет? Я пью и пью
И исчерпать его не в силах.
Любовь бескрайнюю Твою
Земля доселе не вместила…
Над лесом – золотистый дым.
Прощальный луч всё выше, выше.
Я вижу всё, но Ты незрим.
Я слышу всё, но Ты неслышим.
Как долог этот взгляд огня!
Какой накал невыносимый…
Есть только Ты и нет меня.
Есть только Ты, а я незрима…


* * *


«Ничего не надо говорить,
Ничему не следует учить…»
Только слушать, как шуршат листы,
Только взять от Божьей полноты
Толику, чтоб всенесущий Бог
Не совсем под ношей изнемог,
Не упал под тяжестью креста.
Так задача каждого проста,
Так посильна!.. – Только и всего:
Взять себе от полноты Его
Толику. Он переполнен так,
Что всё время льется свет во мрак
И течет такая благодать,
Что вот только б душу подставлять.
Понимаешь – только и всего:
Не отъединяться от него.

 

Зинаиды Александровны не стало в 92.
Вот что она писала в свои 77.

***
Я верую, что та же сила,
Которая вот здесь, сейчас
Листочки первые раскрыла.
Воистину спасет всех нас.
Я знаю, Господи, я знаю,
Что чаша бед полным-полна,
Но эта семьдесят седьмая
И все же - первая весна!..
Да нет, не первая...
Начало Бедней предвестия конца.
Да разве в первую я знала
О всемогуществе Творца?
О том, что нет душе предела?
- Не думай, не считай, не мерь! -
Да разве в первую умела
Любить я так же, как теперь?!

 

***

Спуститься внутрь, на дно покоя,
Туда, где нету ни-че-го.
Туда, где смешан шелест хвои
С биением сердца моего.

Таинственное равновесье –
Сейчас душа моя равна
Всему безмолвью поднебесья,
В которой шелестит сосна.

Бесшумно пролетает птица,
Зависнув посреди пустот.
Так вот откуда жизнь родится,
Откуда мир наш восстает.

Всё то, что будет, всё, что было,
Вместилось в бесконечный миг.
Так вот где он – источник силы,
Души неведомый тайник…



***

Вмолчусь, прислушаюсь к костру
И стану точно лес немою,
Как ствол в безветрие, замру
И совпаду с собою самою.

Вот с тою глубочайшей мной,
Что ниже трав и неба выше –
С моей последней глубиной,
Что проступает лишь в затишьи.

Сейчас совпал мой вечный дом
С земным. Соединились звенья.
Я знаю – истина в одном:
Вот только в этом совпаденьи.


***

Здесь никаких великолепий –
Сентябрьский лес и пуст и глух.
Лишь только света тайный трепет,
Лишь просквозивший чащу Дух,

Лишь опрозрачненные тени,
Да поредевшая листва,
Лишь это одухотворенье
От прикасаний Божества.

Оно беззвучно и незримо –
Всю жизнь потратишь – не найдешь.
Но этот тонкий запах дыма, –
Но эта световая дрожь


***

Так вот зачем дано сиянье –
Нам осень ясная дана,
Чтоб ощутили мы, как встанет
В средине сердца – тишина.

И в этой тишине исчезнет
Тот душный пласт, тот верхний слой,
Где угнездились все болезни
И смерть с ее косою злой.

И мы поймем, войдя в глубины,
Где вспыхнут вдруг Твои черты,
Что все мы сделаны из глины,
А настоящий – только Ты.

И, наконец, душа обрящет,
Сумев в молчаньи прах стряхнуть,
Тебя, единый настоящий –
Свою незыблемую суть.


***

А шум лесной – благая весть,
Распространенная по шири,
О том, что Дерево и есть
Присутствие Господне в мире.
Древесный ствол… Он слишком прост,
Но в нем вершится неизменно
Не видный глазу тайный рост.
Стволы дерев – ростки Вселенной.
А, может быть, Создатель сам
Среди деревьев встал случайно
И этот ствол, как перст к губам,
Он приложил у входа в тайну.


***

Ах, осень, осень, сколько раз,
Как полногласно ты отпета!
Но если снова видит глаз
Сияющую бедность эту,
Торжественную нищету,
Открытость, обнаженность Духа…
Плоть отцвела. – Душа в цвету.
Нет звуков, но дошла до слуха
Творящей мысли тишина,
Заполнила простор осенний.
Жизнь, наконец, полным-полна,
И смерть есть жизни продолженье.



***

Желтеет липа. – Не желтеет,
А изнутри озарена.
И воцаряется в аллее
Светящаяся тишина.
Беззвучна световая месса,
Архангельский беззвучен рог.
Кто этот нимб над редким лесом,
Над умиранием зажег?


***

Горение последних листьев,
Их плавный медленный полет…
Под звук дождя яснеют мысли,
Под звук дождя душа растет.
Душа – Господнее растенье…
Садовник, пестующий нас,
Дай дорасти мне до горенья
В свой смертный, в свой верховный час…

 

Из сборника "Мои затишья"

Мои затишья
Зинаида Миркина

Эти стихи дают вертикальное измерение каждому мигу, они открывают возможность поворота всегда и везде и каждому. При этом они чисто русское явлению. В их синтез мировой культуры органичен, как живое дерево, а не как агрегат. В них — отражение всей мировой культуры, особенно духовной, но для восприятия они этой культуры предварительно не требуют, ибо отражают не культуру, а источник, которым она светится. Каждым стихотворением можно воспользоваться, как воздушным шариком, чтобы полететь в нужную сторону; чтобы вознестись на столько секунд, сколько хватит духу. При этом они негромки как Дух. Есть люди, любители поэзии, которым они ничего не говорят, даже раздражают. Такие любят «новое». Есть поэзия, которая хочет по-новому сказать о старом и всем известном. А тут поэзия другого измерения: она говорит о почти неизвестном — в этом ее новизна



* * *

Мои великие затишья —
Сиденье у незримых ног,
Когда неслышимое слышно,—
Продли их Бог... продли их Бог...

Мои глубокие безмолвья
У моря на краю земли.
Когда почти не плещут волны,—
Продли их, Господи, продли...

Мое блаженное успенье –
Успенье мук, успенье вин,
Когда меня все мене, мене
И, наконец, есть Ты один...


***

Явь так тиха!.. Крикливы только сны.
Чем эфемерней, тем они капризней.
А жизнь есть накопленье тишины.
Как тишина-переполненье жизнью.


* * *

Зачем цветами сплошь покрыта
Земля и нет лесам конца?
Затем, что мир — переизбыток,
Перенасыщенность Творца.

Затем и был когда-то создан
Весь этот бесконечный свет,
И нет конца на небе звездам,
И морю окончанья нет.

Быть может, состоится встреча —
Когда-нибудь родится тот,
Кто захлебнется бесконечным
И сам взахлеб творить начнет.









* * *

Есть жизнь молитвенная, или —
Жизнь суетная. Третьей нет.
Деревья день и ночь молились,
Встречая каждой жилкой свет.

Молились зимы, лета, весны,
И звезды в кроны их вплелись.
А люди путались в трех соснах,
Не ведая про выход ввысь.;






Есть линии, диктующие нам,
Как надо жить. И тайные законы
Я узнаю по веткам и стволам,
Прослеживаю по корням и кронам.
И в час, когда тяжёлый узел дней
Уже обвился возле горловины,
Я погружаюсь в лабиринт ветвей,
Распутывая судьбы и причины.
С терпением незыблемой сосны
И с чуткостью трепещущей берёзы
Я расплетаю жалобы и сны,
Разматываю страхи и угрозы.
И вот уже последняя черта
Расправлена на заводи зеркальной,
И остаётся только высота
И чистота того, что изначально.


* * *

Не тот, кто говорит со мной,
Приносит мне благие вести,
А тот, кто словно дух лесной,
Как свет, молчит со мною вместе.

Кто, позванный на тайный пир,
Как чашу разопьёт со мною
Молчанье глубиною в мир,
Молчанье, в сердце глубиною.

Поэзия – не гордый взлёт,
А лишь неловкое старанье,
Всегда неточный перевод
Того бездонного молчанья.






* * *

В часы блужданий без дорог,
Утраты горькой,
Что может дать молчащий Бог?
Себя – и только.

Что может дать душе ольха,
Склонясь к рябине?
Покой серебряного мха
И тёмных линий.

Стволы, увитые плющом,
Небес просветы...
Ты хочешь что-нибудь ещё?
А есть лишь это.

И бьются бедные слова
О бедность истин,
И покрывается трава
Слезами листьев.

Их медленным круженьем весь
Простор укачен.
Твоё бессмертие вот здесь
Молчит и плачет.

В часы блужданий без дорог,
Утраты горькой,
Что может дать молчащий Бог?
Себя – и только.

Но для тебя Он слишком прост,
Душа мечтала
О большем... От земли до звёзд –
Ужели мало?


* * *
И снова дождь. А может, это
Протянутые провода
С того неведомого света
На эту землю, к нам, сюда?

Вот почему мы так стихаем,
Теряя счет часов и дней...
Стена раздвинулась глухая
И смутно видно, что за ней...

И сердце хочет на попятный,
В до-жизнь, к таинственному сну
И начинает путь обратный-
К истоку мира, в тишину...


* * *

Дождь. И голос одинокий.
Дождь. И пенье соловья.
Несмываемые строки
В вечной книге бытия.

Так нечаянно, мгновенно
В обступившей тишине
Льется жалоба Вселенной,
Обращенная ко мне.

Чье-то сердце просит чуда,
Иль зовет звезду звезда,
Или просто ниоткуда
Льется голос в никуда.


* * *

Листьев текучих ручьи.
Дождик мой редкий.
Сестры и братья мои —
Тихие ветки.

Все здесь лелеет меня,
Манит в объятья.
Сердца немая родня —
Сестры и братья.

Лес совершенен, как стих.
Все неслучайно.
Здесь не бывает чужих —
Вот его тайна.

Тихо проходят века
Мимо событий.
Тайна сия велика —
Только вместите.







* * *

И нет другого рая.
Простор и тишина.
Мне сердце измеряет
Высокая сосна.
Небесный купол серый
Да ива у ручья.
Вмещу — достигну меры.
А нет, и я — не я...


* * *

Дождь, прекратившийся внезапно.
Ольха, провисшая дугой...
Переговаривались капли
Одна с другой, одна с другой.

Мир, погрузившийся в дремоту.
Прохладно, тихо и светло.
И недосказанное что-то
Ко мне вплотную подошло.

Сплетались, связывались нити.
Тянулись к сердцу моему...
О, говорите, говорите...
Быть может, я еще пойму.


* * *

Лес - это инок. Он-иной, инакий.
Свои законы у лесных дерев.
Свои уму неведомые знаки,
Свой голос, свой таинственный напев.

Сосновый шорох, горький запах дыма
И тихий говор плещущих ветвей-
Напоминанье об ином, родимом,
Забытом мире-о душе своей.

Душа моя... Сейчас я слышу, знаю,
Что ты живешь не годы, а века.
Что ты - лишь гостья легкая, иная,
Пришедшая сюда издалека.


* * *

Зачем на этом небе сером
Кленовый вспыхнувший костер?
Чтоб бросить в сердце искру веры
Всей тяжести наперекор.
Сверкание искристой дрожи,
Вошедший в грудь ожог Творца!
Пылает молча сердце Божье,
Чтоб разгорелись в нас сердца.








* * *

Мне одно сегодня только надо,
У меня одно желанье есть:
От горящей дрожи листопада
Глаз завороженных не отвесть.
Видеть, как последний лист покинул
Ветку липы, обнажив до дна
Сердце, в чьих темнеющих глубинах
Схоронились света семена.

 

* * *

О, Господи, что это значит —
Поток исчезающих лет?
Жизнь — это такая задача,
В начале которой — ответ.

Но надобны времени горы,
Чтоб данное в руки — найти.
Жизнь есть ощущенье простора
В стенах, в тесноте, взаперти.

Нечаянный сполох мгновенный,
Прорыв в мировой западне.
Жизнь есть ощущенье Вселенной
В едва различимом зерне.

Ведущая в бездну дорога,
Где каждый шажок — торжество.
Жизнь — это предчувствие Бога
Незрячей личинкой Его.


* * *
Я—это ветка Твоя.
Я—это лепет ручья,
Миг в Твоей вечной судьбе,
Искра костра Твоего...
же сама по себе...
Что это? И для чего?


* * *

Костер задумчиво мерцал,
А лес был темный кинозал.
Он затаился и внимал.
И дума каждого ствола
Так незаметно перешла
В один немой горящий глаз,
Который жил во тьме за нас.
Росло спокойное тепло,
И что-то вдруг произошло —
Нагретой тишиной дыша,
Раскрылась медленно душа,
И запах счастья и добра
Смешался с запахом костра.






* * *
Отмелькали дни и лица -
Никого и ничего.
Погрузиться, провалиться
Внутрь сердца своего.

И измерить всю державу
Необъятную свою:
Начинаясь где-то в травах,
Я до неба достаю.









* * *
В сердце ночи, в ее океане
Тихо плещется света струя.
И выходят слова из молчанья,
Точно души из небытия.

Темнота все сгущенней, все глуше.
Отсвет углей упал на кору.
Обступили нас тихие души,
Подступили вплотную к костру.

Тихо вышли из бездны на берег,
Тихо сели вокруг, у огня.
Наконец-то нам тихие верят,
Не боятся тебя и меня.

Этих душ шелестящая стая,
Этот шепот, нам внятный едва...
И со звездами связь не теряя,
Одеваются плотью слова.







* * *

Луч умрет, и вместе с ним
Превратится сердце в дым, —
В сизый дым, в легчайший пух,
В устремленный к Богу дух.

Среди сосен ввечеру
Луч умрет и я умру,
И окажется, что смог
В этот миг родиться Бог.


* * *
Здесь просто-напросто видна
Моя граница.
Остановиться, как сосна,
Остановиться!

Срастись корнями и стволом
С небесной твердью
И подглядеть, что там потом
За нашей смертью.

Небес раскинутую гладь
Душой потрогать,
И - очи в очи увидать
Живого Бога.

Но вот - каков же Он на вид? -
О том - ни слова.
Тот, кто увидел, замолчит.
Как ствол сосновый.

Тот, кто увидел, станет сам
Безмолвным стражем.
Он ничего не скажет нам,
Но лишь покажет...

 

* * *


Мир запасы растратил
Всех немереных сил,
Но по-прежнему дятел
Сук упрямо долбил.

Нет мгновения тише...
Мягко падает снег —
Только это б и слышать
Весь оставшийся век.

Все сохранно в природе.
Бог по-прежнему жив.
И до мертвых доходит
К воскресенью призыв.


* * *


Деревья-столпники. Они
Стоят все ночи и все дни.
Тысячелетие подряд
Деревья Богу предстоят.

Я с вами, тихие мои,
В безмолвном полнобытии.
О, только бы ревущий вал
Меня от вас не оторвал!

И всё. Для сердца моего
Не нужно больше ничего.
Ток жизни входит в грудь мою,
А я-лишь Богу предстою.


* * *


Неслышный снег, деревья пороша,
На землю лег.
Вопросов нет. Есть только лишь Душа
И Бог.

Родимый лес стоит передо мной.
Тих. Сед.
Вопросов нет. Есть только лишь сплошной
Ответ.

Глубокий вздох. Поток беззвучных слез
Из глаз.
Не верь тому, кто задает вопрос
В сей час.



* * *


Снег идет. Тишина.
Тишиной полон дом.
Бог в проеме окна.
Бог идет за окном.

Бог склонен над тобой,
Точно ветка в снегу.
Бог в груди, как прибой
На морском берегу.


* * *


То, из чего я создана, -
Лесного запаха волна,
Разлив вселенской тишины,
Кончающийся у сосны.

И этот все связавший свет...
Поймите, в мире смерти нет,
Покуда есть в краю лесном
То, из чего мы восстаем.


* * *


Тропинка ныряет туда,
Где нет никакого следа,
Ничей не впечатался шаг,
В подсвеченный золотом мрак.

Тропинка, куда ты бежишь?
В такую великую тишь,
В такую недвижную гладь,
Где нечего больше сказать.

И жизнь, точно омут без дна,
Склонившимся небом полна.


* * *


В самого себя дорога —
Это тайный путь до Бога
Через поле, через лес,
Прямо до седьмых небес.

Хорошо на вольной воле
В ясном небе, в чистом поле.
Свет указывает путь,
И с него нельзя свернуть.


* * *


И вдруг окажется весной.
Что все прошедшее - со мной.
Жизнь, точно полая вода,
Не утекает никуда,
А встала мира посреди
Здесь в переполненной груди.

 

* * *
Господи, только бы слышать.
Только бы ветер донес
То, что молчания тише.
То, что прозрачнее слез.

Только лишь сердцем порожним
Внутрь зачерпнуть и вместить
То, что назвать невозможно
И без чего не прожить.


* * *

В неподвижном пространстве лесном
Тишина раздавалась, как гром.

Тишина разливалась вокруг.
Нарастая, как внутренний звук,

Как пространства земного прорыв,
Как пасхальное: умерший-жив!

Есть свобода лишь только одна —
Все вместившей души тишина.


* * *

Деревья

Здесь нету посредников. Все-напрямую.
Ни лишнего жеста, ни жалобы всуе,
Ни лишних движений, ни мысли тревожной, -
Лишь то, без чего обойтись невозможно.

И нету ответов, хоть спросится строго,
И нет толмача между ними и Богом,
Меж ними и небом, меж ними и светом.
Меж ними и сердцем посредников нету.


* * *

Деревья

Есть право на безмолвие. Есть право
На полную, как небо, тишину.
Святое право сосен величавых
И Бога, сотворившего сосну.

Есть Тот, который и во тьме нам светит.
Но Он не утирает наших слез.
О, дай мне право вовсе не ответить,
Иль миром вам ответить на вопрос.



* * *

Господи, как тихо.
Тишина Твоя —
Точно тайный выход
Из небытия.

Шорох старых листьев,
Веток разговор...
Точно Ты расчистил
Для себя простор,

Точно кладезь силы
Спрятан в глубине.
Я себя отмыла
До Тебя на дне.


* * *

Вот и встал мой затаенный,
Мой высокий, мой зеленый,
В потайных своих берлогах,
В темноте хранящей Бога.

Хвойный шорох, выкрик птичий
И спокойное величье
Над рекой тоски и плача —
Ибо знает, что он прячет.





* * *

Прийти в себя, прийти туда,
Где стынет тихая вода
И где никто и никогда
Еше не шел против Творца,
И жизнь не ведала конца.


* * *

И вновь я слышу хвойный шум,
И вновь впервые в жизни знаю
О том, что не вмешает ум,
Пред чем смолкает мысль земная.

Как будто ангел, свет струя.
Крылом размером с мирозданье
Смахнул все то, что знала я,
И внутрь вдохнул иное знанье.

И в грудь раскрытую мою
Влетел сквозняк ширококрылый.
С каким блаженством отдаю
Все, что за жизнь душа скопила!

И болевой последний след
Истаивает в птичьем пенье.
Послушайте – меня ведь нет.
И – я есмь жизнь и воскресенье.


* * *

Я сейчас в себя вдохну
Бесконечности волну,
Что пришла, чтобы смахнуть
Боль и тяжесть, сор и муть.

Свежий утренний мороз.
Нити тоненьких берез...
Я сейчас пойму опять.
Что могу лишь лепетать
О Тебе, что-ни словца
У творенья про Творца.

 

IV. Внутреннее время

* * *
Почти осенний ясный вечер
Крыла широкие простер.
Ни ветерка. Замолкли речи,
И чуть потрескивал костер.

И было непонятно, где я,—
Сосна и ель и дуб вокруг.
Но был сейчас всего важнее
Вот этот еле слышный звук

Трескучих вспыхнувших поленьев.
И где-то возле самых ног,
Между мгновеньем и мгновеньем.
Сквозь щели мира глянул Бог.

Он был тишизн последних тише.
Он был—на все мольбы ответ.
Он был вот тем, который дышит,
Когда дыханья больше нет.


* * *

Открыв глаза, проснувшись утром рано
И подойдя к моей родной сосне,
Я выхожу на берег океана
И омываюсь в мировой волне.

Передо мною—вековые ели
Да ветки лип, укутанных в туман,
Но в них валы вселенские запели
И загудел всемирный океан.

И что такое верить иль не верить?
Со мною зренье, обонянье, слух.
Я выхожу на океанский берег
И внутрь вдыхаю океанский дух.

О трепет волн в листочке самом малом!
Что он сегодня сделает со мной?
Обдаст ли вдруг своим гигантским шквалом
Иль наградит вселенской тишиной?

И вот коснутся плеч твои ладони,
Приблизятся глаза твои и рот.
И сердце в сердце медленно потонет
И океан по жилам потечет.


* * *

Серый день. Тихий дом.
Мелкий дождь за окном.
Лес вплывает в окно постепенно.

Нарастает покой,
В день ненастный такой
Дом становится центром вселенной.

Ветка бьется в стекло.
Но созрело тепло.
Точно плод. Тяжела сердцевина.

Унимается дрожь.
И тогда узнаешь,
Сколько весят немые глубины






* * *

Как ароматно, звонко, густо,
Как дышится в лесной глуши!
Жизнь есть проснувшееся чувство
Бездонности своей души.

То всеохватное молчанье,
Когда весь мир в себе несу,
Когда внутри-как в океане
Или в неведомом лесу.


* * *

Костра чуть слышное дрожанье
И отсвет, легший на сосну
Аккомпанируют молчанью
И продлевают тишину.

И от нее ложатся тени.
Мир исчезает. Что же, пусть.
Лишь только в миг исчезновенья
Я всемогущей становлюсь.


* * *

Когда дышать на свете нечем,
Почти сомкнулось дней кольцо,
Мне открывает бесконечность
Свое безмолвное лицо.

И долго волны океана
Иль дождь, шуршаший по листку,
Мои зализывают раны.
Как мать незрячему щенку.

А над костром колечки дыма...
Благоуханная струя...
На что мне вся неисчислимость?
На что нужна всей бездне я?

И как ни множь на числа числа,
Есть точный и простой ответ:
В ней без меня не будет смысла,
А без нее мне жизни нет.


* * *

Когда дрожит на солнце капля,
Мир раскрывается до дна.
Непостижимо и внезапно
Душа навылет пронзена.

И уместившись в грань алмаза,
Зажглись мгновенно все солнца,
Великим хором вмиг и сразу
Восславив своего Творца.

О, закипевший вал оваций!
Ему сейчас предела нет.
И сердце может разорваться
И превратиться в чистый свет.


* * *

А рядом — лес. Здесь, у террасы,
У полукруглого окна —
Бездонность замершего часа,
Недвижной мысли глубина.

Незыблемость миропорядка—
Зеркальность. И в тени ветвей
Живет такая же загадка.
Как и внутри души моей.

Все та же тьма слоистой глуби
И тайных линий переплет.
Кто разгадает, тот полюбит,
А кто полюбит, тот войдет...


* * *

Дело мое — этот рост неизменный.
Дело мое — становленье Вселенной.
Дело мое-нисхождение снега,
Дело мое — бесконечная нега

В мартовском солнце сияющих веток.
Дело мое — созидание света, —
Пальцы лучей, во всю даль распростертых.
Дело мое — воскрешение мертвых.
Мир наш безрадостный, мир неумелый,
Не отвлекай мою душу от Дела.






* * *
Я тороплюсь. Наверно, легче
Леса рубить, чем поспевать
За всем, что ангелы нашепчут,
За всем, что Бог решил сказать.

Наверно, проще пни ворочать,
Чем быть у Бога толмачом.
Ну да, я только переводчик.
Не я творю, я не при чем.

Я не владею ни единым
Движеньем. На века вперед
Раба немая Господина,
Который душу мне дает.

Да, я раба Твоя, не боле.
Но выбившись вконец из сил,
Я одного боюсь: на волю
Чтоб Ты меня не отпустил.;


* * *

Здесь тайна есть, но тайну эту
Постиг открывший клюв птенец.
О, знанье птиц, стволов и веток!
О, тайноведенье сердец!

Чащоба темная лесная
И внутрь нее входящий свет...
Здесь те, кто в самом деле знают.
Здесь ни одной придумки нет.

Нет истин, навсегда готовых,
И как стрела прямых дорог.
Но каждый листик — это Слово,
А Слово в самом деле — Бог.