Личные рассказы

Если не совсем личные

 

Ты слышишь песнь в ночи, Алиса?

На его поселок падала ночь. Со всей ее тьмой, звуками и тишиной за ними. Будучи в свободном падении, она накрывала собой мир все быстрее, делая общее - частным, а частное - личным.
Он всегда любил ночь, а день его всегда тревожил. Под ее покровом он плохо спал, но стоило только дню войти в полную силу и все менялось, и он засыпал крепким и безмятежным сном, полным красочных и редких снов.
Ночью он был самим собой. Спокойным и умиротворенным. Безмятежным. Ночь выменивала у него дневной сумбур, ярость и смятение на плавное, как речная вода, ровное мышление. Дарила простор для его сознания. Во тьме он даже нравился сам себе.

Как и тысячу ночей до этой, он лежал на своей кровати в одежде, накрывшись скомканным одеялом и всматривался в ночь через открытое окно. В ответ она омывала его прохладой. Он все лучше видел в темноте. Он вслушивался в ночь и она ему пела. И он все лучше слышал ее песнь.
Он редко дышал. Практически не двигался. Больше переминая сигарету пальцами, нежели куря ее, он окрашивал фаланги в желтый.
Свет был выключен во всем доме. Царствование тьмы нарушали лишь блеклый свет экрана его ноутбука и уголек очередной измятой сигареты.
Он отвел взгляд от окна. Посмотрел на монитор, снова на ее фотографию. Он улыбнулся самой глупой улыбкой на свете, закрыл глаза и как обычно бывало в подобных случаях, на полотне своих век он увидел черный квадрат. И хотя за эти тысячи ночей он видел его сотни раз, почему-то именно в эту ночь ему в голову пришла одна очень интересная мысль.
Закрыв крышку ноутбука и перевернувшись на другой бок, он начал размышлять. Был ли Казимир обычным человеком или предсказателем? Он попробовал вспомнить другие работы этого великого художника, но не смог. Он уже готов был перевернуться обратно и найти их в сети, но тут подумал, что возможно, Казимир был гостем из будущего.

Светало. Подложив обе руки под голову и даже решив не занавешивать в этот раз окно от утреннего света, он уже был готов ускользнуть за этими размышлениями в очередной захватывающий сон...

Ночь все дальше отступала в никуда. День все больше гудел, наливаясь силой. Его веки становились все тяжелей. По его телу и в особенности по ногам, все больше разливалось тепло Дремы.
Сознанием уже перешагнув за дымчатые врата мира сновидений, он уже почти провалился в сон, но тело, освобожденное от оков и забот сознания, обострившимся до предела слухом, вдруг почувствовало сначала шелест крыльев, а затем, как что-то мягко ударилось о подоконник его окна.
Чары сна вмиг рассеялись. Как когда-то в детстве, он ощутил это непонятное жгучее воодушевление, вперемешку с предчувствием счастья.
Щурясь от утреннего света, он аккуратно перевернулся на другой бок. На подоконнике сидел Ворон. И Ворон спросил:

- Чего ты сейчас больше всего хочешь?

Он снова улыбнулся той, самой глупой. И опять подложив обе руки под голову, он ответил:

- Это очень простой вопрос. Сейчас я хочу уснуть самым крепким, самым глубоким сном. Чтобы не проснуться когда ОНА вернется домой. Чтобы не проснуться, когда она, подобно кунице, крадущейся по ветви дерева, будет сквозь темный дом прокрадываться в мою комнату. Бесшумно. Даже не толкая воздух, поскольку ОНА сама - воздух.
Куницу я бы услышал. Услышал бы как ее когти врезаются в ствол дерева, как оно трещит под их напором.
Но у НЕЕ нет когтей. Почему-то не растут. С детства. И пока мы рвем друг друга в клочья днем, ОНА мирно спит себе в соседней комнате, почти свернувшись в клубочек. Когда же ЕЙ приходится сталкиваться с реальным миром, ОНА использует накладные, но они потом рассыпаются прахом, стоит НАМ оказаться рядом друг с другом.
Так вот, когда ОНА прокрадется ко мне в комнату, когда прижмется ко мне спиной, когда возьмет своими маленькими, нежными руками эту грубую, обожженную руку лесного чудовища и прижмет ее к своему сердцу, не отпуская, улыбнется и на несколько мгновений решится закрыть глаза, тогда я хочу, чтобы мое тело, освобожденное от оков сознания, почувствовало это. Чтобы оно прижало ЕЕ к себе еще сильней. Чтобы оно уткнулось головой в ее волосы. И чтобы я, в этот безумно короткий, но бесконечный миг утонул в их запахе.
А потом, проснувшись снова один, чувствуя ускользающий запах ЕЕ волос на своем лице, вспоминая какой чудный сон я сегодня видел, стерев с лица ту, самую глупую, и надев самую обычную, я выйду на кухню и встречу там ЕЕ.
Я не буду знать, а ОНА не скажет. И все будет просто и легко.

Ворон потупил взгляд и опустил голову. И тихо сказал:

- Ты мог просить о большем.

Он улыбнулся той, самой грустной. Потянувшись к окну, чтобы закрыть его и все-таки спрятать свою комнату от солнечного света, он ответил:

- Что ты можешь знать о моем Большем? Ты же Ворон?

Ворон как-то устало поднял голову. И их взгляды встретились. Ему показалось, что Ворон смотрит на него с пониманием и грустью. И как будто приглашает лететь с ним. Ворону же казалось, что впервые за все эти тысячи ночей он видит в его глазах готовность.

И поскольку такого варианта развития событий не могло быть в Матрице Возможного – в дверь постучали.

Ворон исчез.

Он занавесил окно. Принципиально не открывая людям в такую рань, он накинул на себя скомканное одеяло и быстро уснул. Проснувшись он пополнит свою коллекцию очередным редким сном.

 

Киса и Океан

Океан уже много лет был спокойный. Отрешенный и безразличный. Холодный и хмурый. Сам в себе, без каких-либо желаний и устремлений.

Он просто был. И дни его летели, превращаясь в годы.

Те, кто были знакомы с Океаном раньше и видели его светлым и теплым, подвижным и целеустремленным не могли понять изменений, что произошли с ним за последние годы и их причину. Они спрашивали и он даже отвечал. Но на языке понятном только ему.
Некоторые из них стали его сторониться. Пытаясь помочь меняя его меняя на свой лад и не видя результатов, они осознавали безнадежность этого процесса и удалялись в свои понятные и контролируемые жизни.

Океан понимал их. Будучи рожденным поддерживать жизнь, и мечтая об этом, он всем желал только добра. Когда кто-то подходил к нему близко и даже заходил в него омыться, он встречал их своими теплыми течениями. Не для того, чтобы они захотели остаться с ним – он привык быть один. И не для того чтобы они сделали что-то для Океана в ответ – у него, как он считал, было все, что нужно.

Он просто делал то, что считал правильным и просто был.

Одним из тех, кто подходил к Океану была девочка Киса. Океан мало что знал о ней. Наверное на всем свете не было людей, которые знали о ней. Она практически ничего не рассказывала.

Встречая Кису своими теплыми течениями, касаясь ее, он чувствовал ее боль. Он чувствовал холод внутри нее. Холод ледяного королевства, которое она для себя построила. Королевства, где все легко и понятно. Где нет места чувствам. Где есть лишь цели и средства.

Океан видел смутное сходство между причинами возникновения этого ледяного королевства и причинами изменившими его.
Он видел и другие сходства. И это его пугало. Тем, что появился человек, который может увидеть и понять больше, чем другие. И больше всего тем, что встретив такого человека он не захочет его отпускать, сделав его навсегда своей частью.
А еще он чувствовал в ней тепло. Сродни тому, что грело его каждый день, позволяя встречать других теплыми течениями.

И он сторонился Кисы. И одновременно стремился к ней. Он очень хотел ей помочь не просто выйти из своего ледяного королевства, а навсегда разрушить его. Он хотел вылечить ее боль. Он не хотел менять ее на свой лад. Он просто хотел чтобы тепло в ней победило холод, сделав мир чуть теплее.

И Океан решился. Он сказал Кисе, что она может в любой момент войти в его воды. И быть в них столько, сколько будет нужно. Киса улыбнулась и поблагодарила его.

И дни опять полетели. Океан продолжал быть в себе, а Киса в своем ледяном королевстве.

Никто не знает истинных причин, благодаря которым в один прекрасный весенний день Киса пришла к Океану с полным снаряжением. Причины эти известны только ей, а она практически ничего не кому не рассказывает. Если вы когда-либо ее встретите, попробуйте их узнать. Может быть Вам повезет и она расскажет эту часть истории, сделав ее более полной, выразительной и скорее всего трагичной. Одна из причин Океану известна. Но он никогда об этом не расскажет, поскольку это не его тайна.

Киса же расположилась на берегу, разложила вещи и организовала своей лагерь. Периодически она куда-то исчезала, но всегда возвращалась. Чаще всего неся на себе холод ее ледяного королевства. Но всем своим видом она показывала, что она пришла к Океану всерьез и надолго.

Хоть океан и смутился от такой решительности, ему стало очень интересно узнать, что же будет дальше. И кто она собственно такая, эта девочка Киса, что не боится жить так близко к Океану.

Он начал выкидывать на берег рыбу для нее. Когда она заходила в его воды, он качал ее на волнах. А она искренне смеялась и он смеялся вместе с ней. Он показывал ей своих обитателей. Не только добрых и забавных, но страшных и злых. Диких и странных. Она с ними знакомилась и продолжала смеяться.

Она исчезала все реже. И уже практически никогда не возвращалась с холодом на ней. В какой-то момент она надела маску и ласты и поплыла от берега. Океан перестал быть один. И он чувствовал, что чем дальше она плывет, тем больше ее льда растворяется в нем, и тем теплее становится она. И тем теплее становился он сам.

А еще он почувствовал что она – Ветер. Ветер перемен. И почувствовав это он подумал, что этот Ветер был послан специально для него. И подумав так он поверил. И поверив - решил отдаться этому Ветру. Он обрел надежду и смысл. И перестал хотеть просто быть.

Он заговорил с ней всеми своими голосами. Перестал прятать от нее самых ужасных и странных из своих обитателей. А она смеялась и плыла дальше. И он смеялся вместе с ней.

И дни опять полетели. Но уже не в одиночестве и не в холоде. Это были Дни Кисы и Океана и для него они были самыми счастливыми за всю его жизнь. А для нее… Не знаю, спросите ее если увидите.

В какой-то момент Океан окончательно поверил в судьбоносность происходящего. Он полностью раскрылся перед Кисой. Он полюбил ее, поддался переменам и пришел в движение. Он начал проникать в нее своими водами, желая навсегда сделать ее частью себя. И он увидел кое-что еще. Но об этом позже.

Казалось, все шло к счастливому финалу, в котором Киса и Океан навсегда станут одним целым.

Но в какой-то момент Киса поняла, что плыть вперед больше некуда и не зачем. Что пришло время сделать последний выдох и начать погружаться вглубь, полностью отдавшись Океану. И она испугалась погружаться, подумав что утонет.
Она поняла, что Океан нельзя приручить. Его нельзя контролировать. Можно только отдаться ему, навсегда став его частью. И впустить его внутрь, сделав его частью себя.
Она поняла насколько он глубокий, странный, разный и переменчивый. И каких обитателей она порой может в нем встретить.

И она испугалась еще сильней.

Как назло в тот момент по Кисе ударила жизнь. И поскольку большую часть ее ледяных доспехов уже смыло, удар был очень сильным.
Что конкретно случилось? Я думаю вы уже поняли у кого нужно спрашивать.

Киса очень сильно захотела обратно в свое ледяное королевство. Панически захотела. И она что было сил поплыла к берегу.

Океаном завладели замешательство и страх. Он уже будучи в движении не мог просто взять и остановиться. И он то подгонял ее своими волнами ближе к берегу, то что есть сил шумел, умоляя ее развернуться.

И она останавливалась. Она полюбила Океан и полюбила быть в нем. Возможно она даже полюбила себя-в-Океане. Спросите у нее и это.

Но когда она останавливалась, Океан снова пытался своими водами проникнуть в нее, чтобы сделать частью себя навсегда. Будучи в движении он уже не мог просто взять и остановиться. И она опять пугалась. И снова плыла к берегу. И все повторялось.

И снова дни полетели. И это были очень тяжелые дни для них обоих.

Киса все больше закрывалась и становилась все холоднее. Океан становился холоднее вместе с ней. Его все больше штормило. Он все больше толкал ее волнами непонимания к берегу и при этом все истошнее умолял развернуться. Она перестала его понимать, все больше думая, что он не просто странный. Она почти не останавливалась.

Она уже видела берег.

Доплыв до него она даже не вспомнила про свой лагерь. Скорее всего потому, что уже не могла быть рядом с Океаном ни секунды. Я надеюсь, что все же нет. Искренне надеюсь, что она еще вернется. Эти двое должны быть вместе.

Выйдя на берег она возможно в последний раз подошла к Океану. И раскрыла ему одну их своих тайн - почему и зачем она к нему пришла. И раскрыв эту тайну она закрылась окончательно. И побрела обратно в свое ледяное королевство.

Океан же узнав тайну подумал, что скорей всего потерял Кису навсегда. А вместе с ней и надежду и смысл.
Он понял, как сильно она его изменила и что он теперь не может просто быть. Тем более быть без нее, хотя бы просто расположившейся на его берегу в своем лагере, периодически исчезающей, но обязательно возвращающейся.

И осознав все это он возненавидел себя и обезумел. Он закипел и почернел.

В безумии он породил огромную, почти ледяную волну боли, непонимания и тоски. И он обрушил эту волну на проклятый берег.

И волна пошла дальше.

Волна накрыла Кису. Она подхватила ее и понесла прочь от безумного Океана, дальше от берега и донесла до входа в ее ледяное королевство и дальше, внутрь его. И ударившись о него волна почти вся застыла, практически закрыв собой как вход так и выход.

К счастью, часть волны дождем их слез вернулось обратно. И Океан теперь знает где искать ледяное королевство. Кису, надежду и смысл.

Сейчас они разбежались каждый по своим жизням. И дни опять полетели. И сколько их уже пролетело и сколько еще пролетит никто не знает и знать это никому не дано.

Что до Океана - я знаю, он готовится. Он не встречает больше своим теплом никого. Он собирает его со всех своих глубин и просторов. Он его копит и бережет. Когда он посчитает, что накопил его достаточно – он пойдет на последний приступ.
Он надеется, что ему хватит сил смыть и берег и ледяное королевство. Он надеется, что его тепла хватит, чтобы вновь растопить сердце Кисы и все ее ледяные доспехи. И что когда это случится она увидит, что не осталось больше ничего кроме нее и Океана. И что ей больше некуда бежать и не от кого прятаться. И что если вокруг только Океан – у нее нет больше выбора, кроме как стать его частью. И сделать его частью себя. И тогда он накроет ее теплой волной своей кармы и уведет на самое дно, в Глубокую Тьму. И она, достигнув дна задыхаясь, опять же не имея другого выбора, вдохнет Океан в себя. И вдохнув его поймет насколько легко им дышать. Что больше ничего и не нужно и никогда не было нужно.

И тогда она полностью откроется и доверится Океану и впустит его в себя. И он, бескрайностью своей заботы, ласки и нежности вылечит все ее раны, в первую очередь те, что сам ей нанес в безумии. И простит себя. И станет навеки теплым и добрым.

А она преобразится. Она вспыхнет солнцем и осветит собою Глубокую Тьму.

И тогда случится то, что он увидел в Дни Кисы и Океана. То, что уже много миллионов лет происходит согласно Вселенскому Закону – вода и свет породят новую жизнь.

И я надеюсь, что именно так оно и будет и молю об этом всех Богов, которых знаю. Эти двое, столь похожие в своей боли, страхах и гордыне будут отталкивать друг друга бесконечно, и без помощи свыше похоже никогда не сойдутся.
И я прошу Вас, Боги, дайте Океану сил пробиться. Ведь если он не сможет, то велика вероятность, что он потеряет себя пытаясь. И сам застынет навсегда, став частью ледяного королевства. И не будет больше Кисы и Океана. Останутся только холод и лед.

Что до Кисы – я ничего не знаю. Со мной она уже практически не разговаривает. Если вы ее встретите – попросите хоть иногда навещать свой лагерь на берегу. Океану она очень нужна, как и он ей.

Ну а если вам повезет узнать эту историю с ее стороны, или какие-то ее детали – перескажите все это мне. Без этого история не будет полной. И точно также как эти двое заслуживают быть вместе, так и история эта заслуживает быть полной и иметь финал. Ведь как ни крути, она захватывающая и бесподобная и должна быть полноценно рожденной.

 

Реальность как обычно

Проснулся в напряжении. Решил еще поспать и попробовать проснуться как-то по-другому – не вышло.

Ванна напряжения не сняла, наоборот только усилила его своей жарой и невыносимостью.
Одеваться было лень. Собрал что увидел и вышел в реальность.

Подстраиваясь под мои ощущения реальность с легкостью выдавала мне напряжение в ответ. Везде и всюду, на каждом своем этапе.

В какой-то момент вышло солнце и было со мной несколько часов. Напряжение ушло и мне даже удалось сделать несколько дел, вложив в них светлое и чистое.

А потом солнце ушло.

И вернулась реальность.

Стоя в билетной кассе одной из железнодорожных станций столицы (А), я попросил кассиршу продать мне два билета, один до другой железнодорожной станции столицы (Б) и второй для третьей (В). Это для тебя, мой добрый читатель, сказанное выше уравнение с тремя неизвестными. Продавщице все должно было быть предельно ясно.

Как выяснилось, продать на станции А билет от станции Б до станции В нельзя. Можно только от А сразу до В.

На том и порешили.

Убрав в карман два билета я сел в поезд. И выключился на две станции.

Достигнув станции Б я включился. Давно не прыгав – сразу за поездом сиганул с перона, минуя этапы реальности и удалился в осенний лес, к пруду и тишине и очутившись в этом всем - почувствовал как напряжение уходит, уступая место приятной осенней грусти.

К тому же еще и солнце вернулось ко мне на краткий миг, пробившись своими лучами сквозь вакуум космоса и серый занавес туч. Подобно радиоволнам, что пробиваются сквозь на телефоны разных людей сквозь все преграды, неся порой светлое и чистое.

Я перешел в режим задорного напряжения. Закончил созерцать и чувствовать осень и начал свой путь обратно. В сторону реальности в форме этапа под названием станция Б.

Подойдя к станции со стороны леса я обнаружил, что тут как раз идет строительство нового перрона. Москва растет и перронов нужно все больше. Это все знают.

Стройка это хорошо. Но как попасть на станцию?

Строители этапа дали мне точный ответ – хуярь в котлован.

Не знаю как для тебя, мой заскучавший читатель, но лично я воспринимаю это как пиздец. Отправлять человека на такой риск, даже не думая над ответом это не совсем правильно.

Я хуйнул в котлован. Именно хуйнул. Рисковать так с красотой.

Прыгая через осыпи с одной бетонной постройки утыканной арматурой на другую, я добрался до выхода в реальность, на котором было написано что там нет входа. И вышел там, пройдя сквозь стену.

И вот я на станции Б. Турникет сказал мне красное нет. Несколько раз. Билет от станции А до станции В не устраивал никак станцию Б. Ни на охране, ни на кассе. Нигде.

Я купил еще один билет до станции В. И вышел на перрон в чудесном настроении.

Мне позвонил брат. Рассказывая ему эту историю, я сам не заметил как скомкал и выкинул новый билет. Вспомнил об этом только в поезде, уже перед выходом на станцию В.

Итак, пытаясь избежать одного из этапов реальности я получил два таких же. Т.е. на один больше. Это уже простое уравнение и это тоже пиздец, только уже мой личный.

Автомат с билетами на выход. Передо мной кто-то с какой-то похожий историей. Втирает что-то невнятное охраннику, тот вяло отвечает.

Понажимав на кнопки и получив общую сумму билета со штрафами, равную 232 рублям при номинале в 32, «кто-то» решает искать выход со станции В другим путем. И уходит. На автомате остается надпись 232 рубля и горит кнопка подтвердить.

Какая удача, думаю я, и тянусь к кнопке подтвердить, другой рукой доставая деньги. Охранник меня останавливает. Мы какое-то время смотрим друг другу в глаза.

Чтоб ты, мой читатель редкий читатель понимал – я не выгляжу бедно. Даже напрыгавшись вдоволь в котловане. Охранник понимал, что мне не нужно сэкономить денег. Он просто увидел больше, чем обычно позволяет реальность и решил сделать для меня доброе дело и сторговался с автоматом до 82 рублей.

Купив третий билет до станции В и поблагодарив охранника, вкратце подтвердив его порыв данной историей, я прыгнул в метро и до дома уже не включался.

Пройдя пиздец - ты встретишь в какой-то момент человека. Будь и ты им для кого-то, мой героический читатель. Это как мораль сего повествования. А октябрьская гроза, что нынешней ночью навалилась на железнодорожные станции столицы - это как ответ на вопрос откуда взялось напряжение.

Волшебных снов. Нам всем.

 

В благодарность кК

Мой мир похож на ночной предзимний лес, в котором не осталось красок, шелеста листвы и пения птиц. Лишь уснувшие деревья, сумрак, тишина и какой-то странный туман, от вдыхания которого мне начинало казаться, что я люблю и этот сумрак и эту тишину и в особенности - этот туман.

Периодически в этом лесу мне встречались звери. Такие же одинокие и раненные как и я.
Я видел шрамы на толстых шкурах и вымученный лед в глазах. И они видели то же во мне.

И мы сбивались в стаи. Мы жались друг к другу чтобы хоть как-то почувствовать тепло. Чтобы как-то почувствовать хоть что-то, кроме врожденной, едкой внутренней боли, которой мы выли на луну.

Кто-то думал о том, чтобы покинуть лес вообще. Уйти в небытие, где нет тепла, но и боли тоже нет.

Я так никогда не думал. Я просто всегда любил лес, пускай даже и такой.

Кто-то даже иногда вспоминал, что здесь когда-то было солнце. И что наши предки носили его пылающие частицы в себе, озаряя мир внутренним светом. И что частицы солнца есть в каждом из нас, но потухшие (самые сумасшедшие говорили, что потухли они от тумана. Им никто не верил и в стаи их не пускали. Такие звери уходили из леса первыми), но даже потухшие, они не дают сумраку окончательно закрыть собой все вокруг.

А кто-то действительно лес покидал. В такие моменты мы жались друг к другу сильнее и еще пронзительней выли своей болью на луну и отращивали новые слои на наших шкурах, покрывая ими никогда не заживающие раны, сочившиеся тоской и непониманием.

И нам все больше хотелось вдыхать туман. И нам хотелось вдыхать его... больше. И мы вдыхали. И надышавшись, мы смирялись. Смирившись, мы вдыхали его снова и смирялись со смирением. В тех редких случаях, когда мы поднимали глаза от земли и смотрели друг на друга, мы видели чужую боль и из-за этого вспоминали о своей. И не могли это терпеть.

И мы снова вдыхали туман. И снова - все больше.

Мы забывали про боль, но и переставали чувствовать тепло друг от друга. Понурив взгляды мы молча уходили. В свои берлоги и норы. Где спали тревожными и бесполезными снами, а просыпаясь, вспоминали про боль и ощущали ее, и пропитывали ею стены наших берлог и нор до невыносимости. И уходили прочь. И встречали зверей, таких же как мы. И сбивались в стаи. И выли на луну. И вдыхали туман. И... все больше. И понурив взгляды расходились.

В какой-то момент кто-то поверил, что это и есть теперь наша настоящая жизнь. Что все логично, все так, как и должно быть и что наш лес – единственный и больше ничего нет.
Что сумрак на его границах такой плотный, что превращается в пустоту сам и превращает в нее все, чего коснется. Но все же, мир устроен как-то так, что ничего никуда не продает окончательно и что-то, превращаясь в сумраке в пустоту, возвращается обратно туманом. Мы часть тумана, а туман часть нас.

В какой-то момент кто-то поверил и мы поверили следом.

Ночь сменялась ночью. Все меньше оставалось тех, кто помнил солнце и все больше становилось тех, кто уходил. Шкуры становились все толще. И мы все больше вдыхали туман. И мы вдыхали его... все больше.

Наверное там могло продолжаться до самого конца. Пока лес не опустел бы совсем, и пока не остались бы лишь уснувшие деревья, сумрак, тишина и туман. Возможно так оно и должно было бы быть. И, возможно, так оно и должно было быть для меня, и было бы, если бы не странный отблеск, мелькнувший однажды вдалеке, у самого края нашего леса (а может и за его краем?). Увидел я его случайно. Сидел выл на луну, готовился вдохнуть туман, как вдруг левое ухо заложило и я начал мотать головой в разные стороны.

Я тогда подумал, что скорей всего это какой-то непонятный, неизведанный зверь. И видимо этот зверь отчетливо помнит солнце, несет в себе его часть, причем пылающую, возможно и не зная ничего про туман. У меня даже мелькнула мысль, что этого зверя надо предостеречь. Не дать ему вдохнуть туман. Не дать пылающей частице солнца потухнуть как моей.

На всякий случай нарастив несколько новых слоев шкуры, я пошел в ту сторону где видел отблеск, испытывая при этом очень странные, не понятные ощущения. Шерсть стала наэлектризованной, как в грозу (которые здесь редко да случались, правда все реже. Иногда даже с молниями. На доли секунды они делали ночь чуть светлее и казалось, что вот-вот случится что-то хорошее. Но не случалось, или мы не знали что это) и стояла дыбом. По телу бегали мурашки. И что-то еще, какое-то совсем не понятное чувство...

Как будто так уже когда-то было. И будто бы даже со мной.

За годы, проведенные в этом лесу я никогда не замечал, сколько бурелома скопилось по его краям. Я никогда не подходил так близко, боясь превратиться в пустоту. Даже не смотря на слухи, что туман здесь гораздо сильней.
Здесь и вправду было гораздо темней и тише. Видимо слухи про пустоту правдивы. Мне стало страшно. К тому же, недалеко от меня висело облако тумана. Мне захотелось проверить и этот слух. Ведь скорей всего я уже никогда не окажусь так близко к краю.

Я почти уже решился оставить эту затею, но вспомнил то странное чувство (уже было и было со мной). И вспомнив его я ощутил его снова. И я пошел.

Каждый шаг сквозь бурелом давался мне с дикой болью, разрывая и царапая ветками мою шкуру. Правильно сделал, что нарастил еще слоев!

Чем дальше я углублялся, тем гуще становился бурелом и тем больнее мне становилось. Ну ничего страшного, на обратном пути я вдохну из того облака, а шкура, за пару ночей так или иначе восстановиться. Да и будет теперь что рассказать, когда мы в очередной раз собьемся в стаю. Может быть и тепла больше достанется.

И я шел пытаясь не обращать внимание на все усиливающуюся и усиливающийся боль. И в общем, это было не трудно, ведь мы все рождаемся с родной, врожденной болью, просто у каждого она своя. С ней мы и уходим. Она никогда не проходит и ее можно лишь на какое-то время позабыть. А для этого есть туман.

С каждым шагом вокруг становилось теплее. Даже казалось, что сумрак не сгущается, а наоборот - рассеивается. Я остановился и посмотрел назад. Я вспомнил про тех, кто остался в лесу. Я не хотел больше испытывать эту дикую физическую боль, мне и моей родной, внутренней более чем достаточно. Я захотел спрятать боль как обычно, под новыми слоями шкуры. Захотел обратно в свою берлогу. Туда, где все привычно и понятно.

Я захотел обратно в туман. Вдохнуть его. И не выходить из него уже никогда. Смирившись до этого так много раз, я без проблем смирюсь и в этот. Нужно лишь вдохнуть туман.

Мне нужно вдохнуть его. Вдохнуть его больше.

Там ведь даже бывает тепло. От других зверей. Когда мы сбиваемся в стаи и воем болью на луну. Это мой мир и я его часть. Я часть тумана, туман часть меня.

И я поплелся обратно, попутно наращивая шкуру.

...Странное ощущение. Что-то колышет шерсть на изодранной шкуре. На открытых участках тела чувствуется холод, но какой-то не привычный, другой. Он кажется теплым. Теплый холод? Я не понимал, как такое возможно, но отчетливо это ощущал.

От недоумения я даже остановился.

И тут я осознал, что мне нельзя обратно. И снова вспомнил всех тех, кто остался в лесу. Меня почему-то обеспокоила мысль о том, как они найдут дорогу от туда. Повезет ли им увидеть отблеск?

И снова это чувство, что все было, только более сильное и продолжительное заполнило мое сознание.

Во чтобы то ни стало, я решил идти. И если раньше я старался обходить самые страшные завалы, то на этот раз я специально их искал. Я продирался сквозь них всей своей силой, не жалея шкуры, оставляя все больше своей плоти и крови на земле и на ветках.

Возможно, они увидят мои следы. Куски моей шкуры. Возможно, они даже узнают, чья эта шкура. Может вспомнят меня, такого же как и они. Израненного и одинокого, со льдом в глазах. И возможно, они пойдут по моему следу, и возможно поймут, на сколько важно по нему идти, если такой же зверь как и они, шел куда-то не зная куда, не понимая зачем, прорываясь сквозь этот дикий бурелом, истязая себя и истекая кровью. Роняя куски своей плоти на землю. Может они тоже почувствуют, что все уже было. И теплый холод...

Пусть только они заметят.

Боль становилось уже просто невыносимой. На шкуре живого места не было. К тому же, я уже давно не вдыхал туман и это усиливало боль внешнюю и я чувствовал как потягивается боль внутренняя (поспи еще чуть-чуть, родная).
Зубы скрипели от того, насколько сильно были сжаты мои челюсти. Я был на грани потери сознания, может быть даже на грани смерти от болевого шока.

Но я шел.

Вокруг становилось все теплее и все отчетливее слышалось пение птиц вдали. Странное ощущение теплого холода на моей шерсти становилось все интенсивней. Я остановился чтобы перевести дыхание.
Вдохнув воздух я прочувствовал как это делаю. Весь процесс. Чувствовал ли я так раньше? Я не помню. Я ПОКА (???) не помню.
От этой странной мысли меня бросило в дрожь. Резко обернувшись, я увидел свой кровавый след. И, неожиданно для себя - улыбнулся.

И пошел дальше.

Я шел почти с закрытыми глазами, тяжело дыша и стараясь ни о чем не думать. Со мной происходило что-то странное. Если я видел какое-то незнакомое дерево, гриб или птицу - мне почти всегда, сразу, приходило в голову название. Может быть я сходил с ума, но мне больше нравилось думать, что я действительно эти названия когда-то знал и просто забыл, скорее всего из-за тумана. И это меня отвлекало. Я даже не мог уже вспомнить, когда перестал отращивать шкуру. Смутно казалось, что вроде бы и боль стала тише.

И вдруг лес закончился.

Передо мной черно-синей змеей лежала вода. Я вспомнил. Это - река. Вспоминать было уже совсем не страшно, наоборот, хотелось все больше и больше, появился азарт.

Я зашел в реку. Я чувствовал как вода омывает мое израненное тело, но не чувствовал боли. Я парил. Я вспомнил что такое плыть.

И я поплыл.

На другой стороне реки меня ждал простор. Теплый холод колыхал его травы, но почему-то я больше не чувствовал его на своей шерсти. Над простором, в безмятежном великолепии разлилась синева, а в ней пылало солнце.
Так вот оно какое! Сквозь лед в глазах, до боли, я всматривался в это золотое, пылающее око. И эта боль мне нравилась.

Тепло солнца начало подтапливать лед. Тяжелые капли стекали по моему ЛИЦУ (???), попадая на ГУБЫ(???). И каждая капля была чуть менее горькой, чем предыдущая. Я захотел избавится от этой горечи навсегда и так и стоял, смотря прямо на солнце.

Лед растаял. Я захотел смыть с себя горечь водой из реки. Подойдя к ней я увидел то, чего не видел никогда раньше - свое отражение.
Путь через бурелом содрал с меня всю мою шкуру. Ее больше не было. Вместо нее была…

Кожа. Белая и гладкая и почти без волос.

Оставшись без своего верного многолетнего спутника и защитника я сначала запаниковал, но вспомнив все последние события быстро успокоился, сказав себе, что мол, у меня теперь кожа и это МОЯ кожа. Собственная.

И сразу же после этой мысли я начал ей чувствовать. Жар солнца. Мельчайшие капли воды из реки. И этот странный теплый холод. Я закрыл глаза и застыл, утопая в этих новых ощущениях.

Так и стоял, пока через какое-то время не ощутил сильное желание встать на задние лапы. Не открывая глаз я так и поступил. И почувствовал будто бы я лечу, в той безмятежной синеве, навстречу солнцу.

А вдруг и вправду - лечу? И я открыл глаза.

Ужас, дикий и всепоглощающий пронзил все мое существо, костяшки пальцев, судорожно сжатых в кулак побелели, сердце забилось пульсом в виска - через кромку леса, к реке, тек туман.

Он шел за мной. Я часть его, он часть меня.

Я оцепенел от ощущения безнадежности, которое как рвотный ком опять подкатило к горлу. Я захотел войти в реку и вдохнуть воды.

Лучше так, чем обратно, думал я, шаг за шагом вступая в воду, к глубине, спокойствию. К истинной безмятежности.

...И снова это ощущение - теплый холод на коже, но на этот раз в сто крат сильнее. Что-то невидимое толкнуло меня в спину и я упал в воду.

Резкая вспышка. Яркий свет везде и сразу. Как будто каждая частичка меня стала солнцем. Глухой, все нарастающий и всепоглощающий гул заполняет меня и смешивается со светом где-то внутри. И результатом смешивания становится легкая радужная вода и она уже в моих венах и сердце гонит ее дальше и само заполняется ею, и вот она уже везде. Теперь я сам - легкая радужная вода. Я вибрирую. Я вода. Я - ВОЛНА.

Судорога. Сразу всего тела. В едином вздохе. Словно все мои кости, все нервные волокна... распрямляются... Еще раз! Боль в голове... Неописуемая... Нереальная... Еще раз! Боль, боль всего... Всеобъемлющая, извечная... Еще раз! Жизнь в лесу... Еще раз! Туман... Еще раз! Животные в лесу... Еще раз! Неужели все так уходят... Еще раз! Хватит... Я готов... Еще раз! Этот теплый холод... Это... Это... Это ВЕТЕР... И он разгоняет туман...

В миг все закончилось. Меня стошнило чем-то черным, вязким, смолянистым.

Еще раз?

Я выползаю из воды. Я снова на четвереньках. Все тело горит, не могу выпрямится. Боюсь открыть глаза.

Еще раз?

Я привык к боли. Но теперь я точно знаю - она проходит.

Еще раз?

Я переворачиваюсь на спину и проваливаюсь в траву. Я решаюсь открыть глаза и скосить взгляд на другую сторону реки.

Еще раз?

Я вижу как туман отступает обратно в лес.

Еще раз?

Я закрываю глаза. Глубокий выдох.

Еще раз?

Я чувствую воду на лице. Это не радужная вода. И не растаявший лед. И даже не вода из реки. Что-то другое, забытое.

Еще раз?

По моему лицу стекают слезы, попадая мне на губы. И нет на свете ничего их слаще. Я открываю глаза. Глубокий вдох.

Еще не раз...

______________________________
(Советская Энциклопедия Абсолюта. Версия 1000098БЭТА)
(галактика А54321 планета А54321-13 !Мио! Сансара закр+)
(колонизирована -%засекречен колонизаторов -%засекречен)
(текущая популяция -%засекречен гендер. - муж100%)
(ископаемые %засекречен потенциал %засекречен)
(!обильные выделения психоактивных веществ- изучен ТЛ4)
(!агрессивный мест. геном %засекречен мутации изучен ТЛ4)
(!нейро-энерг. активность водоемов %засекречен ст.216п.54)

...фрагмент отсутствует>
...были всегда очень плодовиты>
...покидая галактику А54321 по причине>
...фрагмент отсутствует>
...не успели забрать всех своих детей, оставив около>
....часть фрагмента отсутствует/ не инициированных>
....не способных к развитию, бессмертных>
...фрагмент отсутствует>
...фрагмент отсутствует>
....часть фрагмента отсутствует/ играть на орбите>
...фрагмент отсутствует>
....часть фрагмента отсутствует/метеориты и кометы>
....в области Туманных Лесов (ТЛ) планеты>

 

Это мои рассказы)

А душа да, иногда такая.