Кришнамурти

об этих выписках

Код:

Обнародование сделанных за несколько лет выписок из прочитанного имеет несколько целей
- позволить участникам форума быстро ознакомиться с возможно ранее неизвестными им авторами и книгами. Представив нечто более обширное, чем аннотация, но гораздо более краткое, чем полный текст книги - малую часть, всего лишь несколько его %%
Такое подобие службы интеллектуальных и духовных знакомств, где кто-то может встретить среди авторов свою "духовную половинку" или просто интересные и близкие сердцу тексты.
В таком случае можно обратиться к их оригиналу, который всегда указываю.
И наоборот: быстро понять, какую литературу читать не стоит.
И то и другое в таких темах можно обсудить с другими участниками форума.
- расширить круг обсуждаемого на форуме. Сделав представляемых авторов его условными участниками.
- благодаря большому количеству новых гуглимых имен и терминов в этих выписках привлечь к форуму больший интерес и новых участников извне и вообще повысить его рейтинг
- выбираемые куски (для дальнейшего перечитывания, работы и практики) самим фактом выбора отражают меня как личность и уже потому являются формой форумского общения
- в этих темах участники обсуждают не только книги, их авторов и сами выписки, но и делятся другими своими соображениями и опытом
- для многих эти выписки имеют самостоятельную ценность как наиболее практическая и стимулирующая к дальнейшей работе над собой часть книги

Содержание ветки:
Кришнамурти
Кришнамурти. Начало Познания
О самом важном
Кришнамурти “Свобода от известного”
Кришнамурти - Записные книжки
Книга жизни. Ежедневные медитации с Кришнамурти
Полет Орла - Кришнамурти
Страх и тотальный страх - Кришнамурти
Вивекананда - Бог и человек
Вивекананда - Пара-бхакти, или Высшее богопочитание
Вивекананда. Шесть наставлений о раджа-йоге
Тартанг Тулку - Жест равновесия
Кришнамурти - Проблемы жизни
Храбрость быть одному - беседы с Ю Джи Кришнамурти

***************************


Выписки из книги
Кришнамурти. Начало Познания

Полностью - тут:

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

КРИШНАМУРТИ Начало Познания

Когда вы сидите или лежите очень спокойно, приток крови к голове осуществляется очень легко, вы согласны? В вас не возникает напряжения. Поэтому говорят, что нужно сидеть, скрестив ноги и держать голову очень прямо, ибо в таком положении кровь циркулирует легче. Если вы сидите согнувшись, кровь поступает к голове гораздо хуже. Итак, нужно сидеть или лежать очень-очень спокойно. Не напрягайтесь, не ерзайте. Если же вы чувствуете беспокойство, наблюдайте за ним, не говорите: "Я не должен". Затем, оставаясь в полном покое, наблюдайте за своим умом. Прежде всего наблюдайте. Не пытайтесь его поправить. НЕ говорите: "Это хорошая жизнь, а эта плохая", просто наблюдайте. И тогда вы увидите, что существует наблюдатель и наблюдаемое. Существует разделение. И когда есть разделение, существует конфликт.

Способны ли вы наблюдать без присутствия наблюдателя? Существует ли наблюдение без наблюдателя? Ведь именно наблюдатель говорит: "Это хорошо, а это плохо", "Это мне нравится, а это не нравится"

Попробуйте как-нибудь наблюдать без наблюдателя. Это является частью медитации. Просто начните с этого. Этого достаточно. И вы увидите, что у вас получится, что происходит нечто поразительное... ваше тело становится очень и очень разумным. Сейчас наше тело лишено разума, потому что мы испортили его. Вы понимаете, что я имею в виду. Мы разрушили естественный разум самого тела. И если вы вновь обретете его, вы услышите, как тело говорит вам: "Ложись спать вовремя". Оно хочет этого, оно обладает своим собственным разумом и активностью. Если оно хочет лениться, пусть ленится.

О состоянии покоя и безмолвном уме. (5 октября 1971)

Для того чтобы увидеть что-либо очень ясно, даже вот то дерево, ваш ум должен находиться в покое, не правда ли? Чтобы видеть очень ясно, я должен обладать очень спокойным умом. Прежде всего, поймите логику этого. Чтобы смотреть на птиц, на облака, на деревья, наблюдать птиц, облака, деревья, ум должен быть необыкновенно спокоен для восприятия.

Существует состояние покоя, неподвижности, не связанное ни с каким усилием. Для этого необходимо понимание того, что такое усилие, контроль, подавление. Когда вы это понимаете, не просто на уровне слов, а на самом деле увидите истину этого, то в самом этом восприятии ум обретает покой.

Пожалуйста, послушайте внимательно. Уверены ли вы, что ваша нервная система, тело, глаза абсолютно спокойны? Можете ли вы сказать, что ваше тело нигде не подергивается, что оно неподвижно и что, когда вы закрываете глаза, они также остаются без движения? Состояние покоя означает, что все ваше тело расслаблено, что ваши нервы не напряжены и их ничто не раздражает, что нигде не возникает ни малейшего трения, что физически вы абсолютно спокойны. Вы знаете, что наши глаза находятся в постоянном движении, потому что они всегда на что-то смотрят, следовательно, когда вы их закрываете, следите, чтобы они оставались в полном покое.

Итак, перед тем как войти в эту комнату, посмотрите на все с исключительной ясностью, вниманием, заботой. Понимаете ли вы, что в этом случае происходит? Так как вы на все уже посмотрели, то, когда вы сидите спокойно, это состояние становится естественным и удобным, потому что ко всему, на что вы посмотрели, вы отнеслись с максимальным вниманием. Когда вы сидите в спокойно, это внимание не покидает вас, вы не отвлекаетесь, у вас не появляется желания посмотреть на что-то еще. Вы сидите с вниманием, и это внимание есть покой. Вы не способны по-настоящему смотреть, если вы невнимательны, а значит, не спокойны. Не знаю, понимаете ли вы, как это важно?

Это состояние покоя необходимо, потому что действительно спокойный, неискаженный ум способен понять нечто столь же неискаженное, нечто такое, что выходит за пределы мысли. А именно там находится источник всего сущего и берет свое начало.

Поймите, что вы способны на это, не только сидя в комнате, а постоянно: когда вы едите, разговариваете, играете, — во всем этом всегда присутствует чувство внимания, которое вы получили на заре утром. И когда вы делаете это, оно все сильнее и сильнее пропитывает вас. Сделайте это!

Именно. Чувство красоты не имеет ничего общего с тем, что вы видите снаружи


ДЖ. КРИШНАМУРТИ
Начало Познания (Beginnings of Learning)
Часть 2. Беседы с родителями и учителями школы в Броквуд Парке

Свобода от "я" абсолютно необходима, чтобы всё было по-настоящему. Но мысль очень хитра, чрезвычайно изворотлива в своей деятельности, и пока человек полностью, без всякого колебания не осознаёт все эти её тонкости и коварные посягательства, медитация останется простым накоплением физических сил. Как только человек придаёт хотя бы малейшее значение любому проявлению "я", это неизбежно приводит к смятению и скорби. Чтобы зайти далеко, надо начать очень близко: ваш первый шаг становится и вашим последним шагом.

В медитации нет последовательности. Нет в ней также и непрерывности, так как непрерывность предполагает наличие времени, пространства и действия. Вся деятельность нашей психики заключена в рамки времени и пространства, что порождает действие, которое всегда несовершенно. Наш ум запрограммирован на восприятие времени и пространства. Отсюда досюда, цепочка из одного, второго, третьего — всё это последовательность времени. И в этом его движении обязательно появится действие, которое вызовет противоречие, а следовательно, конфликт. Это наша жизнь. Может ли действие когда-нибудь стать свободным от времени, чтобы не было ни раскаяния, ни ожидания, ни попыток действия посмотреть вперёд или назад? Видеть — значит действовать. Это не означает, что сначала понимание, а затем действие; это скорее видение, что само по себе уже действие. В этом нет элемента времени, и поэтому ум всегда свободен. Время и пространство — это спутники мысли, которая создаёт и лелеет "я", эго, "не" и "не мне", со всеми её стремлениями к выполнению, сопротивлению и боязнью как-либо пострадать.

В то утро качеством медитации было "ничто", полная изолированность от времени и пространства. Это факт, а не какая-то идея или парадокс, возникший в результате соединения противоположных теорий. Эту странную пустоту можно найти, когда будет уничтожен корень всех проблем.

Этот корень — мысль, которая разделяет и сдерживает. В медитации ум по-настоящему освобождается от прошлого, хотя обычно прошлое всегда присутствует в нём в виде мысли. Это продолжается целый день, а ночью наступает сон, не содержащий в себе "вчера", и поэтому ум касается чего-то, что неподвластно времени.

Медитация — это понимание всей деятельности мысли, вызывающей к жизни "я", эго, как факта. Затем мысль пытается понять образ, ею не созданный, как будто бы "я" является чем-то постоянным. Само "я" вновь разделяет себя на лучшую и худшую части, и это разделение, в свою очередь, вызывает конфликт, страдания и смятение. Знание о "я" — это одно целое, а понимание того, как "я" пробуждается к жизни — совсем другое. Один человек предполагает, что существование "я" есть вечная сущность бытия. Другой, наблюдая, узнаёт, как "я" конструируется мыслью. Таким образом, понимание мысли, её черт и тонкостей, её деятельности и разделения есть начало медитации. А если же вы рассматриваете "я" как неизменную сущность, вы изучаете "я" не существующее, потому что это просто собрание воспоминаний, слов и опыта. Поэтому самопознание — это не знание "я", а наблюдение за тем, как "я" зарождается и как это сказывается на разделении жизни на составляющие. Это ошибочное понимание нужно очень ясно видеть. Не существует неизменного "я", которое следует изучать. Надо изучать пути движения мысли и её деятельности; изучение рассеивает эгоцентричную активность.

Видя суть этого механического процесса, ум освобождается и, следовательно, приобретает чувствительность. Видение есть внимание.

"Но я не совсем понимаю. — Как мне этого достичь?"

Ясно увидеть, что не должно быть ни выбора, ни предубеждения, ни сопротивления, ни попытки побега. Выясните для себя, не убегаете ли вы, не делаете ли вы выбор, нет ли в вас предубеждений. Поймите это. Тогда ум сможет очень ясно наблюдать не только небо и окружающий мир, но и то, что происходит внутри вас, в вашем "я".

“Но разве медитация не приносит опыта удивительных переживаний”?

Необычные переживания абсолютно неуместны и даже опасны. Ум, перекармливаемый опытом, требует ещё более широкого, более необычного опыта. Излишество — враг добра. Добро возрастает только из понимания того, "что есть", а не из желания большего опыта. В медитации действительно происходят определённые вещи, которые нельзя выразить словами. И если вы говорите о них, значит, их не было.

Поиск истины — это довольно фальшивое предприятие; как будто, занимаясь её поиском, расспрашивая о ней других, читая о ней в книгах, пробуя ту или иную систему, вы сможете её найти. Найти, как если бы она была чем-то неподвижным, застывшим, и всё, что бы вам требовалось, — это узнать её, схватить её и сказать, что вы её нашли.

На самом деле она недалеко: к ней нет никакой дороги. Это вовсе не что-то такое, что можно поймать, подержать в руках, хранить как сокровище и на словах передать кому-то другому. Поиск предполагает наличие ищущего, и в этом есть разделение, вечное дробление, которое человек создал вокруг себя и во всей своей деятельности. Скорее должен быть не конец поиска, а начало изучения. Изучать гораздо важнее, чем найти. Чтобы найти, надо потерять. Утрата и узнавание входят в модель поиска. Нельзя пережить истину. Она не принесёт вам удовлетворения от достижения. Она вообще никому ничего не даёт. Её нельзя понять, если "я" в вас по-прежнему активно.

Никто не сможет вам этому научить, поэтому вам нет необходимости за этим следовать. Все, что можно сделать, это через тщательное наблюдение понять сложное движение мысли: как мысль разделяет саму себя, как она создаёт противоположные мысли и как это порождает противоречие и конфликт.

Мысль настолько неугомонна, что она посвящает себя всему, что ей кажется существенным, неизменным, полностью удовлетворяющим, и тогда истина превращается в её конечную цель, связанную с удовлетворением. Невозможно пригласить истину, она не имеет конца или начала; но в этот момент отчётливым становится визуальное наблюдение и появляется ощущение понимания. Понимание приходит только тогда, когда жизнь человека полностью свободна от всякой обусловленности. Эта обусловленность и есть предубеждение. Поэтому не переживайте из-за истины, а лучше освободите свой ум из его собственной тюрьмы. Свобода невозможна в тюрьме.

Свобода есть красота пустоты.

Прежде всего, почему нам вообще бывает больно? Очевидно, что с детства стремление к безопасности становится очень важным фактором нашей жизни: лишь бы нам никто не причинил боли, лишь бы нас никто не ранил ни словом, ни жестом, ни взглядом, ни каким-то переживанием. Почему нам бывает больно? Потому что мы такие чувствительные или из-за того, что мы создали образ самих себя, который нужно защищать, который, по нашему мнению, очень важен для самого нашего существования и без которого мы чувствуем себя потерянно, неловко. Вот они, эти два элемента: образ и чувствительность. Вы понимаете, что имеется в виду под чувствительностью, как физической, так и внутренней? Если вы чувствительны и робки, вы уходите в себя и выстраиваете вокруг себя стену, чтобы вам никто не причинил боли. Вы ведь так поступаете, не правда ли? А если ум человека больно задевают словом или критикой и это его как-то ранит, он продолжает укреплять свой оборонительный рубеж. Вам больше не хочется испытывать боль. У вас может существовать образ, идея о себе, что вы значительны, умны, что ваша семья лучше других семей, что вы играете в эту игру лучше, чем кто-либо другой и так далее. У вас ведь сложился такой образ себя, не так ли? И когда значение этого образа ставится под сомнение или он теряет устойчивость, разрушается, вам становится очень больно. Появляется жалость к самому себе, волнение, страх.

Позвольте заметить, вы понимаете, почему вам больно? И когда вы чувствуете боль? Взгляните на этот зелёный лист или на этот цветок. Они очень нежные, и их красота — сама нежность. Они ужасно ранимые, но всё же они оживут.

Вас ведь так часто ранят, вы когда-нибудь спрашивали себя, когда и почему вы ощущаете боль? Почему? Когда кто-то говорит так же, что вам не нравится, когда к вам относятся жестоко, агрессивно? Так почему же вам больно? Если, ощущая боль, вы строите стену вокруг себя, отступаете, то ваша жизнь проходит в очень ограниченном пространстве внутри вас. В этом пространстве без света и свободы вам становится всё больнее и больнее. Вопрос в том, можете ли вы жить свободно и счастливо, без боли и не выстраивая вокруг себя стен. Это ведь действительно важный вопрос, не так ли? Не спрашивайте, как укрепить стены или как жить в ограниченном пространстве. В подобных случаях задействовано два фактора: воспоминание о боли и желание предотвратить будущую боль. Если это воспоминание не угасает, и к нему добавляются свежие впечатления от вновь пережитой боли, то стена становится лишь крепче и выше, а пространства и света становится всё меньше, и вот уже гору, состоящую из жалости к себе и горечи венчает огромное страдание. Если совершенно отчётливо увидеть опасность, бесполезность, ненужность этого, то воспоминание о прошлом исчезает. Но это нужно увидеть так же ясно, как опасность, исходящую от кобры. Тогда вы поймёте, что это по-настоящему смертельная опасность и мимо неё не пройдёшь. И вновь возникает вопрос, видите ли вы опасность воспоминаний о прошлом с их болью, их стенами самозащиты? Вы видите её так же ясно, как этот цветок? Если да, то она неизбежно исчезнет.

Итак, вы знаете, что сделать с прошлой болью. А как предотвратить боль будущую? Только не выстраиванием стен. Это ведь ясно, не правда ли? За стеной вам будет становиться всё больнее и больнее. Пожалуйста, послушайте очень внимательно. Зная, что вам могут причинить боль, как этой боли избежать? Когда кто-то говорит вам, что вы глупы или некрасивы, вам больно, вы гневаетесь, что является лишь очередной формой сопротивления. Что вы можете сделать? Вы уже видели, как проходит без всякого усилия боль прошлого; вы видели, потому что внимательно слушали, сосредоточившись на этом. Поэтому когда кто-нибудь говорит вам что-то неприятное, сосредоточьтесь, слушайте очень внимательно. Внимание снимет печать боли. Вы понимаете, что значит внимание?
"Вы имеете в виду концентрацию внимания, не так ли, сэр?"
Не совсем. Концентрация является формой сопротивления, формой исключения, отгораживания, отступления. А внимание — это нечто совершенно другое. В концентрации всегда есть центр, из которого производится наблюдение. А там, где центр, радиус наблюдения очень ограничен. Когда же этого центра нет, наблюдение распространяется очень широко и становится абсолютно чистым. Вот это внимание.

"Боюсь, что мы этого совсем не поняли, сэр".

Посмотрите на эти холмы, на свет, на эти деревни. Послушайте, как проезжает мимо воловья упряжка; посмотрите на жёлтую листву, на высохшее русло реки и на ворону, сидящую на ветке. Взгляните на всё это. Если вы смотрите из центра, со всеми его предубеждениями, страхами, симпатиями и антипатиями, то вы не увидите всей огромной широты этой земли. Ваши глаза заволакивает пеленой. Вы становитесь близорукими, и ваше зрение искажается. Можете ли вы посмотреть на всю эту красоту долины, неба не из центра? Если у вас получится, то вы обретёте внимание. После чего слушайте внимательно, не думая о центре, критику, оскорбления, гневные слова, предвзятые мнения других. Так как в этом внимании нет центра, то нет и возможности испытывать боль. Как только появляется центр, боль становится неизбежной.

Медитация никогда не была умением контролировать тело. В действительности, между телом и умом нет никакого разделения. Мозг, нервная система и то, что мы называем умом, составляют одно неразделимое целое. Поэтому естественный акт медитации вызывает гармоничные движения этого целого. Отделение тела от ума и интеллектуальный контроль за телом порождает противоречие, которое является почвой для различных форм борьбы, конфликта и сопротивления.

Любое решение, даже если вы решаете познавать, ведёт к контролю, порождающему сопротивление. Понимание этого разделения, вызванного решением, и есть медитация. Свобода — это не акт принятия решения, а акт восприятия. Понимание (видение) — уже есть действие, а не решение сначала увидеть, а затем действовать. Воля, в конечном итоге, — это желание со всеми его противоречиями. Когда одно желание приобретает власть над другим, оно превращается в волю, что неминуемо приводит к разделению. Медитация — это понимание желания, а не подавление одного желания другим. Желание есть движение чувства, которое переходит в удовольствие и страх. Всё это поддерживается постепенным перемещением мысли от одного к другому. Медитация же, на самом деле, есть абсолютная пустота ума. И тогда остаётся только функционирование тела, только деятельность организма и больше ничего; мысль действует без отождествления "я" и "не-я". Она становится механической как организм, Что действительно порождает конфликт, так это мысль, отождествляющая себя с одной из своих составных частей, например, с "я", с эго и с различными формами этого "я". Но в "я" нет никакой нужды. Есть только тело и свобода ума, что возможно только когда мысль не порождает "я". "Я" не должно стать центром понимания, потому что оно создаётся мыслью. Когда "я" покидает организм, как зрительное, так и любое другое восприятие уже невозможно исказить. Нужно только видеть "что есть", и тогда само восприятие продвинется дальше (того, "что есть"). Очищение ума — это не интеллектуальный процесс, оно не связано с деятельностью мысли. Непрерывное наблюдение за тем, "что есть", без какого-либо искания естественным образом освобождает ум от всех мыслей. И в то же время у ума остаётся возможность использовать мысль, когда это необходимо. Мысль — это механический процесс, а медитация нет.

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

 

О самом важном

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Полностью - тут:

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Джидду Кришнамурти О самом важном (Беседы с Дэвидом Бомом)


Медитировать для него значит воспринимать, осознавать и в то же время ощущать, что в человеке происходит. Пожалуй, это именно то, что Кришнамурти считает началом медитации, - самое тщательное наблюдение за всем, что происходит в связи с фактической деятельностью мышления, являющейся источником всеобщего беспорядка. Сам факт медитации приносит порядок в деятельность мысли без вмешательства воли, выбора, решения или какой-либо иной деятельности "мыслящего". Только так возникает порядок. Шум и хаос - обычный фон нашего сознания - исчезают, и наступает тишина. В этой тишине происходит нечто новое и творческое, нечто такое, что невозможно выразить словами, но что имеет исключительно важное значение для всей жизни. Кришнамурти не стремится передать это состояние словами, но требует от заинтересованных в этом людей исследовать для самих себя вопрос о медитации и все свое внимание фиксировать на структуре мышления.

В мире реальности не существует психологической защищенности, полная защищенность есть только в пустоте, в "ничто". А если это так, то вся моя деятельность в мире реальности имеет для меня совершенно особый смысл, она совершенно иная.

была огромная энергия, и мозг не смог ею распорядиться или решил, что ею невозможно управлять. И поэтому мозг постепенно сузился до "меня", до "я".

Для контакта с первоосновой требуются абсолютная тишина, абсолютная пустота, что означает отсутствие эготизма в любой его форме

Нет, в состоянии внимания нет вообще никакой мысли.
Но как же вы тогда остановите мысль? Видите ли, пока продолжается мышление, есть впечатление, что существует внимание, которое на самом деле - невнимание. Только думаешь, воображаешь, что ты внимателен.

Бом: Но сначала ответим: какова природа невнимания?
Кришнамурти: Вялость, безразличие, сосредоточенность на себе, внутренняя противоречивость - все это и есть природа невнимания.

Бом: И ведь можно убедиться, что когда мозг спокоен, он может улавливать нечто непостижимое?
Кришнамурти: Верно. Когда мозг спокоен, у него есть контакт с разумом. Тогда разум может функционировать посредством мозга.

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

 

Кришнамурти "Свобода от известного"

Кришнамурти – человек, который из любви к миру и истине отказался от роли живого Бога, мирового Учителя, роли, к которой он был предназначен с детства. Сделал он это, так как осознал, что истина, если она открыта не самостоятельно, а фнавязана авторитетом другого, пусть даже в высшей степени замечательного существа, не ведет ни к чему, кроме иллюзий, конфликта и страдания.

Полностью - тут:

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

или тут

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

[/url]




Такое осознание — это словно жить в комнате со змеей. Вы следите за каждым ее движением, вы очень внимательны к малейшему звуку, который она издает.

Такое состояние внимания есть тотальная энергия. При таком осознании вся целостность вашей сущности раскрывается мгновенно.

Эта дверь может отвориться для нас только благодаря постоянному осознанию и вниманию. Осознанию того, что мы говорим, как мы говорим, как мы ходим, что мы думаем.

никогда не оправдывая, никогда не осуждая, что означает наблюдать без какого-либо выбора. Благодаря такому осознанию, в котором нет выбора, быть может откроется дверь, и тогда вы узнаете, что это за измерение, в котором не существует ни конфликта, ни времени.


Страх и тотальный страх. Фрагментация мышления. Прекращение страха.

Но разве тот, кто наблюдает и говорит: <Я боюсь>, в действительности чем-нибудь отличается от объекта наблюдения, который и есть страх? Наблюдающий есть страх. И когда это осознанно, уже не приходится тратить энергию на усилие, необходимое для того, чтобы избавиться от страха, и пространственно-временной интервал между наблюдающим и наблюдаемым исчезает. Когда вы видите, что вы есть часть страха, не существуете отдельно от него, видите, что вы есть страх, — когда вы ничего не можете с ним поделать, тогда страх полностью прекращается.


Восприятие себя таким, как вы есть, без какого-либо сравнивания, дает вам громадную энергию, чтобы видеть.

Я больше не действую в состоянии смятения. Таким образом бездействие становится целостным действием.

Знаете ли вы, что такое время? Не хронологическое, по часам, но время психологическое? Это интервал между идеей и действием. Идея, как вполне очевидно, служит для самозащиты. Действие — всегда мгновенно. Оно не от прошлого и не от будущего. Чтобы действовать, надо пребывать в настоящем. Действие — так опасно, так неопределенно, что мы опираемся на идею, которая, как мы надеемся, даст нам некоторую уверенность, поможет избежать риска.

Свобода от известного есть смерть. И только тогда вы живете.

Попытайтесь сделать это и увидеть, что собственно происходит. Когда вы наблюдаете дерево всем вашим существом, всей вашей энергией. При такой энергии вы обнаружите, что вообще нет того, кто наблюдает, есть только внимание. Только когда мы невнимательны, существует наблюдающий и наблюдаемое. Когда вы смотрите на что-то с полным вниманием, нет места для идей, формулировки и воспоминаний.

Только ум, который смотрит на дерево, на звезды, на сверкающие воды реки с полным самозабвением, знает, что такое красота. И когда мы действительно видим, мы пребываем в состоянии любви.

Красота пребывает при полном отсутствии наблюдающего и наблюдаемого, и такое самозабвение возможно только когда существует полный аскетизм — но аскетизм абсолютной простоты, которая есть полное смирение.

Вы полностью затихли, и природа вокруг вас также совершенно безмолвна. В этом состоянии, когда наблюдающий не переводит то, что видит, в мысль, в этом безмолвии существует красота совершенно особого свойства. Нет ни природы, ни наблюдающего. Есть состояние полного совершенного ума; он уединен, но не изолирован, погружен в тишину, и эта тишина есть красота.

Только когда мы смотрим без каких-либо предвзятых идей и представлений, мы способны быть в непосредственном контакте с любым явлением жизни.

Так вот, именно внимание, с которым вы относитесь к проблеме, является энергией, разрешающей эту проблему. Когда вы отдаете все ваше внимание целиком, — я имею в виду внимание всего вашего существа, — то наблюдающего нет вообще, есть только состояние внимания, которое является тотальной энергией, и эта энергия есть высочайшая форма разума. Разумеется, такое состояние ума должно быть безмолвием, и это безмолвие, эта тишина приходят когда есть полное внимание. Это не тишина, достигнутая посредством дисциплины. Такое абсолютное безмолвие, в котором нет ни наблюдающего, ни объекта наблюдения, является высочайшей формой религиозного ума, но то, что происходит в этом состоянии, не может быть выражено словами, потому что слова — это не факт, о котором они говорят. Чтобы вы могли это выяснить, вам нужно самим это пережить.

мы должны не только осознать структуру и природу проблемы и видеть ее во всей полноте, но мы должны также встретить ее, когда она возникает, и разрешить немедленно, так, чтобы она не успела пустить корни в уме.
подойти к проблеме без промедления, без какого-либо искажения, и немедленно, полностью от нее освободиться, не позволив памяти оставить след в уме

Жизнь — нечто абсолютно реальное, это не абстракция, и когда вы встречаете ее с вашими представлениями, возникают проблемы.

Можно ли подойти к любой проблеме без пространственно-временного интервала, без промежутка между самим человеком и тем, чего он боится? Это возможно только когда наблюдающий не имеет длительности, не создает представления, не представляет собой скопление воспоминаний, идей, не является пучком абстракций. Когда вы смотрите на звезды, есть вы, который смотрит на звезды в небе; небо полно сверкающих звезд, воздух прохладен, и есть вы, наблюдающий, переживающий, мыслящий; вы, с вашим ноющим сердцем; вы, центр, создающий пространство. Пока существует центр, создающий вокруг себя пространство, нет ни любви, ни красоты. Когда же нет ни центра, ни периферии, тогда существует любовь, и когда вы любите, вы сами есть красота.

Пока существует пространство между вами и объектом, который вы наблюдаете, любви нет и любви не будет. Итак, дело в вас


Единственная тишина, которая нам известна, это тишина, когда прекращается шум, тишина, когда прекращается мысль. Но это не безмолвие. Безмолвие по сути своей нечто совершенно иное, равное красоте, равное любви. Такое безмолвие не есть продукт затихшего ума, это не продукт клеток мозга, которые поняли всю структуру и говорят: ради Бога, утихомирься. Тогда сами клетки мозга создают тишину, но это не безмолвие. Не возникает безмолвие и как результат внимания, в котором наблюдающий есть наблюдаемое.

Живой ум — это ум спокойный, это ум, который не имеет центра и который, следовательно, пребывает вне пространства и времени.
Такой ум беспределен.

Медитация должна быть осознанием каждой мысли, каждого чувства, при котором никогда не следует говорить, что это правильно или неправильно. Нужно лишь наблюдать их и двигаться вместе с ними. При таком наблюдении вы начинаете понимать целостное движение мысли и чувств. И из этого осознания возникает безмолвие. это безмолвие есть медитация, в которой медитирующий полностью отсутствует, потому что ум освободил, опустошил себя от прошлого.
Медитация — это состояние ума, который смотрит на все с полным вниманием, целостно, а не выделяя какие-то части. И никто не может научить вас быть внимательным. Медитация — одно из величайших искусств в жизни. Если вы изучаете себя, наблюдаете за собой, за тем, как вы едите, как говорите, как вы болтаете, ненавидите, ревнуете, если вы осознаете это все в себе, без выбора, это есть часть медитации.

Любовь может придти, когда существует полное безмолвие, безмолвие, в котором медитирующий совершенно отсутствует; а ум может быть безмолвным только тогда, когда он понимает свое собственное движение — мысли и чувства. Чтобы понять это движение мысли и чувства, при его наблюдении не должно быть осуждения. Такое наблюдение, конечно, есть дисциплина, но эта дисциплина текуча, свободна.

Религиозный ум — это состояние ума, в котором нет страха.

В религиозном уме пребывает то безмолвие, которое не создается мыслью, но является результатом осознания, того сознания, которое есть медитация, когда медитирующий полностью отсутствует. Такое безмолвие — это состояние знергии, в котором нет конфликта. Энергия — это действие и движение. Всякое действие есть движение, всякое действие есть энергия, всякое желание есть энергия, всякое чувство есть энергия, всякая мысль есть энергия, все живое есть энергия, всякая жизнь есть энергия. Если этой энергии позволить течь без какого-либо противоречия, без какого-либо трения, без какого-либо конфликта, то она безгранична, бесконечна. Когда нет трения, эта энергия не имеет границ.

Пока существует временной интервал между наблюдающим и наблюдаемым, создается дисгармония, вызывающая трату энергии. Эта энергия, накапливаясь, достигает своей высшей точки, когда наблюдающий есть наблюдаемое, когда вообще нет никакого интервала времени, тогда это будет энергия без мотива, и она найдет свой собственный путь действия, потому что <я> уже не существует.
Чтобы это сделать, вы должны быть абсолютно честным в отношении себя, всего своего существа.

Ум, находящийся в состоянии, когда нет более ни усилий, ни стремлений, — это истинно религиозный ум. В таком состоянии ума вы можете прийти к тому, что называется <истина> или <реальность>, блаженством, богом, красотой и любовью.

страх может быть причиной отсутствия в вас энергии, той страсти, которая необходима для того, чтобы выяснить, почему у вас нет этого качества любви, почему нет этого пламени в вашем сердце? Если вы очень тщательно исследуете свой ум и сердце, то узнаете, почему вы этого лишены. Если вы проявите страсть в стремлении выяснить, почему этого в вас нет, то увидите, что оно в вас есть.

 

Кришнамурти - Записные книжки

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Полностью - тут:

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Простите мне мою легкомысленность, но я не могу воспринимать смерть всерьез. Это какой-то абсурд
эти слова были написаны Уилсоном в своем блоге за несколько дней до смерти.


Мозг должен умереть, чтобы этой жизни быть.
Он приходил, этот экстаз, "извне", он не был возбуждён изнутри; он пробивался через систему, протекая по всему организму с огромной энергией и полнотой. Мозг не принимал в нём участия, только регистрировал его, не как воспоминание, а как факт в настоящем, который имеет место.

Сегодня, рано утром, было благословение, которое, казалось, покрыло землю и заполнило комнату. С ним приходит всеобъемлющее спокойствие, тишина, которая, кажется, содержит в себе всё движение.
Процесс был особенно интенсивным вчера после второй половине дня. Ожидая в автомобиле, почти не замечал, что происходит вокруг. Интенсивность возросла и стала почти невыносимой
Комната наполнилась этим благословением. То, что последовало, передать словами почти невозможно; слова так мертвы, имеют определённый, установленный смысл, а то, что происходило, было за пределами всех слов и описаний. Это благословение было центром всего творения; оно явилось очищающей серьёзностью, которая освободила мозг от всякой мысли и чувства; его серьёзность была как молния, которая разрушает и сжигает; глубина его была безмерна, оно было неподвижным, непостижимым, было твердыней, лёгкой, как небо. Оно было в глазах, в дыхании. Оно было в глазах - и глаза эти могли видеть.
Глаза, которые видели, которые смотрели, были совершенно отличны от глаз как органа зрения, и всё же это были те же самые глаза. Было только видение, глаза, которые видели за пределами времени - пространства. Присутствовало несокрушимое достоинство и мир как сущность всякого движения, действия.
Никакая мысль не могла проникнуть в него, и никакое действие не могло коснуться его. Оно было "чистым", нетронутым - и потому всегда умирающе прекрасным.

Вчера, когда мы гуляли по прекрасной узкой долине, по её крутым склонам, затенённым соснами, по зелёным полям, полным диких цветов, внезапно, в высшей степени неожиданно, так как говорили мы о другом, благословение снизошло на нас, подобно нежному дождю. Мы оказались центром его. Оно было мягким, настоятельным, бесконечно нежным и мирным, обволакивая нас силой, которая не знала промахов и была недоступна рассудку.

Сегодня, рано утром, при пробуждении, - изменчивая и неизменная, очищающая серьёзность с экстазом, у которого нет причины. Она просто была здесь. И в течение дня, что бы ни делал, она присутствовала на заднем плане и немедленно, сразу же выходила вперёд в минуты покоя. В ней настоятельность и красота.
Никакое воображение или желание никогда не смогли бы ясно выразить или сформировать такую глубочайшую серьёзность.

Зачем быть низменным, когда есть парящие вершины и сверкающие потоки?
Сегодня утром проснулся рано, чтобы пережить это благословение. Был "вынужден" сесть, чтобы быть в этой ясности и красоте. Позднее утром, сидя на придорожной скамье под деревом, ощутил его безмерность. Оно даёт укрытие, защиту, подобно дереву над головой, чьи листья укрывают от горячего горного солнца и всё же пропускают свет. Всё окружение и все отношения - это такая защита, в которой есть свобода, и поскольку есть свобода, есть и защита.

Проснулся рано утром с огромным ощущением силы, красоты и нетленности.
Ощущалось, что в его присутствии существует всё самое существенное, и потому оно было священным. Это была жизнь, в которой ничто не могло погибнуть. Смерть нетленна, но человек делает из неё то же разложение, каким для него является жизнь.
Со всем этим было ощущение мощи, силы, столь же прочной, как та гора, которую ничто не может поколебать, которую не могут тронуть ни жертвоприношение, ни молитва, ни добродетель.
Оно было здесь, огромное, и никакая волна мысли не могла его исказить, как искажает нечто припоминаемое. Оно было здесь, и глаза, и дыхание принадлежали ему.
1. Нужно быть полностью "безразличным" к приходу и к уходу этого. 2. Не должно быть желания продлить переживание или сохранить его в памяти.

Вы можете добавить к списку любовь, но это - за пределами любви. Одно определённо - мозг никогда не сможет этого постичь или вместить в себя. Блажен, кому это дано. И ещё вы можете добавить спокойный, безмолвный мозг.

Сегодня утром проснулся рано и отметил, что процесс был интенсивен, и через заднюю часть головы устремлялась вперёд, как стрела, и с тем характерным звуком, с каким стрела рассекает воздух, некая сила, движение, которое пришло ниоткуда и уходило в никуда. И было ощущение огромной устойчивости и "достоинства", к которому нельзя даже приблизиться. И строгость, которую никакая мысль не могла сформулировать, и вместе со строгостью чистота бесконечной мягкости.
Всё утро процесс продолжался, и чаша, которая не имеет ни высоты, ни глубины, казалось, наполнилась до краёв.
Вот что абсолютно необходимо для его полной силы, его полного развития:
1) Полная простота, которая приходит со смирением, не простота в вещах или имуществе, но в самом качестве бытия. 2) Страсть, обладающая той интенсивностью, которая не является просто физической. 3) Красота; восприимчивость не только к внешней реальности, но чуткость к той красоте, которая за пределами и выше мысли и чувства. 4) Любовь; полнота её; не та любовь, что знает ревность, привязанность, зависимость, не та, что разделена на чувственную и божественную. Вся её безмерность. 5) Ум, который может прослеживать, может проникать без мотива, без цели в свои собственные неизмеримые глубины; ум, у которого нет барьеров, который свободен странствовать без времени - пространства.
Внезапно осознал всё это и всё с этим связанное; всего лишь простой вид потока между увядающими ветвями и листьями, в унылый и дождливый день.

30 июля
День был облачный, с тяжёлыми тёмными облаками; с утра прошёл дождь, стало холодно. После прогулки мы разговаривали, но больше смотрели на красоту земли, домов и тёмных деревьев.
Внезапно произошла вспышка той непостижимой мощи и силы, которая физически потрясала. Тело замерло в неподвижности, и пришлось закрыть глаза, чтобы не потерять сознание. Это было нечто совершенно сокрушительное, и всё существовавшее казалось несуществующим. Неподвижность этой силы и разрушительная энергия, пришедшая с ней, выжгли ограничения зрения и слуха. Это было нечто неописуемо великое, чьи глубина и высота непознаваемы.

Сегодня рано утром, когда рассвет только что занялся, в небе не было ни облачка и показались покрытые снегом горы, проснулся с этим ощущением непостижимой силы в глазах и в горле; казалось, что это осязаемое состояние - нечто такое, чего никак не могло не быть здесь. Почти час оно было здесь, и мозг оставался пустым. Оно не было тем, что можно уловить мыслью и сохранить в памяти, чтобы вспоминать. Оно было здесь, и вся мысль была мертва. Мысль функциональна и полезна только в своей области; и об этом мысль думать не могла, ибо мысль есть время, а это было за пределами всякого времени и меры. Мысль, желание не могли стремиться к продолжению или повторению этого, поскольку мысль, желание полностью отсутствовали. Тогда что же вспоминает, чтобы всё это записать? Это просто механическая регистрация, но эта регистрация, слово, не является самой реальностью.

Процесс идёт, идёт более мягко, возможно, из-за бесед, и к тому же есть предел, за которым тело будет разрушаться. Но он идёт, постоянный и настойчивый.
Когда сел, очень быстро пришло это безграничное благословение, и вскоре ощутил, что вся эта мощь, вся эта непроницаемая, строгая сила была внутри, вокруг, в голове; а в самой середине всей этой безбрежности - полная тишина. Это была тишина, вообразить и сформулировать которую не сможет никакой ум; никакое насилие не может создать эту тишину; у неё не было причины, она не была результатом; это было спокойствие в самом центре гигантского урагана. Это было покоем всякого движения, сущностью всякого действия; это было взрывом творения, и только в такой тишине творение может иметь место.

И опять мозг не мог этого охватить, не мог включить это в свою память Но поскольку это спокойствие есть полнота всякого движения и сущность всякого действия, жизнь без тени, то существо из мира тени никоим образом не могло измерить его. Оно слишком огромно, чтобы время могло удержать его, и никакое пространство не могло вместить его в себя.
Всё это могло длиться минуту или час. Перед сном процесс был острым, а весь день шёл в мягкой форме.

***

Происходит странная вещь: повышение чувствительности. Восприимчивости не только к красоте, но и ко всем прочим явлениям. Стебелёк травы был поразительно зелёным; этот единственный стебелёк содержал в себе все цвета спектра; он был интенсивным, ослепительным и таким маленьким созданием, его так легко разрушить. горы на фоне бледного неба далеко превосходили всех богов человека. Было невероятно видеть всё это, чувствовать всё это, просто глядя из окна. Взгляд очистился, сделался ясным.

Удивительно, та сила, та мощь наполняла комнату. Казалось, она в глазах, дыхании. Она появляется внезапно и по большей части неожиданно, с энергией и интенсивностью совершенно ошеломительной, а в других случаях она присутствует спокойно и безмятежно. Но она здесь, хочешь того или нет. Нет никакой возможности привыкнуть к ней - так как её никогда не было и никогда не будет. Но она есть.

Было очень тихо.
Из этого великого безмолвия внезапно, когда сел в постели и мысль была спокойна и далека, когда не было даже намёка на чувство, пришло то, что составляло теперь прочное, неисчерпаемое бытие. Оно было прочно, без веса, без меры; оно было, и кроме него ничто здесь не существовало. Оно было без чего бы то ни было иного. Слова "прочное", "неподвижное", "несокрушимое" ни в коей мере не передают этого качества вневременной прочности. Ни одни из этих или каких-либо других слов не могли бы рассказать о том, что здесь было. Оно было только собой и ничем другим; оно было полнотой всех вещей, сущностью.
Чистота его сохранялась, оставляя человека без мыслей, без действия. Невозможно быть единым с ним; невозможно быть единым с быстро текущей рекой. Вы не можете быть единым с тем, что не имеет ни формы, ни меры, ни качества. Оно есть - вот и всё.
Каким глубоко зрелым и нежным стало всё; и, странным образом, вся жизнь - в нём; как молодой лист, совершенно беззащитная.

Когда проснулся рано утром, произошла вспышка "видения", "глядения", которое, кажется, продолжается, и оно будет продолжаться всегда. Оно началось нигде и уходило в никуда - но в этом видении заключено было всё видение и все вещи. То был взор, который уходил за холмы, потоки, горы, проходил землю, горизонт и людей. В этом видении был проникающий свет и невероятная быстрота. Мозг не может следовать за ним, и ум не может вместить его. Оно было чистым светом и быстротой, которые не знают сопротивления.
Во время вчерашней прогулки красота света среди деревьев и на траве была настолько интенсивной, что дыхание буквально перехватывало и тело слабело.
Позднее сегодня утром, когда как раз собирался позавтракать, словно нож, вонзившийся в мягкую землю, вошло то благословение, с его мощью и силой. Оно появилось как молния, и так же быстро исчезло.

С пробуждением происходило истечение, излияние этой мощи и силы. Она была как поток, вырывающийся из скал, из земли. В этом было странное и невообразимое блаженство, экстаз, не имеющий никакого отношения к мысли и к чувству.

Тихо, в покое, пришло это, так мягко, что человек не осознавал его, так близко к земле, среди цветов. Оно распространялось, покрывая землю, и человек был в этом, - не как наблюдатель, а принадлежа этому. Не было никакой мысли или чувства - полное спокойствие мозга. Внезапно пришла невинность, такая простая, такая ясная и нежная. Это был луг невинности, вне всякого удовольствия и боли, за пределами всех мучений надежды и отчаяния. Она была здесь, и она делала ум, всё человеческое существо невинным; и человек принадлежал этому, - вне меры, вне слова, - ум прозрачен, мозг юн вне времени.

Хотя тело в это утро было очень усталым, шла странная глубинная деятельность. Это не была деятельность, которую мозг, с его обычными реакциями, смог бы понять, сформулировать; она была за пределами его возможностей. Но это была деятельность, глубоко внутри, и она преодолевала любое препятствие. Но невозможно описать ни природу, ни характер той деятельности. Подобно глубинным подземным водам, которые прокладывают себе путь на поверхность, эта деятельность была гораздо глубже уровня всякого сознания.
Осознаётся рост чувствительности мозга; цвет, форма, очертания, общие формы вещей - всё стало более интенсивным и необыкновенно живым.

Весь ум был далёк от всякого переживания. И медитирующий молчал.

Между двух огромных, бесконечных туч оставалось пятно голубого неба; оно было чистым, поразительно голубым, таким мягким и проникновенным. Через несколько минут ему предстояло быть поглощённым и исчезнуть навсегда. Неба такой голубизны уже никогда не увидеть снова. Оно исчезло, чтобы никогда не появиться вновь. Но его видели, и чудо его остаётся.
В тот момент, пока облака побеждали голубизну, пришло, совершенно неожиданно, это благословение с его чистотой и невинностью. Оно пришло в изобилии и заполняло комнату, пока комната и сердце не могли уже больше вместить; его интенсивность была особенно непреодолимой и пронзительной, и его красота легла на землю. Солнце освещало пятно яркой зелени, и тёмные сосны были спокойны и безразличны.
Сегодня утром, - осознал бесконечную бодрость; Эта бодрость изливалась из всего существа, и это существо было совершенно пустым. Словно водный поток, устремляющийся со склона горы естественно и энергично, веселье это изливалось в огромном изобилии, приходя ниоткуда и уходя в никуда, но сердце и ум уже никогда не будут прежними.

На обратном пути, недалеко от дома, всё небо закрыли тяжёлые облака, и заходящее солнце вдруг осветило некоторые утёсы высоко в горах. Это пятно солнечного света на поверхности скал раскрывало глубины красоты и чувства, которые не может передать никакая статуя, никакой рукотворный идол. Казалось, что эти скалы светились изнутри своим собственным светом, безмятежным и никогда не увядающим.

Сознание не может вместить беспредельность невинности; оно может получить, принять её, но не следовать за ней или культивировать её. Всё сознание должно быть спокойно, не желая, не выискивая, не преследуя. Всё сознание должно быть в покое, лишь тогда может появиться то, что не имеет ни начала, ни конца. Медитация есть опустошение сознания, не принимать и вмещать, а быть свободным от всякого усилия. Тишине необходимо пространство.

 

Это иное было здесь, покрывая всё это, не упуская ничего даже самого малого, и когда уже лежал без сна в постели, оно пришло, вливаясь, наполняя ум и сердце. Тогда осознал его тонкую красоту, его страсть и любовь. Но не ту любовь, которая заключена в образы, вызывается символами, картинами и словами, не ту любовь, что облачена в ревность или зависть, но ту любовь, что присутствует свободно от мысли и чувства, являя собой движение плавное, гладкое, изменчивое, вечное. Красота этого иного - здесь, со всем самозабвением страсти.. Оно пришло, изливаясь в своём безмерном изобилии. Эта любовь не имела ни центра, ни периферии, эта любовь была такой полной, настолько неуязвимой, что не имела в себе тени, поэтому она была легко разрушимой в любой момент.

Чаша - это пустота, содержащаяся внутри формы, без этой пустоты не было бы ни чаши, ни формы. Мы знаем сознание по внешним признакам, по его ограничениям в высоту и глубину, ограничениям мысли и чувства. Но всё это - внешняя форма сознания; исходя из внешнего, мы пытаемся найти внутреннее. Исходя из внешнего, мы пытаемся найти внутреннее; исходя из известного, мы надеемся найти неизвестное. Возможно ли исходя из внутреннего, исследовать внешнее? Инструмент, исследующий исходя из внешнего, мы знаем, но существует ли такой инструмент, который ведёт исследование от неизвестного к известному? Есть такой? Как он может быть? Его не может быть. Если он есть, он распознаваем, а если распознаваем, он внутри поля известного.
Это странное благословение приходит, когда оно хочет, но с каждым его приходом глубоко внутри происходит трансформация; оно никогда не бывает тем же самым.
Процесс продолжается - иногда умеренно, иногда остро.

При таком движении выслушивание целостно и полно, взгляд целостен и полон. Это движение есть сущность внимания. Во внимании заключены все отвлечения, потому что нет никаких отвлечении. Только концентрация знает конфликт отвлечения. Всякое сознание есть мысль, выраженная или невыраженная, словесная или ищущая слова; мысль как чувство, чувство как мысль. Мысль никогда не бывает в покое; реакция, выражающая себя, это мысль, и мысль умножает реакции всё более. Красота тогда - чувство, выражаемое мыслью. Любовь всё ещё внутри поля мысли. Существуют ли любовь и красота в ограде мысли? Есть ли красота, когда есть мысль? Те красота и любовь, которые известны мысли, являются противоположностью безобразия и ненависти. Красота не имеет противоположности, как и любовь.

Видение без мысли, без слова, без отклика памяти полностью отличается от видения с мыслью и чувством. То, что вы видите с мыслью, поверхностно; видение тогда лишь частичное, это вообще не видение. Видение без мысли - полное видение. Видение облака над горой без мысли и её реакции есть чудо новизны; это не "прекрасное", это нечто взрывное в своей безмерности; это нечто такое, чего никогда не было и не будет. Чтобы видеть, слышать, сознание во всей его полноте должно быть безмолвно, тогда происходит разрушительное творение. Это полнота жизни, а не фрагмент всей мысли. Здесь нет красоты, а только облако над горой; это акт творения.

Переживание факта, без мысли или чувства, - глубочайшее событие.

Нужна бдительность без выбора, осознание, в котором всякое приобретение и приспособление прекратились. Эта уединённость приходит, когда мозг не ищет её; она приходит, когда вы обращены к ней спиной. Тогда нечего к ней добавить или отнять от неё. Тогда у неё своя собственная жизнь, движение, которое есть сущность всей жизни, без времени и пространства.
Это благословение было здесь - с великим миром.
Медитация - такое внимание, в котором есть осознание всего, без выбора, - карканья ворон, электропилы, вгрызающейся в дерево, трепета листьев, шума потока, голоса мальчика, чувств, мотивов, мыслей, гоняющихся друг за другом и уходящих всё глубже, осознание всего ума. И в этом внимании время, в качестве вчера, устремляющегося в пространство завтра, искривляющее и разворачивающее сознание, стало спокойным и безмолвным. В этом покое присутствует неизмеримое, ни с чем не сравнимое движение; это движение, которое не имеет бытия, которое есть сущность блаженства, жизни и смерти; движение, которому нельзя следовать, потому что оно не оставляет следов и потому что оно спокойно, неподвижно; оно - сущность всего движения.


Смерть есть полное небытие. И оно должно быть здесь, потому что из него жизнь, из него любовь. Потому что в этом небытии происходит творение. Без абсолютной смерти нет творения.
Мы что-то читали, не очень внимательно и наблюдая в то же время состояние мира, когда внезапно, неожиданно комната наполнилась тем благословением, которое теперь приходило так часто. Дверь в маленькую комнату была открыта, и мы как раз собирались поесть, когда через эту открытую дверь пришло оно. Можно было буквально физически почувствовать его, как волну, вливающуюся в комнату. Оно становилось всё "более" и "более" интенсивным - слово "более" здесь употреблено не в сравнительном смысле; это что-то невероятно сильное, непоколебимое, обладающее потрясающей мощью. Слова - не реальность, и подлинная действительность вовсе не может быть переведена в слова, её нужно видеть и слышать, с ней нужно жить; тогда она имеет совсем иное значение.


Медитация - не поиск; это не поиск, не процесс разведки или исследования. Медитация - взрыв и открытие. Медитация - не укрощение мозга, чтобы мозг чему-то соответствовал, и не интроспективный самоанализ; она определённо не является и упражнением в концентрации, которая включает, отбирает и отвергает. Это нечто приходящее естественно, когда все позитивные, негативные утверждения и достижения поняты, с лёгкостью отброшены. Это полная пустота мозга. Именно эта пустота существенна, а не то, что в пустоте; видение возможно только из пустоты; всякая добродетель - - возникает из неё. И именно из этой пустоты выходит любовь, - иначе это нелюбовь. Основание праведности - в этой пустоте. Пустота эта есть конец и начало всего сущего.

Когда стоял, глядя на пляшущие листья, внезапно пришло то иное, явилось вневременное, и вместе с ним тишина. Это была тишина, в которой всё двигалось, танцевало и кричало, не та тишина, что приходит, когда машина перестаёт работать; механическая тишина - одно, а тишина в пустоте - другое. Одна повторяющаяся, привычная, разлагающая, в которой конфликтующий и усталый мозг ищет убежища; другая взрывающаяся, никогда не повторяющаяся; её нельзя отыскать, повторить, и поэтому она никогда не предлагает никакого убежища. Такая тишина пришла и оставалась, пока мы шли дальше, и красота леса усиливалась, и краски взрывались, подхватываемые листьями и цветами.


Зачем это постоянное стремление стать совершенным, достичь совершенства, как совершенны машины, механизмы? Идея, пример, символ совершенства есть нечто чудесное, облагораживающее, - но так ли это? Разве подражание - совершенство?
Не существует никакого совершенства, оно есть нечто безобразное, за исключением совершенства в машине, в механизме. Попытка стать совершенным есть фактически попытка побить рекорд - соревнование священно. Соревнование с вашим соседом и с Богом - за совершенство. Однако каждая попытка совершенствования ведёт только к ещё большему смятению и скорби, что даёт ещё больший импульс к дальнейшему совершенствованию.

Гордость в любой форме отвратительна, и ведёт она к несчастью. Желание совершенства, внешнего или внутреннего, исключает любовь, но без любви, что бы вы ни делали, всегда имеют место и разо-очарование и чувство неудачи и скорбь. Любовь не является ни совершенной, ни несовершенной; только когда нет любви, возникает совершенство и несовершенство. Любовь никогда ни к чему не стремится; она не совершенствует себя. Любовь является пламенем без дыма; в стремлении быть совершенным только ещё больше дыма;, в порождении всё большего страха. Каждого человека приучают соревноваться, достигать успеха; тогда цель становится самым важным. Тогда любовь к чему-либо самому по себе исчезает. Тогда инструмент используют не из любви к самом звуку, а ради того, что этот инструмент может дать.

Бытие бесконечно более значительно, чем становление. Бытие - не противоположность становления; если это противоположность или нечто противостоящее, тогда нет бытия. Когда становление умирает полностью, тогда есть бытие. Но это бытие не статично; оно не является принятием или просто отрицанием; становление включает в себя время и пространство. Всякое стремление должно прекратиться; только тогда есть бытие. Это бытие есть жизнь, это не способ или образ жизни. Где есть жизнь, там нет совершенствования; совершенствование - это идея, слово; жизнь, бытие, за пределами любой мысленной формулы. Это бытие есть, когда слово и пример и шаблон разрушены.
В нём необыкновенная чистота и невинность.

 

Без всякого желания и поиска, без каких-либо жалоб мозга пришло непроизвольное безмолвие; маленькие птички чирикали, белки скакали по деревьям, ветерок играл листьями, и стояла тишина. Маленький ручеёк, тот, что приходил издалека, был веселее, чем когда-либо, и всё же была тишина, но не внешняя, а глубоко, далеко внутри. Это было полное безмолвие внутри всего ума, которое не имело границ. Это не было безмолвие в некоем отгороженном месте, в какой-либо области, в пределах границ мысли, которое можно было бы поэтому опознать как тишину. Не было ни границ, ни меры, и это безмолвие не включалось в переживание, в опыт, чтобы быть опознанным и отложенным для сохранения. Оно никогда не могло появиться снова, а если бы это случилось, оно было бы совершенно другим. Безмолвие не может повториться; только мозг с помощью памяти и воспоминания может повторить то, что было, но то, что было, - не подлинно. Медитация была полным отсутствием сознания, накопленного и построенного с помощью времени и пространства. Мысль, которая есть сущность сознания, не может, что бы она ни делала, вызвать, создать эту тишину; мозг со всей его сложной, изощрённой активностью должен успокоиться добровольно, без обещаний какой-либо награды или безопасности. Только тогда он может быть чутким, быть восприимчивым, живым, спокойным. Мозг, понимающий свою скрытую и явную деятельность, есть часть медитации; это основа медитации. Для взрыва творения необходимо безмолвие.

Зрелость- не от времени, не от возраста. Нет никакого интервала между сейчас и зрелостью; никогда нет никакого "со временем". Зрелость - то состояние, когда всякий выбор прекратился; и только незрелость выбирает и знает конфликт выбора. В зрелости нет управления, руководства, но существует и такое руководство, которое не является властью выбора. Конфликт на любом уровне, на любой глубине - показатель незрелости. Понимание, означающее выход за пределы конфликта во всех его сложных разновидностях, это и есть зрелость. Морская вода, которая уходит во время отлива, должна вернуться, и для самого этого движения нет ухода и нет прихода. Конфликт во всех его формах следует понять не интеллектуально, а подлинно, наделе, реально входя в эмоциональный контакт с конфликтом. Эмоциональный контакт, шок, невозможен тогда, когда конфликт интеллектуально, словесно принят как неизбежность или отвергнут на уровне чувств и настроений. Принятие или отрицание не изменит факта, и рассудок не приведёт к необходимому действию. Что приведёт, так это "видение" факта. Но "видения" нет, если есть осуждение, оправдание или отождествление с фактом. "Видение" возможно лишь тогда, когда мозг не участвует активно, а наблюдает, воздерживаясь от классификации, суждения и оценки. Конфликт неизбежен, когда присутствует стремление осуществить, с его неизбежными неудачами, когда имеется честолюбивое стремление, с его изощрённой и безжалостной конкуренцией; и зависть является частью этого беспрестанного конфликта - стать, достигнуть, преуспеть. Нет понимания во времени.

Понимание не приходит завтра, оно никогда не придёт завтра; оно имеет место сейчас или никогда. "Видение" непосредственно, - когда значение "видения", понимания, наконец стёрто из мозга, "видение" непосредственно. "Видение" - нечто взрывное, не рассудочное, не рассчитанное. Именно страх очень часто препятствует "видению", пониманию. Страх с его защитой и его смелостью и есть источник конфликта. Видение не только в мозгу, но и за пределами его. Видение факта несёт в себе своё собственное действие. В поле мысли нет конца конфликту, малому или большому; конец конфликта - не-конфликт, который и есть зрелость.

При пробуждении очень рано утром это необыкновенное благословение было медитацией, а медитация была тем благословением. Оно было здесь с огромной интенсивностью, во время прогулки в мирном лесу.
Неожиданно, когда тропка эта повернула в туннель из деревьев, появилось пятно зелени и свежевырубленный участок соснового леса, освещённый солнцем. Он был поразителен в своей интенсивности и радости. Увидел это, и всякое пространство и время исчезли, было только это пятно света и ничего больше. Это не означало превращения в этот свет или отождествления себя с ним; активная деятельность мозга прекратилась, всё существо было с этим светом. Деревья, тропа, шум потока полностью исчезли, как и пятьсот ярдов и более между светом и тем, кто наблюдал. Наблюдающий исчез, и интенсивность этого пятна вечернего света была светом всех миров. Тот свет был всем небом, и тот свет был умом.

Отказ от времени - сущность вневременности.
Отвергать знание, опыт, известное - значит приглашать неизвестное. Отрицание - это взрыв. В самом акте отрицания присутствует энергия, энергия понимания, и это энергия непослушная, её не укротить страхом или удобством. В отрицании нет выбора, поэтому оно - не результат конфликта. Выбор - конфликт, а конфликт есть незрелость.
Видение истины как истины, видение ложного как ложного и видение истины в ложном - это акт отрицания. Это действие, а не идея. Полное отрицание мысли, идеи, слова приносит свободу от известного, от знания; с полным отрицанием чувства, эмоции и настроения приходит любовь. Любовь за пределами и выше мысли и чувства.
Полное отрицание известного есть сущность свободы.

При пробуждении, ранним утром, за много часов до восхода, медитация была за пределами откликов мысли; медитация была стрелой в непознаваемое, и мысль не могла следовать за ней. Наступил рассвет, осветив небо, и лишь солнце коснулось высочайших пиков, появилось то беспредельное, чья чистота превыше солнца и гор.
Чтобы видеть, необходимо смирение, сущность которого - невинность, чистота. Вот здесь гора, освещённая вечерним солнцем; видеть эту гору впервые, видеть эту гору так, будто вы никогда не видели её раньше, видеть её с невинностью, видеть её глазами, которые омылись в пустоте, глазами, которые не повреждены знанием, -это необычайное переживание. Слово "переживание" безобразно; с ним связывается эмоция, знание, опознание и продолжение; ничего такого здесь нет. Это нечто совершенно новое. Чтобы видеть эту новизну, необходимо смирение - смирение, которое никогда не бывает отравлено гордостью и тщеславием.

В отношении того, что происходило сегодня утром, было именно такое видение, как с горной вершиной или вечерним солнцем. Всё существо человека, во всей своей полноте, было здесь, и его состояние было свободным от какой-либо потребности, конфликта и выбора; оно было пассивно той пассивностью, которая активна. Существует два рода внимания - одно внимание активно, а другое лишено движения. И то, что происходило, было действительно новым, тем, что никогда не происходило прежде. "Видеть" это происходящее было чудом смирения; мозг был полностью спокоен и без всякой реакции, хотя он и был полностью пробуждён. "Видеть" эту горную вершину, такую ослепительную в вечернем солнце - хотя и видел её уже тысячи раз, - видеть её глазами, не имеющими знания, значило видеть рождение нового. Это нечто столь абсолютно новое, что в самой полноте внимания присутствует безмолвие.

Из этой пустоты выходит новое.
Накопление исключает смирение, идёт ли речь о собственности, об опыте или способностях. Процесс узнавания нового, учения, не является накопительным процессом; знание является. Знание механично; процесс учения - никогда. Знания может быть всё больше и больше, а в узнавании нового, в учении нет никакого "больше". Где сравнение, учение прекращается. Учение, узнавание нового является мгновенным видением, оно не во времени. Всякое накопление и знание измеримы. Смирение не может быть сравниваемо; не бывает больше или меньше смирения, так что его невозможно культивировать. Смирение вне пределов способности ума - как и любовь. Смирение - всегда акт смерти.
Очень рано сегодня утром, за много часов до рассвета, при пробуждении была здесь эта пронзительная интенсивность силы с её суровостью. В этой суровости было блаженство. По часам это "продолжалось" сорок пять минут, со всё нарастающей интенсивностью. Поток и тихая ночь с сияющими звёздами были внутри этого.

 

Медитация - это разрушение безопасности, и в медитации великая красота, не красота вещей, созданных человеком или природой, но красота безмолвия. Это безмолвие - пустота, в которой и из которой текут и имеют своё бытие все вещи. Она непознаваема; интеллект, чувства не могут проложить к ней путь; к ней нет пути, а метод в отношении неё - всего лишь изобретение жадного мозга. Все пути и средства расчётливого эго должны быть разрушены полностью; всякое движение вперёд или назад, путь времени, должно прийти к концу, без всякого завтра. Медитация является разрушением; и это опасность для тех, кто желает вести поверхностную жизнь и жизнь фантазии и мифа.
Медитация - ураган, разрушающий и очищающий.

Вы должны жить с ней, чтобы знать её; но вы не можете её знать, если вы её боитесь; страх только затемняет её. Чтобы знать смерть, вы должны её любить. Чтобы жить со смертью, вы должны любить её. Знание её - это не конец её. Это конец знания, а не смерти. Любить её не значит быть в близких отношениях с ней; вы не можете быть в близких отношениях с разрушением. Вы не можете любить то, чего не знаете, но вы же ничего не знаете, И всё же вы должны любить смерть, незнакомого, неизвестного. Вы любите только то, в чём уверены, что даёт вам комфорт или безопасность. Вы не любите неопределённого, неизвестного. В знании смерти нет выгоды - хотя, странным образом, смерть и любовь всегда вместе, они никогда не разлучаются. Вы не можете любить без смерти; вы не можете обнимать без присутствия смерти. Где любовь, там и смерть, они неразлучны.
Но знаем ли мы, что такое любовь? Никогда не знать не означает пребывать в сомнении или в отчаянии; это означает смерть вчерашнего и поэтому полную неопределённость завтрашнего. Любовь не имеет продолжения, как и смерть. Имеющее продолжение всегда деградирует, а то, что деградирует, не есть смерть. Любовь и смерть неразделимы, и где они - там всегда разрушение.

Медитация не имеет ни конца, ни начала; в ней нет достижения и нет неудачи, нет накопления и нет отречения; это - движение без конца и потому за пределами и выше времени и пространства. Переживание её означает её отрицание, отказ от неё, поскольку переживающий привязан к времени и пространству, памяти и узнаванию. Основание истинной медитации-то пассивное осознание, которое есть полная свобода от авторитета и честолюбивого стремления, зависти и страха. Медитация не имеет никакого значения, никакого смысла без этой свободы, без самопознания; пока же есть выбор, самопознания нет. Выбор подразумевает конфликт; конфликт препятствует пониманию того, что есть. Блуждание в каких-то фантазиях, в каких-то романтических верованиях - не медитация; мозг должен очистить себя от всякого мифа, иллюзии и безопасности и прямо взглянуть в лицо факту их ложности. Нет никакого отвлечения, всё входит в движение медитации. Цветок - это форма, запах, цвет и красота, которые и есть весь цветок в целом. Разорвите его на части, фактически или словами, и тогда нет цветка, есть только воспоминание о том, что было, а это ни в коем случае не цветок. Медитация - весь цветок в его красоте, увядании и жизни.

Всё сознание должно опустошить себя от всего своего знания, действия и добродетели; опустошить себя не с целью достичь чего-то, что-то реализовать, чем-то стать. Оно должно оставаться пустым, хотя и действовать в повседневном мире мысли и действия. Из этой пустоты должны приходить и мысль, и действие. Но и эта пустота не откроет пути. Не должно быть никакого пути, никакой попытки достичь чего бы то ни было. Не должно быть центра в этой пустоте, поскольку у неё нет измерения; это центр измеряет, взвешивает, рассчитывает. Эта пустота - вне пределов времени и пространства, вне пределов мысли и чувства.
Она приходит так же спокойно и ненавязчиво, как приходит любовь; у неё нет начала и конца. Она здесь, неизменная и неизмеримая.
Только когда мозг спокойный - не сонный или вялый, а чувствительный и бдительный, - может появиться "иное.

Медитация включала в себя эту голубизну и эти цветы, они были её частью; они тихо входили в медитацию и не были отвлечением. Отвлечения, на самом деле, не бывает, так как медитация - это не концентрация, представляющая собой исключение, отсекание, сопротивление и потому конфликт.

Любопытно, сколь всеобъемлюще важной становится медитация; ей нет конца, и у неё нет начала. Она - как дождевая капля; в такой капле - все ручьи, огромные реки, моря, водопады; такая капля питает землю и человека, без неё земля была бы пустыней. Без медитации сердце становится пустыней, бесплодной землёй. Медитация имеет своё движение; вы не можете направлять её, формировать или принуждать её; если вы это делаете, она перестаёт быть медитацией. Если вы - просто наблюдающий, если вы - переживающий, это движение прекращается. Медитация есть движение, которое уничтожает наблюдающего, переживающего; это движение, которое за пределами всех символов, мыслей и чувств. Его скорость неизмерима.


Как удивительно мелок мозг; какой бы тонкой и глубокой ни была мысль, она, тем не менее, рождается из поверхностного. Мысль скована временем, а время ограниченно; именно эта ограниченность, мелкость, и препятствует "видению". Видение всегда мгновенно, как понимание, и мозг, который сформирован временем, препятствует видению, искажает его. Время и мысль нераздельны; положите конец одному, и вы положите конец другому. Мысль не может быть уничтожена волей, ибо воля - это мысль в действии. Мысль - одно, а центр, из которого выходит мысль, - другое. Мысль - это слово, а слово - накопление памяти, опыта. Существует ли мысль без слова? Есть движение, которое не является словом, и оно не от мысли. Это движение можно описать мыслью, но само оно - не от мысли. Это движение появляется, когда мозг спокоен, но активен, и мысль никогда не может найти, обнаружить это движение.

Мысль может проецировать себя в будущее, но она привязана к прошлому. Мысль строит себе тюрьму и живёт в ней, будь та тюрьма в будущем или в прошлом, золочённая или простая. Мысль никогда не может быть спокойной; по природе своей она неугомонна, всё время рвётся вперёд и отступает. Механизм мысли всегда в движении, шумном или спокойном, на поверхности или же скрытым образом. Она не может исчерпать себя. Мысль может себя очищать, контролировать свои блуждания, может выбирать себе направление и соответствовать окружению.

Мысль не может выйти за пределы самой себя; она может функционировать в узких или широких полях, но она всегда будет в пределах ограничений памяти, память же всегда ограничена. Память должна умереть, психологически, внутренне, функционируя только внешне. Внутренне - необходима смерть, а внешне - чувствительность к каждому вызову и отклику. Внутренняя озабоченность мыслью препятствует действию.

Мысль всегда фрагментарна, и то, что она удерживает, всегда частично, неполно, как память. Она не может наблюдать целое; часть не может видеть целое, и отпечаток благословения не вербален, не передаваем словами и каким-то символом. Мысль всегда терпит неудачу в своей попытке открыть, пережить то, что за пределами времени и пространства. Мозг, ум, механизм мысли, может быть в покое; самый активный ум может быть в покое; его механизм может работать очень медленно. Спокойствие мозга, ума, при интенсивной чувствительности жизненно важно; только при нём клубок мысли может распутаться и мысль может прийти к концу. Окончание мысли - это не смерть; только с ним возможна чистота, невинность, свежесть; это новое качество мысли. Это то качество, которое кладёт конец скорби и отчаянию.

было хорошее время для покоя, для медитации. Вялость и спокойствие несовместимы; чтобы быть в покое, необходимы интенсивность и медитация; в таком случае медитация не является блуждающей, она активна и энергична. Медитация - не преследование какой-то мысли, идеи; медитация есть сущность всей мысли, которая заключается в том, чтобы выйти за пределы всякой мысли и чувства. Тогда это движение в неизвестное.

Разумность есть чуткое осознание жизни во всей её полноте - жизни, с её проблемами и противоречиями, несчастьями и радостями. Осознавать всё это без выбора и без увлечения какой-либо одной из её сторон и течь вместе со всей жизнью - это разумность.
Чуткое осознание всей полноты жизни, без всякого выбора, - это разумность Психологическое разрушение всего, что было, - а не просто внешнее изменение - вот сущность разумности. Без этой разумности всякое действие ведёт к несчастью и смятению. Скорбь - отрицание этой разумности.

Невежество означает отсутствие не знания, а самопознания; без самопознания нет разумности. Самопознание, в отличие от знания, не накопительно; самопознание - учёба из момента в момент. Это не накопительный процесс. Без самопознания нет разумности. Самопознание - это активное настоящее, а не суждение; всякое суждение о себе подразумевает накопление, оценку из центра опыта и знания. Именно это прошлое препятствует пониманию активного настоящего. В существовании самопознания присутствует разумность.

медитация подчинилась тому иному, чьё благословение - ясность и сила.. Всякое его описание не имеет смысла, ибо слово не может охватить ни его безмерность, ни его красоту. Всё прекращается, когда есть оно, и странным образом мозг со всеми его откликами и делами оказывается внезапно и добровольно успокоившимся, без единого отклика, без единого воспоминания или какой-либо регистрации происходящего. Мозг очень живой, но он абсолютно спокоен. Оно слишком огромно для любого воображения, которое всегда весьма незрело и, в любом случае, глупо. То, что действительно происходит, настолько жизненно и значительно, что всякое воображение и иллюзия теряют свой смысл.

При полном понимании потребности - не только лишь её масштабов или характера, - желание оказывается пламенем, страстью, а не мучением. Без этого пламени пропадает и сама жизнь.

Именно в абсолютной пустоте ума существуют интеллект, мысль, чувство, всё сознание. Дерево - не слово, не лист и не ветвь или корень; всё это вместе и есть дерево, и всё же оно не является ни одной из этих вещей. Ум - это та пустота, в которой могут существовать явления ума, но эти явления - не ум. Благодаря этой пустоте возникают время и пространство. Рассудок не может постичь природу ума, поскольку функционирует лишь фрагментарно - но множество фрагментов не составляет целого. И всё же он занимается соединением противоречивых фрагментов с целью составить целое. Целое никогда не может быть собрано и составлено.
Творение пустоты - это любовь и смерть.

Опять же - странный это был день. То иное присутствовало, где бы ни был и что бы ни делал. Мозг, рассудок как будто жил в этом, он был очень спокоен, не сонный, чувствительный и бдительный. Есть ощущение наблюдения из бесконечной глубины. Хотя тело и устало, налицо специфическая бдительность. Пламя, которое всегда горит.

Страх и множество его форм - вина, тревога, надежда, отчаяние - присутствуют в любом движении отношений; страх присутствует в любом поиске безопасности; он присутствует в так называемой любви и в поклонении; он присутствует в честолюбивом стремлении и в успехе; он присутствует в жизни и в смерти; он присутствует в телесных проявлениях и в психологических факторах. Страх существует в таком множестве форм и на всех уровнях нашего сознания. Защита, сопротивление и отказ возникают из страха. Страх темноты и страх света, страх ухода и страх прихода. Страх начинается и кончается желанием безопасности, и внутренней и внешней, желанием уверенности и постоянства.

Непрерывающееся постоянство, неизменное постоянство ищется по всюду: в добродетели, отношениях, действии, опыте, знании, явлениях внешних и внутренних. Обрести безопасность и быть в безопасности - вот вечный клич, вечный вопль. Именно эта настойчивая потребность порождает страх.
Бегство от этой реальности есть страх. Неспособность встретить эту реальность лицом к лицу порождает все формы надежды и отчаяния.

Мысль сама по себе является источником страха. Мысль есть время; мысль о будущем - это удовольствие или страдание; если это приятно, мысль будет за это держаться, боясь конца; если болезненно, тогда само уклонение от этого означает страх. И удовольствие и страдание вызывают страх. Время как мысль и время как чувство порождают страх. Концом страха является понимание мысли, механизма памяти и опыта. Мысль - это весь процесс сознания, явный и скрытый; мысль - это не только лишь то, что продумывается, но и источник самой себя. Мысль - это не просто вера, догма, идея и довод, она также является центром, из которого всё это возникает. Этот центр - источник всего страха. Но что происходит: переживание страха или осознание причины страха, от которого убегает мысль? Физическая самозащита здрава, нормальна, но всякая другая форма самозащиты - внутренняя - означает сопротивление, она всегда накапливает и формирует ту силу, которая и есть страх. Когда весь этот процесс мысли, времени и страха воспринят, не в качестве идеи, интеллектуальной формулы, приходит полное окончание страха, осознанного или скрытого.

Понимание себя - это пробуждение и окончание страха.
И когда прекращается страх, прекращается также и способность порождать иллюзии, мифы, видения с их надеждами и отчаянием, и только тогда начинается движение выхода за пределы сознания, то есть мысли и чувства. Это опустошение сокровенных уголков от глубоко скрытых потребностей и желаний. Когда присутствует эта полная пустота, когда не остаётся абсолютно и буквально ничего - никакого влияния, никаких ценностей, никаких границ, никакого слова, - тогда, в этой полной тишине и покое времени-пространства, пребывает то, что не имеет имени.
медитирующего не было; медитирующий, наблюдающий должен исчезнуть, чтобы могла быть медитация. Разрушение медитирующего - тоже медитация, но когда медитирующий перестаёт существовать, тогда это совсем иная медитация.

. В полном внимании нет переживания. В невнимании оно присутствует; именно невнимание накапливает переживания, опыт, умножая память, выстраивая стены сопротивления; именно невнимание порождает эгоцентрическую деятельность.
Невнимание - это концентрация, исключающая, отсекающая; концентрация знает рассеяние и бесконечный конфликт контроля и дисциплины. В состоянии невнимания всякий отклик на любой вызов неадекватен; эта неадекватность есть переживание. Переживание ведёт к бесчувственности, притупляет механизм мысли, укрепляет стены памяти - и привычка, рутина становится нормой. Переживание, невнимание - не освобождение. Невнимание - это медленная деградация.

Видеть ложное как ложное - это и есть внимание. Ложное нельзя увидеть как ложное, пока есть мнение, суждение, оценка, привязанность и тому подобное, которые являются результатом невнимания. Видение всего механизма невнимания и есть полное внимание. Внимательный ум - это пустой ум.
Чистота иного - его безмерная и непостижимая сила.

 

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

На балконе было очень спокойно, всякая мысль замерла, и медитация казалась случайным движением без всякого направления; но направление всё же было. Она начиналась ниоткуда и шла в безмерную, бездонную пустоту, где пребывает сущность всего. В этой пустоте есть расширяющееся, взрывное движение, чей взрыв - творение и разрушение. Любовь - сущность этого разрушения.
Высвобождение этой энергии возможно только тогда, когда поиск в любой форме прекращается.

Время как мера и время как мысль и чувство остановилось. Времени не было; всякое движение прекратилось, но не было и ничего статичного. Наоборот, была необычайная интенсивность и чувствительность, огонь, который горел без жара и цвета. И этот огонь сопровождали радость, блаженство. Дело не в радостном ощущении - был экстаз. Не было отождествления с ним и не могло быть, так как время прекратилось. Этот огонь не мог отождествить себя ни с чем или быть в отношениях с чем-либо. Он был здесь, ибо время остановилось.

медитация при полном раскрытии ума и сердца, граничащем со смертью. Быть полностью раскрытым, полностью уязвимым - это и есть смерть.
Медитация разрушает границы сознания; она разрушает механизм мысли и чувство, возбуждаемое мыслью. Медитация, подчинённая методу, системе наград и обещаний, уродует, подавляет и разрушает энергию. Медитация - высвобождение энергии в изобилии, - а контроль, дисциплина и подавление загрязняют чистоту этой энергии. Медитация - это пламя, пылающее интенсивно, не оставляя пепла. Слово, чувство, мысль всегда оставляют пепел, и жить на пепелище - путь и образ жизни этого мира. Медитация опасна, ведь она разрушает всё, совершенно ничего не оставляя, даже намёка на желание; и в этой огромной, бездонной пустоте - творчество и любовь.

Это перемена сознания, полная трансформация того, что было. Это пустота - не позитивное состояние бытия и не состояние небытия. Это пустота; в этом огне пустоты ум делается молодым, свежим, невинным. Только чистота, невинность, способна воспринимать вневременное, новое, которое постоянно разрушает себя. Разрушение - это творчество. Без любви разрушения не бывает.

радостью стала медитация. У этого экстаза не было причины - если у радости есть причина, это уже не радость; радость просто была, и мысль не могла завладеть ею и превратить её в воспоминание. Радость была слишком сильна и активна, чтобы мысль могла играть ею, и мысль и чувство стали совсем спокойными и безмолвными. Она шла волна за волной - живое нечто, которое ничто не могло вместить, удержать, и с этой радостью пришло благословение. Всё это было абсолютно запредельно для всякой мысли и потребности.

Существует ли достижение? Достигнуть - быть в скорби и в тени страха. Существует ли внутреннее достижение, достигаемая цель, результат, к которому следует прийти? Мысль назначает цель:
Бог, блаженство, успех, добродетель и так далее. Но мысль - всего лишь реакция, отклик памяти; и мысль порождает время, необходимое, чтобы преодолеть расстояние между тем, что есть, и тем, что должно быть. То, что должно быть, идеал, - это нечто словесное, теоретическое, реальности в нём нет. Наличное - фактически существующее - не имеет времени, у него нет цели, чтобы достигать, нет расстояния, чтобы его проходить. Факт существует, а всего остального нет. Факта же не существует без смерти идеала и достижения, цели; идеал, цель - это бегство от факта. Факт не имеет ни времени, ни пространства.

И существует ли в таком случае смерть? Существует увядание; механизм физического организма деградирует, изнашивается - это и есть смерть. Но это неизбежно, как неизбежно износится грифель этого карандаша. Это ли вызывает страх? Или же смерть мира, в котором мы чем-то становимся, что-то приобретаем, чего-то достигаем? Этот мир не имеет ценности; это мир воображения, мир бегства. Факт - то есть то, что есть, - и то, что должно быть, - две совершенно разные вещи. То, что должно быть, подразумевает и влечёт за собой время и расстояние, скорбь и страх. Смерть всего этого оставляет только факт - то, что есть. Для того, что есть, нет будущего; мысль, которая порождает время, воздействовать на факт не может; мысль не может изменить факт, она может только бежать от него, а когда всякое стремление бежать умирает, факт претерпевает громадную трансформацию. Но нужна смерть мысли, которая и есть время. И когда время как мысль отсутствует - есть ли тогда факт, то, что есть? Когда время как мысль разрушено, нет движения ни в каком направлении, нет пространства, которое нужно покрыть, есть только безмолвие пустоты. Это - полное уничтожение времени в форме вчера, сегодня и завтра, в форме памяти непрерывной преемственности и становления.

Тогда бытие вневременно, лишь действительное, наличное настоящее, но это настоящее не принадлежит времени. Это внимание без границ мысли и барьеров чувства. Слова употребляются для коммуникации, общения: сам и по себе слова, символы, вообще не имеют смысла и значения. Жизнь- всегда действительное, наличное настоящее, время же всегда принадлежит прошлому, равно как и будущему. Смерть времени означает жизнь в настоящем. Именно эта жизнь бессмертна, а не жизнь в сознании. Время - это мысль в сознании, а сознание ограничено своими рамками и своей структурой. В структуре, образуемой мыслью и чувством, всегда присутствуют страх и скорбь. Конец скорби - это конец времени.


в комнате было иное. Его интенсивность была огромна, и оно не только наполняло комнату, выходя за её пределы, но и проникало глубоко внутрь мозга, внутрь ума, настолько глубоко, что казалось, будто оно проходит всю мысль, пространство, время и идёт дальше. Оно было невероятно сильным и имело такую энергию, что невозможно было оставаться в постели, и на террасе при свежем, прохладном ветре его интенсивность сохранялась. Это продолжалось почти час с огромной силой и напором; и всё утро оно было здесь. никакое воображение не могло бы найти формулу, рецепт этого иного. Странным образом, каждый раз, когда это происходит, это что-то новое, неожиданное и внезапное. Мысль, попытавшись, осознаёт, что не может вспомнить, что было в других случаях, и не может разбудить память о том, что было сегодня утром. Оно - за пределами всякой мысли, желания, воображения. Оно слишком огромно, чтобы мысль и желание могли вызвать его; оно слишком беспредельно, чтобы мозг мог создать его. Оно - не иллюзия.

Странно здесь то, что обо всём этом даже не беспокоишься: если оно приходит, то оно есть, без приглашения; а если нет, остаёшься к этому как-то безразличен. С его красотой и силой нельзя играть; нельзя его призывать или от него отказываться. Оно приходит и уходит, когда ему угодно.
В это раннее утро, незадолго до восхода солнца, медитация, в которой всякое усилие давно прекратилось, стала безмолвием - безмолвием, в котором нет центра, а потому нет и периферии. Оно было просто безмолвием. У него не было ни качества, ни движения, ни глубины, ни высоты.
Оно было совершенно спокойно. Это тот покой, который обладает движением, расширяющимся бесконечно, и измерение его было не во времени и пространстве. Этот покой взрывался, всё время расширяясь. Но у него не было центра; если бы у него был центр, он не был бы покоем, он был бы застойным распадом; он не имел ничего общего с хитростями мозга. Характер того покоя, который может создать мозг, полностью отличается во всех отношениях от покоя, который был здесь этим утром. Это был покой, который ничто не могло нарушить, потому что в нём не было сопротивления; всё было в нём, и он превосходил всё. Утреннее движение и прочее, не нарушало этого покоя, как и лучи вращающегося прожектора с высокой башни. Он был здесь, без времени.
Как странно мелочен мозг, даже интеллектуально развитый, обученный. Он навсегда останется мелочным, что бы ни делал; но что бы он ни делал, он навсегда останется мелочным. Если он глуп, он старается стать умным, а то, насколько он умен, оценивается с точки зрения успеха. И он всегда что-то преследует или что-то преследует его. Его тень - это его собственная скорбь. Что бы он ни делал, он всегда останется мелочным.
Его действие означает бездействие в занятии самим собой; его реформы всегда нуждаются в дальнейшей реформе. Он скован своим действием и своим бездействием. Он никогда не спит, а его сны - это пробуждение мысли. Будь он активный, будь он благородный или низменный, он - мелочен. Нет конца его мелочности. Он не может убежать от самого себя; его добродетель посредственна, и его мораль посредственна.

Есть только одно, что он может делать, - быть полностью и совершенно тихим, спокойным. Этот покой - не сон или лень. Мозг чувствителен, и для того, чтобы оставаться чувствительным, без своих привычных самозащитных реакций и без своих обычных суждений, осуждения, одобрения, единственное, что мозг может сделать, это быть абсолютно спокойным - что означает состояние отрицания, полного отказа от себя и своей деятельности. В этом состоянии отрицания он уже не мелочен, он уже не накапливает, чтобы чего-то достичь, что-то осуществить, чем-то стать.
Тогда он то, что он есть: технический, механистичный, изобретательный, защищающий себя, рассчитывающий. Совершенная машина не бывает мелочной, и когда мозг функционирует на этом уровне, он - превосходная вещь. Подобно всем машинам, мозг изнашивается - и умирает. Мелочным он становится тогда, когда начинает исследовать неизвестное - то, что неизмеримо. Его назначение - в известном, мозг не может функционировать в неизвестном. Его творения - в поле известного, но творением непознаваемого ему никогда не овладеть, ни в краске, ни в слове; эта красота ему недоступна. Только когда он полностью спокоен, безмолвен без единого слова и неподвижен без жеста, без движения - тогда есть эта безмерность.

Путешествие на луну волнует гораздо больше, чем погружение в самих себя; может быть, человек ленив или боится. Это - путешествие, гораздо более дальнее, чем на луну; никакие машины не годятся для этого путешествия, никто не может помочь: ни книги, ни теории, ни руководитель. Вы должны совершить это путешествие сами. Вам нужно гораздо больше энергии, чем для изобретения и сборки огромной машины. Вы не можете получить эту энергию с помощью какого-нибудь лекарства или наркотика, каких-то отношений, контроля или отречения. Никакие боги, ритуалы, верования, молитвы не могут дать её вам. Наоборот, в самом акте отбрасывания всего этого, в осознании смысла этого энергия начинает проникать в сознание и за его пределы.

Вы не можете купить эту энергию накоплением знания о себе. Накопление в любой форме и привязанность к нему уменьшает и извращает эту энергию. Знание о себе связывает, отягощает, тянет вниз; тогда уже нет свободы движения, и вы действуете и движетесь в границах данного знания. Изучать себя - это не то же самое, что накапливать знание о себе. Изучение себя - это живое настоящее, а знание - это прошлое; а познание нового активно, к нему ничего нельзя добавить, от него ничего нельзя отнять, потому что в нём никогда нет накопления. Познавание, изучение себя не имеет ни начала, ни конца, - тогда как знание имеет. Знание конечно, а изучение, познавание - бесконечно.

-------------------------

Когда факт увиден, понят не словесно, не теоретически, а действительно увиден как факт, тогда изучение идёт от моменту к моменту. Тогда нет конца изучению, познанию; только изучение, познание важно, а не неудачи, успехи или ошибки. Есть только видение - нет видящего и увиденного. Сознание ограничено; сама его природа есть ограничение; оно функционирует в рамках своего существования, то есть опыта, знания, памяти. Изучение такой обусловленности разрушает эти рамки, структуру; тогда мысль, чувство имеют свои ограниченные функции; и они тогда не могут вмешиваться в более широкие и более глубокие стороны жизни. Где заканчивается эго с его тайными и явными происками, с его неудержимыми желаниями, с его потребностями, с его радостями и его печалями, там начинается движение жизни, которое за пределами времени и зависимости от него.
Мозг был не сонным, а очень пробуждённым, наблюдающим, следящим без всякой интерпретации. Это была сила недосягаемой чистоты, её энергия поражала. Она была здесь, всегда новая, всегда пронзительная. Была она не только снаружи, она была и внутри и снаружи, но без разделения. Это было нечто, чем были захвачены целиком ум и сердце; и ум и сердце перестали существовать.


Нет никакой добродетели, только смирение; где оно есть, там вся добродетель.
Смирение - не идеал, которому можно следовать; идеалы не обладают реальностью; лишь то, что есть, имеет реальность. Смирение- не противоположность гордости; у смирения нет никакой противоположности. Увидеть гордость внешне и внутренне, во множестве её форм, - значит покончить с ней. Видеть её - значит быть внимательным к каждому движению гордости; во внимании нет выбора. Внимание есть только в действительном, живом настоящем. Внимание существует, когда мозг полностью спокоен, когда он живой и чувствительный, но спокойный. Тогда нет центра, из которого идёт внимание, - в то время как концентрация имеет центр, с его исключениями. Внимание, полное и мгновенное видение всего значения и смысла гордости, кладёт гордости конец. Это пробуждённое "состояние" и есть смирение. Внимание - добродетель, так как в нём рас цветаст доброта и милосердие. Без смирения нет добродетели.

Медитация в этот час была свободой, и она была подобна входу в неизвестный мир красоты и покоя; это мир без образа, символа или слова, без волн памяти. Любовь была смертью каждую минуту, и каждая смерть была обновлением любви. Она не была привязанностью, у неё не было корней; она расцвела без причины - это было пламя, которое сожгло все границы, все тщательно выстроенные загородки сознания. Это была красота за пределами и мысли и чувства. Медитация была радостью, и с ней пришло благословение.

Необходимо целиком и полностью, добровольно и легко отбросить власть и успех, и тогда в наблюдении, в видении, в пассивном осознании без выбора этот пепел и одиночество приобретают совершенно другой смысл. Жить с чем-то - значит это любить и не быть привязанным. Чтобы жить с пеплом одиночества, нужна огромная энергия, и эта энергия приходит, когда нет страха.

Когда вы пройдёте через это одиночество - как прошли бы через физическую дверь, - вы осознаете, что вы и одиночество едины, что вы - не наблюдающий, следящий за этим чувством, которое находится за пределами слова. Вы - оно. Вы не можете уйти от него, как это делали раньше, пользуясь множеством тонких способов. Вы и есть это одиночество; и нет никакого способа избежать его, и ничто не может скрыть его или заполнить. Только тогда вы живёте с ним; оно - часть вас, оно - одно целое с вами. И никакое отчаяние или надежда не могут изгнать его, равно как и никакой цинизм или интеллектуальные ухищрения. Вы есть это одиночество, - пепел, который когда-то был огнём. Это - полное одиночество, неизлечимое и недоступное никакому воздействию. Мозг не может больше изобретать пути и способы бегства; мозг - создатель этого одиночества, он создаёт его своей беспрестанной деятельностью по самоизоляции, защите и агрессии. Когда мозг осознаёт это - негативно, и без всякого выбора, - тогда он готов умереть, быть абсолютно безмолвным.

Из этого одиночества, из этого пепла рождается новое движение. Это движение уединённости. Это то состояние, когда все влияния, всякое принуждение и все виды поиска и достижения естественно и полностью прекратились. Это - смерть известного. Только тогда совершается не имеющее конца путешествие в непознаваемое. Тогда есть мощь, чья чистота есть творчество.

Когда проснулся так рано, с полной луной, глядящей в комнату, качество мозга, рассудка, было совсем другим. Мозг, рассудок, не спал и не отяжелел от сна, он был полностью пробуждённым, бдительным, но он наблюдал не себя, а что-то за пределами самого себя. Он осознавал, он сознавал себя как часть всего движения ума. Рассудок функционирует во фрагментах - рассудок функционирует в части, в разделении. Он классифицирует. Он никогда не бывает целым; он пытается охватить целое, но понять его он не может. По самой своей природе мысль неполна, как и чувство; мысль - отклик памяти - может функционировать только в вещах известных или интерпретировать, исходя из того, что она знает, из знания. Рассудок - это продукт специализации; он не может выйти за пределы себя. Он разделяет и специализируется. Функционируя, он проектирует собственный статус, привилегии, власть, престиж. Функционирование и статус идут вместе, так как рассудок - это самозащищающийся организм. Специалист не может видеть целого.

Медитация - это цветение понимания. Понимание не заключено внутри границ времени; время никогда не приносит понимания. Понимание - не постепенный процесс, его нельзя собирать понемногу, с заботой и терпением. Понимание есть сейчас или никогда; понимание - разрушающая вспышка, а не что-то ручное; оно - то потрясение, которого человек боится и потому избегает - сознательно или бессознательно. Но без понимания скорбь будет продолжаться. Скорбь завершается только через самопознание, осознание каждой мысли и чувства, каждого движения того, что сознаётся, и того, что скрыто. Медитация - понимание сознания, скрытого и явного, и движения, происходящего за пределами всех мыслей и чувств.


Только ум видит целое - и рассудок пребывает внутри поля ума; рассудок не может содержать в себе ум, что бы он ни делал.
Для того, чтобы видеть целое, рассудок должен быть в состоянии отрицания. Отрицание не является противоположностью утверждения; все противоположности взаимосвязаны. Отрицание не имеет противоположного. Для полного видения рассудок должен быть в состоянии отрицания; он не должен вмешиваться со своими оценками и оправданиями, со своим осуждением и защитой. Он должен быть безмолвным - не сделан безмолвным путём какого-то принуждения, потому что тогда это мёртвый рассудок, только подражающий и соответствующий. Когда рассудок в состоянии отрицания - он безмолвен без выбора. Только тогда есть полное видение. В этом полном видении, которое является свойством ума, нет видящего, нет наблюдающего, нет переживающего есть только видение. Ум тогда полностью пробуждён. В этом полностью пробуждённом состоянии нет наблюдающего и наблюдаемого, есть только свет и ясность. Противоречие и конфликт между мыслящим и мыслью прекращаются.

внезапно, совершенно неожиданно пришло иное, с такой интенсивной нежностью и красотой, что тело и мозг стали неподвижными. В течение нескольких дней до этого оно не давало почувствовать своё безмерное присутствие, оно ощущалось смутно, на расстоянии, намёком, но здесь беспредельное стало проявляться резко и с терпеливым ожиданием. Мысль и речь ушли, остались только особенная радость и ясность. Это было благословение, которое превосходило все образы и мысли.

Медитация, в очень тихие часы раннего утра, была расцветом красоты. Она не была мыслью, исследующей нечто, со своей ограниченной способностью, или обострением чувства; она не была какой-то внешней или внутренней сущностью, выражавшей себя; медитация не была движением времени, так как мозг находился в покое. Она была полным отрицанием всего известного, не реакцией, а отрицанием, не имеющей причины; она была движением в полной свободе, движением, не имеющим направления и измерения; в этом движении была безграничная энергия, чьей сущностью было безмолвие. Его действием было полное недеяние, и сущность этого недеяния - свобода. Было огромное блаженство, огромный экстаз, гибнущий от прикосновения мысли.

Если смотреть на эти деревья у дороги и на те строения на той стороне высохших полей с мыслью, то тогда ум остаётся привязанным к своим якорям времени, опыта, памяти, и механизм мысли работает бесконечно, без отдыха, без свежего импульса; мозг делается вялым, бесчувственным, неспособным к обновлению. его отклик неадекватен и не нов. Если смотреть с мыслью, мозг остаётся в колее привычки и узнавания; он становится усталым и медлительным; он живёт в тесных границах, которые создал сам. Он никогда не свободен. Свобода есть только тогда, когда мысль не смотрит; смотреть без мысли не значит бессмысленно наблюдать, рассеянно отвлекаясь и не имея внимания. Когда мысль не смотрит, есть только наблюдение, без механического процесса опознания и сравнения, оправдания и осуждения; такое видение не утомляет мозг, потому что все механические процессы времени прекратились. Полный отдых делает мозг свежим, способным откликаться без реакции, жить без деградации, умирать без мучительных проблем.

Смотреть без мысли - это видеть без вмешательства времени, знания и конфликта. Эта свобода видеть - не реакция; все реакции имеют причины; смотреть без реакции не означает безразличия, отстранённости или хладнокровного ухода. Видение без механизма мысли есть полное видение, без пристрастия и разделения; это не означает, что разделения и несходства не существует. Дерево не становится домом или дом деревом. Видение без мысли не погружает мозг в сон, - наоборот, мозг полностью пробуждён, мозг внимателен, в нём нет трения, нет боли. Внимание без барьеров времени - это расцвет медитации.

 

медитация была чистым блаженством без трепета мысли с её бесконечными хитростями; медитация была движением без конца и цели, всякое движение мозга, глядящего из пустоты, затихло. Это была пустота, которая не знала знания; это была пустота, которая не знала пространства; она была пуста и не содержала времени. Она была пуста, превыше всякого видения, знания, бытия. В этой пустоте было неистовство, неистовство бури, и неистовство взрывающейся вселенной, и неистовство творения, которое никогда не смогло бы иметь никакого выражения. То было неистовство всей жизни, смерти, любви. Но несмотря на это она была пуста - огромная, безграничная пустота, пустота, которую ничто не могло наполнить, преобразовать или прикрыть. Медитация была экстазом этой пустоты.

Оно было здесь, в комнате, в таком изобилии, что любой вид медитации приходил к концу, и мозг смотрел, чувствовал из этой своей пустоты. Это продолжалось значительное время, несмотря на неистовую интенсивность этого или благодаря ей. Мозг оставался пустым - полным этим иным. Это иное разрушало всё, что человек думал, всё, что человек чувствовал и видел; это была пустота, в которой ничто не существовало. Это было полное разрушение.

Была глубокая ночь, когда медитация заполнила пространство в мозгу и вне его. Медитация не конфликт, это не война между тем, что есть, и тем, что должно бы быть; не было контроля, а потому не было и рассеяния внимания. Не было противоречия между мыслящим и мыслью, так как не было их обоих. Было только видение без наблюдающего; то видение пришло из пустоты, эта же пустота не имела причины. Все причины порождают бездействие, и само это бездействие называется действием.

У любви нет продолжения; её не перенести в завтра; у неё нет будущего. . У любви нет завтра; её не уловить временем, не сделать респектабельной. Она здесь, когда времени нет. У неё нет перспективы, надежды; надежда порождает отчаяние. Она не при надлежит никакому богу и потому никакой мысли и никакому чувству. Любовь не выдумана мозгом. Она живёт и умирает каждую минуту. Это ужасная вещь, ибо любовь есть разрушение. Это разрушение без будущего. Любовь - разрушение.

И опять, далеко за полночь, когда ветер шумел среди деревьев, медитация стала неистовым взрывом, разрушающим всё, что создано мозгом. Мысль формирует каждый отклик и ограничивает действие. Именно в спокойный момент медитации была сила. Сила не образуется сплетением множества нитей воли; воля - это сопротивление, и действие воли порождает смятение и скорбь, и внутри и вовне. Сила - не противоположность слабости.
Оно было здесь и большую часть ночи и рано утром, задолго до рассвета, когда медитация прокладывала себе путь в неизвестные глубины и высоты; оно присутствовало с настойчивой неистовостью. Медитация подчинилась этому иному. Оно было здесь в комнате, с ветвями того громадного дерева в саду; оно было здесь с такой невероятной мощью и жизнью, что сами кости ощущали его; казалось, оно прорывалось насквозь и делало мозг и тело совершенно неподвижными. В нём была огромная нежность и красота, которая вне и за пределами всякой мысли и эмоции. Оно было здесь, и с ним пришло благословение.

Сила - не противоположность слабости; все противоположности порождают новые противоположности. Сила - не акт воли, и воля означает действие в противоречии. Есть сила, у которой нет причины, которая не есть продукт множества решений. Это та сила, которая существует в отречении и отрицании; это та сила, которая выходит из полного одиночества. Это та сила, которая приходит, когда всякий конфликт и усилие полностью прекратились. Она есть, когда вся мысль и чувство пришли к концу и есть только видение. Она есть, когда честолюбие, жадность и зависть пришли к концу без всякого принуждения; они тают с пониманием. Эта сила присутствует тогда, когда любовь есть смерть, а смерть есть жизнь. Сущность этой силы - смирение.
Как силён новорождённый лист весной, такой уязвимый, столь легко разрушаемый. Уязвимость есть сущность добродетели. Сила добродетели в том, что она легко разрушается, - чтобы рождаться снова и снова. Сила и добродетель идут рядом, поскольку не могут существовать друг без друга. Они могут выжить только в пустоте.

Было прекрасное утро, и когда смотрел на такое ярко-голубое небо, все мысли и эмоции исчезли, и видение шло из пустоты.
Перед рассветом медитация была безмерным раскрытием в неизвестное. Ничто не может открыть эту дверь, кроме полного разрушения известного. Медитация - взрывное понимание. Нет понимания без самопознания; изучение себя не означает накопления знаний о себе; накопление знаний мешает изучению; изучение - не накопительный процесс; изучение идёт из момента в момент - как и понимание. Этот тотальный процесс изучения означает взрыв в медитации.

Оно было огромно, непостижимо; оно было и во второй половине дня, но как раз когда ложился спать, оно было здесь с яростной интенсивностью, благословение великой святости. Невозможно к нему привыкнуть, потому что оно - всегда разное, оно всегда есть что-то новое, новое качество, тонкий смысл, новый свет, что-то, чего не было прежде. Иное не было тем, что запасают, что запоминают и рассматривают на досуге; иное было здесь, и никакая мысль не могла приблизиться к нему, ибо мозг был безмолвен, и не было времени, чтобы переживать, чтобы запасать. Оно было здесь, и всякая мысль умолкла.
Интенсивная энергия жизни всегда здесь, и ночью и днём. Она лишена трения, лишена направления, в ней нет выбора и усилия. Она присутствует с такой интенсивностью, что мысль и чувство не могут овладеть ею, переделать её согласно своим фантазиям или верованиям, переживаниям или потребностям. Она присутствует в таком изобилии, что ничто не может уменьшить её.

Медитация была взрывом, не чем-то тщательно спланированным, придуманным и сконструированным с определённой целью. Медитация была взрывом; взрыв не оставлял никаких осколков прошлого. Она взорвала время; ему уже никогда больше не надо было останавливаться снова. В этом взрыве ничто не имело тени, а видеть без тени - значит видеть вне времени. Всю эту ночь оно было здесь с такой интенсивностью, что мозг чувствовал его давление. Было такое впечатление, будто в самом центре всего существования оно действовало в своей чистоте и безмерности. Мозг наблюдал, как он наблюдал пейзажи, проносящиеся мимо, - и в самом этом действии он вышел за пределы своих ограничений. И всю ночь - в отдельные моменты - медитация была огнём взрыва.

Мысль всегда ограничена, она не может пойти очень далеко, потому что она коренится в памяти, заходя же далеко, она превращается в мысль всего лишь умозрительную, основанную на теориях, догадках и воображении, лишённую достоверности. Мысль не может узнать, что есть и чего нет за пределами её временных границ; мысль связана временем. Мысль, высвобождающаяся, выпутывающаяся из сетей, которые сама создала, не есть целостное движение медитации. Мысль в конфликте с самой собой - не медитация; окончание мысли и начало нового - это медитация. Мозг - это неустанный, поразительно чувствительный инструмент. Он постоянно воспринимает впечатления, интерпретирует, откладывает на будущее; он никогда не бывает в покое, бодрствует он или спит. Забота мозга - выживание, безопасность, унаследованные животные реакции; на этой основе построены его хитроумные ухищрения, и внешние и внутренние; его боги, его добродетели, его мораль - это его способы защиты; его честолюбивые устремления, желания, движения принуждения и подчинения, - всё это импульсы к выживанию и безопасности. Будучи высоко чувствительным, мозг с его механизмом мысли начинает культивировать время; вчера, сегодня, множество завтра - это создаёт возможность отсрочки и осуществления; отсрочка, идеал, осуществление - это продолжение самого себя. Но в этом всегда присутствует скорбь; отсюда бегство в действие и в разнообразные развлечения, включая религиозные ритуалы. Здесь всегда смерть и страх перед ней, и мысль ищет утешения и убежища в рациональных и иррациональных верованиях, надеждах, умозаключениях. Слова и теории становятся поразительно важными, если жить ими, строить всю структуру существования на тех чувствах, которые эти слова и выводы вызывают. Мозг и его мысль функционируют на очень поверхностном уровне, сколько бы мысли ни казалось, что она ушла глубоко. Потому что мысль, даже искушённая, умная, эрудированная, всегда поверхностна. Мозг и его деятельность - только фрагмент всей целостности жизни; и этот фрагмент приобрёл абсолютную важность как для самого себя, так и для своих отношений с другими фрагментами. Эта фрагментация и противоречия, ею порождаемые, - суть его существования; мозг не может понять целое, и когда пытается сформулировать жизнь в целом, может мыслить только в терминах противостояния и реакции, что порождает лишь конфликт, смятение и несчастье.

Мысль никогда не может понять или сформулировать жизнь в целом. Только когда мозг и его мысль полностью безмолвны, не спят и не одурманены дисциплиной, принуждением или гипнозом, только тогда есть осознание целого. Мозг, столь поразительно чувствительный, может быть безмолвным, безмолвным в своей чувствительности, широко-глубоко внимательным, но абсолютно спокойным. Только когда время и его отмеривание прекращаются, есть целое, непознаваемое.

 

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Серьёзность мысли так фрагментарна и незрела, но должна быть серьёзность, не являющаяся продуктом желания. Есть серьёзность, обладающая качеством света, сама природа которого в том, чтобы проникать, света, не имеющего тени; эта серьёзность бесконечно пластична и потому радостна. Она была здесь, и каждое дерево и лист, каждая травинка и цветок стали интенсивно живыми и прекрасными; краски интенсивны, небо безмерно. Земля, влажная и усеянная листьями, была жизнью.

медитация была движением в благословении. Это движение текло и впадало в иное - потому что оно было здесь, в комнате, наполняя и переполняя её, снаружи и дальше, без конца. В нём была глубина, такая бездонная, такая безмерная, и был мир. Этот мир никогда не знал конфликта - он не был загрязнён мыслью и временем. Это не был мир окончательного завершения, это было что-то грозное и опасно живое. И он был беззащитен.

появилось иное. Оно вошло очень спокойно и с неторопливой осторожностью, но это было великое блаженство, блаженство великой простоты и чистоты.

медитация явилась раскрытием в неизмеримую пустоту. Сама чувствительность мозга делала его безмолвным; он был спокоен без всякой причины;. Он был так спокоен, что ограниченное пространство комнаты исчезло и время остановилось. Было только пробуждённое внимание с центром, который был внимателен; это было внимание, в котором источник мысли иссяк, без всякого насилия, естественно, легко. Он слушал без всякой интерпретации и наблюдал без знания. И тело было неподвижно. Медитация уступила иному; оно было потрясающей чистоты. Его чистота не оставила ничего; она была здесь - вот и всё, и ничто больше не существовало. И поскольку не было ничего, была она. Это была чистота всей сущности. Этот мир, это спокойствие, есть огромное, безграничное пространство, это мир неизмеримой пустоты.

медитация была самой сущностью жизни. Мозг, такой тонкий и наблюдательный, был совершенно спокоен, следя за звёздами, осознавая людей, запахи, лай собак.
Во время прогулки вдоль улицы с редкими пальмами иное пришло, как волна, которая очищала, придавала силу; оно было как аромат, дыхание беспредельности. Не было сентиментальности, романтики иллюзий или неустойчивости мысли; оно было здесь чётко и ясно, не в какой-то смутной возможности, несомненное, определённое. Оно было здесь, святое, и ничто не могло коснуться его, ничто не могло нарушить его окончательность. Мозг сознавал осознавал всё это и, кроме того, море - но мозг не имел отношения ни к одной из этих вещей - он был совершенно пуст, без всяких корней, следил, наблюдал из этой пустоты. Иное вторгалось с резкой настоятельностью. Это было не чувство, не ощущение, а такой же факт, как зовущий человек. Оно не было эмоцией, которая меняется, преобразуется, продолжается, и мысль не могла коснуться его. Оно присутствовало здесь с окончательностью смерти, которую никакие доводы опровергнуть не в силах. И поскольку у него не было ни корней, ни отношений, ничто не могло осквернить его; оно было неуязвимо.

Полное спокойствие мозга - нечто необычайное; он высоко чувствителен, энергичен, абсолютно бодр и чуток, он осознаёт каждое внешнее движение - но совершенно спокоен. Он спокоен, поскольку он полностью открыт, без всяких препятствий, без всяких тайных желаний и целей; он спокоен, поскольку нет конфликта, который, по сути своей, есть состояние противоречия. Он полностью спокоен в пустоте; эта пустота - не состояние вакуума, бессмысленности; пустота - энергия без центра, без границ. не было центра, из которого исходили бы наблюдение или руководство или цензура. На протяжении всей этой мили и обратно мозг был неподвижен, так же как и мысль и чувство; Ни к чему из этого нельзя привыкнуть, так как это не предмет привычки и желания. Это всегда поражает, как нечто неожиданное, когда уже заканчивается.

Оно никогда не бывает тем же самым, но всегда новое, всегда неожиданное; странно и удивительно в этом то, что мысль не может вернуться к нему, пересмотреть его, обдумать его на досуге. Память не принимает в нём участия, так как каждый раз, когда это случается, оно настолько совершенно новое и неожиданное, что не оставляет после себя никаких воспоминаний. Ибо это целостное, полное и завершённое событие - происшествие, после которого не остаётся никакого зафиксированного свидетельства, подобного воспоминанию. И поэтому оно всегда новое, юное, неожиданное. Оно пришло с необычайной красотой, не из-за фантастической формы облаков и света в них, и не из-за голубого неба, такого бесконечно голубого и нежного; не было никакого повода, никакой причины его невероятной красоты, потому оно и было прекрасно. Оно было сущностью - но не всех вещей, собранных вместе и сконцентрированных, чтобы их ощущать и видеть, а всей жизни - той жизни, которая была, которая есть и которая будет, - жизни без времени. Оно было здесь, и это было неистовство красоты.

Посреди вечернего света, и холмов, становящихся всё более голубыми, и красной земли, всё более яркой, безмолвно пришло иное, вместе с благословением. Оно каждый раз чудесно новое, и всё-таки оно то же самое. Оно было безмерно богато силой, силой разрушения и уязвимости. Оно пришло в такой полноте и исчезло вспышкой -этот момент был вне всякого времени. мозг оставался удивительно бдительным, видящим без наблюдающего, видящим не из переживания, а из пустоты.

Во время прогулки, при разговоре, медитация шла глубже уровня слов и красоты ночи. Она происходила на громадной глубине, растекаясь внутри и снаружи, взрывалась и расширялась. Было её осознание, она происходила, но не было переживания её, переживание ограничивает; она присутствовала. Не было участия в ней, мысль не могла включиться в неё, ибо мысль, так или иначе, весьма пуста, механична; эмоция тоже не могла вмешаться в неё, она была слишком беспокояще активна для них обоих. Это происходило на такой неведомой глубине, меры для которой не существовало. Но было огромное спокойствие. Это было совершенно удивительно и вовсе не было обычным.

При пробуждении оно было здесь, с ясностью, с чёткостью; иное было здесь, и необходимо было проснуться, не спать; имело место намерение осознавать происходящее, в полном сознании воспринимать то, что имеет место. Во сне это могло быть сновидением, намёком бессознательного, трюком мозга, но при полном бодрствовании это необыкновенное, это непостижимое иное было осязаемой реальностью, фактом, а не иллюзией или сном. Оно обладало качеством, если можно применить к нему такое слово, невесомости и непонятной силы. Оно было здесь с такой неуязвимой силой, что разрушить его ничто не могло, ибо оно было неприступно. в сам момент события использования слов не было, так как мозг был полностью неподвижен, без всякого движения мысли. Но иное не имеет отношения ни к чему, поэтому не было ни понимания его, ни отношений с ним. Это было неприступное пламя, и вы могли только смотреть на него, сохраняя дистанцию. И при внезапном пробуждении оно было здесь. И с ним пришёл неожиданный экстаз, беспричинная радость; он не имел причины, поскольку к нему вовсе не стремились и за ним не гонялись. Этот экстаз присутствовал здесь снова при пробуждении в обычный час; он был здесь и продолжался долгое время.

Это случилось внезапно; иное появилось с ласковой приветливостью, такое неожиданное. Было потрясением и неожиданностью найти в комнате это приветливое иное. Несколько раз, оно ожидало прямо на повороте тропы; с удивлением стоял там около этих деревьев, полностью открытый, уязвимый, безмолвный, без движения. Это не было фантазией, самообманом; в нескольких случаях оно было там со всеобъемлющей приветливостью любви, и это было совершенно невероятно; каждый раз в нём было новое качество, новая красота, новая строгость. Таким же оно было и в этой комнате, чем-то совершенно новым и совершенно неожиданным. И оно было красотой, которая сделала весь ум безмолвным, а тело неподвижным; оно сделало ум, мозг, тело интенсивно бдительными и восприимчивыми; оно заставило тело трепетать. Никакая мысль, никакая причудливая эмоция не смогли бы вызвать такое событие; мысль мелка, что бы она ни делала, а чувство так хрупко и обманчиво; ни мысль, ни чувство даже при неимоверных усилиях не могли бы быть творцами этих событий. События эти непомерно огромны, слишком беспредельны по своей силе и своей чистоте для мысли и чувства, у них нет корней, а у мысли и чувства корни есть. Их не призвать, не удержать; мысль и чувство не могут сочинить или вместить в себя это иное. Оно само по себе, и ничто не может коснуться его.

Восприимчивость, чуткая чувствительность совершенно отлична от утончённости; чувствительность - интегральное состояние, утончённость - всегда частична. Частичной чувствительности не существует - либо она есть состояние всего человеческого существа, целого сознания, либо её вовсе нет. Её не накопить мало-помалу, её невозможно культивировать, она не результат опыта и мысли, не состояние эмоциональности. Она обладает качеством чёткости и точности - никаких намёков на романтизм или фантазию. Только чутко восприимчивый, чувствительный может смотреть в лицо факту, не прячась во всякого рода умозаключения, мнения или оценки. Только чувствительный может быть одинок, и это одиночество разрушительно. Эта чувствительность лишена всякого удовольствия, и поэтому обладает строгостью - не желания и воли, а видения и понимания. В утончённости есть удовольствие, оно связано с образованием, культурой и окружением. Утончённость ведёт к изоляции, к замкнутой на себя отстранённости, к отделению, которое порождается интеллектом и знанием. Есть огромное удовлетворение в процессе совершенствования утончённости, но нет радости глубины; процесс этот поверхностен и мелочен, он не имеет значительного, серьёзного смысла. Чувствительность и утончённость - две разные вещи; одна ведёт к смерти в изоляции, другая - к жизни, которой нет конца.

это иное пришло с такой необъятностью, с такой сокрушительной силой, что человек стал сразу абсолютно спокоен; глаза видели его, тело ощущало его, и мозг был бдителен, без всякой мысли.

 

Ю.Г.
Он у меня будет в этой же ветке

 

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Привычка и медитация несовместимы. Медитация есть разрушение мысли. Мысль, разбивающаяся о собственное ничтожество, есть взрыв медитации. У этой медитации - собственное движение, ненаправленное и потому беспричинное. В этой комнате, и в этом особенном безмолвии, медитация была движением, в котором мозг опустошает себя и остаётся неподвижным. Это было движение всего ума в пустоте, и в нём была вневременность.

Должна быть полная пустота, и только тогда это иное, вневременное, приходит. Разрушение времени - не процесс; все методы и процессы продлевают время. Окончание времени есть полное окончание мысли и чувства.

Когда есть видящий, есть наблюдающий, тогда красоты нет.
красота есть то, что является сущностью.
Медитация - раскрытие двери к сущности, раскрытие двери печи, чей огонь уничтожает полностью, не оставляя никакого пепла; остатков нет. В пламени медитации мысль заканчивается, а вместе с ней и чувство, ибо ни то, ни другое не есть любовь. Без любви нет сущности; без неё только пепел, и на этом пепле строится наше существование. Из пустоты выходит любовь.
Смирение - сущность всей добродетели. Смирение невозможно культивировать, как и добродетель.
Мозг успокоился, как успокаивается вода, когда нет ветра. Это было затишье перед творением.
Значение имеет именно качество тишины;. Безмолвие - это глубина пустоты.

Как раз когда дорога повернула к востоку, пришло иное. Оно пришло, изливаясь великими волнами благословения, ослепительное и безмерное. Казалось, что небеса раскрылись, и из этой беспредельности вышло безымянное; оно было здесь весь день - это была кульминация того, что происходило, а не отдельное событие. Был свет, но не от заходящего солнца, и это был свет.

Окончание скорби - это понимание факта из момента в момент. Нет системы или метода, которые дадут понимание, его может дать только осознание факта, без выбора. гораздо важнее понимать себя, постоянные изменения фактов относительно самого себя, чем медитировать, чтобы найти бога, иметь видения, иметь сильные ощущения и прочие виды развлечений.

Свобода от известного означает окончание мысли, и умирать для мысли из момента в момент значит быть свободным от известного. Это та смерть, которая положит конец упадку

тело было неподвижно; оно не было принуждено к спокойствию, оно было спокойно; мысли не было, но мозг был бдителен, без каких бы то ни было ощущений; ни мысль, ни чувство не существовали. И началось вневременное движение.


Это было движение, проходившее через границы мозга и внутри этих границ, но мозг не имел контакта с ним; за ним невозможно было следовать, оно не подлежало опознанию. Движение имеет направление, но у этого направления не было; оно не было статичным. Поскольку оно было без направления, оно было сущностью действия. Всякое направление представляет собой влияние или реакцию. Но действие, которое не является результатом реакции, давления, влияния, есть полная и целостная энергия. Энергия эта, любовь, обладает собственным движением. Существует только факт, свобода от известного. Медитация была вспышкой факта.
Наши проблемы умножаются и сохраняются; сохранение проблемы извращает и развращает ум. Проблема - конфликт, вопрос, который не был понят; такие проблемы становятся шрамами, и чистота, невинность оказывается разрушенной.
Каждый конфликт следует понять и тем самым с ним покончить.

Слушать полностью, без сопротивления, без какого-либо барьера есть чудо взрыва, разрушение известного, и слушать такой взрыв, без всякого мотива, без направления, это значит войти туда, куда не могут войти мысль и время.


Выбор всегда порождает несчастье. Наблюдайте его, и вы осознаете факт. Осознавайте факт, вы не можете прикрывать, прятать его; вы можете маскировать его, убегать от него, но вы не можете изменить его. Он есть. Если вы оставите факт в покое, не вмешиваясь в него и не мешая ему своими мнениями и надеждами, страхами и отчаянием, своими продуманными, хитроумными суждениями, он расцветёт и покажет все свои хитрости, все свои тонкие пути, а их много, всю свою кажущуюся важность и этику, свои скрытые мотивы и причуды. Если вы оставите факт в покое, он покажет вам всё это и ещё больше. Но вы должны осознавать факт без выбора, будучи и мягким и тихим. Тогда вы увидите, что выбор, достигнув расцвета, у мрёт, и тогда будет свобода, не то, чтобы вы стали свободны, а просто будет свобода. Творец выбора - вы сами; вы прекратили делать выбор. Нечего выбирать. И из этого состояния отсутствия выбора расцветает одиночество. И присущее ему умирание не кончается никогда. Оно всегда цветёт, и оно всегда новое. Умирать для известного значит остаться одному. Всякий выбор существует в поле известного, и действие в этом поле всегда порождает скорбь. Окончание скорби - в том, чтобы быть одному.

…вы были далеко, не вы, а огромная беспредельная глубина. Эта глубина всё больше разворачивалась вглубь самой себя, вне времени и за пределами пространства. То была полная, абсолютная свобода, свобода без корня и направления. И глубоко, вдали от мысли взрывалась энергия, которая была экстазом.

Сущность контроля - подавление. Чистое видение кладёт конец всем формам подавления; видение бесконечно тоньше простого контроля. Чистое действие видения факта, каким бы он ни был, несёт своё собственное понимание - и из него возникает перемена.
вы были далеко, не вы, а огромная беспредельная глубина. Эта глубина всё больше разворачивалась вглубь самой себя, вне времени и за пределами пространства. То была полная, абсолютная свобода, свобода без корня и направления. И глубоко, вдали от мысли взрывалась энергия, которая была экстазом.

Сущность контроля - подавление. Чистое видение кладёт конец всем формам подавления; видение бесконечно тоньше простого контроля. Чистое действие видения факта, каким бы он ни был, несёт своё собственное понимание - и из него возникает перемена.

Это была глубокая, расширяющаяся интенсивность, нависшая ясность того иного с его непостижимой силой и чистотой. То, что было красивым, теперь было прославлено и возвеличено в блеске; всё было облачено в него; экстаз и смех были не только глубоко внутри, но и среди пальм и рисовых полей. Любовь есть что-то необычное. Любовь была повсюду.
Но каждый был занят чем-то; занят и потерян. Она была здесь, наполняя ваше сердце, ваш ум и всё небо; она осталась бы, чтобы никогда не покинуть вас. Вам нужно было только умирать для всего, без корней и без слез. Тогда она пришла бы к вам. Бесстрастные по отношению к ней, но и без скорби, и с мыслью, оставленной далеко позади. Тогда она была бы здесь
Цветение медитации - благо. Сама красота медитации придаёт аромат её цветению.
И цветёт она только в свободе и увядании того, что есть. Медитация цветёт только в свободе от известного и увядает в известном.


Вечерний свет отражался в воде.
В этом вечернем свете, на этой узкой дороге интенсивность восторга нарастала - и никакой причины для этого не было. Этот восторг не имел причины. Этот странный, неожиданный восторг возрастал в своей интенсивности, но что интенсивно, никогда не бывает грубым; он обладает качеством мягкости и уступчивости, но всё же он остаётся интенсивным. Это не интенсивность сконцентрированной энергииЭта интенсивность не имела ни цели, ни причины, не была вызвана к жизни концентрацией, которая в действительности препятствует пробуждению всей энергии в её полноте. Она нарастала, хотя для этого ничего не делалось; она была как бы чем-то вне вас, над чем вы не имели власти; вы не могли участвовать в этом. В самом нарастании интенсивности была мягкость. его наполняла жизненная энергия, и он был сильным, свободным от защиты и потому интенсивным. Вы не могли бы возбуждать, взращивать его в себе, даже если бы вы и пожелали; он не принадлежал к категории сильного и слабого. Он был уязвим, как любовь.
Интенсивность восторга с его мягкостью возросла. Не было ничего другого, кроме него. Все было здесь в своей красоте и свежести, но все они были внутри и снаружи этой интенсивности. Пламя имеет форму, линию, но внутри пламени есть только интенсивный жар без линии и формы.

у вас не будет скорби, и вы будете как ничто. Быть как ничто не означает негативного состояния; само отрицание всего, чем вы были, есть с высшей степени позитивное действие - Такое отрицание и есть свобода. Это позитивное действие даёт энергию, а только лишь идеи энергию рассеивают. Идея - время, а жизнь во времени означает распад, скорбь.