Всё обо Всём!

Глава 11. О внутренней свободе в условиях
несвободы
Прошлая глава посвящена глубинной свободе, которую
можно открыть в себе, извлекая ее из целебных
состояний гармонии и покоя. Но что если у человека
отсутствуют условия, в которых можно найти этот
желанный внутренний покой. Что если внешние
обстоятельства силой каких-либо причин сложились
настолько неблагоприятным образом, что найти опору
внутри себя не представляется возможным. Война,
голод, тюрьма, смерть близких – то объективное
страдание, в котором убрать ощущение себя жертвой
обстоятельств крайне проблематично, а понятие
наслаждения жизнью затмевается бесконечной
борьбой за эту жизнь.
Я задалась весьма дерзким вопросом: можно ли
взрастить внутреннюю свободу там, где что-то кроме
вопросов выживания перестает быть актуальным. Надо
сказать, что я верю в силу человеческой Души, в ее
удивительную способность открывать резервы именно
в тот момент, когда базовые потребности тела и
личности жестоко ущемляются. Моменты физического
страдания – об этом говорил и Достоевский, и Гоголь, и
Чехов, и Солженицын – позволяют Душе возвыситься
над мелочностью бытовой жизни и охватить
философским взглядом всю картину человеческого
бытия, начать мыслить более широкими категориями.
Поэтому я взяла с полки книгу Виктора Франкла
«Сказать жизни – Да», выдающегося ученого,
психотерапевта и философа, автора терапии смыслом,
которому по какой-то страшной иронии судьба
предоставила возможность в жутких условиях доказать
действенность своего учения. В период Второй мировой
войны он попал в немецкий концлагерь и был
вынужден каждодневно проверять на себе жизненность
своих научных выводов. Интуиция меня не обманула
– целая глава в книге была посвящена Внутренней
свободе, которую Франкл считал необходимым условием
выживания даже в самых невообразимых
обстоятельствах.
Он задает знакомый всем вопрос: бытие определяет
сознание или сознание бытие? В аду концлагерной
жизни своеобразная социальная среда принудительно
определяет поведение людей, так как ломает в них
всякие основы веры в справедливость, порядочность и
добро. После некоторых отчаянных и тщетных попыток
исправить свое положение, нарываясь, каждый раз на
унижение, грубость, побои, наблюдая вокруг только
смерть и страдания, человек начинает бояться
принимать решение за свою жизнь, смиряется с
ролью игрушки в руках судьбы. В бесконечной схватке
за крохи еды, сна и тепла, в нем просыпается
равнодушие к своим и чужим страданиям. Но можно ли
сохранить себя в условиях, в которые человек был
насильственно ввергнут? И не просто сохранить, а
взрастить в себе ощущение внутренней свободы?
Франкл убежден, – можно. И он наблюдал множество
примеров, которые показывают, что даже в подобных
условиях ужасающей действительности человек может
сохранить остатки внутренней свободы и
противопоставить им свое духовное «Я». Можно у
человека отнять все – близких, одежду, уважение – но
свободу относиться к обстоятельствам, так или иначе,
отнять нельзя. То, что происходит внутри человека, то,
что лагерь из него якобы делает – это результат
внутреннего решения самого человека. И каждый час
в лагере давал тысячу возможностей осуществить этот
выбор – отречься или сохранить эту внутреннюю
свободу.
Опыт Франкла подтверждает, что душевные реакции
заключенных не были закономерным отпечатком
телесных и социальных условий, дефицита пищи и
сна. Внутренняя свобода, которую невозможно отнять у
человека до последнего вздоха, дает ему возможность до
этого же последнего вздоха наполнять каждую секунду
своей жизни смыслом, некоей только его личной
целью, которая приносит наслаждение.
Поразительно, как пирамида потребностей Маслоу
полностью опровергалась самой жизнью узников. При
полном отсутствии удовлетворения базовых
потребностей (физиологических, социальных,
творческих), необходимость в эстетике обнаруживалась
даже в самые страшные мгновенья. Франкл
рассказывает, как после тяжелого дня на холоде,
изнывая от голода и болезней, люди, тем не менее,
останавливались перед землянками и с упоением
смотрели на закаты, постигая красоту природы нутром,
всем своим существом, многократно острее, чем в
обыденной жизни. А сколько подобных примеров у
Александра Солженицына, Евгении Гинзбург, Варлама
Шаламова, когда сила литературного и поэтического
слова успокаивала каторжников и мысленно уносила
их прочь от тягот лагерной жизни, принося состояние
относительного наслаждения.
К чему, собственно, рассказы обо всех этих ужасах? К тому,
что жизнь большинства современных людей настолько
далека от пикового состояния выживания, что в ней
просто сам Бог, что называется, велел найти
внутреннюю опору, а вместе с этим и настоящего себя.
Я бы даже сказала, что прислушаться к истинным
потребностям своей Души нам в действительности
мешают не чужие установки, массовое навязывание
культов или отсутствие умения быть наедине с собой
(хотя и это, безусловно), нам мешает избыточность
возможностей, калейдоскоп отвлекающих дел, которые
забавляют наш разум, но совершенно отвлекают от
всякой работы Души.
Надо сказать, что Франкл, несмотря на то, что являлся
верующим человеком, не был мистиком и многие
вещи, как вкрадчивый и обстоятельный ученый,
объяснял физиологией, не позволяя себе выйти за
рамки объяснений физического мира. Однако в главе
«Медитации в канаве» он фактически повторяет
индуистские инструкции растворения в действии. Нет,
он не предлагает наслаждаться взмахом кирки и
ударами конвоира. Внутренняя жизнь узника в
большинстве своем ретроспективна, душа человека
почти полностью пребывает в прошлом. Но события
прошлого, приносящие наслаждение – это, как
правило, самые простые и привычные вещи. «Вот
едешь в трамвае, вот приходишь домой, вот звонит
телефон, поднимаешь трубку, зажигаешь свет… Такие
простые, на первый взгляд до смешного
незначительные детали умиляют, трогают до слез». Это
как у Бродского: «Можно налить воды, позвенеть
ключами» – чем не руководство в растворении здесь и
сейчас, о котором писали еще 5 тысяч лет назад.
Напоследок, приведу случай, который Франкл списал
на галлюцинации умирающей женщины, мне же они
интересны с эзотерической и духовной точки зрения.
Перед смертью она сказала: «Я благодарна судьбе за то,
что она обошлась со мной так сурово, потому что в
прежней своей жизни я была слишком избалована,
мои духовные притязания не были серьезны». Затем
она показала на каштан, видневшийся в окне, – «Это
дерево – мой единственный друг в моем одиночестве.
Я часто разговариваю с ним». Предполагая, что это бред
умирающей, Франкл, тем не менее, спросил, отвечает
ли оно ей, и услышал ответ: «Оно мне сказало: «Я здесь,
я здесь, я жизнь – вечная жизнь»…

 

Глава 22. Об учителях – Эго и Дух
Внутри каждого из нас существует два учителя, два
способа восприятия, две системы мышления. Один
учитель звучит словами в голове, болтает непрерывно,
он комментирует все, разбирает на составляющие,
анализирует и раздробляет. Он планирует, ведет,
выносит суждения, критикует, одобряет и имитирует
бурную деятельность. Это Эго, часть концептуального
ума, клубок представлений о себе, который подвержен
изменениям и влиянию извне. Это такая кривая
призма, через которую мы смотрим на все вещи и
явления мира, и видим их субъективными, с позиции
наших сиюминутных суждений и представлений о
реальности.
Вторым учителем является Дух, неизменная
божественная сила, которой каждый из нас наполнен
извечно. Это та неудалимая часть, объединяющая нас с
Творцом. Часть эта совершенна, истинна, в ней нет
ничего ложного, ошибочного. Она в полной мере
отражает все качества Творца, который наделяет свои
творения всеми свойствами без изъяна и
преуменьшения. Это та вечная часть нас, которая
осознает происходящее, наблюдает мир, творя его
соразмерно божественной воле. В некотором смысле, это
даже не часть, а основа, Источник, из которого все
остальное творится и создается силой его намерения.
Учитель этот говорит с нами состоянием тишины, покоя
и принятия, состоянием Любви. Он ничем и никак не
связан с Эго, более того, он его не слышит и не ощущает.
Важно понять, что обе эти «части» – суть нашей
природы, это и есть «Я» в том смысле, что они не
существуют отдельно от нас. Мы подобно матрешке
соединяем в себе разные слои проявления сознания,
как основной животворящей силы. К слову, осознание
многомерности своей природы должно стать первой
ступенькой для понимания сути того, чем является
человек. Переживание и принятие своего присутствия
во множестве измерений (ментальном,
эмоциональном, физическом, божественном) –
значительно упростит и в то же время расширит
границы воспринимаемого мира.
Итак, два учителя, обучающие нас принципиально
разным знаниям. И основная разница их в том, что
Дух, Источник, вечный и неделимый, не был создан
нами, как результат собственного усилия. Это данность
Творца, наполнившего нас собой. Эго же – продукт ума,
иллюзия, концептуальная база, мутный туман,
застилающий нам глаза. Эго – полностью наше
творение, которое мы наделили силой и которому в
страхе подчинились, забыв, что сила эта – наша.
Самый популярный вопрос – как отличить голос Эго от
голоса Духа, Сердца, Творца, Высшего Я? Как узнать,
движим ты концепциями своих представлений о
правильном ходе вещей или растворен в Целом, творя
от его имени и создавая мир его/своей волей? Бытие в
Духе, как только оно тебе открывается, ты не
перепутаешь ни с чем, потому что в нем нет места для
страха и страдания, в нем есть место только для радости
и свободы от всех ограничений ума. В состоянии
умиротворения, покоя и счастья вопрос опознавания
просто не возникнет. Ты будешь безоговорочно знать,
что ты в Этом, в Истине, в бесконечности мироздания.
Пока же вопрос существует – существует сомнение. И это
сомнение можно убрать, проследив за тем, чему тебя в
данный момент обучает учитель. Существует 4
основных принципа, которыми руководствуется Эго:
1. Апелляция к страху (волнению, сомнению, вине –
подчинись или будешь наказан) вместо переживания
Любви, покоя и доверия;
2. Идеи разделяют, а не объединяют, сравнивают,
побуждают к соперничеству, дробят восприятие на
противоположные явления, фрагментируют мир (мир
делится на наших и не наших, правых и не правых);
3. Предлагается градация, степени совершенства,
уровни, подчас с недостижимым идеалом (недостаточно
пострадал, развился, еще не готов, куда тебе до этого);
4. Вместо сиюминутной абсолютной свободы еще
больше заковывает в кандалы, придумывая новые
причины и условия для страдания и переживания
недостаточности (привязка к чужому мнению,
значимость авторитетов, неверие в легкость
освобождения, неверие в собственные силы).
Эти же принципы применимы к человеческим
учителям, к которым мы обращаемся за помощью в
жизни. Если в ответ на твой запрос учитель ведет тебя
не к осознанию своей силы и божественного
потенциала прямо здесь и сейчас, а апеллирует только
к ничтожности каких-либо твоих свойств, собственном
авторитете, делит реальность на достойное и
недостойное – он учитель от Эго, своеобразный
неисцеленный целитель, не знающий, чему учит,
сам пока что не слышащий Духа в себе.
Например, мастер учения толтеков Дон Хуан умел
отчитать своего ученика, Карлоса Кастанеду за
потакание своему Эго. Но в этот же момент показывал
ему всю картину его собственного могущества как на
ладони, обучая обращаться с реальностью трепетно,
нежно, с любовью и юмором, постигать безграничную
силу собственных возможностей, открывая способность в
единстве с Духом совершенствовать себя, а значит, и
весь мир.

 

– А теперь скажи мне, что это ты все время
употребляешь слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так
называешь? – Всех, – ответил арестант, – злых людей
нет на свете. – Впервые слышу об этом, – сказал Пилат,
усмехнувшись, – но, может быть, я мало знаю жизнь!
Можете дальнейшее не записывать, – обратился он к
секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и
продолжал говорить арестанту: – В какой-нибудь из
греческих книг ты прочел об этом? – Нет, я своим умом
дошел до этого. – И ты проповедуешь это? – Да. – А вот,
например, кентурион Марк, его прозвали
Крысобоем, – он – добрый? – Да, – ответил арестант, – он,
правда, несчастливый человек. С тех пор как добрые
люди изуродовали его, он стал жесток и черств.
Интересно бы знать, кто его искалечил? – Охотно могу
сообщить это, – отозвался Пилат, – ибо я был свидетелем
этого. Добрые люди бросались на него, как собаки на
медведя. Германцы вцепились ему в шею, в руки, в
ноги. Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не
врубилась с фланга кавалерийская турма, а
командовал ею я, – тебе, философ, не пришлось бы
разговаривать с Крысобоем. Это было в бою при
Идиставизо, в Долине Дев. – Если бы с ним
поговорить, – вдруг мечтательно сказал арестант, – я..........

 

Иешуа Га-Ноцри
Правду говорить легко и приятно. — на допросе
Твоя жизнь скудна, Игемон.
Всякая власть является насилием над людьми.
Настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни
какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство
истины и справедливости, где вообще не будет надобна
никакая власть. — слова, за которые его казнили
…он не был многословен на этот раз. Единственное, что
он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним
из самых главных он считает трусость. — Афраний об
Иешуа
— Бог один, — ответил Иешуа, — в него я верю. — на
допросе
Злых людей нет на свете, есть только люди
несчастливые.

Понтий Пилат

Тесно мне! Тесно мне!
— Боги, боги… Какая пошлая казнь! Но ты мне,
пожалуйста, скажи: ведь её не было! Молю тебя, скажи,
не было? — Ну, конечно, не было. Это тебе
померещилось. — И ты можешь поклясться в этом? —
Клянусь. — Больше мне ничего не нужно! — разговор
Понтия Пилата с Иешуа Га-Ноцри во время их вечного
путешествия по лунной дороге, во сне Ивана
Николаевича Понырёва
И при луне мне нет покоя
О боги, боги мои, яду мне, яду!..

 

Память Звезды
В цикл «Звёздная Память»

Я пришла не из праха земли,
А из света звезды неземной,
Где миры в тишине ожили
И дышали душой — не борьбой.

Я была и царицей в огне,
Я служила ручьём и травой,
Я искала себя в каждом дне,
Но забыла — я всё же иной.

В каждом взгляде — огонь расставанья,
В каждом сне — вспоминанья след.
Я искала не славу, не знанье —
А звезды мой тайный ответ.

И в одну из ночей у окна
Мигнула звезда, как родная:
— Ты не просто песчинка, ты — Я,
Ты — душа золотая, живая.

С той поры я молчу — но свечу,
Я не спорю — но вижу сквозь время.
Я живу, как звезда в палачу:
Не боится — лишь Светом измерит.

 

Встреча в Безвременье
Продолжение цикла «Звёздная Память»

Я шла сквозь века, как сквозь сны,
Словно нитью прошита сквозняком.
И однажды, меж линий луны,
Я услышала Зов за Туманным Ручьём.

— Ты пришла? — прошептала Тоска,
Словно в голосе — пыль от комет.
Я подняла глаза в облака —
И увидела: в небе — ответ.

Передо мной встали Души,
Словно свечи, что помнят рассвет.
Их глаза были звёздно-сияющи,
Без упрёков, без боли, без бед.

— Мы — как ты. Мы искали, теряли,
Забывали и шли через мрак.
Но внутри — мы всегда понимали:
Свет живёт в нас, не где-то, а так…

И тогда — мы сплелись в кольцо,
В неразрывный венец узнаванья.
И звезда, что молчала в лицо,
Запылала вновь светом прощанья.

Не прощанья — но встречи иной:
На земле, под листвой, у ручья.
Каждый голос — теперь стал живой,
И я знала: мы — звёздная семья.

 

Где была до Земли
В цикл «Звёздная Память»

Где была я до первой весны,
До дыхания трав под ногами?..
Там, где времени — только струны,
А любовь льётся чистыми снами.

Там, где звёзды поют без огня,
Без горения, боли и смерти.
Где звучит тишина бытия,
Как дыхание света в сердце.

Я была — в том далёком краю,
Где не делят на я и на ты.
Где с Душой — не снаружи, в строю,
А как искра — в дыханье мечты.

Не имела я тела, ни глаз,
Лишь плыла, как лучинка в эфире.
Каждый свет — это был мой рассказ,
Каждый звук — как дыхание мира.

Я была... как звенящий кристалл
В оркестре великого Слова.
Тот, кто помнил, меня узнавал
Не по имени — по снову.

Потому на Земле я скучала
По неведомой Родине звёзд.
И душа в этой жизни молчала,
Вспоминая о том, что — вне слёз.

 

Зачем я пришла
В цикл «Звёздная Память»

Я пришла не судить и не править,
Не разрушить, не в страх погрузить.
Я пришла — вспоминать и расправить
Крылья тех, кто забыл, как светить.

Я пришла — не с мечом, а со словом,
Что не губит, но будит весну.
Я не знала, что путь будет суров,
Но во мне — не огонь, а Луну.

Я пришла — быть тихим присутствьем,
Словно луч, что растапливает лёд.
Быть огнём без борьбы, без отсутствий,
Что горит — но не требует вход.

Я пришла — не спасать, не ломать,
Но напомнить, что сердце — живая
Золотая небесная рать,
Что в любви и прощеньи живая.

Я — посланница звёздных миров,
Что зовут не к победе, а к Свету.
Пусть мой голос звучит среди снов,
Пусть моя тишина — как комета.

Я пришла… как приходит весна,
Не спеша, но навеки живая.
В каждом взгляде пусть дышит она —
Звёздная суть, Землю обнимая.

 

Лишь бы не подсесть и выйти достойно человека из этого

 

Давно подсели уже...Страшное дело, люди не контролирующие себя в действиях. Если начнут применять для ведения войн. Но похоже уже...

 

К этому можно относиться по разному….но есть над чем задуматься. Перестройка мира…. куда идет человечество … что готовят и насколько сам человек готов сопротивляться этим изменениям…. Или это все настолько неизбежно, что все эти изменения изменят и нас…. в какую сторону…
И встает вопрос:«Кто мы?»

 

Если бы Фурсов уже изменился он бы знал в какую сторону и кто мы.

 

Lifehouse - Everything (Сценка "Девушка и Бог" )