К чему должен стремиться современный человек

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)

ГРАНИЦЫ РАЗУМА

Насколько нам известно, уже в далеком прошлом (хотя известно нам не так уж много) люди пытались постигнуть смысл собственной внутренней жизни. Мысли и чувства окутаны тайной. Откуда они берутся? Существуют ли они на самом деле? Куда они уходят? Греки верили, что чувства и мысли рождаются в груди, индусы считали, что они возникают в различных точках, расположенных вдоль позвоночника, а китайцы полагали, что мы думаем сердцем. Пытаясь объяснить, что такое сознание, одни культуры приходили к выводу, что устами живых говорят духи умерших предков, другие верили, что это голоса богов или демонов.

Прошло немало времени, прежде чем люди начали воспринимать разум отдельно от тела и осознали, что ментальными процессами можно управлять. Общее отношение, по-видимому, было следующим: мышление самопроизвольно, как дыхание и потоотделение. Жизнь разума считалась частной функцией организма в целом, столь же недоступной нашему контролю, как пищеварение. Римская поговорка Mens sana in corpore sano , или «В здоровом теле здоровый дух», отражает представление о неотделимости мышления от телесных функций. Гармонию умственной и физической деятельности особо подчеркивали восточные культуры, где разделение души и тела никогда не было столь значительным, как на Западе.

К тому времени, когда греческие философы приступили к систематическому исследованию природы сущего, уже было понятно, что мыслительные процессы следуют своим собственным законам и что их можно формировать и направлять по собственному усмотрению. Ведь пройдя правильную интеллектуальную подготовку, слепой поэт может писать прекрасные стихи, а хромой философ — провозглашать выдающиеся идеи.



В XVII веке эта дихотомия достигла наивысшей точки своего развития в беспощадном анализе умственного процесса, проведенном Рене Декартом. Идеи, сформулированные Декартом, имели огромное освобождающее влияние, поскольку обещали, что если люди просто сядут и хорошо все обдумают, то придут к одинаково истинным выводам.

К сожалению, вскоре стало понятно, что мозг не обособлен от остального тела и что он не является только логико-геометрической машиной для проведения дедуктивных операций. К такому заключению подталкивали, в частности, постоянные свидетельства иррационального человеческого упрямства, проявляющегося в бессмысленных войнах, жестоких диктатурах, бесполезных революциях и множестве других форм очевидно неразумного поведения. Эти идеи нашли теоретическое воплощение в трудах Зигмунда Фрейда, показавшего, что мыслями и действиями предположительно серьезных и нормальных людей правят вытесненные воспоминания о событиях детства. Например, споря со своим боссом о предложенной им компании продаж, я могу очень логично излагать рыночные и демографические тренды, однако подлинной причиной моих возражений остается моя враждебность к собственному отцу, которую босс во мне пробуждает. Цифры, которые я использую, — всего лишь логические трюки, которые я мог бы интерпретировать совершенно иным образом, относись я к боссу иначе. Вот и вся автономность мыслительного процесса.

Еще одним противником идеи полной независимости разума стал марксизм. Это учение подчеркивало роль личной материальной заинтересованности в формировании наших предположительно рациональных аргументов.

Однако не успел марксизм утратить свою интеллектуальную привлекательность, как плодородная почва Европы породила новых борцов с разумом. В последние десятилетия дело Маркса и Фрейда по развенчанию разума продолжают деконструкционизм и постмодернизм. Деконструкционизм — доказывает что невозможно никакое знание, за исключением непосредственного восприятия. Если я попытаюсь рассказать вам о своем тяжелом детстве, мои слова внесут в повествование первый уровень искажения, а ваше толкование моего рассказа исказит его еще больше. Ни логические, ни научные рассуждения не помогут избежать искажения предмета при попытке сообщить другим свое знание. Невозможно передать реальность посредством слов, все обобщения сомнительны, а одинаковое понимание предмета разными людьми — иллюзия.

Разумеется, рационалисты не сдаются они весело шагают своим путем, веря в упорядоченность Вселенной и способность разума этот порядок постичь.

Принимая во внимание все наши новые знания, полученные за последнее столетие, представляется, что Декарт был прав, когда считал разум способным следовать универсальным рациональным принципам, но (и это очень важное «но») лишь до той поры, пока он следует универсальным рациональным принципам.

Мы думаем как компьютеры, когда думаем как компьютеры. Однако данная конкретная функция представляет собой лишь малый аспект нашего мышления. Любой нормальный человек при желании может выучить шахматные правила и, играя в шахматы, внешне вести себя так же рационально, как какой-нибудь автомат. Однако логические построения — это лишь малая часть того, что происходит в сознании любого шахматиста. Ему приятно держать в руках точеные фигуры; он чувствует облегчение, сбежав от забот реального мира к легко управляемой и самодостаточной деятельности, радуется победе над соперником и счастлив от того, что сумел справиться с трудной задачей. Все эти чувства присутствуют в уме шахматиста, и не будь их, кому бы захотелось следовать правилам логики? Компьютер, напротив, лишен выбора, играть ему или нет.

Мы можем с уверенностью сказать, что в момент создания этих законов в сознании Ньютона имелось столько же нерациональных элементов, сколько и у шахматиста, и что для Ньютона чувства и интуиция были важнее логики.

Рациональное мышление хорошо действует в рациональных «играх», таких как шахматы, геометрия, интегральное и дифференциальное исчисление, основанных на четких правилах и ограниченном наборе посылок. Играть в войну с помощью логики легко в армейском штабе, но гораздо труднее на поле боя. Экономисты — большие мастера моделировать экономическое поведение исходя из всевозможных предпосылок, но глупо ожидать предсказуемости смоделированных типов поведения в жизни, где никакие предпосылки не работают. Священникам легко исполнять религиозные предписания в упорядоченных церковных ритуалах, но очень трудно поступать так в сумятице частной жизни.

Хорошо иметь рациональные, логические структуры и упорядочивать с их помощью мысли и поступки. Большая часть так называемой цивилизованности состоит из попыток рационализировать жизнь, сделав поступки разумными и предсказуемыми. Однако цивилизация — хрупка, она требует постоянной защиты и заботы. А без них разум не будет вести себя логично. И нет гарантий, что под нажимом эволюции поведение будет становиться все более рациональным.

Экономическое поведение, по-видимому, было более рационально в прошлом, пока приобретение собственности не стало для людей единственным мотивом, побуждающим к действию. Если мы стремимся к более рациональному поведению, то нельзя ожидать, что оно возникнет само по себе: мы должны затратить свою психическую энергию на создание и поддержку упорядоченных сводов правил.

Но предположим, что можно, сведя все варианты выбора к бинарной компьютерной логике, научиться следовать совершенно рациональной программе действий, обязательной для каждого члена общества. Гарантирует ли это безоблачное будущее? Также маловероятно.

Логика лучше всего работает в закрытых системах с установленными правилами, где исход можно предсказать заранее. Создание мотора или конструирование моста, игра в шахматы или бейсбол, решение стандартной задачи — все эти виды деятельности допускают пошаговый аналитический подход.

Будущее, однако, не вписывается в рамки правил и предсказуемых исходов. Мы должны развивать интуицию, дабы предвидеть грядущие изменения, эмпатию, дабы понимать то, что нелегко выразить, мудрость, дабы увидеть связь между внешне не связанными явлениями, а также креативность, чтобы найти новые способы ставить задачи и устанавливать новые правила, позволяющие адаптироваться к неожиданностям.

Нельзя ограничить строгими правилами эволюцию человека. Она должна сохранять гибкость, чтобы охватывать все открывающиеся возможности калейдоскопически переменчивой окружающей среды. Интуиция, эмпатия, мудрость и креативность — составляющие человеческого эволюционного процесса; они меняются с течением времени как явления, а вместе с ними меняется и то, как мы их понимаем.

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)

ЗАВИСИМОСТЬ ОТ УДОВОЛЬСТВИЯ



Излишняя рациональность опасна так же, как и чрезмерная вера в мудрость тела. Наши предки не раз переходили от веры в свой разум к вере в свои чувства, выбирая то Аполлона, то Диониса. Эти перемены мировоззрения описал социолог и культуролог Питирим Сорокин: по его мнению, идеациональные, или ориентированные на духовные ценности фазы в истории культуры сменялись чувственными, ориентированными на получение удовольствия. Нам выпало жить в переходный период, начавшийся на стыке веков и достигший пика в конце 1960-х.

Для нынешней чувственной фазы характерна возрастающая легитимация материализма (люди, возможно, и раньше интересовались преимущественно материальным, однако мало кто признавал это открыто), постепенный отказ от поведенческих ограничений и моральных кодов, воспринимаемых как лицемерие и мракобесие, утрата веры в вечные ценности, нарциссическая сосредоточенность на себе и беззастенчивый поиск чувственных удовольствий.

Одной из популярных формулировок этого мировоззрения стала «философия Playboy», вдохновленная Хью Хефнером. Проводниками этой философии стали и множество прославляющих безграничный потенциал человека сект, направлений психотерапии и жизненных стилей, возникших на Западном побережье за два последних поколения.

В соответствии с основной идеей этого движения, мы должны делать то, что ощущаем как правильное, поскольку тело лучше знает, что ему нужно. Любая попытка помешать получению удовольствия вызывает подозрение и воспринимается как часть коварного плана, цель которого — сделать нас несчастными.

Этот подход к жизни остался бы просто малозначащей «философией», не возникни он в исторический период, позволивший воплотить в жизнь многие его принципы.

Рост материального благополучия, доступность автомобилей, противозачаточных средств, ванн джакузи и множества других удобных вещей заставили многих поверить в то, что мы можем удовлетворять все свои капризы, не задумываясь о последствиях.

Однако очень многое говорит о том, что наше тело не способно определить, что для него хорошо, а что плохо. Постоянный рост числа наркоманов, алкоголиков, венерических заболеваний, нежелательных беременностей, проблем ожирения доказывает, что приятные занятия могут запросто привести к неприятным результатам.

В соответствии с нынешним пониманием эволюции удовольствие — это ощущение, возникающее при совершении действия, которое в прошлом способствовало выживанию.

Удовольствие — результат химической стимуляции соответствующих нейрорецепторов, обычно теми веществами, что требовались организму для оптимального функционирования. Например, когда наши очень далекие предки жили в море, их тела адаптировались к соленой среде. И хотя человеческий род уже миллионы лет как обитает на суше, он испытывает постоянную потребность в соли для восстановления физиологического баланса тела, поддержания внутреннего водного метаболизма и электрического потенциала клеточных мембран, необходимых, чтобы сердце могло перекачивать кровь.

Со временем вкус соли стал доставлять нам удовольствие; эта удачная адаптация гарантировала, что мы будем искать соль и употреблять ее в необходимом количестве.

И пока соли недоставало, все обстояло хорошо. Стоила она очень дорого, и излишнее ее потребление было маловероятно. Но когда наши предки научились более эффективно выпаривать и добывать соль, она стала доступнее. Теперь один пакетик картофельных чипсов дает нам больше соли, чем люди прошлого съедали в течение многих дней. Соль сохранила свой вкус, но сегодня, употребляя ее сверх меры, мы ставим под угрозу свое здоровье.

Эта модель также верна для жиров, сахара, алкоголя и других веществ, быстро вызывающих зависимость. Поскольку когда-то они были нам полезны, мы научились получать от них удовольствие.

Однако все убыстряющаяся смена жизненных условий привела к тому, что мозговые центры удовольствия не успевали приспособиться к ним.

После 1860 года всего лишь за 40 лет мировое производство сахара возросло на 500 %. К 1990 году около 17,7 млн американцев злоупотребляли алкоголем, а 9,5 млн пристрастились к нелегальным наркотикам. Нашим генам не хватило времени понять, что излишек соли, сахара, кокаина или алкоголя вредит здоровью. Поскольку раньше им не приходилось беспокоиться по поводу избытка этих веществ, защитный механизм не сформировался.

Как следствие, удовольствие стало плохим поводырем.

Сказанное о химических веществах можно отнести и к доставляющим удовольствие типам поведения: они помогали выжить, но сейчас, если злоупотреблять ими, могут оказаться опасными.

Антрополог Лайонел Тайгер утверждает, что секс, проявление превосходства и силы, а также социальное взаимодействие доставляют удовольствие, так как раньше они способствовали выживанию. Например, в каменном веке одиночка довольно скоро стал бы жертвой диких животных. Выживали только индивиды, испытывавшие удовольствие от принадлежности к группе и никогда не уходившие далеко от других людей. Таким образом, мы произошли от предков-экстравертов — тех, кто выжил, — и наш мозг настроен на то, чтобы получать удовольствие от присутствия других людей. Однако общительность, как и другие полезные типы адаптивного поведения, в наше время может стать чрезмерной, тем самым принося вред.

Эволюция снабдила нас эффективным механизмом, заставляющим делать то, что нам полезно, — чувством удовольствия.

Однако экономя усилия (а эволюция всегда экономит усилия, поскольку энтропия так сильна, а энергию добыть так трудно), она не дала нам дополнительный механизм, позволяющий найти золотую середину и не впасть в чрезмерное потребление. Мозг не подсказывает нам, когда нужно остановиться.

Положиться на разум — вот единственный способ избежать опасной зависимости от удовольствия.

Лишь сознательное размышление позволит нам определить, в каком объеме то, что кажется нам хорошим, действительно хорошо для нас, и затем вовремя остановиться.

Именно этого пытались добиться религии: дать соответствующие данной культуре указания, как придерживаться золотой середины. Например, христианство, ислам и буддизм, три из старейших и наиболее распространенных религий, однозначно стремятся сдерживать неумеренные желания.

Так, среди семи смертных грехов христианства мы находим непомерную гордыню, скупость, т. е. чрезмерную тягу к материальным благам, похоть, т. е. половые излишества, обжорство, гнев, лень. Сходным образом четыре благородные истины буддизма утверждают, что: 1) страдание есть неотъемлемая часть существования; 2) причина страдания — в стремлении к чувственному удовольствию; 3) избавиться от страдания можно, устранив желания; 4) устранить желания можно, следуя Благородным восьмеричным путем, который представляет собой систему самодисциплины, обучающую контролировать непомерные телесные страсти.

Религии, однако, уже не способны играть роль ограничителей, и потому до тех пор, пока не будут выработаны новые достойные доверия культурные предписания, каждый отдельный человек должен сам находить золотую середину, которая не позволит удовольствию взять над нами верх.

Далее....СТРЕСС, НАПРЯЖЕНИЕ И ГОРМОНЫ

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)


СТРЕСС, НАПРЯЖЕНИЕ И ГОРМОНЫ



Из-за восприимчивости плоти к удовольствиям религии и философии издревле относились к телу с подозрением. В противоположность слепым плотским страстям, спасение искали в рациональном мыслительном процессе. Однако заставить тело прислушаться к голосу разума всегда было непросто. С течением времени сформировались две крайние точки зрения на взаимоотношения разума и тела, или разума и мозга.

Первая — на данный момент общепринятая — заключается в том, что мысли и чувства вызывают электрохимические и гормональные процессы непосредственно в мозгу. Иными словами, наши мысли и чувства — прямой результат физиологических процессов, почти или полностью нам неподконтрольных.

В соответствии со второй, диаметрально противоположной точкой зрения, которой придерживаются поборники сайентологии и иже с ними, разум совершенно независим от своего биологического «аппаратного обеспечения». Более того, он способен непосредственно воздействовать на физические явления за пределами тела: может добавить долларов на банковский счет, устранить раковую опухоль, поднять в воздух здание и т. п.


Истина же, как водится, сложнее и находится где-то посередине.



Очевидным образом все, что воспринимается разумом, основано на нейрофизиологических процессах, происходящих в мозге. Вопрос в том, способна ли сознательная интерпретация этих восприятий в свою очередь повлиять на лежащие в их основе системы химических взаимодействий. Некоторые ученые отвечают на этот вопрос утвердительно. Например, Роджер Сперри, лауреат Нобелевской премии 1981 года за открытия, касающиеся функциональной специализации полушарий головного мозга, и первопроходец в изучении межполушарной асимметрии, считал, что хотя сознание и возникает благодаря электромагнитным свойствам мозга, в некоторых важных аспектах оно обретает независимость от своего источника и может само влиять на мысли и поступки.

Одна из хорошо изученных форм этого взаимодействия — стресс. Мерой стресса служат различные физиологические изменения, например, выброс адреналина, потение ладоней, расширение зрачков, усиленное сердцебиение, повышенное давление и т. д.

Эти изменения ценны с точки зрения адаптации, поскольку подготавливают тело к борьбе или бегству в случае внешней опасности. Однако избыточный или затянувшийся стресс может причинить вред, нарушив внутренний баланс тела. Обычно все это связывают воедино следующим образом: внешний стрессовый фактор вызывает стрессовую реакцию, которая, в свою очередь, если она избыточна, служит причиной ухудшения физического состояния. Некоторые делают из этого практический вывод о том, что для сохранения здоровья необходимо устранить внешние стрессовые факторы, будь то работа, жена или сломавшаяся машина.

Есть много способов снизить воздействие внешних причин посредством управления сознанием. Например, хорошо известно, что стрессовая реакция часто включается, лишь когда опасность миновала. У воздушных стрелков во Вьетнаме на заданиях, когда они постоянно подвергались опасности, не наблюдалось физиологических проявлений стресса, однако по возвращении на базу их гормоны приходили в движение. Когда они возвращались на базу, понимание, что их могли убить, вновь допускалось в сознание, и тогда возникала паника. Немедленная стрессовая реакция была полезна древним воинам, сражавшимся копьем и мечом, а современные воины, сидящие в нашпигованной электроникой кабине вертолета, будут в большей безопасности, если сумеют сдерживать поток адреналина, поскольку неконтролируемая гормональная реакция может привести к катастрофе.

На силу стрессовой реакции влияет и то, как мы интерпретируем угрозу. Очень нервные люди или те, кто склонен к депрессии, обычно видят происходящее в более черном свете и реагируют на стрессовые факторы гораздо сильнее. Верно, что человек бывает склонен к депрессии вследствие генетической предрасположенности, но верно и то, что человек способен корректировать свое восприятие происходящего. Поэтому для сохранения здоровья нет необходимости менять внешние стрессовые факторы — достаточно изменить собственный разум.

Адреналин — один из гормонов, играющих ведущую роль в возникновении стресса, а от тестостерона зависит доминирование, то есть стремление покрасоваться, хвастовство, фанфаронство, агрессивность и драчливость. По-видимому, это химическое вещество сформировалось в процессе эволюции, дабы гарантировать, что мужчины, будут защищать свое потомство и территорию от всевозможных вторжений.



Если взять боязливого самца обезьяны, находящегося в своей группе в самом низу мужской иерархии, и поместить его в группу одних лишь самок, он станет более самоуверенным и уровень тестостерона в его организме возрастет. И наоборот.

Очевидно, что доминирование не просто отражает гормональный уровень: воздействие окружающей среды и восприятие собственного положения на ступенях иерархической лестницы также играют роль в сложном круговом причинном взаимодействии.

Стоит добавить, что иерархия доминирования у приматов создается не из-за того, что самые «крутые» самцы побоями подчиняют себе других. Нередко дело обстоит как раз наоборот: уходя от конфронтации, более смирные животные позволяют более самоуверенным занять доминирующее положение.

Какие выводы можно сделать из этого в отношении эволюции человека? И у нас гены и гормоны влияют на темперамент, а темперамент в значительной степени определяет социальный статус.

С установлением иерархии поведение, мыслительный процесс и, предположительно, гормональный уровень, характерные для разных позиций, укрепляют уверенность в себе доминирующих и покорность подчиняющихся.

Эта модель, однако, не является неизменной. С появлением новых ценностей и правил организации люди иного склада могут получить возможность добиться уважения и власти, что, в свою очередь, будут наблюдаться физиологические последствия.

В определенной мере это уже произошло благодаря программам позитивной дискриминации, продвигающим на ведущие позиции все больше женщин.

Большую часть эволюционной истории гендерная специализация была достаточно проста: мужчина должен был производить, женщина — воспроизводить. Производство было связано преимущественно с охотой и защитой от врагов, и у мужчин выработались гормоны, нужные для этих целей. Воспроизводство же подразумевало необходимость родить здоровых, сильных детей и вырастить их, и именно на это настроился женский организм.

Воздействие как мужских, так и женских гормонов не всегда приспособлено к современному социальному окружению. Женские репродуктивные циклы все еще действуют, однако они по большей части утратили свое значение в технологических обществах, где женщины зачинают лишь раз или два в жизни. До недавнего времени женщины проходили через множество зачатий, чтобы в конце концов сохранить одного или двух детей.

Двести пятьдесят лет тому назад у матери Людовика XVI36 за 14 лет брака было 11 выкидышей и родилось 8 детей, при этом из пяти ее сыновей выжил только один. Для миллионов лет эволюции человека это довольно типичная ситуация. Но сегодня благодаря низкому уровню детской смертности ежемесячные приготовления к беременности стали практически бессмысленны.

И вновь мы сталкиваемся с одним из главных парадоксов эволюции: механизмы адаптации, актуальные в прошлом, благодаря которым мы сумели выжить, сейчас уже не облегчают нашу жизнь и не делают нас более счастливыми.

Сегодня избыток тестостерона скорее сделает человека преступником, чем лидером. А женщин страдать в перенаселенном мире из-за невостребованности их способности к деторождению. Но поскольку мы все в какой-то мере запрограммированы на то, чтобы быть или охотниками, или матерями, нам придется как-то разбираться с этим неудобным наследством.

В последнее время стало модным оспаривать наше эволюционное наследие. Утверждают, что сейчас, когда мы полагаем, что все люди созданы равными, нам уже не требуются доминирующие личности. С одной стороны, феминистки пытаются стереть наше эволюционное прошлое, настаивая на том, что женщины должны быть так же агрессивны и доминантны, как и мужчины. А с другой, некоторые мужчины стремятся развить в себе материнскую заботливость, приближаясь к традиционному идеалу женского поведения.

Однако было бы самообманом считать, что предписания, заложенные в наши гены веками естественного отбора, можно запросто изменить одними благими намерениями нескольких поколений.

Отрицание коренных различий между людьми — один из глупейших видов самообмана.

Воображать, что можешь стать кем угодно, не принимая в расчет управляющую разумом физиологию, — не только бесполезно, но и вредно, поскольку все это порождает лишь разочарование, лицемерие и, в конце концов, цинизм.

Определенные базовые стремления нельзя устранить: не получив продуктивного, целенаправленного удовлетворения, они, невзирая ни на что, будут шумно его требовать.

С другой стороны, жизненно важно осознать, что «человеческая природа» — результат приспособления к давно исчезнувшим условиям окружающей среды.

Сейчас, когда внешние условия изменились, наша генетическая программа неизбежно предлагает нам искаженное восприятие реальности.

Лишь преодолев установленные физиологией ограничения и запретив тестостерону и эстрогену влиять на все наши мысли и чувства, мы освободимся от тирании прошлого. Однако для этого потребуются терпение, добрая воля и, прежде всего, более глубокое понимание работы разума.

 

Медитация штука полезная , однако использовать только ее думаю все же недостаточно...

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)

3. Завесы майи



Наш мозг — изумительный, но вместе с тем обманчивый механизм. Чтобы мы не слишком расслаблялись, он заставляет нас преследовать вечно удаляющиеся цели.

Как только мы перестаем делать что-то полезное, он проецирует на экран нашего сознания неприятную информацию, чтобы оградить нас от бесплодных мечтаний.

Хотим мы или нет, мозг заставляет нас делать то, что имело смысл для пещерного человека, но неуместно сейчас.

Если мы хотим управлять сознанием, нам нужно научиться ограничивать их влияние. Но освобождению личности мешают не только они. Обычно мы сами позволяем целому ряду иллюзий скрывать от нас реальность. И хотя эти искажения, обусловленные наследственностью, культурой и собственными неуправляемыми желаниями, дают нам утешение, для подлинного освобождения нужно видеть то, что находится за ними.

Далее......ИЛЛЮЗИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)

ИЛЛЮЗИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ



В самых разных культурах мы постоянно встречаем представление о том, что данная нам в ощущениях реальность — всего лишь иллюзия. То, что мы видим, что думаем и во что верим, не совпадает с настоящей картиной мира. Мы видим реальность сквозь искажающие ее завесы. Рассматривая их, большинство людей уверены, что созерцают истину, но это самообман. Лишь терпеливо приподнимая то, что индуисты называли завесами майи, или иллюзии, мы можем воспринять жизнь такой, какова она на самом деле. И эта теория встречается не только в Индии. Многие религии и философии считают представления повседневности обманчивыми и стремятся преодолеть их, дабы увидеть подлинную сущность вещей и постигнуть природу реальности.

22 столетия назад Демокрит сказал: «По существу мы ничего не знаем, ибо истина — в глубинах». Христианство отрицало не реальность материального мира, а только его значение. Согласно христианскому вероучению, все подлинно важное происходит за пределами земного существования. Те, кто придает событиям физического мира слишком большое значение, рискуют, прельстившись низменным и преходящим, лишиться вечного царства духа.

Но на пороге третьего тысячелетия кого интересует, как представляли реальность древние религии и философии? Что они знали об истине? Отсылка к индуистским мифам и христианским воззрениям в разговоре о будущем может показаться анахронизмом.

Серьезный подход к эволюции подразумевает понимание значения прошлого для формирования настоящего и будущего.

Сегодня наша задача — отделить истинные прозрения религий и философий от неизбежных ошибок, вкравшихся в их умопостроения. Несомненно одно: отвергать древние учения как предрассудок прошлого, — значит впадать в грех гордыни.

Развитие знания с эволюционной точки зрения изучает эволюционная эпистемология.

Знание всегда связано с получением информации. Древнейший способ получать информацию — тактильный: амебы и другие простые организмы понимают, что происходит вокруг, ощущая это «кожей». Такой организм может что-то узнать лишь о своем непосредственном окружении. В результате огромного эволюционного скачка живые существа научились определять, что происходит на расстоянии от них, без необходимости постоянно ощупывать среду своего обитания. Благодаря этому скачку у них сформировались органы чувств для обработки информации о том, что находится гораздо дальше. Довольно долго самыми важными источниками знаний были нос, глаза и уши.

На каждом из этих этапов эволюции знания, вероятность выживания соответствующего вида повышалась.

Затем, на определенной ступени эволюции человека, появился совершенно новый способ получения информации. Прежде она обрабатывалась исключительно интрасоматически, то есть внутри организма. Однако с возникновением речи (и в еще большей степени — с изобретением письменности) обработка информации стала экстрасоматической. Отпала необходимость сохранять информацию в генах или в памяти мозга; теперь люди могут передать ее друг другу на словах или сохранить, записав на чем-то прочном, вроде камня, бумаги или полупроводникового чипа, — в любом случае, вне хрупкой и недолговечной нервной системы.

Благодаря экстрасоматическому хранению информации — способности, обретенной нами лишь в последние несколько «секунд» эволюционной истории, — наши возможности невероятно возросли. Сначала информация хранилась в песнях, мифах и преданиях, которые наши предки передавали друг другу, сидя у костра. За несколькими рифмованными строками былины, притчи или поучительной сказки стояли века полезного опыта. Молодым членам племени уже не приходилось лишь на собственном опыте узнавать, что в окружающей среде опасно, а что ценно: теперь они могли положиться на коллективную память прошлых поколений и даже избежать их ошибок. Это знание позволяло им обрести некоторый контроль над средой обитания и высвободить время для разработки различных технологий — например создания оружия и печей или обработки металлов, — которые также распространялись экстрасоматически.

Конечно, мифы и легенды передавали не только полезную информацию, но и массу «лишнего» — того, что не относилось к делу либо имело значение лишь в определенном историческом контексте. Это неизбежно, поскольку тот, кто стремится поведать о постигнутой им самим истине, обычно не в состоянии отделить ее значимую составляющую от случайных.

Когда опыт и идеи складываются в единую систему восприятия жизни и мира, на сцену эволюции впервые выходят религии. Не будет преувеличением сказать, что религия была важнейшим из всех созданных до сих пор человеком экстрасоматических инструментов передачи знания, — пожалуй, за исключением науки.

Она является объективным инструментом проверки получаемой информации и поэтому позволяет отвергать ошибочные выводы. И хотя религия неспособна к самокоррекции, то есть, как правило, отказывается воспринимать новые знания и развиваться с течением времени, в сравнении с наукой она обладает другими неоспоримыми преимуществами, которые необходимо учитывать.

Гавное среди них — то, что религия, существуя веками, дольше, чем наука, сохраняла важную для выживания человека информацию. Уже только поэтому глупо игнорировать религиозные прозрения, особенно если они снова и снова возникают в самых разных культурных контекстах, как, например, скрывающие реальность завесы майи.

О том, что реальность скрыта от нашего взора, задумывались не только древние мудрецы. Современные ученые начинают по-своему объяснять то, что мыслители прошлого подразумевали под метафорой майи. К примеру, в общественных науках мы находим множество свидетельств того, что разные люди совершенно по-разному представляют истину в зависимости от их места рождения, детских переживаний или нынешнего рода занятий.

Так, бесчисленные исследования антропологов показали, как преуспевающие культуры насаждают свои ценности и мировоззрение. Почти каждое человеческое сообщество считает себя избранным народом, обитающим в центре вселенной и обладающим лучшими на свете обычаями.

Амиши живут в мире амишей, зулусы в мире зулусов. И те и другие уверены, что их мировоззрение — единственно верное.

К сожалению, у такого подхода есть неприятное следствие: слишком веря в реальность мира своей культуры, мы упускаем из виду более широкую реальность.

Мало кому есть дело до ядовитых отходов, пока их сбрасывают где-то далеко. Вещества становятся ядовитыми, лишь когда они угрожают существованию моего мира. Если мой мир ограничен Чикаго, то за пределами этого города отравляющие вещества не ядовиты — они для меня просто не существуют. Чем шире сообщество, с которым отождествляет себя человек, тем ближе он к истинной реальности. Лишь тот, чей мир — вся планета, может воспринимать ядовитые вещества как таковые, где бы их ни сбрасывали.

Социологи тоже приводят различные способы социального конструирования реальности. Взаимодействуя с родителями, друзьями и коллегами, человек учится смотреть на мир через призму этих взаимодействий.

В клубе бизнесменов мир видится не таким, как на профсоюзном собрании, в казарме или монастыре.

Штабное начальство живет в мире, центром которого является Пентагон, а главными элементами «ландшафта» — миллионы жертв, подсчет потерь и выгодные контракты с оборонной промышленностью. Этот мир отличается от мира футболистов, профессоров или продавцов машин.

Дело в том, что люди, занимающие разное положение в обществе, по сути, обитают в различных физических и символических пространствах— то есть в разных мирах.

Если мы примем во внимание, как сильно общество и культура влияют на то, что мы видим, чувствуем и во что верим, представления индуистов о том, что наша жизнь околдована демонами, перестанут казаться нам странными.

У каждого человека, с его более или менее уникальным набором генов и жизненным опытом, формируется собственная субъективная способность познавать и накапливать информацию ,помогающая ему лучше ориентироваться в этом непростом мире. В одной и той же семье один ребенок смотрит на мир сквозь розовые очки, а другой приходит к выводу, что мир уныл и опасен. Некоторые дети рождаются с повышенной восприимчивостью к звуку и растут, уделяя внимание звуковому окружению и не замечая множества красок, цветов и форм, которые составляют мир зрительно-ориентированного ребенка. Одного человека больше интересуют цифры, другого — чувства, один открыт и доверчив, другой замкнут и подозрителен. Эти индивидуальные особенности со временем становятся привычками, превращаясь затем в способ мышления и истолкования Мысленному конструированию собственной действительности. И хотя такая « ментальная карта» полезна ее обладателю и неизменно служит ему руководством к действию, едва ли она дает объективную, приемлемую для всех картину реальности. Два человека с разными ментальными(когнитивными )картами в одной и той же ситуации будут видеть и познавать совершенно разные реальности.

Идея относительности знания не является прерогативой «неточных» общественных наук. Ее изучает даже физика, которая когда-то была сугубо механистической и абсолютной наукой, но в прошлом веке оставила надежду дать однозначное описание сущего, поскольку выяснилось, что даже наиболее элементарные и конкретные чувственные данные предоставляют сомнительную информацию. Горы, деревья и дома сделаны не из твердой материи, а из миллиардов движущихся непредсказуемым образом частиц. Как уже много веков назад предположил Демокрит, мы воспринимаем лишь ту часть мира, которую регистрируют наши чувства. Рядом с нами происходят всевозможные события, о которых мы не имеем ни малейшего представления, поскольку они находятся за пределами нашего восприятия.

Глаза, уши и другие органы чувств предоставляют лишь необходимый для выживания в обычной среде минимум информации, отбрасывая при этом массу всего. Чтобы понять, как много информации мы постоянно упускаем, достаточно увидеть щенка, в безумном восторге носящегося по лугу в поисках все новых запахов.

Но почему бы нам просто не создать более мощные и чувствительные инструменты, чтобы получить доступ к тому, что находится за пределами нашего восприятия? Однако физики также поняли, что знание, полученное с помощью какого бы то ни было инструмента или измерения, зависит от самого этого инструмента. Реальность возникает в процессе ее вос-приятия. Говоря о трудности создания точной картины абсолютной реальности, лауреат Нобелевской премии по химии Илья Пригожин заметил: «Что бы мы ни называли реальностью, она открывается нам лишь через активное конструирование того, в чем мы сами принимаем участие».

Иными словами, какой бы сложной ни была теория, какими бы точными ни были измерения, факт остается фактом: именно мы создали эти теории и измерительные инструменты, поэтому все, что мы узнаем, определяется лишь нашей точкой зрения как наблюдателей. Воспринимаемая человеком реальность зависит от его ограничений мировоззрения, нервной системы, от истории данной конкретной культуры, от особенностей используемой системы символов. Информация на выходе всегда будет зависеть от информации имеющейся при входе.



Надо ли беспокоиться о том, что есть истина, — ведь как ни старайся, знание останется искаженным?

Многие в конце концов соглашаются с этим. От релятивизма до цинизма только шаг, но делать его не стоит.

И хотя реальность для нас остается лишь отражением в кривом зеркале, лучше попытаться понять то, что возможно, а не презирать ее за несовершенство.

Но не станет ли помехой понимание того, что, несмотря на все наши усилия, абсолютная реальность всегда будет скрыта от нас?

Станет, но только если поисками истины движет желание добиться окончательного, однозначного ответа. Того, кто ищет уверенности, ждет разочарование.

Однако поняв, что все открытые нами частные истины суть законные проявления непостижимой Вселенной, мы научимся наслаждаться их поиском. Наслаждаться так же, как любым творчеством, будь то создание картины или приготовление вкусного блюда, хотя в данном случае речь идет не о рисовании или кулинарии, а о способе видения, создании цельной картины мира. Формировать собственную реальность, жить в мире, созданном самим собой, может быть не менее приятно, чем сочинять симфонию.

Человек никогда не мог постигнуть реальность целиком, и вряд ли когда-либо это случится. Мы всегда пересматриваем то, в чем раньше были уверены, и открываем новые горизонты там, где меньше всего ожидали.

Однако создать новую реальность, личностно ценный мир, не так-то просто. Гораздо легче принять иллюзорную достоверность, предлагаемую генами и культурой, или отказаться от всяких усилий.

И хотя в реальности, которую мы должны отыскать, нет «Истины с большой буквы», в ней есть просто истина. Результаты творчества не бывают случайными или произвольными: они истинны в некоем сокровенном осознании или ощущении человека. И чтобы достичь этой коренной внутренней уверенности, человек должен уметь снимать завесы майи.

Одна старая индийская притча о том, как юный подмастерье пришел к старому опытному скульптору.

— Учитель, — сказал он, — я хочу стать знаменитым скульптором. Что мне делать?

— А какую статую ты хотел бы создать? — спросил мастер.

Подумав, юноша ответил:

— Больше всего на свете мне хотелось бы сделать прекрасного слона.

Тогда мастер дал ему несколько инструментов и кусок камня со словами:

— Вот тебе мрамор, молоток и зубило. Осталось только убрать все, что не похоже на прекрасного слона.

На этом притча заканчивается. Просто? В определенном смысле, конечно, да, но в то же время и невероятно сложно. Как нам узнать, что не является слоном? Как отделить завесу от скрываемой ею реальности? Заранее ничего неизвестно. Лишь начав работать, скульптор почувствует, что надо удалить, а что сохранить; еще больше времени потребуется, чтобы понять, получается ли у него слон или бесформенная глыба.

Чтобы истина начала отделяться от иллюзии, нужно тщательно сверять свои мнения с фактическим, непрерывно меняющимся опытом.

Следующая глава раскроет, какие три «внешних» препятствия мешают не искаженному восприятию реальности. Знание этих завес поможет нам заглянуть за них и создать лично значимый мир с помощью того, что мы там увидим.

Далее....МИР ГЕНОВ

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)

МИР ГЕНОВ
Как было показано в предыдущей главе, склонность к всевозможным приятным ощущениям, в чрезмерных дозах приносящим вред, — встроенная функция мозга. В общем-то уже не осталось сомнений в том, что закодированные в генах химические инструкции пусть и не определяют наше восприятие мира полностью, но ограничивают и структурируют его.
Переданные по цепочке предков нашим родителям, эти инструкции за миллионы лет почти не изменились. Они велят нам следовать наилучшей стратегии выживания, созданной нашими предками, то есть искать пищу, когда мы голодны, защищаться, когда на нас нападают, интересоваться представителями противоположного пола и т. д.
Генетические программы достаточно общи: они применимы к усредненным ситуациям и побуждают нас действовать теми способами, которые обычно срабатывали в прошлом.

1. Младенцы обладают врожденной способностью распознавать лица людей, поскольку лица — одна из самых характерных черт окружения ребенка.

2. Дети также запрограммированы на подражание взрослым, поскольку это самый надежный способ стать самостоятельными и выжить. Эти предписания встроены в мозг и действуют автоматически.

Но попадая в новую ситуацию, человек не может полагаться на мудрость генов. Ребенок можетначать подражать злому взрослому так же, как и доброму.

Эволюция не создала механизм, позволяющий точно определить, какие типы поведения достойны подражания, а какие нет.

Гены предписывают млекопитающим избегать змей, но не беспринципных торговцев облигациями.

Поскольку для выживания человек все больше нуждался в культурных, а не генетических предписаниях, ему пришлось отказаться от многих полезных в прошлом привычек и, сопротивляясь зову «природы», принять новые, искусственные правила, которые, в числе прочего, предписывали контролировать гнев, ограничивать сексуальность, смириться с сидячим образом жизни.

Но несмотря на это одомашнивание зов генов еще силен и все так же влияет на наше мировосприятие.

И хотя человек научился сдерживать свои агрессивные и сексуальные импульсы, значительная часть его внутренней жизни, его психической энергии связана с инстинктивными эмоциями и мыслями. Это первая завеса майи, и если человек не научится проникать сквозь нее, желания и потребности, заложенные в генетические программы, навсегда скроют от нас реальность.

Большинство людей полагают, что инстинкты, импульсы и внутренние потребности составляют подлинное ядро личности, ее сущность. Однако в последнее время эволюционные биологи утверждают, что, с генетической точки зрения, отдельный человек — лишь устройство для размножения собственно генов и их дальнейшего распространения. Фактически генам нет дела до нас, и если бы их воспроизводству способствовали наше невежество и нищета, то они быстро довели бы нас до этого состояния. Не гены — наши маленькие помощники а мы — их слуги.

Генетические предписания, подталкивающие девушку-подростка к беременности, рассчитаны совсем не на то, чтобы сделать ее счастливой и успешной в том сложном обществе, в котором она живет. Это всего лишь механизмы, ответственные за то, чтобы информация ее хромосом была скопирована и передана следующему поколению. В прошлом, когда человеческая жизнь была коротка, а детская смертность высока, гены, умевшие заставить девочку стать матерью, как только она будет к этому способна, имели больше шансов на распространение, чем гены, побуждающие к более сдержанному поведению. Неважно, хорошо это для девушки или плохо. Подросток, пребывающий в счастливом неведении, повинуется зову природы в ложной уверенности, что приятное сейчас останется таковым и впоследствии.

Гены запрограммированы на то, чтобы защищать нас, лишь пока мы производим достойное потомство, а после — хоть в утиль. И хотя наши интересы как индивидов и как носителей генетических предписаний часто пересекаются, так происходит не всегда. Например, генам все равно, сколько человек проживет после того, как его дети вырастут и смогут обходиться без него. На самом деле гены предпочли бы, чтобы родители умирали, как только их дети закончат колледж, чтобы высвободить место и ресурсы, которые пригодятся следующему поколению.

И пока мы не научимся отличать одно от другого, наш разум, повинуясь неверно понятым командам из прошлого, не сможет свободно преследовать собственные цели.

Каждый человек создает свой мир, уделяя внимание определенным вещам и поступая в соответствии с определенными моделями (шаблонами, паттернами). В мире, сконструированном по модели, которую навязывают нам гены, человек направляет все свое внимание на продвижение программы «репродуктивной приспособленности».

Как и всякий сформировавшийся благодаря эволюции организм, бабочка видит лишь то, что способствует или препятствует выживанию ее потомства.

Ее мир состоит из цветочных форм, доставляющих нектар, и форм, похожих на хищников, которых нужно избегать.

Извечный поэтический образ — свободный могучий орел, парящий средь горных вершин.Взгляд орла обычно обращен к земле в поисках притаившихся в тени грызунов. Жизнь большей части человечества можно описать примерно так же.



Мы, по сути, не вольны направлять психическую энергию куда хотим, а без нашего контроля она идет в запрограммированном направлении.

Примерно такую же власть над разумом имеет еда: мы и нескольких часов не можем прожить, не думая о ней. Исследования по психологии повседневной жизни показали, что человек в среднем посвящает еде или мыслям о ней от 10 до 15 % своего времени, не занятого сном. Почти все бывшие узники концлагерей свидетельствуют, что первыми умирали те, кто не мог перестать думать о еде и был готов на все, чтобы добыть ее.

Мы избавлены от столь тяжелых проблем. И все же, судя по популярным журналам, даже в нашем обществе большинство людей всю жизнь борются против одержимости едой. Едва ли не каждую неделю появляется новая диета, обещающая решить проблемы тех, кто страдает избыточным весом. Совершенно очевидно, что мы еще далеки от того, чтобы управлять своим аппетитом.

Но означает ли это, что надо обдумывать каждый свой шаг, подавлять сексуальные устремления, прекратить есть, избегать деторождения, поскольку все эти цели на самом деле не наши, а заложены в наш разум эгоистичными генами? Такой подход, несомненно, обречен на провал.

Фактичности биологического существования не избежать. Было бы самонадеянно пытаться перемудрить мудрость миллионов лет адаптации, даже если бы это было возможно. И все-таки, чтобы выжить в третьем тысячелетии, мы должны разобраться, каким образом химические вещества организма манипулируют нами.

Чтобы сделать первый шаг к свободе, надо, совершая привычное действие, остановиться и задуматься, почему поступаешь именно так. И тогда станет ясно, что, положив себе за завтраком третий кусок ветчины, я не просто упражняюсь в свободном выборе или удовлетворяю сиюминутную прихоть. Неважно, съем я в конце концов третий кусок или нет. Важно, что, приостановив даже на несколько секунд автоматизм генетической предопределенности, я тем самым на мгновение приподниму первую завесу майи.

Размышление об источнике побуждений или привычек — это первый шаг к обретению власти над своей психической энергией. Понимание своих мотивов и осознание наклонностей — необходимые условия свободы. Но мало знать, как предписания генов заставляют нас исполнять их волю.

Есть и вторая завеса, которой окутывают реальность культура и общество — созданные человеком системы, в которых мы оказываемся от рождения, — дабы скрыть альтернативы и использовать нашу психическую энергию в собственных целях.

Далее.....МИР КУЛЬТУРЫ

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)

МИР КУЛЬТУРЫ



Крестьяне из маленьких деревушек, расположенных на Венгерской равнине, любят спросить у гостя: «А вы знаете, что наша деревня находится в середине мира? Нет? Это очень легко проверить! Просто пойдите на площадь в середине деревни. В середине площади — церковь. Заберитесь на колокольню, и вы увидите, как по кругу во все стороны расходятся поля и леса, а наша церковь — в самой середине». То, что любая соседняя деревня тоже считает себя пупом земли, никому не мешает — в конце концов, что могут понимать чужаки, живущие на краю света? Не стоит принимать их заблуждения всерьез. Эти крестьяне чтут традицию, основанную на совершенно разумной информации: со шпиля колокольни видно, что их деревня стоит в середине мира, и та традиция, которую они с детства переняли у своих предков, кажется им гораздо более истинной, чем все, что они узнают позже. С их собственной точки зрения такое представление о реальности вполне разумно.

К сожалению, любая изолированная культура обречена на такие же локально правдоподобные, но в конечном счете ошибочные утверждения. Там, в Калабрии, на юге Италии, я часами впустую спорил с другими подростками, считавшими себя гораздо цивилизованнее тех, кто обитает далеко на севере, в Неаполе или Риме: «Да все знают, — говорили они, — что чем южнее — тем цивилизованнее». Не имело смысла возражать, что по такой логике племена экваториальной Африки гораздо цивилизованнее жителей Калабрии, — это только сбивало их с толку и сердило.

Ведь каждый народ не только думает, что живет в центре вселенной, но и полагает, что наделен особыми достоинствами, каким-то образом дающими ему превосходство над любым другим человеческим сообществом.

Подобная предубежденность свойственна представителям любой культуры. Древние греки называли «варварами» всех, кто говорил на другом языке, поскольку те издавали непонятные греческому уху звуки, похожие на «вар-вар». Китайцы верили, что звания цивилизации достойна лишь их культура, а на языке индейцев навахо само название племени означает «народ». Подобная близорукость не чужда и нам.

Своя культура дарит человеку иллюзорное, но убедительное чувство важности и неуязвимости. Хорошо ощущать себя в центре мира. Тот, кто только что приехал в США, и представить не может, сколь сильна уверенность в своем особом предназначении у большинства жителей этой счастливой страны.

И вспоминаешь немцев, которые накануне Второй мировой были абсолютно уверены в своем предназначении — ведь их народ произвел на свет столько великих ученых, композиторов, поэтов.

Или русские: они готовы простить себе множество недостатков, поскольку их загадочная трепетная душа совершенно очевидно ценнее всех приземленных добродетелей, культивируемых другими народами.

Итальянцы нередко склонны к резкой самокритике, но в глубине души считают, что никто не знает жизнь лучше, чем они.

Французы смотрят на других сверху вниз, кичась своим рационализмом; британцы приписывают свою исключительность развитому здравомыслию, произрастающему лишь в их островном климате. И если вы думаете, что подобные предубеждения свойственны лишь представителям западной цивилизации, то, переговорив с китайцем, японцем, индусом или эфиопом, быстро избавитесь от этой иллюзии. Конечно, все эти утверждения об американцах, русских и других народах — совершеннейшие стереотипы.

Это показывает, что общественным поведением по большей части и управляют стереотипы.

Наше выживание и самоуважение зависят от тех, среди кого мы родились. Сегодня человек нуждается в предписаниях, передаваемых посредством культуры, почти в той же степени, что и в генетических. Ведь иначе как бы мы говорили, читали, считали, думали? Гены не способны привить нам навыки, мы должны учиться им у говорящих на нашем языке мужчин и женщин, впитывать знание, хранимое в книгах и других системах символов.

Как гены используют тело в качестве устройства для их воспроизводства, так и культура стремится использовать ее индивидуального носителя для своего выживания и развития. Чтобы добиться этих целей, она должна убедить нас в собственном превосходстве.

Что незнакомые языки — варварские, а чужие обычаи смешны и отвратительны. Именно по-настоящему культурные люди хранят традиции; без них бы культуры впали в постоянную изменчивость и очень скоро утратили свои особенности.

Преданность культуре зачастую сильнее, чем предписания генов, заставляет людей игнорировать собственные насущные интересы.

Трудно понять, какую пользу приносит бесконечная история взаимных убийств воюющим сторонам — сербам и хорватам, ирландским католикам и протестантам, армянам и азербайджанцам, камбоджийцам и вьетнамцам или враждующим племенам Южной Африки. По той же причине ежегодно гибнут сотни членов Вестсайдских банд в Чикаго. Иногда поводом для убийства служит опознавательный знак, принятый в другой банде, например сдвинутая влево кепка или браслет на правом запястье.

Чрезмерно погруженный в культуру человек видит реальность сквозь ее призму. Тот, кто направляет психическую энергию лишь на предписанные обществом цели, теряет возможность выбора.

Богатство, уважение и способность вызывать страх — все это различные виды энергии.

Требования нашей культуры сложнее и не так явно связаны с нашим биологическим прошлым, но и они бывают столь же узкими. Если когда-нибудь мы придем к тому, что у большинства людей останется лишь одна цель в жизни — заработать побольше денег, если уважение — и самоуважение — станут зависеть лишь от принятой в обществе шкалы материальных достижений, то мир, созданный даже самой передовой с технологической точки зрения культурой, станет таким же ограниченным.

На первый взгляд кажется, что наше общество предлагает исключительное разнообразие стилей жизни. Желаешь стать религиозным фундаменталистом — амишем или кришнаитом, — пожалуйста. Хочешь быть свингером-одиночкой в городской многоэтажке или хиппи в лагере у реки — и здесь перед тобой открыты все возможности. Есть сообщества ученых, дайверов, вегетарианцев, солнцепоклонников, каждое со своими ценностями и стилем жизни. Но подразумевает ли это разнообразие общее культурное взаимодействие? Обычно — нет: множество различных культур существуют как бы в параллельных мирах, достаточно изолированно от взаимных влияний.

А те аспекты культуры, которые близки почти каждому, — не сложнее, чем у гусии. Большая часть нашего общества почтительно взирает на людей вроде Дональда Трампа, Ивана Боевски и Майкла Милкена, потому что они обладают грудами денег, преклоняется перед генералом Норманом Шварцкопфом, отдавшим приказ нанести по противнику массированные ракетно-бомбовые удары, платит миллионы долларов баскетболисту, который прыгает выше всех, и в экстазе припадает к стопам актеров — символов молодости, красоты и счастливой жизни, — хотя за улыбающейся маской порой скрывается растерянное и несчастное создание.

Ландшафт этого мира каждый вечер видят на телеэкранах миллионы людей, и в этом мире царят всего несколько простых идей, которые беспрестанно повторяются на все лады.

Опасно придавать слишком большое значение картине мира, созданной вашей собственной культурой.

Во-первых, это ограничивает потенциал личности. Например, в арабской стране образованная женщина чувствует, что ради сохранения целостности своей культуры должна жертвовать множеством важных для развития возможностей.

Во-вторых, чрезмерное отождествление с определенным мировоззрением неизбежно приводит к невосприимчивости к другим культурам и, в конце концов, к враждебному к ним отношению.

Национализм, религиозный фанатизм и идеологическая нетерпимость стали причинами всех главных войн последних столетий, и сейчас, когда на планете становится все теснее, они представляют еще большую опасность.

И последнее: безоговорочно принимать мировоззрение своей культуры опасно уже потому, что перестаешь видеть более широкую реальность.

Люди, автоматически отвергающие все, что лежит за рамками предубеждений их сообщества, обречены на вечное заточение в своем мирке(болоте).

Однако сетовать на рамки своей культуры столь же бессмысленно, как порицать предписания генов за их узкий кругозор.

И хотя человек может отвергать многие ценности и обычаи определенной культуры, преимущества жизни в достаточно цивилизованном обществе не позволяют отказаться от нее полностью. Тем не менее быть благодарным культуре, сделавшей нас людьми, и беспрекословно принимать ее — совсем не одно и то же. Некоторые величайшие исторические личности, стремясь развить человеческий потенциал, расходились во мнении со своим обществом, даже если оно находилось на пике процветания: еще Сократ задавался вопросом об основах гражданского повиновения, а позже Катон и Цицерон критиковали нравы римской элиты. Среди тех, кто пошел против установлений своего времени, были Жанна д’Арк, Мартин Лютер, Махатма Ганди.

Творческий гений — зачастую маргинал, чье миропонимание значительно расширилось благодаря переходу из мира одной культуры в мир другой, что позволило осознать их относительность. Из семи «творцов современной эпохи», чьи жизнеописания приводит Говард Гарднер, лишь Марта Грэм, танцовщица и хореограф, прожила всю жизнь там, где родилась — в США, однако ее многочисленные путешествия позволяют утверждать, что фактически она принадлежала к различным культурам. Зигмунд Фрейд учился в Париже, а позже ему пришлось перебраться из Вены в Лондон; Эйнштейн переехал из Германии в Италию, потом в Швейцарию, вернулся в Германию, а оттуда эмигрировал в США. Ганди, прежде чем вернуться в Индию, многие годы провел в Англии и Южной Африке; Пикассо уехал из Испании во Францию; Стравинскому пришлось оставить Россию и переменить в изгнании много мест — в частности, он жил в Голливуде; Т. Элиот бежал с берегов Миссисипи в Лондон. Их склонность к перемене мест, скорее всего, не случайность, а свидетельство того, что человеку, покинувшему кокон своей культуры, реальность открывается шире.

Каждый человек, пусть и не столь выдающийся, должен осознать, что унаследованные нами ценности, правила, привычки и мироощущение полезны и необходимы, но при этом не абсолютны. Опасно возлагать миссию критической оценки культуры на нескольких специалистов; эта ответственность должна быть разделена между многими людьми. Если большинство пассивно принимает любое определение общественного мнения или традиции, то несколько нечистых на руку заинтересованных групп могут манипулировать правилами в собственных интересах.

Чтобы приподнять вторую завесу иллюзии, достаточно осознать, насколько ограниченна картина реальности, предлагаемая даже самой интеллектуальной культурой. Для этого не нужно отвергать привычные ценности и способы поведения. Слишком часто сторонники контркультурного подхода, призывающие отказаться от господствующих ценностей, находятся в еще большем подчинении у своих революционных взглядов. Ярый фанатизм религиозных реформаторов, подобных Кальвину, революционных лидеров вроде Дантона, Марата, Ленина и Сталина или современных глашатаев маоизма, деконструктивизма и постмодернизма может быть столь же узким, как и ниспровергаемые ими учения и мировоззрения.

Тем не менее, подвергая сомнению описания реальности, предлагаемые нашей культурой, особенно средствами массовой информации, мы приближаемся к свободе.

В любое время полезно периодически снимать уже привычные нам искажающие очки, чтобы взглянуть на происходящее с иной точки зрения.

В какой мере я разделяю мнение других людей о том, кем я являюсь и кем мог бы быть? Что вообще я знаю о ценностях других культур? Или более прозаично: так ли ценны для меня разрекламированные характеристики моего автомобиля? Стоит ли компания, где я работаю, моей верности? Действительно ли, работая 70 часов в неделю, я наилучшим образом направляю свою жизненную энергию? Верно ли, что стройность и моложавость — величайшие человеческие достоинства? Именно за такие вопросы Сократу пришлось выпить цикуту, а Савонароле — взойти на костер. Сократ и Савонарола выходили на площадь, дабы убедить сограждан в своих взглядах. Чтобы яснее понять природу реальности, не обязательно становиться пропагандистом — достаточно задавать подобные вопросы самому себе. Благодаря этому вы начнете освобождаться от иллюзий, этого побочного эффекта принадлежности к культуре. И сможете преодолеть вторую завесу майи.

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)

МИР ЛИЧНОСТИ

Инстинктивные побуждения и культурные ценности проникают в сознание, так сказать, извне. Первые проявляются как химические импульсы, принимаемые нами за наши истинные потребности, вторые — как обычаи общества, которые мы воспринимаем как неизбежность и превращаем в собственные внутренние ценности. Третье же искажение реальности начинается в самом сознании и постепенно проявляет себя вовне: это побочный эффект осознанности — иллюзия личности.

Как мы уже видели, саморефлектирующее сознание — недавний продукт человеческой эволюции (правда, неизвестно, насколько недавний).

Генетические предписания, несомненно, древнее; культурные предписания, скорее всего, тоже сформировались до появления саморефлексии. Выдвигалось даже предположение, что люди стали осознавать собственное мышление лишь три тысячи лет тому назад. Прежде мысли и эмоции появлялись в уме самостоятельно, без всякого сознательного контроля. Древнегреческий воин и шумерский священник следовали инстинктам и обычаям, а если у них возникала новая мысль, они принимали ее за голос какого-нибудь бога или духа.

Даже в будущем мы вряд ли сумеем с точностью определить, когда человек начал управлять своими мыслительными процессами. В отличие от наконечников стрел и глиняных горшков, следы саморефлексии не выкопать из останков древних поселений.Но когда бы ни возникла эта способность, ее появление стало одним из самых значительных событий на нашей планете. Даже астероиды, по одной из версий, положившие конец эпохе динозавров около 65 млн лет тому назад, не произвели столь серьезных изменений.

Ум, осознавший свою автономию, позволил отдельному человеку воспринимать себя как независимого деятеля с собственным интересами. Впервые у людей появилась возможность сбросить власть генов и культуры. Человек получил право на собственные мечты и собственную точку зрения, исходящую из индивидуальных целей.

Но принеся свободу, личность скрыла реальность за еще одной плотной завесой — иллюзией эго. Эгоизм неотъемлем от жизни, и безжалостные громилы доминировали в ней, видимо, задолго до того, как способность к рефлексии позволила мужчинам и женщинам контролировать свой разум.А с тех пор как появилась личность, она внесла в этот образ собственные коррективы.

Испытывая голод или вожделение, звереподобное существо использует свое доминирующее положение, чтобы получить львиную долю желаемого. В припадке гнева он может прибить кого-нибудь из сородичей. Он, несомненно, эгоист, однако его эгоизм лишен важной составляющей, свойственной лишь человеку с рефлектирующим эго. Но он не честолюбив, он не стремится монополизировать власть как таковую. Он даже не пытается накопить больше имущества, чем у сородичей, ведь недвижимости у охотников-собирателей нет, а движимое имущество трудно носить с собой. Но зато он свободен от предубеждений — побочного продукта осознающего себя разума.

В «Илиаде», наиболее почитаемом в европейской культуре эпосе, блестяще описано эго древнегреческого воина.Совет пытается разрешить спор двух великих вождей, угрожающий разрушить союз греков и завершить войну бесславным отступлением. Агамемнон, возглавляющий самое большое войско в армии, заявляет, что захваченные греками трофеи распределены несправедливо: Ахилл получил больше, чем заслуживает. Ахилл, завоевавший безрассудной храбростью величайший почет среди греков, резко возражает, что все его трофеи принадлежат ему по праву.Агамемнон угрожает, не получив доставшуюся Ахиллу Брисеиду, увести свои войска. Другие вожди опасаются, что когда Агамемнон со своими многочисленными солдатами покинет греков, война будет проиграна, поэтому они заставляют Ахилла отказаться от девушки. Оставшаяся часть «Илиады» посвящена последствиям этого события: огорченный Ахилл не желает сражаться; без его помощи война оборачивается для греков еще большей неудачей. Здесь показана борьба двух мужчин, стремящихся удовлетворить собственное эго.

«Человеческая личность — совокупность всего, что он может назвать своим, не только тело и психические силы, но также одежда и дом, жена и дети, предки и друзья, репутация и работа, земля, лошадь и банковский счет».Проблема в том, что чем больше эго отождествляется с внешними по отношению к личности символами, тем более оно уязвимо.

Чтобы предотвратить свое уничтожение, эго заставляет нас постоянно беспокоиться о возможных угрозах символам, служащим ему опорой. В нашей картине мира поляризуются «хорошее» и «плохое»: к первому относится все, что поддерживает имидж личности, ко второму — все, что ему угрожает. Вот как проявляется третья завеса майи: она искажает действительность, подгоняя ее под нужды эго.

В наше время символы личности становятся все более материальными. За царапину на новой машине ее владелец может убить. Если психическая энергия направлена на дом, мебель, пенсионные накопления или акции, то для сохранения личности требуется защищать эти объекты. Преимущества отождествления личности с собственностью очевидны.

Объекты — это конкретное свидетельство могущества их владельца, и эго способно расширять его практически бесконечно, требуя власти над все большей материальной собственностью.Но чем больше личность отождествляется с внешними объектами, тем более она уязвима.

Человеческие взаимоотношения представляются гораздо более разумным основанием для создания имиджа личности, чем материальное имущество. Но к сожалению, соблазн использовать других для раздувания собственного эго весьма силен, и многим трудно с ним справиться. Родитель, чрезмерно опекающий свое чадо, чересчур ревнивый любовник, работодатель-патерналист, революционер, готовый пожертвовать жизнью ради блага человечества, зачастую не слишком заботятся о благополучии тех, с кем они связаны. Стремление «помочь» или «защитить» — нередко лишь способ продемонстрировать контроль, а значит, и могущество личности.

Некоторые восточные религии разработали для этого наиболее радикальные предписания. Их аргументы достаточно логичны: когда человек отказывается направлять психическую энергию на достижение целей, отказывается от желаний и не отождествляется с какой-либо идеей, верованием, объектом или человеческими взаимоотношениями, он становится в некотором роде неуязвимым.Тот, кто отказался от надежд и желаний, то есть от личности, избавлен от разочарований.Похоже, упрощенная версия этого подхода весьма популярна у молодежи последних десятилетий. Но не похоже, чтобы это был путь третьего тысячелетия.

Выжить нам позволит тип эго, достаточно стойкий, чтобы ограничиться лишь необходимыми желаниями.Вместо того чтобы сражаться за те же символические ресурсы, он будет довольствоваться собственными уникальными чертами и опытом. Но несмотря на бóльшую индивидуальность, этот тип будет отождествляться с наивысшим общим благом — не только своего рода или страны, но человечества в целом, и даже с самим принципом жизни, с процессом эволюции. Иную возможность выживания человечества трудно представить.
Тот, кто доволен своей жизнью, кто в ладах со своим прошлым и будущим, короче, тот, кого мы называем счастливым, обычно живет по собственным правилам. Ест по собственному расписанию, спит, когда хочется, работает с удовольствием, осознанно выбирает друзей и любимых. Он понимает свои мотивы и ограничения. Он добился некоторой свободы выбора. Обычно такой человек не ищет для себя многого. Он занят своим делом, радостно преодолевает трудности и наслаждается самой жизнью. Он ощущает себя частью мирового порядка и гармонично развивающейся личностью. Именно этот тип личности позволит человечеству выжить в третьем тысячелетии.



Далее...Хищники и паразиты.

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)


4. Хищники и паразиты

В предыдущей главе мы поговорили о трех источниках иллюзий, мешающих нам ясно воспринимать и свободно действовать. Научившись лучше понимать свои побуждения, мы можем выйти из-под тотального контроля тела, культуры и эго. Но чтобы вместе активно строить будущее, одного этого мало. Необходимо устранить еще некоторые преграды. В отличие от завес майи, они рождаются не внутри нас, а возникают в результате взаимодействия с другими людьми. Они — следствие конкуренции, являющейся неотъемлемой частью эволюции. Все мы обладаем врожденной склонностью продвигать собственные интересы за счет других существ. Все мы пытаемся захватить как можно больше власти, дабы извлечь из окружающей среды максимум энергии и сделать свою жизнь комфортнее и безопаснее. Поэтому подавление и паразитирующая эксплуатация — неизменные составляющие эволюции. Однако и то и другое искажает восприятие реальности как у победителей, так и у побежденных.



СИЛЫ ОТБОРА
Эволюцию направляет естественный отбор, и никто не может предсказать, как он проявит себя в будущем. Лишь когда определенные виды животных уже вымерли, мы говорим: «Да, вот вам результат естественного отбора». Условия, позволяющие выжить тем или другим видам организмов, сложны и переменчивы, поэтому предугадать их не представляется возможным.

Еще недавно казалось, что человеческому роду уготовано блестящее будущее: если какой-то форме жизни и суждено сохраниться, то это непременно будем мы. Но сейчас какой-нибудь пьяный офицер может нажать не на ту кнопку — и в процессе естественного отбора выживут лишь тараканы.

Мы живем благодаря тому, что организмы, носившие наши гены в прошлом, смогли передать их нам, как эстафету, от поколения к поколению. Однако развиваются не только гены, но и мемы , то есть поведенческие шаблоны, ценности, языки и технологии. Содержащаяся в мемах культурная информация передается не химическими инструкциями хромосом, а подражанием и обучением. Выучив мелодию «Зеленых рукавов», или текст Декларации независимости, или научившись завязывать галстук, вы приняли участие в процессе отбора, передающего мемы во времени.

Отбор всегда подразумевает выбор из двух и более вариантов. При естественном отборе у организма, производящего обильное и жизнеспособное потомство, больше шансов передать содержащиеся в его теле «инструкции», чем у менее плодовитого организма, поэтому первый сможет создать больше копий самого себя и населить Землю. Сегодня в Германии турецкие гастарбайтеры по уровню рождаемости сильно опережают граждан этой страны; если эта тенденция сохранится, естественный отбор постепенно вытеснит немецкие гены турецкими. Аналогичная картина наблюдается в США, где англосаксы проигрывают в рождаемости выходцам из Латинской Америки.

Несколько лет назад, путешествуя по Финляндии, мы с женой остановились на ферме у деревушки, затерявшейся среди туманных озер и бескрайних еловых лесов. Идеальная декорация для скандинавских мифов. Мы ожидали, что прямо из-за мшистых скал к нам выйдут белокурые викинги, распевая стихи из «Калевалы», но увидели мальчишек явно азиатской внешности, которые среди субарктического ландшафта чувствовали себя как дома.

Как и большинство фермеров Запада, они получают от правительства дотации, что позволяет им не разориться, но жизнь здесь бедна и скучна, не то что в Хельсинки. Местные мужчины еще держатся за свои поля, не в силах преодолеть многовековую привычку к фермерской жизни, но все больше молодых женщин покидают родной край и устраиваются работать на современные городские предприятия.

Очевидно, что традиционный старинный уклад финского крестьянина немыслим без женщины. Что же делать?

Будущее нашего вида зависит не от того, насколько генофонд финнов окажется разбавлен филиппинским, и не от того, наводнят ли постепенно латиноамериканские (или славянские, или азиатские) гены Соединенные Штаты. Вопрос в том, не заменят ли чуждые мемы исходный мемофонд. Родители-латиноамериканцы обучают своих детей испанскому, родным обычаям и ценностям, при этом английский язык и связанные с ним культурные привычки могут постепенно исчезать.

В данный момент эволюция мемов, возможно, куда важнее для нашего будущего, чем генетическая эволюция. Поэтому необходимо лучше понимать, как мы отбираем содержащуюся в мемах информацию. Каждый из нас вовлечен в этот процесс, и мы в состоянии определять его направление в той мере, в какой осознаем собственные действия.

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)

ВЛАСТЬ И УГНЕТЕНИЕ

Однако прежде чем обратиться к возможному позитивному направлению эволюции, стоит рассмотреть некоторые главные опасности культурной, или меметической, эволюции. Как мы увидим, она во многом схожа с эволюцией живой природы с ее «алыми зубами и когтями».
Одна из особенностей, отличающих людей от других животных, — пожалуй, столь же характерная, как речь и прямохождение, — наша изобретательность в подавлении и эксплуатации друг друга. Различия в материальном и общественном положении и в знаниях позволяют одним индивидам жить за счет психической энергии других. «Власть» — общий термин, означающий способность человека заставить других людей жить для того, чтобы он мог достигать своих целей. Основой власти могут быть деньги, собственность, страх, уважение; ею может обладать отдельный человек или группа. Как считал лорд Актон, «власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Даже при самых лучших намерениях обладающий властью индивид, группа или страна в конце концов решит, что имеет право жить лучше тех, у кого власти меньше. Средний житель США использует значительно больше природных ресурсов, чем уроженец Индии или Китая. Нравится нам или нет, у нас есть возможность управлять жизнями людей, обладающих меньшими ресурсами, и таким образом, эксплуатировать их.
При неравенстве в правах и возможностях эксплуатация возникает, какими бы благими ни были намерения.
Например, жители Кувейта и других недавно разбогатевших стран Персидского залива естественным образом отказываются выполнять неквалифицированную работу — убирать улицы, водить грузовики, строить дома и даже служить в полиции или в армии. С другой стороны, тысячи пакистанцев и филиппинцев рады занять эти вакансии за гораздо более низкую плату, чем получал бы кувейтец. Поэтому представляется вполне логичным нанимать на грязную работу миллионы гастарбайтеров из стран третьего мира. Этот сценарий знаком всем относительно богатым странам, от Швеции до Италии. Той же причиной объясняется постоянный приток в США нелегальных рабочих из Мексики и Восточной Европы.
В таком добровольном регулировании населения нет ничего плохого. Пока обе стороны устраивает подобное положение дел, о подавлении или эксплуатации речи не идет. Но к сожалению, подобное равновесие недолговечно.
Турецкий рабочий в Германии или мексиканский в США вскоре начинает стремиться к социальным благам, доступным тем гражданам, которые имеют больше прав. Медицинская страховка, социальное обеспечение, пенсионные программы, пособия по безработице, голосование — все эти жизненные блага во властном обществе становятся предметом соперничества. Жителей принимающей страны подобные претензии, разумеется, возмущают — в конце концов, гастарбайтеров пригласили как раз потому, что поначалу они довольствовались малым. И вот уже готова почва для конфликта со взаимными обвинениями в эксплуатации.
Чтобы избежать такой ситуации, многие богатые страны предприняли меры, позволяющие им использовать дешевый труд, избегая при этом проблем. Например, в Швейцарию ежегодно приезжают тысячи молодых людей из Испании, Португалии и многих других стран, чтобы мыть посуду и убирать номера в бесчисленных отелях, обеспечивающих этой стране надежный денежный поток. Такой гастарбайтер получает визу, позволяющую ему работать несколько месяцев, но чуть меньше того срока, после которого можно претендовать на всевозможные социальные блага.
Когда виза заканчивается, гастарбайтер должен вернуться домой. Через год он может приехать снова, но опять же лишь на ограниченный период, не позволяющий воспользоваться социальными благами. Такая политика, конечно, очень разумна, но и она не исключает эксплуатацию полностью.
Сможет ли эти страны и впредь сохранять относительно бесклассовое общество, пока неясно. По многим данным, разрыв между имущими и неимущими увеличивается. Если нынешние тенденции сохранятся, то со временем возможность свободно использовать свою психическую энергию или стать объектом эксплуатации все больше будет определяться унаследованным богатством и общественным положением.

Продолжение главы в следующем сообщении

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности»

ВЛАСТЬ И УГНЕТЕНИЕ (продолжение)
Ситуация начала меняться в последние примерно 15000 лет, когда основные средства существования стало давать сельское хозяйство.

Во-первых, оно привязало людей к определенной территории. Охотники всегда могут пойти дальше, крестьянам же трудно сменить место жительства. Слишком много сил они вложили в возделывание своих полей, а все хорошие земли в ближайших окрестностях, скорее всего, уже заселены.

Во-вторых, сельское хозяйство, в отличие от охоты и собирательства, создавало излишки, которые можно хранить. А значит, благодаря сноровке или удаче кто-то мог накопить больше еды, чем другие. И тогда стало возможным наследование богатства, которое при определенных условиях породило кастовые или классовые различия.

В-третьих, сельское хозяйство требовало относительно [/b]специализированных знаний, а также владения землей и инструментами. Кто-то неизбежно завладевал более плодородными участками или создавал лучшие инструменты и, производя больше пищи, становился все богаче.

Вместе эти три условия подготовили почву для постоянной, узаконенной эксплуатации.

Что было дальше — известно всем. Тот, кому посчастливилось разбогатеть или завладеть средствами производства получил возможность нанимать тех, кто не мог самостоятельно обеспечивать свое существование.

Как правило, богатые не колеблясь использовали бедных для собственных нужд.

В конечном счете богатство оказалось чем-то вроде нового культурного вируса, против которого человечество еще не научилось вырабатывать антитела. Тогда, сразу после сельскохозяйственной революции, примерно 8000 лет назад, по всему миру возникали новые социальные формы во главе с деспотическими правителями, накопившими достаточно излишков, чтобы нанять огромные армии.

Все это положило конец равенству. Когда мемы стали играть более заметную роль в жизни людей, у одних появилась возможность эксплуатировать других.

Маркс не слишком ошибался, назвав историю человечества историей классовой борьбы. Маркс допустил ошибку лишь в том, что воспринимал эту борьбу излишне упрощенно. Он считал, что история медленно и линейно движется от племенных сообществ, где все люди равны, к рабовладельчеству, затем к феодализму, меркантилизму и неограниченному капитализму, обреченному на самоуничтожение и тем самым открывающему дорогу новому бесклассовому обществу, которое покончит с эксплуатацией, — диктатуре пролетариата.

Однако стереть властные различия не так легко, как полагал Маркс.

Даже в таком демократическом, эгалитарном обществе, как Финляндия, люди шепотом говорят о том, что страной правят два десятка семей.

Угнетение — это состояние, когда психической энергией одного человека против его воли управляет другой человек. Подобные чувства испытывают и многие школьники, и взрослые работающие американцы.

Однако это нельзя считать настоящим угнетением, поскольку, отдавая свою психическую энергию сейчас, школьники и работающие взрослые рассчитывают на некую выгоду в будущем.

Наиболее показательный пример угнетения и эксплуатации — рабство. У рабов отняли базовое условие человеческого существования — управление психической энергией.

Кроме рабства есть множество других способов эксплуатировать психическую энергию.

Всякий предпочел бы удовлетворять свои нужды и потребности, не прилагая труда. И появись такая возможность, мы ее не упустим. Подросток, пытающийся при любом удобном случае выклянчить у родителей новую машину, муж, перекладывающий на работающую жену все домашнее хозяйство, директор, назначающий себе за счет компании невероятный оклад или премию, — знакомые примеры того, как кто-то заставляет других людей жить ради его выгоды.

Нередко угнетатель начинает свою карьеру как защитник и лишь потом превращается в эксплуататора.

Эксплуатация нередко возникает благодаря развитию технологии — порой весьма значительному. Но каждый раз, когда новый мем дает одним индивидам преимущество над другими, неизбежным следствием этого становится эксплуатация. Чтобы сохранить контроль над собственной психической энергией, нам очень важно понимать, каким образом применяется власть. Мы не обретем свободу, пока не научимся защищаться от властолюбия других людей и не откажемся сами от эксплуатации ближних.

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)


Эксплуатация женщин и детей
Не вдаваясь в риторику агрессивного феминизма, не будет, однако, преувеличением сказать, что в патриархальных обществах женщины и дети нередко становились объектами эксплуатации. В семье, на работе, в обществе тот, у кого власти больше, легко начинает использовать того, у кого власти меньше. Являетесь ли вы невольным участником этой формы угнетения в качестве жертвы или, наоборот, обидчика?


В нашем обществе дети защищены суровыми законами, ограничивающими детский труд. Значит ли это, что дети свободны от эксплуатации? Например, мы тратим больше энергии на то, чтобы вырастить потребителя (покупаем игрушки, музыку, даем смотреть телевизор), а не независимую личность. Каковы возможные последствия такого воспитания? Можно ли здесь что-то изменить?


Индивидуальные различия и власть
К сожалению, идеального соотношения между индивидуальными способностями и признанием в обществе не существует. Избранные получают больше, чем заслуживают, в то время как большинство получает меньше. Не кажется ли вам, что в той общественной среде, где вы живете, некоторые ваши качества остаются незамеченными? Например, какие ваши способности вы не используете в работе? Каким образом вы могли бы применить эти способности на работе или в иной деятельности?


Передача неравенства по наследству
Имеют ли родители право передавать своим детям то, что дает власть (например, деньги, собственность, общественное положение)? С какого момента стремление закрепить свои мемы в потомках начинает идти вразрез с общественным благом? Что приносит эволюции больше пользы: поляризация власти, когда богатые становятся богаче, а бедные беднее, или перераспределение власти в каждом поколении?


Паразитическая эксплуатация
Мы не задумываясь обрушиваем свой гнев на кормящихся за наш счет паразитов, таких как вирусы, тараканы, мошенники в социальном обеспечении, торговцы наркотиками. Однако некоторые полагают, что само человечество, даже в своих лучших проявлениях, — это паразит планетарной экосистемы, живущий за счет Земли и при этом разрушающий равновесие ее элементов, выкачивая ресурсы, сводя разнообразие жизни к подходящим ему формам и производя токсичные отходы. Какие примеры вы можете привести в доказательство того, что человечество «лучше» вшей и клещей?


С точки зрения общественного паразитизма какая разновидность эксплуататоров наносит вам наибольший ущерб? Безымянные чиновники, распоряжающиеся вашими налогами и оценкой недвижимости? Юмористы всех мастей? Льстецы? Брокеры, обещающие скорые прибыли? Ответственные работники, не исполняющие своих обещаний? Ленивые родственники? Бесчувственные друзья? Эгоцентричные партнеры? Сколько психической энергии вы сохранили бы, если бы выработали иммунитет к ним?


Стратегия безответственности
Эгоистичные индивиды, пренебрегающие нуждами других людей, как правило, продвигают собственные интересы за чужой счет. Какие примеры эксплуатации через безответственность беспокоят вас больше всего и что здесь можно изменить?


Антрополог Маргарет Мид когда-то задалась вопросом, почему прежде чем разрешить кому-то водить автомобиль, мы требуем, чтобы он получил водительские права, но не требуем от молодых людей доказать свою компетентность, прежде чем разрешить им заняться гораздо более сложным и ответственным делом — воспитанием детей. В обществах, предшествовавших нашему, молодые люди не могли стать родителями без «гарантии» своих семей, которые «выкупом» под залог значительной собственности или трудовых обязательств обозначали свое намерение поддерживать новую пару. Какими методами защиты от безответственного размножения располагает нынешнее общество?


Эксплуатация посредством мимикрии
Склонны ли вы иногда более или менее доверять заявлениям людей привлекательной внешности? Хорошо одетых? Кажущихся богатыми и процветающими? С учтивой речью и манерами? Тех, кто уверяет, что следует слову Господню? Тех, кто клянется, что готов умереть за свою страну? Тех, кто приводит научные доказательства? Не случалось ли вам после пожалеть о том, что вы доверились кому-то по одной из этих причин?


Перелистывая глянцевый журнал или во время телевизионной рекламной паузы приглядитесь к каждому из рекламных объявлений и постарайтесь определить его метод мимикрии. Каким способом оно пытается привлечь ваше внимание? Какое желаемое состояние связывает с тем продуктом, который старается продать? Какие объявления больше всего привлекают ваше внимание и как они влияют на ваши поступки?

Мне думается есть смысл поразмышлять над поставленными автором книги вопросами

Продолжение следует...далее глава 5 Мемы и гены

 

Цитаты из книги Михай Чиксент Михайи «Эволюция личности» (продолжение)

глава 5 Мемы или гены?

Конкуренция мемов

Мир будущего составят те материальные объекты и идеи, которые мы «продвигаем» в настоящем. Задумывались ли вы о том, какой будущий мир помогаете создавать? Например, удовлетворены ли вы своим политическим выбором на уровне государства? На местном? Своим выбором религии? Тем, как вы взаимодействуете с людьми?

Мы привыкли считать, что выбираем те вещи, за которые платим (машины, дома, одежду, политиков), но не мемы, формирующие нашу культурную среду. Например, большинство людей фаталистически относятся к изменению моральных ценностей, развитию эстетических стилей, словно не в их силах повлиять на эти вещи. Культура определяет будущее человеческого мышления. Какие ценности вы бы хотели видеть в завтрашней культуре, например семейные, трудовые, относящиеся к окружающей среде? Каким образом вы могли бы этому способствовать?

Мемы и зависимость

Предполагается, что мемы помогают улучшить нашу жизнь, но когда мы начинаем зависеть от них, они заставляют нас идти против собственных интересов. Тем не менее зачастую трудно определить, как именно обстоит дело. Например, идея «страны» — необходимый и полезный культурный компонент. Однако патриотизм легко превращается в этноцентризм и шовинизм или толкает людей к бездумному самопожертвованию. Существуют ли мемы — например флаг, мать, доллар, здоровье, телевидение, — контролирующие наше поведение, причину воздействия которых вы не можете определить?

Смогли бы вы, если бы захотели, противостоять постоянному усовершенствованию следующих технологических артефактов: автомобилей, тренажеров, кроссовок, диет, телевизоров, персональных компьютеров? Или вы чувствуете себя обязанным всегда выбирать, хотите вы того или нет, их последние версии?

Мемы и информационные носители

Информационные носители, или СМИ, — формы коммуникационной среды, служащей для передачи информации. Изначально газеты, радио и телевидение были призваны усилить человеческое могущество, предоставляя людям полезные знания. Читая газеты, получаете ли вы пользу от содержащейся в них информации — или это газеты получают пользу от того, что вы их читаете? А когда вы смотрите телевизор, кто в выигрыше — вы или спонсоры программ?
В целом роль информационных носителей — расширять власть своих владельцев, распространяя мемы среди полезного для них населения. Например, газета «Правда» многие десятилетия укрепляла в умах читателей мысль о законности издававшего ее режима. Телевизионные сети транслируют рекламу, необходимую для распространения продукции рекламодателей. Сколько психической энергии отнимают у вас мемы, противоречащие вашим собственным интересам?

Конкуренция идей

Мы заимствуем идеи и верования из представлений, господствующих в окружающем нас обществе. Например, наши представления о правах человека основаны преимущественно на нашей конституции, регулирующей поведение людей вот уже два столетия. Однако со временем положения конституции распространились на все группы людей и типы поведения, изначально ею не охваченные. Откуда взялись эти новые идеи о правах человека? Какими правами, по вашему мнению, должен обладать человек?

В общественном мнении часто возникают расхождения по наиболее важным вопросам. Например, есть сильные аргументы за и против абортов, социальных выплат, американского военного вмешательства за рубежом и даже эволюции. Когда вы принимаете решение поддержать определенную позицию в споре, вы в основном опираетесь на: 1) основные нормы морали; 2) опыт; 3) рациональную логику; 4) доверие к источнику информации?

Мемы и материализм

Большинство людей считают, что их сделало бы счастливыми неожиданное богатство, например выигрыш в лотерею $100000000. В действительности такие «счастливчики» обычно сталкиваются со множеством неожиданных проблем и, не умея четко управлять своей жизнью, в конечном счете оказываются в ситуации хуже прежней. Предположим, вы стали в сто раз богаче. Что в вашей жизни улучшилось бы? А что ухудшилось бы?

Средний человек на вопрос о том, какая сумма удовлетворила бы его финансовые запросы, называет число, вдвое превосходящее его нынешний доход. Крайне редко кто-то считает, что удовлетворение ему принесет доход меньше нынешнего. Смогли бы вы комфортно жить при доходе, на четверть меньше теперешнего? А при половине нынешнего дохода? Если нет, то почему?