21 Ошо

Признание освобождает
Не спрашивайте, что делать, чтобы избавиться от страданий. Проблема в том, чтобы знать, что вы есть творец всех своих страданий. Вы можете сказать: «Да, я знаю, что являюсь причиной этих страданий», но в глубине души вы уверены, что кто-то другой породил их.
Но если вы понимаете, что причиной являетесь вы, они прекращаются немедленно. И никогда не появляются вновь. Если они появятся, то это будет означать, что понимание не было глубоким. Всё, что происходит с вами, зависит от вашего выбора. И понимание своей ответственности за всё происходящее делает вас хозяином судьбы.
И если вы по-настоящему понимаете, что являетесь источником своих страданий, то в любой момент вы можете прекратить. Но это знание должно быть вашим переживанием, а не чужим знанием.

Тонкие желания порождают тонкие страдания
Замечали ли вы, что когда человек начинает искать что-то в религии или заниматься какими-нибудь духовными практиками, он становится более беспокойным. Жизнь кажется короткой, а объект желания лежит в бесконечности, отсюда нетерпение и обеспокоенность. А как вы можете медитировать при обеспокоенном уме? И тонкие желания порождают тонкие страдания. Не создавайте желания в сфере духовного. Просто отбросьте их, тогда медитацию не нужно будет практиковать. Она начнет случаться с вами, потому что ум без желаний находится в медитации.
Если медитация случается, всё в порядке. Если она не случается, то тоже всё в порядке. В этом нет ничего плохого, потому что нет никаких желаний, нет ожиданий, нет будущего. Когда вы не отличаете медитацию от не-медитации, то медитация случается с вами.

Подражание — самоубийство
Что такое зрелость? Зрелость — это четкое понимание того, что вы обязаны быть самим собой, а не чьей-то копией. Найдёте ли вы в себе такую зрелость? Суть подражательства в том, что потребность в идеале приходит к вам извне, она не исходит из ваших внутренних побуждений.
При подражательстве вы не расцветаете. Подражая, вы выбираете быть искусственными цветами. Кто-то другой внушил вам идеал, навязал идеал, и вы ему следуете. Не достигнув его, вы будете несчастны, ведь вы не достигли идеала. Достигнув его, вы также будете несчастны, ведь этот идеал никогда не был вашим идеалом.
Вы никогда не желали его, потому что он не был вашей глубинной потребностью. Поэтому в мире так много несчастных. Люди подражают друг другу. Они так похожи на обезьян, передразнивающих друг друга.
Они даже подражают в том, чтобы выглядеть оригинально. Поистине, нет большей неудачи, чем успех, которого вы достигаете, подражая. Вы совершаете опасное путешествие, тратя массу усилий, времени и энергии, чтобы в результате обнаружить: «Я никогда не хотел этого. Это был идеал, позаимствованный мною». Чем в более зрелом возрасте вы находитесь, тем реже вы подражаете.
Будьте правдивы с собой, даже если это вам не слишком удается, ведь ваша собственная истина может привести вас к Истине. Чужая правда не может стать вашей правдой. В вас заключено некое зерно. Лишь при условии, что это зерно прорастет и станет деревом, вы достигаете расцвета; и на вас снизойдут благословения. Если вы всего лишь чей-то последователь, ваше зерно останется мертвым.
Люди будут приветствовать ваши успехи в подражательстве. Все преуспевающие имитаторы очень знамениты. Но они не знают, что при этом совершают самоубийство. Но вы способны даже на самоубийство, если вас оценят по достоинству. Никто не хвалит людей истинных, подлинных, ведь эти люди — бунтари.
Такой человек не станет никого копировать. Он скажет: «Я не собираюсь становиться Иисусом, Буддой или Кришной. Достаточно одного Иисуса. Второй Иисус, как бы ни был прекрасен, будет всего лишь копией. Бог не станет спрашивать, почему вы не стали Иисусом. Он спросит, почему вы не стали собой».
Не подражайте даже своему духовному учителю. Это самоубийственно. Упивайтесь его присутствием, но не становитесь фальшивым. Не повторяйте их слова, жесты, действия. В этом не будет силы. Повторяя чужие слова, вы делаете их расхожими, бесполезными, стереотипными.

Мы все — единоверцы
Есть множество религиозных учений, путей, методов, но самое существенное в них одно и то же: стать единым. Что бы вы ни избрали для себя, будьте едины. Если вы способны ждать, вы достигнете единства. Если вы можете отказаться от своей эгоистической воли, вы достигнете единства.
Отрешившись от всех мыслей и погрузившись в медитацию, вы достигаете единства. Если вы молитесь Богу, и ваша молитва настолько интенсивна, что молящийся уже больше не существует, молящийся растворяется в молитве, и они превращаются в одно целое, — тогда это искомое состояние.
Если действующий превращается в действие, наблюдатель становится наблюдением, медитирующий — медитацией, внезапно все иллюзии отпадают. Вы поднимаетесь на новый план бытия. Вы достигаете Единого.
Вы достигаете единого, когда сами едины. Когда вы разделены, ваш удел — этот мир. Мир разделен, а Бог един. Но чтобы познать это Единство, надо сначала самому стать целостным, другого пути познания нет. Лишь став подобным Богу, вы сможете узнать Его.

Всё — звук
Великие провидцы говорили об изначальном звуке АУМ. Если вы погрузитесь в полное безмолвие, вы услышите его. Он не результат столкновения каких-то объектов. Его невозможно сотворить.
Наоборот, сама Вселенная — порождение этого звука. Вселенная — всего лишь преобразованный звук, который безначален и бесконечен… и является основой всего. Он повсюду. Он суть бытия.
Всё сущее — всего лишь вариации на тему предвечного звука. Мистики утверждают, что даже материя ни что иное, как АУМ; скала — это сконцентрированная вибрация АУМ и ничего больше.
Сейчас возможно взаимопонимание между наукой и мистикой. Ученые говорят, что звук — это электромагнитные колебания, а мистики говорят, что электричество — это всего лишь звуковые колебания.
Вот почему мудрые знают, как с помощью звука разжечь огонь, исцелить больного, защитить себя.

Музыка просветления
Истину невозможно высказать, записать или как-нибудь выразить. Если ее можно как-нибудь обозначить, то вы смогли бы ее достичь, просто поняв ее обозначение. Но это невозможно. Нет способа передать вам Истину.
Например, в тот момент, когда вы говорите «я люблю», это становится обозначением прошлого опыта, становится чем-то мертвым. Любить — это нечто другое. Это некий процесс.
В любви вас нет, нет обладателя. В любви нет никакого «я». Любовь есть, вас нет. Когда переживание живо, то в нем нет эго. В этой любви вы растворяетесь, вы таете и сливаетесь с ней. Всё, что живо, гораздо больше вас, но всё, на что набрасывается ум, становится мертвым.
Истина непередаваема. Но тогда что же делают просветленные мастера? Неужели они заняты чем-то бесполезным? Да, верно. Они пытаются высказать то, что нельзя высказать, и пытаются показать то, чего нельзя показать. Все их старания нелепы, но в их усилиях, всё же, что-то есть — это их сострадание.

Лучше было бы, если бы просветленный молчал. Это было бы более последовательным. Раз нельзя сказать, значит нужно молчать. Но сможете ли вы понять молчание?
Вы и слова понять не можете, но у вас есть возможность слышать его. Постоянно слушая его, вы сможете начать осознавать нечто такое, что словом не выразить. Слушая его, вы постепенно осознаете его бытие. Слова помогают, но только как приманка, но если просветленный будет молчать, вы пройдете мимо него. Вы даже не осознаете, что он есть.
Поэтому, мастера говорят не для того, чтобы передать истину, которую нельзя высказать. Они стоят перед выбором: либо молчать, либо говорить. Если они будут молчать, вы их не поймете. С использованием слов появляется некая возможность, не определенность, а именно возможность, потому что всё зависит от вас.
Постоянно слушая просветленного, вы, в один прекрасный день, сами замолчите, потому что находиться рядом с просветленным — это значит находиться рядом с неким скоплением энергии и молчания, могущественной энергией безмолвия. Это присутствие рядом с истиной.
Когда вы приближаетесь к просветленному, вы чувствуете, что просветленность где-то рядом. Слова просветленного несут аромат молчания просветления, они передают музыку просветления. Они несут в себе мелодию, нечто от источника, хотя и очень маленькую часть.
Когда слово исходит от просветленного, то оно несет в себе частицу его самого. Это слово вибрировало в его существе, касалось его сердца, прошло через его молчание, эманировало из его сознания. И вы отбросите слова, и будете идти за музыкой, за присутствием, за ароматом.

Эволюция человеческая
Бессознательная эволюция — явление механическое и естественное. Она нужна до появления сознания. Дальше сознание само решает — эволюционировать дальше или нет. В бессознательной эволюции нет ничего неопределенного. Всё происходит, согласно причинно-следственному закону.
Но, с появлением человека и сознания, в жизнь проникает неопределенность. Теперь уже ничто не является определенным. Эволюция может происходить, а может и не происходить. Существует потенциальная возможность, но выбор — за каждым отдельным индивидуумом.
За возможностью выбора следует беспокойство. Всё теперь надо выбирать, всё становится осознанным усилием. И отвечаете за это только вы. Вы отвечаете за неудачи и успех. И каждый выбор в определенной степени окончателен. Вы не можете ни переделать его, ни забыть его, ни возвратиться назад.
Ваш выбор становится вашей судьбой. Он остается с вами, как ваша неотъемлемая часть, вы не можете отрицать его. Но ваш выбор — это всегда игра, он делается вслепую, потому что в будущем ничего не ясно.
Вот почему человек страдает от беспокойства и терзается вопросами: быть или не быть, делать или не делать? «Не выбирать» невозможно. Если вы не выбираете, то делаете выбор в пользу отказа от выбора, но это тоже выбор. Вы постоянно вынуждены выбирать. Вы не свободны от выбора. Отказ от выбора имеет такие же последствия, как и любой другой выбор.
Сознание является достоинством, красотой и величием человека, но также и бременем. Вы можете эволюционировать в Будду, а можете этого и не делать. Выбираете вы сами. Поэтому для обозначения осознанного индивидуального усилия в сторону эволюции больше подходит слово «революция». Теперь вы ответственны за свою эволюцию.

Обычно человек стремится убежать от ответственности за свою эволюцию, от ответственности за свободу выбора. Свободы очень боятся. Раб не несет ответственности за свою жизнь; за это отвечает кто-то другой. Поэтому рабство, по-своему, очень удобно. Нет бремени выбора. В этом смысле, рабство является свободой: свободой от осознанного выбора.
Привлекательность фашизма, коммунизма, тоталитарных сект, частично объясняется тем, что они дают возможность избежать индивидуальной свободы и снять с себя всякую личную ответственность. Ответственность начинает нести общество. Человек становится частью коллективной структуры.
Но, отрицая индивидуальную свободу, фашизм, коммунизм, тоталитаризм, также отрицают возможность сознательной эволюции. И когда это случается, вы разрушаете возможность достижения высшего, вы снова становитесь подобны животным.
Бессознательная эволюция закончилась. Человек стал сознательным; он должен оставаться сознательным, и нет другого пути. Осознанный выбор эволюционировать — это великое приключение, единственно достойное человека. Путь труден, иначе и быть не может. Вы не знаете, где находитесь, не представляете, куда идете. Нельзя ни на кого возложить ответственность за свою эволюцию.

Принятие такой ситуации даст вам силу. Когда вы поймете, что ответственны только вы, становится невозможным побег в бессознательное. Убегать глупо. Ибо ответственность — прекрасная возможность для эволюции. Из создавшейся борьбы может возникнуть что-то новое. Осознание — это понимание, что всё зависит только от тебя.
Даже ваш воображаемый Бог. В конечном счете, всё является частью вас, и вы отвечаете за это.
Первое, что необходимо, — принять ответственность как факт и научиться жить с ним. Каждый факт, если вглядеться в него, открывает истину.
Если вы способны жить с фактом, что вы ответственны за всё, что с вами происходит, у вас автоматически появляется дисциплина. Неся ответственность за самого себя, вы не можете не быть дисциплинированными. Но эта дисциплина не навязана вам извне. Она пришла изнутри. Поскольку вы сами несете полную ответственность за себя, каждый ваш шаг обдуман.
Осознав свое положение, вы становитесь религиозным, становитесь владыкой своей жизни. И строгая простота, которая приходит к вам, не имеет ничего общего с суровостью аскезы. Она не навязана вам и поэтому не безобразна. Эта простота высоко эстетична. Вы чувствуете, что не можете жить иначе.

Просветленность — ваша изначальная природа
Для просветления ничего не нужно. Просветление — это ваше естественное состояние. Просветление нельзя произвести или создать. Чтобы производить нечто новое, то многое будет нужно. Если вы ничего нового не производите, что тогда нужно?
Просветление уже здесь, оно уже есть. Оно не достигается, оно узнаётся. И для этого не требуется никаких усилий. Вы не можете его увидеть, так как постоянно совершаете усилия, чтобы его увидеть. Само усилие становится барьером.
Категория времени не применима к «просветлению», ибо вы просветлены всегда. Вы можете убеждать себя сколько угодно, что будто бы вы не просветлены, но всё равно вы просветлены. И это самое большое чудо, что вы забыли о своей просветленности.
Ваша изначальная природа — просветленность. Никто и ничто не может лишить вас этой природы. Просветление в каждом вашем вдохе, в каждом сердцебиении. Это энергия, из которой сотканы все клетки, все атомы, все миры. В тот миг, когда вы узнаете, что просветлены всегда, тогда вы просветлены.
И все просветленные играют. Если вы полностью осознаете, что идет игра, то она больше не является бременем или темницей. Тогда вы можете быть в мире кем угодно, но в глубине вы знаете, что вы — не то. Вы становитесь цветком лотоса: в воде, и всё же, вода вас не касается.

 

Обновление — послание Бога

Если вы позволите новому войти, вы уже не будете прежним никогда; новое вас преобразует. В этом риск. Никогда не знаешь, чем закончится новое. Единственный способ узнать — позволить ему, отсюда и тревога, и страх. Старое известно, но убого. Новое может быть неудобным, но может и принести Радость. И поэтому вы не в силах — ни отказаться, ни принять. И всё же, когда новое стучится в дверь, вы убегаете и прячетесь в старом.
Чтобы стать новым, нужна необычная храбрость. А мир полон трусов, потому люди и остановились в росте. Когда приходит возможность обновления, вы в страхе убегаете. Как вы можете расти? Как вы можете быть? Вы лишь притворяетесь, что вы есть.

Обновление приходит от Бога, из бытия. Новое — дар Бога. Новое — запредельно. И вот неизвестное, непознаваемое, запредельное вливается в вас. И оно обязательно проникнет в вас, ибо вы не обособлены от него. Вы могли забыть о запредельном, но запредельное вас не забыло. Часть может думать «я отделена», но целое знает, что вы не отделены. Вы связаны с целым. И целое постоянно вторгается в вас.

Вот почему всё время приходит новое, хоть вы и прячетесь от него. И если у вас есть глаза, вы увидите, как оно постоянно приходит к вам. Бог продолжает изливаться на вас, но вы закрыты в своем прошлом. Вы как запечатанный склеп.
Из-за своей трусости вы закрылись для нового, утратили чувствительность. Быть чувствительным в этом контексте означает ощущать новое — и удовольствие от нового, и страсть к новому; и вы начинаете смелее двигаться в неизвестное.

Помните, всё новое, входящее в вашу жизнь, — это послание от Бога. Если вы его принимаете, вы — религиозны. Если отвергаете, вы — нерелигиозны. Надо немного расслабиться и открыться, чтобы позволить новому войти в вас. Дайте Богу дорогу к вам. В этом смысл молитвы и медитации — вы открываетесь, вы говорите «да», вы говорите «входи». Всегда принимайте новое с великой радостью.
Даже если нечто новое ввергает вас в неудобства, оно того стоит. Ибо, только новое может вас преобразить. Если вы принимаете, вы становитесь цветком, дарующим праздник.

Станьте спонтанным. Полностью запретите себя не для данного момента — и вы ежедневно будете находить новые открытия, новый свет, новые откровения. И эти откровения будут вас изменять. Однажды вы увидите, что вы новы в каждый момент. Старое больше не тяготит вас. Просветленный живет от момента к моменту.
Он словно волна в океане. Она приходит с великой радостью и танцем, с мечтой коснуться звезд. Она поиграет и исчезает. Будет другой день, она снова придет, поиграет и растает. Таков и Бог: приходит и исчезает, снова приходит и исчезает. Таково и просветление: в каждый момент оно приходит, действует, отвечает и уходит. Между двумя моментами есть промежуток, в этом промежутке всё исчезает.

Эти интервалы, эти пустоты дают вам свежесть, так же, как смерть и сон сохраняют вас живыми. Человек умирает один раз за семьдесят лет, и за это время накапливается очень много ненужного старья. Просветленный умирает каждый миг и ничего не накапливает. Он ничем не обладает, а поэтому свободен. Для просветленного каждый миг — рождение и смерть.

Просветленный не спрашивает о новом. В нем нет никакого желания, чтобы что-то было. Вы отдадите ему себя и станете обусловленным им.
Смотрите на жизнь безо всяких условий. Смотрите на жизнь, как она есть. И вы будете постоянно обновляться, омолаживаться. В этом истинный смысл воскресения. Вы становитесь непрекращающимся воскресением.
Новое — это посланник Бога, новое — это послание Бога. Это благовестие. Слушайте новое, идите в новое наперекор страху, и ваша жизнь будет ярче и богаче, и ваше бытие станет ликованием.

 

Это невежественное манипулятивное высказывание является общим местом, например, буддизма махаяны. (А также адваты и мн. др.)
Настолько, что, отвечая на нескромные вопросы, приходится мне, коверкая язык, вместо "до просветления мне - "как Пекина, не выходя из карантина"" (в современных терминах),
говорить: "Все еще нахожусь в иллюзии своей непросветленности".
Единственно, чтоб избежать траты времени в ответах на насмешеки и занудные коррекции
в духе нашего Ошо и Алмазной сутры, (или Ваджраччхедика Праджняпарамита сутры), основным утверждением которой как раз и является:
"Живые существа пребывают в нирване, и лишь невежество порождает иллюзию их пребывания в сансаре."

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

 

Молчание просветленного
Есть два типа молчания. Когда вы соблюдаете молчание, это молчание по принуждению. Слова и шум всё еще внутри вас, молчание царит только на поверхности.
Есть и другой вид молчания, когда, оставаясь безмолвным на поверхности, вы в состоянии заставить себя быть молчаливым и внутри. Второй тип будет молчанием «без слов», в нем нет внутреннего шума, диалога и ассоциаций.
Молчание просветленного Будды — это третий тип молчания, неизвестный вам. В нем нет шума, и нет отсутствия шума. Будда безмолвствует не потому, что принуждает себя к этому; он молчалив просто потому, что нет надобности что-либо говорить и делать.
Его молчание позитивно, оно не противопоставлено словам. В нем нет ни слов, ни бессловесности.
Тишину, достигнутую с помощью усилий, очень легко разрушить. И только такая тишина поддается разрушению. Но когда вы по-настоящему молчаливы, пребываете в безмолвии просветления, вас не потревожит ни …, ни …, ни ….
Шум придет и уйдет, как сквозь пустую комнату: он войдет в одну дверь и выйдет в другую. Внутри никого нет, кого бы он мог побеспокоить.

Учить нечему
Просветленные продолжают вас учить, отлично зная, что учить нечему. Поэтому они могут делать это бесконечно. Если было бы чему учить, они давно бы уже закончили.
Они не учат ни желаниям, ни достижениям. Нечего достигать и нечему учить. Если вы это осознали, значит, вы достигли этого самого мгновения. Именно в этот момент вы совершенны. Ничего не нужно делать или менять. Именно в этот момент вы — Абсолют.
Прекратив искать знания, вы прекращаете искать истину, так как, цель знаний есть истина. И если вы перестаете осведомляться о существующем, а вместо этого отключаете свой ум и молчите, то существующее открывается вам.
Вам не встретить более незнающего человека, чем просветленный. Он ничего не достиг, он просто здесь-и-сейчас. И если вы сможете пойти за таким «незнающим», тогда ваш ум останется позади.
Так как ум всегда идет за знанием, то когда ум отбрасывается, пропадает нужда куда-то идти. Всё становится доступным, то есть, оно было доступным всегда, но ваш ум мешал вам видеть это. Из-за того, что ваш ум был одержим целью, существующей в будущем, вы не могли этого видеть.
Истина окружает вас, и вы существуете в ней самой. Как рыба существует в океане, так вы существуете в истине.
Бог — это не цель. Бог — это то, что здесь и сейчас. Деревья, ветер, небо, звезды, реки, люди — вот что такое Бог. Бог — не цель, а слияние. Ваш ум противится слиянию, он хитер и расчетлив. Вы идете к просветленным, чтобы узнать, как постигнуть истину, как достичь блаженного состояния ума.
Искать бесполезно. Ищите и потеряете, не ищите и найдете. Бегите и упустите, остановитесь и обнаружите. И не пытайтесь понимать своим умом. Будьте.
К Будде приходили многие ученые, знавшие больше его. Шарипутра, знавший все Веды и писания наизусть, спросил Будду: «Дай мне нечто большее, чем знание, потому что знаний у меня достаточно, я уже пресытился ими». Будда ответил: «Разучись. Отбрось знания, и тогда к тебе придет то, что превыше знания».
Просветленный мастер учит вас разучиваться, и это никогда не является учением. Станьте несведущими, как дети. Только сердце ребенка может постучаться в двери Божественного, только оно может быть услышано.

В пробуждении нет снов
Вы видите сны лишь потому, что несете с собой бремя дня. Вы оставили многое незавершенным и поэтому пытаетесь завершить это во сне. Многие ваши надежды, страсти, желания не исполнились днем, и вы стремитесь удовлетворить их ночью, во сне.
Будда спит без снов, потому что у него ничего нет завершенного. Нет ни желаний, ни страстей, ничего не возникает и ничего не остается. Всё проходит, как перед зеркалом.
Зеркало сознания Будды отражает, как проходит женщина, но никакого желания не возникает. Женщина проходит, и зеркало снова пусто, на нем не остается никакого следа. Снов нет.
Спящий Будда — это прекрасное явление. Он похож на невинного ребенка, лишенного дневных забот. Его сон подобен зеркальной поверхности пруда. Поток его сознания ничем не загрязнен и кристально чист.

Энергия бездействия
Вашему бессознательному нужна какая-нибудь деятельность, иначе оно уступит место сознательному. Учителя буддизма утверждают, что человек, который сможет просидеть, ничего не делая, шесть часов, становится просветленным.
Но на самом деле шесть часов это много, хватит и шести минут. Хватит и шести секунд, если вы пробудете в абсолютном бездействии. Когда вы не заняты в бессознательных процессах, вся ваша энергия становится сознанием, и происходит освобождение громадной энергии.
Ваша энергия направлена на занятость, ваш ум думает, тело работает, вы заняты. Вся ваша энергия направлена на деятельность и рассеивается в этом мире. Когда вы думаете, вы рассеиваете энергию, потому что каждой мысли нужна энергия. Вы постоянно думаете и просто теряете зря энергию.
Деятельность нуждается в энергии, и ваша энергия постоянно рассеивается. Вы протекаете как решето. Поэтому вы чувствуете себя таким слабым, подавленным, разбитым и бессильным. Это бессилие кажется вам беспомощностью. Но вы всемогущи и должны чувствовать свою силу.
Внутри вас существуют источники неистощимой энергии, связанной с космическим источником, но вы его активно рассеиваете.
Если ваша мысль остановится хотя бы на мгновение, и прекратится всякая деятельность и внутри и снаружи, и вы, став похожим на статую, прекратите всякое движение тела и ума, тогда в вас освобождается громадная энергия.
Куда она уйдет? Когда деятельности нет, она не может выйти наружу. Вы превращаетесь в столп энергии, в энергетическое пламя. Всё внутри начинает светиться и становится сознательным. Всё ваше существо наполняется светом.
Если вы внезапно очнетесь посреди своей лучезарности, то почувствуете безмятежность, которую никогда еще не чувствовали. Вы впадете в безмолвие, окажетесь в своем внутреннем существе и это будет настолько неожиданным, что вы начнете осознавать происходящее.

 

Праздник возможен только тогда, когда бытие постоянно ново, молодо, свежо. Когда ум свеж, все существование становится музыкой.

Согласие с собой
Причиной всякого напряжения является становление. Каждый стремится чем-то стать, никто не принимает себя таким, какой он есть. Бытие отрицается, бытие не принимается, и что-то иное принимается за идеал, которому нужно следовать.
Поэтому, основное напряжение возникает между тем, какой вы есть, и тем, каким вам хочется быть. Неважно, кем вы хотите стать: бессмертным, освобожденным, божественным; даже если вы жаждете спасения, и тогда будет напряжение.
Любое желание, направленное в будущее, в противовес тому, какой вы есть сейчас, порождает напряжение. Материалист обычно не так напряжен, как человек религиозный, потому что религиозный человек стремится к слишком далекому, заоблачному.
Напряжение — это промежуток между тем, что вы есть и тем, чем хотите быть. Чем больше промежуток, тем сильнее напряжение. Если вы довольны тем, что вы есть, то нет и промежутка, нет и напряжения. Вы в согласии с собой.

Только если вы принимаете себя полностью, напряжение отсутствует. Это полное приятие и есть чудо. Само сущее не напряжено. Напряжение всегда идет от несуществующих возможностей. В настоящем напряжения нет, оно всегда направлено в будущее.
Оно порождается воображением. И чем более богатым воображением одарен человек, тем большее возможно напряжение. В таком случае, воображение становится разрушительным.
Воображение может также становиться творческим. Если вся сила воображения сфокусирована на настоящем моменте, не на будущем, тогда вы сумеете увидеть свою жизнь, как поэзию. Ваше воображение не порождает стремления к чему-либо, оно используется в процессе жизни.
Такая жизнь в настоящем лишена напряжения. Будущее активизирует воображение. Вы создаете образы, и поскольку соответствующих реальностей нет, вы продолжаете создавать всё больше и больше образов. Но как можно воображать и придумывать в настоящем относительно того, что происходит в данный момент? В этом нет необходимости.
Если вы можете осознанно присутствовать в настоящем, вы не будете жить в своем воображении. Тогда воображение будет свободно творить внутри самого настоящего. Нужен правильный фокус. Если воображение сфокусировано на реальном, оно начинает творить, и творчество может принять любую форму.
Выражение настоящего через воображение не является ни воображением будущего, ни реакцией на прошлое. Это не прожитый опыт, но живой процесс ощущения. Тогда опыт и переживание настоящего не две разные вещи. Они будут одним и тем же.
Само переживание стало живописью. Вы уже не творец; вы — творчество, живая энергия. Вы не поэт, вы — сама поэзия. Мгновение стало вечностью, и всё происходит из него.

Ищущий — теряет
Не будьте искателями просветления, будьте просветленными. Проживите всю свою жизнь в просветлении и не теряйте просветления, ибо ум имеет склонность опять становиться непросветленным. Существуют тысячи искушений вновь и вновь стать непросветленным.
Каждый из вас становился просветленным. Вы прикоснулись к нему, вы проникли в него, у вас было это видение. Но оно не длилось долго, вы не смогли сохранить его поток. Он пришло на миг, как озарение, и потом прошло. Однако, вы сами не верите, что можете быть просветленным, поэтому не обращаете внимания.
Однажды вы идете по берегу реки, ласковое солнце, шелест листьев, пение птиц… и наступает миг — врата открываются. Вы внезапно начинаете всё видеть совершенно по-другому. Вы полностью исчезаете в этот миг, нет ни прошлого, ни будущего. Вы не думаете о том, кто вы и кем вы хотите стать, вы просто есть, вы в гармонии с окружающим миром. Это просветление.
Но вы не умеете жить в нем, потому что не создали внутри себя медитативного пространства. Медитация сводится к способности содержать в себе просветление. Медитативное пространство может сохранить его. Просветление приходит к каждому, но в вашем существе так много дыр, что оно просто улетучивается, вытекает.
У вас недостает смелости принять факт своей просветленности, ибо вы себя не уважаете. Вы твердите: «Разве просветление может прийти ко мне? Оно пришло к Будде, пришло к Христу. Но оно не может прийти ко мне». Так вы закрываете себя для просветления.
Просветление приходит ко всем. Оно приходит к святым и к грешникам. Наступление просветления ничем не обусловлено. Слово «приходит» неверно, оно восходит, как солнце, оно прорастает в вас, как цветок.
Медитируйте, и вы сможете удерживать его на долгий срок. Думание создает дыры в вашем существе. У вас много мыслей, и поэтому много дыр.
Просветление — как прыжок. Когда вы прыгаете, вы отрываетесь от земли, на вас не действует гравитация, на миг вы становитесь частью неба. Но потом вы возвращаетесь, потому что у вас нет крыльев. Вам нужно отрастить крылья.
Медитация, в действительности, не поиск просветления; просветление приходит без поиска. Медитация — это выращивание крыльев.

Устремленность преображает
Страстное стремление к Богу настолько сильно, всепоглощающе, что вы воспламеняетесь только им одним, всё остальное исчезает.
Однажды к одному просветленному мудрецу пришел человек и сказал: «Я слышал, что ты познал Бога. Я давно ищу Бога. Скажи мне, что такое Бог и как можно познать Бога». Просветленный сказал: «Идем со мной на речку, и я отвечу тебе там». Искатель согласился и пошел.
На берегу мудрец сказал ему: «Разденься и войди в воду. Может быть потом я смогу ответить». Человек решил: «Почему бы и нет?» Он разделся и вошел в реку.
Мудрец был очень сильным. Он прыгнул на искателя и начал топить его. Искатель стал отчаянно сопротивляться, и в какой-то момент, собрав всю свою силу, он вырвался.
Отдышавшись, человек сказал: «Ты сумасшедший. Ты чуть не убил меня». И мудрец ответил: «Об этом потом. Сначала я хочу спросить вот что: «Сколько мыслей тебе пришло в голову, когда я тащил тебя в воду?»
Человек спросил: «Мысли? Была только одна мысль: как вырваться? Это была даже не мысль, это поглотило всё мое существо, пронзило всего меня, заполнило каждую клетку тела. Это была не мысль».
Просветленный мудрец сказал: «Ты всё понял. Когда ты устремишься к Богу так же страстно, только тогда ты познаешь его, не раньше».
Больше ничего не нужно, никаких методов, никаких техник. Когда страсть так сильна, тогда придет нечто. На самом деле, все техники и методы должны помочь вашей силе устремленности. Они не помогут вам приблизиться к Богу, они просто воспламенят вас.
Учитель не может помочь вам увидеть Бога, но он может пробудить в вас эту жажду. Он может передать свою жажду, передать свой огонь, может зажечь вас. И если вы загорелись, тогда вы приблизитесь к Богу.

Света нет для слепого
Величайшая из проблем — говорить слепым о свете. Но каждый может исцелиться. Слепой может размышлять о свете, но как бы напряженно он ни думал, это не даст ему никакого представления о свете. Он даже может поверить в свои мысли. А если слепой начинает верить в свои мысли о свете, он забывает о том, чтобы позаботиться о своих глазах, найти врача и исцелиться.
Есть прекрасная история из жизни Будды. Однажды Будда остановился в одном селении, и жители селения подвели к нему слепого и сказали: «Этот слепой не верит в существование света, он доказывает, что света нет. Мы знаем, что свет есть, но у него такой острый интеллект и логический ум, что он почти убедил нас, что света нет.
Его аргументы настолько сильны, что мы не можем их опровергнуть. Он говорит: «Если есть свет, я хочу прикоснуться к нему, потому что я познаю вещи через осязание». А ведь свет невозможно потрогать. Он говорит: «Я узнаю вещи на вкус, но свет нельзя попробовать. Я могу понюхать вещи, но свет не пахнет». Он говорит: «Ударьте свет, как вы бьете в барабан — тогда я смогу услышать, как он звучит». У него нет других дел. Вся его жизнь посвящена только одному — убеждать людей, что света нет и что нет зрения.
Может быть ты, великий просветленный, сможешь доказать этому слепому глупцу, что свет существует».
И Будда ответил: «Этот слепой прав. Дня него света не существует. Почему он должен верить в нечто такое, что он не может сам испытать? Люди этой деревни поступают неправильно. Вместо того, чтобы переубеждать его, вам надо было бы отвести его к врачу. Я не могу исцелить его слепоту, но могу позвать своего врача».
Слепой спросил: «А как же спор?» Будда ответил: «Пускай врач осмотрит твои глаза». Врач осмотрел и сказал: «Ничего серьезного. Понадобится, самое большее, полгода, чтобы вылечить его». И Будда сказал врачу: «Оставайся здесь, пока не вылечишь этого человека. Когда он увидит свет, то приведи его ко мне — тогда будет смысл в обсуждении. Сейчас бесполезно говорить о свете — этот слепой не видит даже тьмы. Глаза нужны даже для того, чтобы видеть темноту».
Через полгода слепой со слезами радости пришел к Будде и сказал: «Я хотел спорить о том, что неоспоримо, я хотел доказательств там, где возможно только переживание. Ты отнесся ко мне с большим состраданием, отказавшись спорить. А я всю жизнь спорил и терял время — я давным-давно мог вылечить глаза. Жить, не имея глаз — значит вовсе не жить. Я мог бы умереть, так ничего и не узнав о красоте восходов и закатов, о великолепии звездного неба, о цветах, радуге».
Цель подлинной духовности — открыть внутреннее видение. Человек, который может видеть самого себя, освобождается от всякого рабства — религиозного, идеологического, философского — ибо теперь у него есть собственное видение. Он ни от кого не зависит. Он уже спасен. Он уже видит.

 

Религия — окно
Божественное само по себе неведомо. Оно либо обладает всеми качествами, либо никакими. И то, что мы называем свойствами Бога, на самом деле, не свойства, это наше восприятие, наши определения. Но ни одно из определений не может быть принято всем человечеством.
Бог должен открыться вам в ваших собственных терминах. Когда вы определяете свойства Бога, вы сами являетесь частью своего определения. Определение исходит от вас, Сам Бог не поддается определению.
Мы созерцаем Божественное через рамки определений, подобно тому, как видим небо через окна. Мы сами ограничили Божественное этими рамками. Оконная рама смотрится как рама вокруг неба, но само небо не имеет обрамления. Оно бесконечно.
Всё, что можно сказать о Божественном, будет сказано только через какое-то окно, потому что всё, что можно выразить, по сути говорится об окне, а не о самом небе. Небо невозможно определить. Все слова неприложимы, все теории неадекватны.
Просветленный смотрит на небо не через окно. Он вышел из дома и познал небо безо всяких рам, окон или моделей. И он говорит всем религиям, которые враждуют и спорят друг с другом: «Вы спорите не о свойствах Божественного, вы спорите о своих окнах. Но из любого окна видно одно и то же небо».
Но никто не мог рассказать о небе одинаково, хотя небо всегда одно и то же. Само сообщение является выборочным. Ибо целое нельзя сообщить. Сообщение идет от индивидуальности, через слова, язык, образ жизни, опыт.

В момент познания вы совершенно одиноки. Нет ни слов, ни языка. Но чтобы сказать о том, что вы познали, вы будете пользоваться тем языком, который знали до момента познания. Язык христианства, буддизма, индуизма.
Бесконечно количество окон, бесконечно количество сект. Каждый человек — это уже отдельная секта. Но когда вы выходите под открытое небо, вы узнаёте, что все различия принадлежат дому, а не вам. Вы узнаёте, что пространство внутри дома не отличается от пространства вне его. Стены не являются барьером для неба.
Есть истины, которые можно высказать, и есть истины, которые могут быть только показаны, но не высказаны. Предмет можно определить, потому что он существует среди других предметов. Например, можно сказать, стол — это не стул. Можно определить его, соотнеся еще с чем-нибудь. Предмет имеет границы, очертания, за пределами которых начинается что-то еще. По сути, мы определяем границу, от которой начинается что-то новое.
Но о божественном ничего нельзя сказать. Божественное является целым, у него нет границ; нет такого места, где начиналось бы что-либо иное. Нет «чего-то иного». Божественное безгранично и потому не может быть определенно. Но на него можно указать. Все великие посвященные только указывали, они ничего не сказали.
Но даже здесь может возникнуть трудность. Когда человек видит указатель, он отождествляет его с истиной. И тогда теряется весь смысл. На луну можно указать пальцем, но палец — это не луна.

Откровение бессловесно
Человеческий ум способен порождать бесконечное количество систем и доктрин, но познать истину через теории невозможно.
Откровение приходит в тот момент, когда прекращается знание. Есть две возможности: либо думать о чем-то, либо войти в это. Чем больше человек думает, тем дальше он уходит от того, что здесь и сейчас.
Поэтому просветленные передают антидоктринальный, антифилософский, антиспекулятивный опыт. Они учат тому, как быть здесь и сейчас. Знание может вести только к вымыслу, к проецированию. Оно не способно быть средством достижения истины.
Всё, что было познано экзистенционально, не может быть выражено полностью. Это можно только обозначить. Как только я выражаю то, что познал, к вам доходит слово, но без своего значения. К вам приходит мертвое слово. По сути, оно бессмысленно, потому что смыслом было само переживание.
Поэтому, знание может быть средством выражения, но не способом достижения, реализации. Знающий ум является помехой, потому что когда вы знаете, в вас нет смирения. Когда вы переполнены знанием, в вас нет пространства, чтобы принять неизвестное.
Открытым неизвестному вы можете быть, лишь когда вы смиренны. Нужно постоянно осознавать собственное невежество. Ум, который основывается на памяти, информации, писаниях, теориях, доктринах, догматах — эгоцентричен, несмирен. Знание не ведет к смирению. Только бесконечное неизвестное может сделать вас смиренным, открытым, чутким.

Игра космических последствий
Почему у просветленных не абсолютно здоровое тело? Этот вопрос задавали Будде, Иисусу, Махавире. Непросветленные постоянно задавали этот вопрос. Иисус умер на кресте, хотя его ученики ждали чуда до последнего момента. Будда умер от отравления пищей. Рамакришна — от рака.
Для просветленного болезнь и здоровье — одно и то же. Это не значит, что болезнь не приносит боли. Боль — это физическое явление, она будет. Но она не возмущает внутреннее сознание, оно остается в таком же равновесии. Тело будет страдать, но внутреннее существо будет оставаться лишь свидетелем страдания.
Ощущение того, что вы есть тело, совершенно неправильно. Тело принадлежит Вселенной, оно не ваше. Болеет ли тело или является здоровым, об этом позаботится Вселенная.
Почему люди думают, что просветленный не должен болеть? Да, просветленные не болеют, болеет их тело. Иногда тела просветленных более больны, чем у непросветленных. И на то есть причина. Ведь они не принадлежат телу, глубоко внутри они оторвались от тела. Так что тело остается, но привязанность к нему и мост к нему разрушены.
Из-за этого разделения случаются многие болезни. Просветленные осознают, что тело — лишь повозка, которая двигается по инерции, благодаря энергии, данной ей в прошлом. Когда кто-либо становится просветленным, связь с телом нарушается.
И еще. Просветление останавливает колесо перевоплощений. Все старые кармы реализовываются в этой жизни. Страдание будет более интенсивным, ибо всё сконденсировано в последней жизни. В единое мгновение может быть выстрадано страдание многих жизней.
Когда человек становится просветленным, все должно быть закончено; это время завершения. Должны быть закрыты многие миллионы жизней; надо подвести все счета, ведь больше шанса не будет. После просветления человек живет совсем в другом времени, и всё, что происходит с ним, имеет совсем иное качество.
Но сам он остается свидетелем. Тело родилось, тело исчезло, будет только свидетельствование. Лишь свидетельство есть нечто абсолютно вечное — всё остальное — постоянно изменяющийся поток.

Алхимия любви
Любить значит чувствовать что-либо, как целиком реальное. Только любовь пробуждает нас к реальности нас самих, к реальности другого, к реальности мира — и к реальности Бога.
Есть два пути, которые могут освободить вас от иллюзии «я живой — ты тень». Один путь — самому стать «тенью среди теней», т. е. освободиться от иллюзии «я». Вы осознаете свое бытие, как бытие тени, равной другим теням.
Другой путь состоит в том, чтобы распространить любовь к себе на все другие существа, чтобы реализовать формулу — «я живой — ты живой», чтобы переживать других столь же реальными, как и вы сами, чтобы полюбить другого, как самого себя.
Равнодушие и нелюбовь к себе порождает равнодушие и нелюбовь ко всему остальному. Любовь — это не абсолютная программа, но духовная субстанция. Поэтому нужно, чтобы она проявилась по отношению к кому-нибудь одному, а потом начала сиять во всех направлениях.
Правило внутренней алхимии гласит: «Чтоб сделать золото, нужно иметь золото». Для любви ко всем на свете, нужно возлюбить одного. Единожды родившись, как субстанция, любовь стремится распространиться в соответствии с формами человеческих взаимоотношений. Это бурный поток с водопадами и каскадами, который стремится всё наполнить и всё наводнить.
Ложь изучают, а истину переживают
Переживание не может стать доктриной, так как переживание передается другим только негативно. Язык может выразить только то, чем оно не является. Можно сказать «нет», невозможно сказать «да». О переживании можно сказать только то, чем оно не является.
Можно либо отождествляться с тем, что знаешь, либо стать свидетелем этого. Если отождествления нет, если вы остаетесь отделенными от своих воспоминаний, тогда вы осознаете себя, как нечто отличное от своих воспоминаний. Такое осознавание становится путем в неведомое, и эго всё меньше и меньше считает себя владельцем знания.
Если вы отделены от своих воспоминаний, тогда воспоминания становятся чем-то вроде осевшей пыли. Они прошли через ваш опыт и стали неотъемлемой частью вашего ума, но ваше сознание отлично от него. Вспоминающий отличен от вспоминаемого, знающий отличен от узнаваемого. Если вам ясно это различие, вы всё ближе и ближе подходите к пустоте. Не отождествляясь, вы можете быть открытым; между вами и неизведанным не возникают воспоминания.
Пустоты можно достичь, но ее нельзя создать. Если вы создаете ее, она неизбежно будет порождением вашего старого ума, вашей памяти. Вот почему для достижения ее нет никакого метода. Метод является только результатом накопленной информации, продолжением прошлого. Но неизведанное за пределами известного, за пределами вашего знания.
Поэтому, не может быть никакого метода; лишь понимание: «Я отделен от того, что накопил». Если это понятно, тогда нет надобности культивировать пустоту. Всё уже произошло! Вы есть пустота! И нет нужды создавать ее.
Сотворенная пустота не будет пустотой; она будет вашим творением. Ваше творение никогда не сможет быть «ничем», пустотой, потому что у нее будут границы. Она не может превзойти ум, породивший ее. Пустоту создать невозможно, она должна войти в вас. Всё, что можно сделать, так это принять ее. А подготовиться к принятию ее можно только в отрицательном смысле. Подготовиться значит не отождествляться со своим знанием, понимать бесполезность и бессмысленность всего, что знаете.
Только такое осознавание процесса мышления может привести вас к непосредственному контакту с реальностью. Вы становитесь одно в этот момент с вечностью, с бесконечностью. А в то мгновение, когда этот момент переходит в знание, он опять становится частью памяти. И тогда он утерян. Поэтому нельзя сказать: «Я познал». Неизвестное остается неизвестным. А познание неизвестного порождает более глобальное незнание.
Процесс познания вечен, и никто не может подойти к такому моменту, когда можно было бы сказать: «Я достиг». Тот, кто говорит это, снова попадает в модель памяти, в модель знания. И тогда он умирает. Момент утверждения знания является моментом смерти. Жизнь прекращается. Жизнь — это движение от неизвестного к неизвестному. Она приходит из запредельного и идет в запредельное. Сердце мистика принимает высшую тайну, высшую непознаваемость, высший экстаз неведения.

Медитация проводит через смерть
Многие люди интересуются медитацией, но этот интерес поверхностен, ибо через медитацию преобразились лишь немногие. Если интерес действительно глубок, он сам по себе становится огнем преображения. Многие кажутся заинтересованными, но остаются теми же самыми. Это означает, что они обманывают себя. И обман этот тонок. В глубине себя вы не хотите преображения, вы даже боитесь.
Страх преображения подобен страху смерти. Преображение — это и есть смерть, ибо старое уходит и рождается новое. Вас больше не будет, из вас появится нечто неизвестное вам. Если вы не готовы умереть, то ваш интерес к медитации — лицемерие, ведь возродиться можно, только умерев. Новое приходит лишь тогда, когда старое умирает. Между старым и новым есть разрыв, промежуток; этот разрыв и порождает в вас страх. Вы хотите расти; но вы хотите оставаться собой. Это обман.
Если с вами ничего не происходит, то вы считаете, что ваша духовная практика неправильная, ваш наставник плохой, что плохи священные книги, принципы, методы. И вы не думаете о том, что если устремление истинно, то преображение достигается и с неправильными методами. Если ваша душа и сердце слились в пылающем устремлении, то никто, кроме вас самих, не собьет вас с пути. Ничто не препятствует вашему развитию, кроме собственного лицемерия и самообмана.
Настоящее преображение случается тогда, когда вы вовлечены в него, когда вовлечено ваше существо. Главное вовлеченность; принципы, методы, учителя — это вторично. Но вы ничего не делаете, вы только говорите и говорите о делании. И слова создают иллюзию; вы так много читали о преображении, вы так много слышали лекций о медитации, что вам начинает казаться, что вы что-то делаете.
Когда вы начинаете что-то делать, возникнут трудности. Трудностей нет, когда вы ничего не делаете. Поэтому, если возникают трудности, то знайте, что вы на правильном пути. Духовный рост никогда не бывает плавным. Ведь духовный рост — это достижение неизвестного, достижение непредначертанного. Но знайте, что с каждой пройденной трудностью вы становитесь более реальным, сильным, мужественным.

Счастье не распинается
У вас возникает вопрос — ведет ли просветление к преуспеванию? Нет, но просветленный всегда счастлив — сопутствует ему успех или нет. Успех — это не критерий, поскольку он зависит от многих причин.
Счастье — это критерий, поскольку счастье зависит только от вас. Вы можете не достичь преуспевания. Можно ли сказать, что успех сопутствовал Иисусу? Его распяли в тридцать три года — какой же это успех? … Так кто же был распят? Разве не распинающие подверглись распятию? Иисус был воплощением духовного счастья, блаженства, ликования. Можно ли распять счастье, можно ли убить блаженство?
Для просветленных успех измеряется не чем-то внешним, мирским, он измеряется вашим блаженством. Но для вас блаженство — не успех; успех для вас что-то другое. Для мира успех — это удовлетворение эго, это потворство амбициям ума.
Удовлетворяя эго, вы стремитесь к власти, богатству, славе. Вы обретаете всё это. Весь мир объявляет вас преуспевающим. А вы, может быть, потеряли душу, покой, внутреннюю радость, чистоту. Мирской успех заканчивается крушением. Какая польза, если человек покоряет весь мир, но теряет свою душу.

В умиротворении все звуки — музыка
Вы всё время в напряжении. Вы никогда не находитесь в расслабленном состоянии, в состоянии всеприятия. Вы не способны пребывать в состоянии неделания, когда всё случается само по себе, а вы лишь проходите сквозь это, ничего не делая.
Во время сна вы частично расслабляетесь, но это не полное расслабление. Понаблюдайте за спящим взрослым: вы увидите — всё его тело напряжено. Понаблюдайте за спящим ребенком: он очень расслаблен.
Медитация — это полное расслабление плюс осознанность. Когда вы полностью осознающий, всё случается само по себе, и вы не сопротивляетесь, не сражаетесь, не делаете. Нет деятеля, деятель отправился спать. Есть только свидетель, есть только чуткость и внимательность недеятеля. Тогда ничто не может беспокоить вас.
Если вы знаете, как расслабляться, тогда ничто не может вас встревожить. Если вы не знаете, как расслабляться, тогда всё будет возмущать, тревожить, беспокоить вас. Но на самом деле, не это всё возмущает вас, это лишь оправдание. Возмущение живет в вас.
Если убрать все внешние причины, то вы и тогда будете возмущены. Вы сами создаете причину, внешнюю или внутреннюю. Вы создадите какую-нибудь мысль, образ, идею, и это возмутит вас. Ибо вам нужно только оправдание.
Но если вы знаете, как расслабляться, ничто не возмутит вас. Мир останется тем же самым, но в вас не будет этой тенденции, этого безумия; вы не будете находиться в постоянной готовности к возмущению. Если вы расслаблены, даже шум базарной площади будет успокаивать вас.
На поверхности моря всегда царит возмущение. Такова природа. И если вы способны укорениться в центре, то возмущение на поверхности откроется своей красотой. Если вы можете оставаться безмолвными внутри, то все звуки снаружи становятся музыкальными.
Тогда нет ничего неправильного; тогда то, что на поверхности, становится игрой. Но если вы не знаете внутренней сердцевины, безмолвного центра, если вы слишком отождествили себя с поверхностью, вы сойдете с ума. И каждый почти безумен… и каждый почти просветлён.

 

ОШО - Музыка души. (Уроки жизни)

Полностью - тут:

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Когда вы ранним утром
видите восход солнца, наблюдаете
в молчании и внутри вас
тоже начинается восход, — это молитва.
Когда птица парит в небе,
и вы парите в небе. И вы забыли,
что вы отдельно, — это молитва.
Везде, где исчезает разделенность,
возникает молитва.
Когда вы становитесь едины
с существованием, с вселенским целым, —
это молитва.
/ОШО/


Что такое молитва? Каково ее точное определение?

Молитва — это переживание воскресения, это возрождение, это рождение нового видения... это новое измерение, это новый взгляд на вещи, это новый образ жизни. Не нечто такое, что ты делаешь; но нечто такое, чем ты становишься. Это состояние бытия — не имеющее ничего общего со словами, которые ты произносишь. Это безмолвный диалог с существованием.

Это сонастроенность со всеобщим, с целым... войти в гармонию с целым — это молитва. Это опыт великий и безграничный, и никакая точность в нем невозможна. Он неопределим; любое определение несоразмерно мало. Любое определение передает какую-то часть, но всего лишь часть.

Опыт молитвы настолько всеобъемлющий, что содержит в себе противоречия. Поэтому кто-то может сказать: «Молитва есть молчание» — и будет прав, абсолютно прав. Кто-то другой может сказать: Молитва есть диалог» — и тоже быть правым, потому что молитва есть диалог в молчании.

Что можно сказать? Ты можешь склониться в поклоне. Ты можешь праздновать. И все-таки твой поклон, твое служение, твое празднование, твоя благодарность... все это по-прежнему попытки высказать. Ты пытаешься высказать без слов, потому что слова так малы, а сердцу хочется высказать себя так полно. Итак, это диалог, хотя и в молчании. В каком-то смысле это беседа, в которой участвуешь ты и все существование, — существование, которое становится твоей возлюбленной, которое становится твоим «Ты». И все же в молитве нет ни «Я», ни «Ты» — одно и другое исчезает. То и другое сливается воедино, соединяется в одно целое, органическое целое. Как капля росы в океане, ты исчезаешь. Ничто не разделяет тебя и существование. Какой может быть диалог?

Оба определения верны. Те, кто называет молитву диалогом, — христиане, иудеи, индуисты, — правы. Но они говорят лишь о частице величайшего опыта, называемого молитвой. Буддисты говорят, что диалога нет. Джайнизм говорит, что диалога нет, — потому что нет ни «Я», ни «Ты». Лишь абсолютное молчание. Они тоже правы — но правда и то, что подходить к молитве точно очень трудно.

Молитва должна оставаться размытой, неуловимой, без четких очертаний. Молитва должна оставаться непостижимой. Ты видишь ее лишь мельком, словно мимолетный проблеск, но не можешь уловить целиком, потрогать руками. Она не сводится к простому определению.

В отличие от науки, религия не может давать определений. Молитва относится к миру субъективности. Это не объект, который поддается анализу. Молитва похожа на любовь. Любовь столь же неопределима.

Всегда помни: есть вещи, которые под тобой, а есть вещи, которые над тобой. В тех вещах, которые под тобой, возможна точность. Но в тех вещах, которые над тобой, ты не можешь быть точным. Они больше тебя. Если существует молитва, не молитва существует в тебе — наоборот: ты существуешь в молитве. Молитва выше тебя. Ты просто вибрируешь в этом необъятном измерении, в этом сверхизобилии.

Но нас учили в нынешний век науки во всем придерживаться точности. И это упорное стремление к точности разрушило много такого, что было в жизни красивого и ценного. Если нечто не поддается точному определению, ум пытается отрицать его существование.


Смысл — явление тонкое. Он как аромат цветка. Его нельзя поймать, потрогать руками, но он существует — сможешь ты его поймать или нет, сможешь ты положить его сейф или нет. Он все равно существует!

И точно так же — в музыке. Инструменты, ноты, звуки служат к тому, чтобы случилось молчание, — которое и есть музыка. Музыка — между двумя звуками, поэзия — между двумя словами; все, что живо и осмысленно, — между строк... Нужно учиться читать в промежутках, в просветах, в паузах.


Но все же о молитве можно что-то сказать... — хотя ничего точного сказать нельзя. Этому препятствует сама природа молитвы, и кощунственно было бы пойти против ее природы.

Итак, первое, что я могу сказать о молитве: это чувство безмерной благодарности, признательности. У тебя есть возможность быть здесь, в этом мире, во всей его красоте, со всеми его деревьями и реками, горами и звездами. В этой поразительной красоте ты живешь, ты пульсируешь жизнью. Ты не заслужил этой возможности. Ты получ.ил ее в дар. Молитва возносит благодарность за этот дар жизни. Просто дышать — это такая радость!.. просто открывать глаза — и видеть зелень листьев!.. — или щебетание птиц, или звуки бегущей воды, или безмолвие ночи в ее бархатной тьме... Или закат, или утренняя заря... мы этого не заслужили! Все это мы получили в дар, но даже не высказали благодарности.

Существует Бог или нет, но мы обязаны благодарностью. Люди думают: «Если Бог есть, мы его поблагодарим». Я же говорю вам прямо противоположное: «Вы найдете Бога, если станете благодарить». Другого пути нет. Вы найдете Бога, если вы станете благодарны, потому что Бог случается лишь в этом измерении благодарности. лишь благодарность может найти Бога, лишь благодарность способна чувствовать Бога.


И второе: молитва — это образ жизни. Это не набор действий, выполняемый как некий ритуал. Если молитва выполняется как ритуал, она теряет всякий смысл. Если молитва выполняется как ритуал, она не принесет тебе религиозности — она сделает тебя индуистом, она сделает тебя мусульманином, но не принесет религиозности. Пусть молитва будет чем-то абсолютно неформальным: чем-то из самого сердца... не ритуалом, — поспешно совершаемым по утрам, потому что «так надо»; потому что ты исполняешь свой долг. Не совершив ритуал, ты чувствуешь себя немного виноватым. Чтобы избежать чувства вины, ты совершаешь ритуал. Это не молитва.

Молитва — это образ жизни.

Что я имею в виду? Человек молитвы пребывает в молитве двадцать четыре часа в сутки. Он спит в молитве; сам его сон — своего рода молитва. Во сне он так расслаблен, будто спит на руках у вселенной. Засыпая, он спит в божественности. Просыпаясь, он просыпается в божественности. Он открывает глаза, и первой в его сердце и в его существо входит благодарность, бесконечная благодарность. Он ест божественность, он пьет божественность. Он ступает в божественности. Он дышит в божественности, он дышит божественностью. Все его двадцать четыре часа молитва длится непрестанно. Как фоновая музыка на краю слуха, молитва звучит непрерывно. Что бы он ни делал, неважно: молитва продолжается.

Слова и повторение тут вообще не при чем; молитва — своего рода чувство, своего рода присутствие. Можешь представить себе спящую мать. …Гром не мог ее разбудить, но ребенок... Даже во сне некая часть ее существа помнит о ребенке. Так же и молитва.

Ты живешь повседневной жизнью, совершаешь обычные действия, работаешь, но глубоко внутри, в святая святых своего существа, хранишь непрестанный поклон существованию — продолжается молитва, продолжается благодарность. Иногда, в какой-то момент молчания, молитва выйдет на поверхность; в обычное же время она продолжается внутренне, подспудно.

В молитве живут; в молитве не требуют... В молитве ты вверяешь себя молчанию и неизвестности существования.

Мы так малы; существование так необъятно... мы явились сюда лишь на считанные мгновения; существование же всегда было и всегда будет. Мы лишь небольшие волны в этом необъятном океане. Мы можем просить, но не вправе требовать. Мы можем просить, потому что мы не чужды существованию; мы в нем не посторонние. Мы ему сродни. Мы ему сопричастны. Существование населило нами свою вселенную. По воле существования мы существуем. Мы благодарны, если просьба исполнена. Мы благодарны, если просьба не исполнена. В этом красота молитвы.

Если просьба исполнена, мы благодарны, — очевидно. Если просьба не исполнена, мы все равно благодарны. Существованию виднее. Если просьба полезна для нас, она будет исполнена. Если просьба не полезна, она не будет исполнена.

Любимая кукла маленькой девочки упала и разбилась вдребезги. Всхлипывая над осколками, девочка сказала брату:
— Я помолюсь Богу, чтобы он собрал осколки и сделал куклу целой.
— И ты думаешь, Бог ответит на твою молитву?
— Ответит. Вот увидишь.
.. брат вернулся и спросил сестру:
— Ну как? Бог уже ответил?
— Ответил, — сказала она и указала на осколки. — Он сказал «нет».

Это и есть молитва. Ты вправе просить, но не вправе требовать. Нет — значит нет. В конце концов, решение принимает Бог. Требование подразумевает, что ты уже все решил. Требование означает: ты хочешь, чтобы существование исполнило твою волю. Просьба значит только: «Я кладу свое желание к твоим ногам, но на все твоя воля — да свершится воля Твоя; да приидет Царствие Твое...» Эти слова Иисуса — вот что такое молитва!

Остерхус говорит: «Никто не может молиться без слов, потому что никто не существует вне языка, и всё суть диалог». Будда говорит, что молитва есть молчание. И оба правы. Остерхус прав — в определенном смысле это верно: никто не может молиться без слов, потому что никто не существует вне языка. Язык для нас почти то же самое, что для рыбы океан. Язык наш океан.

Так что Остерхус прав. И он вполне понимает важность языка, потому что он поэт. Только поэт вполне понимает важность языка — не лингвист, не грамматик. Грамматик знает только тело языка; поэт знает его сердце, его душу, его дух, его невидимое измерение. Остерхус прав: никто не существует вне языка, и всё суть диалог.

Да, молитва — это своего рода диалог. Часть говорит с целым. Часть обращается к целому. И этому диалогу тебе нужно будет научиться.

 

С тобой никогда не бывало, чтобы тебе вдруг захотелось заговорить с деревьями?.. — хотя ты прекрасно знаешь, что они тебе не ответят? Доводилось тебе иногда поздороваться с розой, цветущей на ветке? но разве не возникало в тебе такого желания? Разве тебе не хотелось иногда поговорить со звездами? Если нет, ты потерял способность чувствовать. Доводилось тебе коснуться камня, — с любовью, с нежностью?.. ощущая его поверхность?.. Хотелось тебе когда-нибудь что-то сказать всему невидимому, что тебя окружает? Это и есть молитва, это и есть диалог.
Начни разговаривать с существованием, с природой. Будь немного сумасшедшим. Освободись когда-нибудь из тюрьмы своего здравого ума. Он как раз и ведет к безумию, этот так называемый здравый ум. Каждый день миллионы продолжают жить серой и бесцветной жизнью — и не по какой-нибудь причине, а по одной-единственной: они не знают молитвы. Они не научились разговаривать с существованием. Они не сумели излить свое сердце. …. К тому же в качестве психоаналитиков деревья куда как лучше: они слушают так внимательно, так чутко. Говори с камнями!.. Им можно сказать что угодно, они ни на что не обидятся. Ты сможешь излить сердце — и весь твой груз, все твое напряжение спадет.
В прошлом Человек выходил к горам и рекам, к солнцу и к луне, и он разговаривал с ними... все это лица Бога!.. — проявления божественного. Трепещущие жизнью, пульсирующие этим мгновением, сейчас.
Так что, когда я говорю, чтобы ты начал разговаривать с деревьями, я даю тебе первый урок молитвы… Не лучше ли обратиться к чему-то, созданному Богом? Если ты хочешь почувствовать Бога, обратись к тому, что создано Богом, — иди туда, где ты найдешь его печать…. Иди к ним, открой им сердце — вступи в диалог с природой. И однажды случится чудо, когда внезапно ты увидишь, что дерево откликнулось. Тогда ты узнаешь, что такое молитва; тогда ты поймешь Остерхуса, который говорит, что молитва есть диалог. Да, однажды дерево отзывается — нужно только дождаться, нужно только, чтобы хватило терпения. Нужно только убедить дерево, что да, ты вправду обращаешься к нему или к ней, говоришь с ним или с ней — вот и все. На это потребуется немного времени.

Итак, молитва должна начаться с диалога — но с кем же? Я предлагаю диалог с природой. В такой диалог может вступить даже атеист. Я не привношу в него Бога. Сначала войди в диалог с природой — это азы молитвы. А затем, вместе с природой, мало-помалу, начни двигаться в молчание. Сидя рядом с цветущей розой, иди вместе с ней в молчание без мысли и слова: ты и роза, вместе без слов, и между вами — лишь пульс молчания... волны молчания.
В диалоге ты познаешь божественное в мире проявленного, в природном мире; в молчании же ты познаешь божественное как непроявленное. Будда тоже прав: он говорит о самой вершине молитвы. Но эта вершина становится достижимой, только если ты начинаешь с того, что к тебе всего ближе. Путь к высочайшему начинается с самого близкого.
У древних иудеев было особое слово — маранатха. Оно значит: «Приди, Господь, приди!» Это и есть молитва: «Я готов. Мое сердце открыто тебе! Я жду. Приди, Господь, приди!» — ...ожидая с величайшим терпением, распахнув настежь все свои двери и окна, чтобы его ветер свободно веял в тебе, чтобы его солнце проникло в святая святых твоего существа и наполнило тебя светом: «Приди, Господь, приди!»
У иудеев было еще другое слово, осанна— что значит: «Приди и избавь нас! Приди и избавь нас от нашего невежества! Приди и избавь нас от нашей ограниченности. Приди и избавь нас от наших пределов, освободи из этой тюрьмы, в которую мы сами себя заточили. Приди и дай нам свободу! Приди и избавь — приди и освободи нас!»
Само имя Христа, «Иисус», значит: «Тот, кто освобождает». Изначально его звали Иешуа. Его имя значит: «Пришедший, чтобы освободить». Слова «Осанна» и «Иешуа» на иврите однокоренные, и они связаны друг с другом как вопрос и ответ, как надежда и осуществление, как молитва и отклик, ответ молитве.
Если в молитве ты поглощен, жарко и страстно, ответ приходит. Иисус стал ответом на многие молитвы. Будда стал ответом на многие молитвы, — как и Махавира, и Мухаммед, и Нанак. Это ответы! Прими их как ответы тем многим, кто молился. Мастер появляется, когда ученик готов, — никак иначе. Если ученик воистину подготовил сердце, открылся, стал уязвимым, сбросил с себя доспехи — мгновенно появляется мастер. Ученик — это вопрос; мастер — ответ.
Молитва как мост между вопросом и ответом, между учеником и мастером, между искателем и искомым, между самым близким, непосредственно близким и самым далеким, высочайшим, между желанием и осуществлением.

Молитва рождается из нашей любви, в переживании любви — точно так же, как когда мы обращаемся друг к другу... Может быть, тебе приходилось чувствовать, каким разным может быть одно и то же слово? Мы говорим одними и теми же словами, но качество меняется. Когда слово «ты» обращено к человеку, который тебе безразличен, в этом слове нет молитвы... Но когда ты говоришь «ты» женщине или мужчине, которых любишь, — слово одно и то же, но качество стало иным. Когда ты говоришь то же самое слово «ты» любимой женщине, в нем есть молитва, в нем есть любовь. Слово трепещет жизнью, пульсирует, струится. Когда ты говоришь «ты» первому встречному на базарной площади, это слово безжизненно.
Молитва постепенно возникла из опыта любви. Когда один человек любит другого, он наполняется величайшей радостью, — и тем, кто достаточно разумен, тем, кто достаточно осознан, однажды стало ясно: «Если любовь к одному человеку приносит столько радости, сколько же радости мне принесет любовь ко всему сущему!» Любовь проложила путь молитве.
Когда люди любят, они молятся друг другу. Посмотрите, какие у них глаза, когда они смотрят друг на друга. Этот священный взгляд. Может быть, он не продлится дольше мгновения, но в это мгновение пылает пламя. В это мгновение является вестник запредельного. Когда люди любят, они молятся друг другу. Так один влюбленный говорит другому «ты» — в этом слове звучит уважение, и доверительность, и отчаянная жажда. Так кто-то говорит тебе «ты» — и в этом слове звучит надежда, и трепет, и трепет, и сила; и в голосе слышится просьба или ласка.
Может быть, молитва Богу выросла из особенной манеры влюбленных, из их особенного тона, когда они обращаются друг к другу... Да, именно так занималась заря молитвы в человеческом сознании. Если мы можем сказать существованию «ты», — с величайшей любовью, трепетно, отчаянно; стремясь, умоляя, прося; со слезами на глазах, в надежде, в беспомощности, — если мы можем сказать существованию «ты», — это молитва, начало молитвы. Приходит момент, когда исчезают также «я» и «ты» — это конец молитвы, ее кульминация, ее вершина.

В давние времена молитва была настолько в природе вещей, что ни в одном писании не объясняется, что такое молитва. Веды не объясняют, что такое молитва. Коран не объясняет, что такое молитва. Молитва была настолько в природе вещей, считалась чем-то само собой разумеющимся, самоочевидным... Когда нечто самоочевидно, никто не задает вопросов. Теперь же люди спрашивают, что такое молитва, что такое любовь? Эти вещи исчезли из жизни; они превратились в вопросы.
Если вернуться в прошлое, к самым истокам человеческого сознания, никто не спрашивал: «Что такое Бог? Кто такой Бог? Существует ли Бог?». Бог будто ходил среди людей, жил на Земле среди людей. Бог был так очевиден, что ни у кого не вызывал вопросов. В Библии у молитвы нет даже названия. Молитва была таким распространенным опытом, что не нуждалась даже в названии, — в зависимости от своих чувств люди звали, или радовались, или смеялись, или бранились, или умоляли, и все это было молитвой. Но у самой молитвы нет единого названия.
Человек утратил многие способности, и одной из самых важных была способность молиться — потому что только в молитве мы возводим мост между нашим крошечным «я» и бесконечностью, абсолютом.

Ты спрашиваешь: «Что такое молитва? Можно ли сказать точно?»
Я не могу дать точного определения — я могу только указать. Я могу намекнуть. Какие-то указания, намеки я могу тебе дать, но познать молитву ты должен будешь из собственного опыта.
Говорят, людей можно разделить на три группы: тех, усилиями которых что- то происходит; тех, кто наблюдает за тем, что происходит; и тех, кто недоумевает: что происходит? Пожалуйста, примкни к первой категории. Иди в молитву — это единственный способ узнать, что это такое. Люби, если хочешь знать, что такое любовь, — испытай ее вкус. …Можно только пригласить его выпить вина, дать ему вина. Пусть он почувствует, что потерялся. Пусть он забудет мир. Пусть он исчезнет в мире опьянения... — и тогда он узнает. Никак по-другому узнать нельзя.
Молитва — это своего рода опьянение. Молитва опьяняет божественным. И даже те, кто ее знает, не могут выразить ее словами. Пусть она станет опытом. Давай не будем просто говорить о ней — давай войдем в нее. Сейчас же! Если ты почувствуешь благодарность, тебя окружит великое молчание, на тебя изольется великое благословение. Сейчас же!.. в этот миг!.. ты можешь быть благодарен за все, что сделало для тебя целое.

Если ты религиозный человек, можешь думать о целом как о Боге; если нет, в слове «Бог» нет надобности. Выбрось его из головы. Слова ничего не значат. Обратись к «целому»... Почувствуй его — сколь многое оно сделало для тебя, сколь многое оно тебе дало, какими дарами оно не устает тебя осыпать. Ты даже никогда не благодарил его; ты так неблагодарен. Но оно дарит и дарит неустанно! Оно дарит, ничего не ожидая, оно отдает без всяких условий и оговорок.
И как только в тебе возникает благодарность — а это возможно сейчас же, — приходит молитва. Внутри тебя ничто не движется, полная тишина... но вдруг ты чувствуешь, что склоняешься перед какой-то неведомой силой, перед какой- то таинственной силой. Это поклонение — и есть молитва.

 

Аромат любви

Молитва относится к тем явлениям, которые по своей природе неопределимы; молитва — это аромат любви. Дажелюбви нельзя дать определения.Но молитва — как аромат, отданный ветрам, принесенный в дар небу. Она еще более неопределима. С молитвой возможно лишь очень тонкое взаимодействие — в котором нет места словам. Лишь в молчании вашего сердца, в совершенном молчании сердца вы можете узнать ее проблеск — проблеск того, что такое молитва.
Обычно молитвой называют нечто, не имеющее с молитвой ничего общего; это замаскированное под молитву желание.
...Я приглашаю тебя участвовать в моей молитве.— отвечает Иисус, Я не могу сказать, что такое молитва, могу только войти в молитву, — потому что молитва — это состояние бытия, не какое-то действие, которое ты совершаешь.
Молитва — это состояние простоты. Она принадлежит не словам, но молчанию.
Великий еврейский философ Мартин Бубер говорит, что молитва — это отношения между «я» и «ты». Он неправ. Он ничего не знает о молитве. Отношения между «я» и «ты»? В молитве нет никакого «я», в молитве нет никакого «ты». Молитва — не диалог между «я» и «ты»; молитва — это слияние. «Я» исчезает в «ты», «ты» исчезает в «я». Нет никого, и некому обращаться, и обращаться не к кому.
Молитва — это река, исчезающая в океане. Молитва — это капля росы, скользящая в озеро с листа лотоса. Когда ранним утром вы видите восход солнца, смотрите в молчании, и внутри вас тоже начинается восход, — это молитва. Когда птица парит в небе, и вы парите в небе; и вы забыли, что вы отдельны, — это молитва. Везде, где исчезает разделенность, возникает молитва. Когда вы становитесь едины с существованием, с вселенским целым, — это молитва.
Быть в эго значит быть без молитвы; быть без эго значит быть в молитве. Это не диалог и даже не монолог. Это несказанное молчание, где нет места словам. Это бескрайнее безмолвное небо, без облаков, без мыслей. В молитве вы не индуисты, не христианине, не мусульмане. В молитве вас нет — в молитве есть Бог.

Спонтанное движение сердца

В молитве нет никаких образцов. Это спонтанное движение сердца, так что не спрашивайте, «как...» — в молитве нет и не может быть никаких «как...» Все, что бы ни происходило в нынешний миг, правильно. Если приходят слезы — хорошо. Если вы поете — хорошо. Если вы танцуете — хорошо. Если ничего не происходит, и вы просто остаетесь в молчании — хорошо. Потому что молитва состоит не в способе выражения; она не в форме, она в содержании. Иногда молитвенно молчание, иногда молитвенно пение. Все зависит от вас, все зависит от сердца. Слушайте свое сердце, чувствуйте свое мгновение; дайте ему решать и не вмешивайтесь. И, что бы ни случилось, все будет хорошо.
Иногда не происходит никаких событий, — но в отсутствии событий как раз и состоит происходящее с вами событие. Вы позволяете, вы не навязываете своей воли. Когда вы спрашиваете, «как...», вы пытаетесь навязать свою волю, пытаетесь планировать. Именно так молитва упускается.
Молитва должна возникнуть в вас, она должна расцвести изнутри. И у каждого мгновения — собственная молитва, и у каждого настроения — собственная молитва. Никто не знает, что случится в глубине вашего внутреннего мира завтра утром. Как можно знать заранее? Неритуализированное, спонтанное движение, спонтанный жест — вот что такое молитва.
Иногда, может быть, вам станет очень грустно, — потому что грусть тоже принадлежит Богу, грусть тоже божественна. Необязательно быть всегда счастливым. Тогда ваша молитва — грусть. Тогда пусть сердце плачет, и пусть из глаз текут слезы. Тогда пусть грусть будет вашим приношением Богу. Что бы вы ни нашли в своем сердце, возложите это на алтарь божественного — радость или грусть, иногда даже гнев.

От молитвы к медитации

Самой по себе молитвы недостаточно, потому что молитва относится к одному пути, просветление относится к другому. Молитва принадлежит пути преданного, бхакты, суфия. Он говорит: «Я не хочу никакого просветления. Я хочу только играть с тобой, Господи, играть без конца — в тысячу и одну игру, в тысяче и одном мире, в тысяче и одной жизни. Я не хочу, чтобы кончилась эта игра, эта лила — она прекрасна. Я хочу участвовать в ней всегда. Сделай меня достойным, чтобы я мог, оставаясь здесь и сейчас, вечно играть с тобой в прятки».
Молитва принадлежит пути преданного, влюбленного. Влюбленный любит оковы любви, он никоим образом не пытается от них избавиться. Больше того, он молится лишь о том, чтобы его сочли достойным, и Бог продолжал бы игру, в которую он играет. Эта игра прекрасна — он не просит от нее освобождения.
Слово «просветление» принадлежит пути медитации. Человек медитации говорит: «Хватит. Довольно я страдал — теперь дай мне быть свободным». По сути дела, он не может просить. Он пытается молиться, но не может, потому что на пути медитации даже молитва становится рабством. Махавира никогда не молился, Будда никогда не молился. Для Будды молитва была бессмысленна; он прилагал все усилия к тому, чтобы освободиться от нее. Так что, если вы хотите просветления, не молитесь, потому что молитва создаст рабство. Это любовь в самой тонкой форме. Ее цепи из золота, но цепи есть цепи.

Тогда вы остаетесь в одиночестве... если хотите быть просветленным. Тогда для вас нет Бога; тогда нет никого, и никто не может помочь. Потому что, если вы нуждаетесь в чьей-то помощи, сама помощь становится рабством. На пути медитации невозможна никакая помощь — возможно только указать путь. Будда говорил: «Будды лишь указывают путь. Они не могут оказать существенной помощи. Вы должны идти в одиночестве, вы должны быть светом самим себе». Молитва не поможет, поможет медитация. Медитация даст вам ясность.

Вот замечательный случай из жизни Гудини,...Все мое искусство в том, чтобы отпирать замки; я пытался найти замок, а замка не было! Дверь была незапертой, она была уже открыта. Потеряв голову и выбившись из последних сил, я упал на землю. При падении я толкнул дверь — и вдруг она открылась!
Точно так и с просветлением. Бросьте ключи! Дверь открыта. Никто не преграждает вам путь. И если вы ищете просветления, для вас — путь медитации. Если же вы ищете вечной лилы, вечной игры, не стоит мыслить в категориях просветления.
В конечном итоге результат один и тот же. Бхакта, преданный, находит просветление в этой прекрасной игре, разыгрывая эту прекрасную лилу; медитирующий понимает красоту этой игры, когда достигает просветления. Но они идут с разных сторон, с разной методологией, с разным мировоззрением. Любовь или медитация — этот выбор должен быть четким; и потом держитесь выбранного пути. В конечном итоге все, что произошло на другом пути, произойдет и с вами — так что не беспокойтесь. Но это случится только на самой вершине. Все дороги сходятся на вершине горы, но каждая ведет к ней по-своему.

Что значит быть духовным искателем?

В первую очередь это значит две вещи. Как только человек осознает тот факт, что в жизни, какой ее знают снаружи, нет никакого смысла, начинается поиск. Это негативная сторона, но без этой негативной составляющей не сможет возникнуть позитивная. Духовный поиск означает в первую очередь негативное чувство — чувство, что жизнь, какова она есть, бессмысленна, и весь этот процесс венчается только смертью: «Прах во прах» — и в конечном итоге оказывается, что ничто не достигнуто. Как только вы в полной мере осознаете факт бессмысленности той жизни, которой вы живете, обычно начинаются искания, потому что эта бессмысленность жизни не даст вам покоя. Бессмысленность жизни создает пропасть между вами и всем, что составляет жизнь. Эта брешь неотвратимо растет, становится все шире и шире. Вы чувствуете, что почва ушла у вас из-под ног. Тогда начинается поиск некого смысла, некого блаженства. Это вторая составляющая, позитивная составляющая.
Духовный поиск означает: найти резонанс с реальной действительностью, не с проекцией того, что вам снится. Вся наша жизнь — просто проекция, проекция наших снов. Она устремлена не к тому, чтобы познать реальное, имеющееся, но к тому, чтобы достичь желаемого. Слово «желание» можно принять как символ нашей так называемой жизни — она является проекцией желаемого. Вы не ищете того, что есть, — вы ищете желаемого. Вы продолжаете желать, а жизнь продолжает вас разочаровывать — потому что она такая, как есть. Вас ждет разочарование. И не потому, что реальность вам противодействует, но потому, что вы не сонастроены с реальностью: вы сонастроены только со своими снами. Ваши сны разобьются вдребезги. Так что, пока вам снится сон, пока вы мечтаете, все хорошо. Когда же любая мечта осуществляется, все оборачивается разочарованием. Духовный поиск означает это негативное понимание: коренной причиной разочарования является желание. Желать значит добровольно заключать себя в своего рода скорлупу. Желание есть мир. «Быть от мира» значит желать, и желать бесконечно, никогда не осознавая, что желание приводит только к разочарованию. Стоит лишь это осознать, чтобы желание прекратилось — или осталось единственное желание: познать то, что есть. «Мне нужно не проецировать себя, а познать то, что есть. Я хочу не быть таким-то и таким-то, не чтобы реальность была такой-то и такой-то, но только одного: я хочу знать реальность, реальность без прикрас, какой бы она ни была. Я не должен проецировать. Я не должен вмешиваться. Я хочу встретить реальность такой, как есть».

Духовный поиск в позитивном аспекте означает: встретить существование таким, как есть, без всяких желаний. Если желания нет, механизм проецирования приостанавливается, и вы можете видеть то, что есть. И это «то, что есть» — эта действительность, — стоит вам его узнать, дает вам все.
Нежелающий ум ведет к духовному поиску. Духовный искатель тот, кто в полной мере осознает бессмысленность желания и готов знать то, что есть. Реальность рядом, совсем рядом, как только человек готов ее знать. Реальность всегда в настоящем — здесь и сейчас, — но вы не в настоящем. В мире своих желаний мы спим и видим сны. А реальность — здесь и сейчас.
Как только вы прекращаете спать, как только сны прерываются, вы пробуждаетесь к реальности, которая здесь и сейчас, в настоящем. Вы рождаетесь заново. С вами случается экстаз, осуществленность — все то, чего вы всегда желали, но никогда не могли достичь. Духовный поиск значит: быть здесь и сейчас, а здесь и сейчас вы можете быть только без желающего ума; желающий ум колеблется... Как маятник, ум движется или в прошлое, в воспоминания, или в будущее, в желания, в сны. Но он не приходит в позицию «здесь и сейчас». В этих колебаниях между прошлым и будущим мы промахиваемся и не попадаем в точку реальности.
Реальность здесь и сейчас. Единственный момент — сейчас. Единственное время — сейчас. Сейчас никогда не истекает. Сейчас вечно. Сейчас всегда здесь, но мы не здесь. Быть духовным искателем значит: быть здесь. Если угодно, назовите это медитацией, назовите это йогой, назовите это молитвой — каким бы ни было название, важно другое: ум не должен существовать. А ум существует только вместе с прошлым или будущим — без них ума нет.
Вчера я с кем-то разговаривал, и я сказал, что в настоящем невозможно думать. Как только вы начинаете думать, настоящее превращается в прошлое. Поэтому ум не может существовать в настоящем. С настоящим ум никогда не соприкасается — и не может соприкасаться; это невозможно. Так что, если нет мысли, нет и ума. Это «неумствие» и есть медитация. Тогда вы здесь и сейчас. Тогда вы взрываетесь в реальность. Тогда реальность взрывается в вас.

В духовном поиске не ищут мокши, спасения после смерти, — это было бы очередным желанием и даже большей жадностью. В желании мокши жадности еще больше, потому что ему мало жизни, оно заглядывает даже за грань смерти.
Духовный поиск не значит, что вы ищете Бога, потому что и это было бы жадностью. Если вы ищете Бога, ваш ум снова направляет жадность. Должно быть, вы ищете Бога не просто так. Может быть, в самой глубине бессознательного, может быть, сами того не зная, но в своем поиске Бога вы на что-то рассчитываете. Всем этим я не хочу сказать, что, когда духовный поиск приводит к осуществлению, оказывается, что нет Бога. Я не говорю, что, когда вы достигаете медитации и отсутствия ума, нет мокши. Мокша есть. Вы достигаете освобождения, но не желаете его. Когда реальность познана такой, как есть, освобождение случается само собой.
Бог есть — но не потому, что вы этого желали, а потому, что это реальность. И когда вы узнаете реальность, вы узнаете, что она божественна. Реальность божественна. Но ни Бог, ни мокша, ни блаженство не являются целью поиска, потому что, как только появляется желание, вы снова устремляетесь в будущее. Духовный поиск есть разочарование в будущем и пребывание в настоящем, готовность смотреть в лицо всему, что здесь и сейчас, — что бы то ни было. Взрывается божественное, приходит свобода, — но все это не цель поиска; все тени реализации, следствия реализации реального.

Итак, сначала осознайте весь процесс жизни как разочарование. Не должно остаться ни единой иллюзии, иначе вы будете к ней привязаны. Идите как можно глубже в каждый из опытов жизни. Не бегите от них. Узнайте их так глубоко, чтобы в них разочароваться. Не бегите; не отрекайтесь. Только так первая задача будет выполнена, и вы сможете совершить прыжок в здесь и сейчас.
В первой задаче, негативной задаче, очень помогает жизнь. Так что войдите в каждый опыт, в каждое желание; узнайте его. Никогда не отрекайтесь, пока до этого не дозреете.
Проживите первую часть, и тогда выполнить вторую будет очень легко. Вторая трудна, только если первая не прожита в полной мере. Тогда вы спрашиваете: «Как медитировать?». Тогда вы говорите: «Ум не останавливается». Тогда вы говорите: «Мыслительный процесс продолжается. Мы не можем его остановить. Как его остановить?». Желание по-прежнему есть, а пока есть желание, оно рождает мысли. Первая часть не выполнена.
Достаточно зрелым для духовного поиска становится тот человек, который ничего не побоялся в жизни и исходил все ее дороги. Он узнал жизнь глубоко, и ничто не осталось непознанным. Тогда медитировать легко, потому что создавать мысли некому, создавать желания некому. Крикните «Ху!» — и вы в настоящем. Самое простое средство приводит вас в молчание. Дзэнскому мастеру достаточно только замахнуться посохом — и вы в настоящем. Если первая часть выполнена, может помочь даже такое простое средство.
… Кто-то спросил Риндзая: «Ты ответил бы так всякому?» Риндзай сказал: «Этот человек был готов. Он спрашивал не ради вопроса: он был готов. Первая часть выполнена полностью. Эта жизнь стала для него не лучше смерти; поэтому он спрашивает: „Что такое жизнь?" Всякий ответ был бессмыслен. Я помог ему остановиться в настоящем».
Конечно, когда вас схватили за горло, и вы на краю гибели, невозможно быть в будущем, невозможно быть в прошлом. Вы здесь и сейчас. Этот момент слишком опасен, чтобы его пропустить. Если вам просто сказать: «Войди глубоко и узнай, кто ты», — случится трансформация. Вы входите в самадхи; вы останавливаетесь в настоящем.
Окажитесь в настоящем хотя бы на мгновение — и вы познали, встретили, и никогда больше не собьетесь с пути.

 

Духовное чувство — знать то, что есть: что это такое? Не что-нибудь, это. Что это такое: этот я, который говорит; этот ты, который слушает; это целое? Что это такое? Просто остановитесь, войдите глубоко в это. Пусть оно откроется вам, и откройтесь ему сами. Тогда случится встреча. Эта встреча — то, что вы ищете.
В этой встрече состоит весь поиск. Вот почему мы назвали его йогой. «Йога» значит встреча. Само слово «йога» означает встречу — воссоединение, слияние воедино. Но так называемые духовные искатели не ищут духовности. Они только направляют свои желания в новое измерение. А в этом духовном измерении никакое желание невозможно, потому что духовное измерение открыто лишь тем, кто не желает. Те, кто желают, лишь создают новые иллюзии, новые сны.

Сначала поймите, что желание только стремится, но ничего не достигает. Потом остановитесь, будьте неподвижны — и поймите то, что есть. Все открыто. Лишь мы закрыты в своих желаниях. Все существование открыто. Все двери открыты, но мы бежим так быстро, что не замечаем. И чем более мы разочарованы, тем больше разгоняемся, потому что ум говорит: «Ты бежишь слишком медленно.

В Индии мы узнали многие истины. Мы назвали этот мир сансарой. «Сансара» значит колесо — движетесь не только вы, но и само колесо. Колесо не стоит на месте. Даже если вы остановились, колесо продолжает вращаться. Поэтому нужно не просто остановиться, но еще сойти с колеса.
Сойти с колеса — это и есть саньяса. Просто остановиться мало. Вы должны еще сойти с колеса, потому что, даже если вы сами никуда не бежите, колесо продолжает вращаться. И это колесо так огромно, и оно вращается с такой силой, что, даже стоя на месте, вы продолжаете двигаться. Сойти с колеса — это саньяса; не только остановиться самому, но и сойти с колеса. Не оставайтесь в колесе. Выберитесь из накатанной колеи. Свидетельствуйте ее. Только тогда вы узнаете, из чего складывается колесо, и почему оно продолжает двигаться, даже когда вы стоите.

Колесо создается бесконечными желаниями: всеми желаниями, которые только существовали на свете и существуют сейчас, — всеми желаниями всех людей, всех существ, всех времен. Вы умрете, но созданные вашими желаниями волны
останутся. Вас уже нет, но волны ваших желаний расходятся в ноосфере, как круги от брошенного в воду камня. Меня уже нет, но я что-то сказал; и эти слова, эти звуки остаются вибрировать бесконечно. Это колесо, эта сансара, состоит из всех желаний, прошлых и ныне существующих. Его сила — сила всех ныне живущих и всех мертвых прошлого — так велика, что вы не сможете устоять на месте. Вас сметет этой силой, и вы побежите.
Точно так бывает в толпе. Когда вся толпа бежит, вы не можете стоять на месте. Вас просто сметают с места, и приходится бежать. На бегу вы в безопасности; остановиться — значит погибнуть. Чтобы бежать, вам не нужно даже собственной энергии. Если вы не приложите усилия сами, вас понесет толпа. Таково это колесо — колесо желаний. Может быть, вы видели колесо на тибетских изображениях. Оно прекрасно изображено: целое колесо желаний.
Будда, Махавира могли называть этот мир сансарой, колесом, потому что поняли, что это колесо, сойдя с него. Вы бежите не по прямой, вы бежите по кругу — повторяя одни и те же желания, одни и те же дни, одни и те же ночи, одни и те же разочарования. Вихрь остается прежним: вас толкает сзади, тянет спереди — и вы кружитесь.

Саньяса значит: сделать шаг в сторону, сделать шаг наружу. Это вторая часть саньясы. В саньясе две части. Первая часть — узнать разочарование, узнать боль. Тогда случается чудо: как только вы понимаете, что мир значит боль, что мир значит разочарование, разочарование исчезает бесследно. Разочарование приходит из-за того, что вы надеетесь, что мир вас не разочарует. Страдание приходит из-за того, что вы надеетесь даже тогда, когда знаете, что надежды нет. Надеяться бессмысленно — когда вы это понимаете, вы больше не испытываете отчаяния. Когда вы это понимаете, отчаяние теряет силу. Тогда вам не в чем отчаиваться — потому что нет надежды.

Вот почему буддизм не смог встретить понимания. Западный ум способен истолковать его только как пессимизм. Это заблуждение естественно. Буддизм не пессимистичен. Но западному уму он кажется пессимистичным, потому что называет мир разочарованием, называет мир дуккхой, страданием. Все кажется в черном свете. Но на самом деле все иначе. Земля не знала другого человека, такого же счастливого, такого же блаженного, как Будда, — а если и знала, то очень редко. Будда вовсе не был пессимистом. В чем же секрет? А секрет вот в чем: если вы знаете, что этот мир — дуккха, вы не ожидаете ничего, кроме дуккхи. Только ожидания создают пессимизм. Когда нет ожиданий, нет места и страданию. Достаточно один раз понять, что жизнь значит страдание, и вы больше никогда не будете несчастны; страдание для вас кончилось.
Таким образом, саньясин — не просто разочаровавшийся человек. Саньясин — тот, кто узнал, что разочарование внутренне свойственно миру. Он не разочарован, он чувствует себя как нельзя лучше. Ему не в чем разочаровываться. Даже смерть для него не страдание, потому что смерть несомненна и непреложна.

Как только вы понимаете природу этого вращающегося колеса — этого мира, этой так называемой жизни, этого повторяющегося замкнутого круга, — вы становитесь человеком молчания и блаженства. Теперь вы не надеетесь, поэтому нет и отчаяния. Вы расслабленны и собранны. Чем более вы расслабленны, тем более собранны. Чем острее вы в моменте, тем более свободны от колебаний; в покое и без движения.
В этот самый миг, здесь и сейчас — все, что необходимо познать и постичь. Мокша, Бог, реальность — в этом мгновении, в этот миг. В каком-то смысле, духовный поиск ничего не ищет. В нем нет объекта. Духовный поиск познает то, что есть; и познание это приходит, когда вы в моменте.

Быть в моменте — вот тайный вход; или, если угодно, очевидная тайна. Быть в моменте — очевидная тайна.

 

Протрезвись! (дзэнская история)

Монах Дзюйган начинал день с того, что говорил сам себе вслух:
- Мастер, ты здесь?
И отвечал:
- Да, господин.
Потом он говорил:
- Лучше протрезвись!
И отвечал:
- Да, господин, так я и сделаю.
Потом он говорил:
- Смотри же, не дай себя одурачить.
И отвечал:
- Ни за что, господин, ни за что.

Медитация не может складываться из разрозненных отрывков, она должна быть непрерывным усилием. В каждый момент человек должен быть бдительным, осознанным и медитативным.
Сознание — это непрерывность, континуум: оно — как река, которая непрерывно течет. Если вы медитативны, вы должны быть медитативны целый день, одно мгновение за другим... и только когда вы медитативны целый день, к вам может прийти цветение.

Эта дзэнская история кажется абсурдной, но в ней - глубокий смысл. Мастер, монах, обращался к самому себе — именно таков смысл медитации: обращение к самому себе. Он звал себя по имени. Он спрашивал: «Ты здесь?» И сам отвечал: «Да, господин». Это усилие, величайшее возможное усилие в направлении бдительности. Можете использовать этот метод, он будет очень полезен. Вдруг, идя по улице, позовите себя: «Ты здесь?» Мышление внезапно останавливается — и вы должны ответить: «Да, господин, я здесь». Это помогает сфокусироваться, когда мышление останавливается, и вы медитативны, бдительны.
Это обращение к себе можно практиковать как технику. Вечером, когда вы ложитесь спать, когда вы гасите свет, вдруг скажите: «Ты здесь?» И в этой темноте приходит бдительность. Вы становитесь пламенем, и внутри себя отвечаете: «Да, я здесь».
Потом этот монах говорил: «Протрезвись!» — будь искренним, будь настоящим, не играй в игру. Он обращался сам к себе и говорил: «Протрезвись!» И отвечал: «Да, я буду стараться изо всех сил».

Мы всю жизнь валяем дурака... Вы можете валять дурака, потому что не осознаете, что тратите время впустую, что расходуете энергию впустую — и не осознаете, что в конце концов впустую расходуется вся ваша жизнь. Она течет как сквозь пальцы. Все течет как сквозь пальцы. Только когда приходит смерть, вы можете стать осознанны, бдительны: «Чем я занимался? Что я сделал в жизни? Я упустил величайшую возможность. Зачем я валял дурака?» Вы не были трезвы. Вы не задумывались о том, что делаете.
Жизнь дана не для того, чтобы как-нибудь провести время, — в жизни нужно коснуться в себе чего-то глубокого. Жизнь не на поверхности, не на периферии — она в центре. А вы еще не достигли центра. Протрезвитесь! Вы уже потеряли достаточно времени. Будьте бдительны и посмотрите, чем вы занимаетесь. А чем вы занимаетесь? Игры не могут дать богатства. Протрезвитесь!
Кто-то ищет в жизни власти и престижа, другой ищет секса, третий — чего-то третьего. Все это игры. Пока вы не коснетесь центра своего существа, все остается игрой. На поверхности существуют только игры, на поверхности нет ничего реального; на поверхности есть одни лишь волны, — носимые этими волнами, без якоря в глубине собственного существа, вы найдете только страдание. Вот почему он говорил себе: «Протрезвись!» Он говорил: «Не играй в эти игры. Поиграл — и хватит. Не делай больше глупостей. Используй жизнь для того, чтобы бросить якорь; используй жизнь, чтобы укорениться; используй жизнь как возможность достичь божественного. Ты сидишь у самых дверей храма, сидишь на ступеньках и играешь в игры, — а высшее ждет совсем рядом, стоит лишь протянуть руку. Постучи, и двери отворятся». Но мы слишком заняты играми, ни на что другое у нас не остается времени.
«Протрезвиться» значит помнить, что вы делаете и зачем. Даже если вы добьетесь своего, что вы от этого выиграете? Вот парадокс всех глупых игр — когда человек выигрывает, он впервые осознает, что все было бессмысленно с самого начала. Спросите Александра, спросите Наполеона, чего они достигли.

Говорят, когда Александр умирал, он сказал своим приближенным:
— Когда мое тело понесут по улицам, пусть руки свисают из гроба. Пусть они будут видны.
Это было необычно — так никого не хоронили. Приближенные не поняли Александра, они спросили:
— Почему? Обычно закрывают все тело. Почему ты хочешь, чтобы были видны руки?
И Александр ответил:
— Я хочу, чтобы все знали, что я умер с пустыми руками. Пусть все это видят, чтобы никто больше не пытался стать Александром. Я многого добился — и все же не добился ничего; как ни велико мое царство, я остался нищим.
Вы умираете нищим, даже будучи императором, — кажется, вся эта жизнь была только сном. Совсем как утром, когда кончается сон — и вместе с ним исчезают все царства и империи; так и в смерти приходит своего рода пробуждение. То, что сохраняется в смерти, реально; то, что исчезает, было сном... вот критерий. И когда этот монах говорил: «Протрезвись!» — он имел в виду это: помни о смерти и не теряй время впустую.

Люди живут так, будто они никогда не умрут. Ум говорит: «Смерть всегда случается с другими, не со мной». Если вы видите, что вас ждет смерть, сможете ли вы принимать всерьез эти игры, — где, без единого шанса на выигрыш, на карту нужно поставить всю жизнь? Этот монах был прав, когда говорил себе по утрам: «Протрезвись!» Всякий раз, когда вы готовы снова начать играть в игру, — в семье, в карьере, ... — закройте глаза, окликните себя и скажите: «Протрезвись!» Этот монах отвечал себе: «Да, господин, я буду стараться изо всех сил».

Важно еще, что он вспоминал об этом утром. Почему утром? Утро задает тон, первая мысль утром открывает двери мыслям дня; поэтому все религии настаивают, чтобы человек совершал молитву по крайней мере дважды в день. Если вы можете быть молитвенны целый день, это самое лучшее; если же нет, пусть молитв будет хотя бы две, утренняя и вечерняя. Утром, когда вы свежи, сон кончился, сознание просыпается — ваша первая мысль, молитва, медитация или воспоминание задаст тон на целый день. Двери откроются... потому что одно вытекает из другого. Если утро начинается в молитвенности — или в бдительности: если окликнуть себя вслух, вспомнить — это задает тон.
И так же вечером: когда вы засыпаете, последняя мысль определяет весь характер сна. Если последняя мысль будет медитативной, весь сон станет медитацией. Никакая мысль не случайна: она становится первым звеном цепи и влечет за собой следующие, похожие. Поэтому: молитесь хотя бы дважды в день.
Мусульмане молятся не менее пяти раз. Это прекрасно, потому что, если человек молится пять раз в день, молитва почти непрерывна. Он должен помнить: «Уже утро, уже день, уже время для вечерней молитвы, уже ночь...» Промежутки есть, но две молитвы так близко друг к другу, что почти соединяются. Возникает внутренний поток; вы возвращаетесь к нему снова и снова. Основной принцип в том, что если человек что-то делает постоянно, в пяти молитвах нет необходимости. Все равно будут промежутки — и вы можете схитрить и заполнить эти промежутки чем-нибудь неподходящим, а это повлияет на молитву. Тогда она не будет настоящей: вы молитесь, но глубоко внутри продолжается и продолжается совершенно другой поток...

Утром этот монах обращался к себе — потому что буддисты не верят в молитву, они верят в медитацию. Это различие необходимо понять. Я сам не верю в молитву, я также придаю больше значения медитации.
Есть два вида религиозных людей: одни молятся, другие медитируют. Буддисты говорят, что никакой молитвы не нужно — нужно просто быть бдительным, осознанным, потому что бдительность приводит в молитвенное состояние. Также бессмысленно молиться Богу. Как можно молиться Богу, которого вы не знаете? Ваша молитва блуждает в потемках; вы не знаете божественного. Если бы вы знали божественное, вам не нужно было бы молиться. Так что в своих молитвах вы просто блуждаете в потемках. Вы обращаетесь к кому-то, кого не знаете, — как же вы можете к нему обращаться? Как ваше обращение может быть подлинным и настоящим, и как оно может быть из сердца? Это просто верование, — а в глубине есть сомнение. В глубине себя вы не уверены, существует ли Бог; в глубине себя вы не уверены, монолог эта молитва или диалог: есть ли кто-нибудь, чтобы услышать вас и ответить, или вы одни и разговариваете сами с собой. Эта неуверенность разрушит все. Ни в ком другом нельзя быть уверенным. Можно быть уверенным только в себе; единственная определенность, которая существует, — вы сами. Почему? Потому что, даже для того, чтобы усомниться в своем существовании, вы должны существовать!

Декарт, отец современной западной философии, начал с сомнения; он сомневался во всем, потому что хотел найти нечто несомненное. Только несомненное может стать фундаментом реальной жизни, подлинной жизни. То, во что нужно верить, не может стать подлинным фундаментом. Это будет шаткий фундамент — вы строите дом на песке. И Декарт сомневался во всем. Легко усомниться в Боге, легко усомниться в реальности мира — может быть, он вам только снится? Но все остальное... Декарт сомневался во всем. А потом он вдруг осознал, что не может сомневаться в собственном существовании, потому что это будет противоречием. Если вы говорите, что сомневаетесь в своем существовании, тем самым вы признаёте, что есть кому сомневаться. Если вы скажете, что можете заблуждаться относительно себя, все равно должен существовать кто-то, даже чтобы заблуждаться. В своем собственном существовании невозможно сомневаться.
Поэтому Махавира, джайнский мистик, не верил в Бога; он верил только в себя, потому что это единственная определенность. Можно расти, опираясь на определенность, — из неопределенности расти нельзя. Когда есть определенность, есть и доверие; в неопределенности возможно только верование — а верование всегда скрывает под собой сомнение.
Многие люди исповедуют теизм. Они верят в Бога, но их верование поверхностно, как шелуха. Достаточно небольшой царапины, небольшого толчка, небольшой встряски — и они начнут сомневаться, и они испугаются. О какой религии можно говорить, если в вас столько сомнений? Необходимо нечто несомненное, неоспоримое.
И Махавира, и Будда придавали главное значение медитации. Они сказали: как вы можете молиться? — вы не знаете божественного, поэтому вы не можете по-настоящему верить. Вы можете убеждать и уговаривать себя, но это не поможет, потому что аргументы и уговоры всегда будут вашими — и ум будет продолжать колебаться. Поэтому и Будда, и Махавира делали акцент на медитации.
В медитации техника совершенно другая. Не нужно верить, не нужно вовлекать никого другого; в медитации вы одни. Но вы должны разбудить себя. Вот что делает этот монах. Он не обращается к Раме, он не обращается к Аллаху; он обращается к самому себе, потому что ничто другое не определенно. Он зовет самого себя: «Ты здесь?» И он не ждет ответа ни от какого Бога. Он отвечает сам: «Да, господин, я здесь».

Это буддистский подход: в этом мире вы одни. Если вы спите, вы должны позвать себя, вы должны ответить. Это монолог. Не ждите, что вам ответит какой-нибудь Бог, — никого нет, и отвечать некому, и ваши вопросы теряются в пустом небе, и ваших молитв никто не слышит — кроме вас самих их некому услышать. Так что, хотя может показаться, что этот монах ведет себя глупо, на самом деле, возможно, еще глупее все те, кто молится. Он делает нечто более осмысленное: сам себя зовет и сам себе отвечает.
Вы можете сами дать себе бдительность. Я говорю вам: ваше имя — это мантра. Каждый день, много раз, когда вы чувствуете, что спите, когда вы чувствуете, что игра захватила вас и вы в ней потерялись, окликните себя: «Ты здесь?» — и ответьте. Не ждите ни от кого ответа; отвечать некому. Ответьте сами: «Да, господин, я здесь». И не отвечайте словами, почувствуйте этот ответ: «Я здесь». И будьте здесь, будьте бдительны. В этой бдительности мысли останавливаются, в этой бдительности ум исчезает — хотя бы на мгновение. А когда нет ума, есть медитация; когда ум останавливается, рождается медитация.
Помните, медитация не есть нечто, совершаемое умом. Это отсутствие ума: когда деятельность ума прекращается, случается медитация. Это не нечто возникающее из ума, — это нечто из-за пределов ума. А ум останавливается, когда вы бдительны. Так что мы можем заключить, что ваш сон тождествен вашему уму; ваша неосознанность тождественна вашему уму. Вы живете так, будто вы пьяны: не зная, кто вы; не зная, куда вы идете; не зная, зачем вы идете.

Нельзя купить медитацию, и никто другой вам ее не даст. Вы должны ее достичь. Это не нечто внешнее — это нечто внутреннее, это рост, и этот рост приходит из осознанности. Окликните себя по имени — утром, вечером, днем — всякий раз, когда чувствуете, что спите, позовите себя. И не только позовите — ответьте. И говорите вслух. Не бойтесь других. Хватит бояться других, они уже убили вас этим страхом. Не бойтесь. Позовите себя по имени: «Ты здесь?» И ответьте: «Да, господин».
Помните: будьте внимательны и бдительны. Если вы бдительны, если ваши действия становятся все более и более осознанными, что бы вы ни делали, это будет сделано не в сонном состоянии.
Когда вы начинаете учиться водить машину, вы бдительны, но не эффективны, потому что бдительность, внимание отнимает энергию — а вы должны уделять внимание многим вещам. Вы так много всего должны осознавать, что не можете быть эффективны, не можете ехать быстро. ...
главное усилие медитационных техник направлено к тому, чтобы деавтоматизировать вас, снова сделать вас бдительными, снова сделать вас человеком, а не машиной. Сначала вы потеряете эффективность, по пусть вас это не беспокоит. Из-за того, что вы привыкли действовать в «автоматическом режиме», все придет в беспорядок, ничего не будет получаться. Поначалу вам будет трудно, потому что вы привыкли к неосознанной эффективности. Осознанная эффективность потребует долгой работы, но со временем вы научитесь быть эффективным и сохранять осознанность.

Медитация начинается с деавтоматизации. Тогда вы можете работать с новой осознанностью: тело сохраняет эффективность, сознание сохраняет бдительность. Вы не превращаетесь в машину, вы остаетесь человеком. Если вы становитесь машиной, вы теряете всю человечность.
О такой деавтоматизации и заботится этот монах. С самого утра он обращается к себе и говорит: «Будь бдителен!» Он говорит: «Не дурачь себя!» Он говорит: «Не дай другим себя одурачить!» Вот три уровня осознанности, которых необходимо добиться.
...Если случается медитация — все равно по какой причине, — за ней должно прийти сострадание. В сострадании медитация достигает расцвета. Если сострадание не приходит, медитация в чем-то несовершенна.
«...Я смотрел на твое лицо. Ты был полон блаженства, и твои глаза были глазами будды. Ты посмотрел на этого монаха, и ты почувствовал, подумал: «Пусть лучше погибну я, чем этот монах. Его жизнь имеет большую ценность». »
Это сострадание — когда другой обретает большую ценность, чем вы сами. Это любовь — когда вы можете пожертвовать собой ради другого. Когда вы становитесь средством, а другого делаете целью, — это любовь.
Найдя корни в медитации, вы найдете и крылья — в сострадании. корни в этой земле и крылья в этом небе. Медитация — это земля, здесь и сейчас; в это самое мгновение вы найдете глубокие корни в земле. Найдите. А как только у вас будут глубокие корни, ваши крылья достигнут самых высоких небес. Сострадание — небо, медитация — земля; когда медитация и сострадание встречаются, рождается будда.
Идите глубже и глубже в медитацию, чтобы вы могли выше и выше подниматься в сострадании. Чем глубже у дерева корни, тем выше его вершина. Если дерево дотянется до самого неба, его корни должны достичь самого центра земли — пропорционально. Какой глубины будет ваша медитация, такой глубины вы достигнете и в сострадании. Все определяется состраданием... Если вы считаете себя медитативным человеком, но в вас нет сострадания, вы себя обманываете. Сострадание необходимо, потому что это цветение дерева. Медитация лишь ведет к состраданию; целью является сострадание.
Старайтесь быть более и более бдительными. Окликните себя по имени и ответьте — просто чтобы создать больше осознанности. Когда вы станете глубоко осознанны, вы почувствуете новый всплеск энергии.
С вами случится сострадание.
А с состраданием — блаженство, с состраданием — красота, с состраданием — убежденность.

 

Кто у нас нынче Будда? (тезис)

Сперва общие замечания.

1. Ошо иногда лучше читать "между строк". Он часто повторяет, что своими речами он просто "заговаривает мозгу зубы" (если у мозга есть зубы))). Впивать нужно само его присутствие, паузы, пространство между словами. И посыл этого немого присутствия, неслышный звук этого колокола тишины, как ни странно можно ощутить не только сквозь его слова, но и сквозь время и сквозь (часто довольно неуклюжий) перевод.

2. Не раз и не два он говорит: "Я говорю каждый день новые, часто противоречащие друг другу, порой и вовсе несовместимые вещи. Я это делаю не нарочно, но получаются неплохие капканы для моих глупых последователей, чтоб они, не дай бог, не состряпали из моих слов какого-то "учения Ошо" Нет такого учения. Есть просто возможность для вас уловить проблеск Чуда и отдаться его потоку."

3. Достаточно часто, не реже чем раз в две книги, он напоминает: "Для склонных к слепому следованию словам я ставлю ловушки; как мастер во время задзен бьет бамбуковой палкой задремавших монахов, я щелкаю по убаюканному разуму моих последователей таким абсурдом, что даже самые глупые из них должны будут в недоумении встряхнуть головой и проснуться".

4. Как всякий раз, берясь за очередного Мастера прошлого он представляет его как высшее достижение человеческого духа (зная, что все наши попытки мерить их аршином своего рассудка не отражают реальности).
Почему? В этом есть и практическая "учительская" цель: предельно заострить наше внимание и настроить его на возможно более для нас чуткое восприятие.
Так и наоборот. Зная, что наше растерянное я желает уверенности, что их мастер "лучше всех", он то и дело подопускает в глазах слушающих других, возможно в их сознании конкурирующих мастеров и учителей. При том не только настоящего, но и прошлого.

5. А чтоб показать относительность всяких таких сравнений, он (ошеломляющим ударом по застывшим клише наших умственных схем) то молитвенно возносит великих, то вдруг щелчком опрокидывает возможно сложившегося в нашем разуме божка.
Тогда достается не только Кришнамурти, но тех кого он только что возносил до небес.
Так про Будду: "Да. Возможно вся эта его нирвана - его сексуальные фантазии. Но тогда его сексуальные фантазии все равно гораздо лучше ваших."
Про Кришну: "Какой же Он негодяй! Призывает во имя бога жестоким убийствам. Не то что наш дорогой милый Будда".
Про Иисуса: "Возможно, этот бедный малый, натерпевшийся от дразнящих его бастардом, чтобы посрамить своих обидчиков, в мечтах вообразил, что зато он сын самого Бога.
Возможно, больше всего оплеух досталось кумиру его детства, любимого деда, его общины и его единоверцев: Махавиру. Самих же джайнов (джайнистов) он называет самыми материалистичными и жадными до денег религиозных групп.

Для чего?
А. Шокотерапия, троллинг, его педагогический метод: выбить у созревших учеников всю почву из-под ног; разрушить их любые религиозные, сословные, национальные, сексуальные предрассудки.
Это его ипостась Шивы: Шива - разрушитель; он разрушает, сжигает все рассудочные понятия, всю личность йогина, чтобы из этого пепла возродилось прежде ему неведомая сущность, птица Феникс. Как проклюнувшийся лист разрывает почку, птенец - скорлупу, а бабочка - свой кокон.
Б. По складу своему Ошо принадлежит к такому типу трикстеров, которые своим вызовом устоям навлекают на себя нешуточные проблемы вплоть до смерти. Да. Это тип распятого Иисуса, распятого Мансура, отравленного Сократа, травимых российских юродьевых и побиваемых еврейских пророков.

Теперь, наконец, "по делу"
Да, про Кришнамурти он говорил, что тот говорит с богом, а Ошо - с людьми. Поэтому слова Кришнамурти истинны, но настолько запредельны для его аудитории, что от них никакой для них пользы. А вот он, Ошо, обращается к живым одурманенным людям. Поэтому его слова лишь относительно истинны, зато оказывают ученикам настоящую помощь. Это интересно.
А то что он где-то действительно называет Кришнамурти недопросветлённым, это для меня уже как-то вторично. Сама же для себя на такие вопросы не отвечаю, поскольку их и не ставлю. Как вы хорошо сказали:

---------------------------

Кто у нас нынче Будда? (антитезис)


Словно в подтверждение моего тезиса прочла намедни, что при всем вышесказанном, Ошо уравнивает Кришнамурти с Буддой. Но при этом над их главами возносит (не всенародно известного) Тилопу ))

"...Быть осознанными это другой процесс. Ему следовал Будда. Он называл это правильным воспоминанием. В этом веке другой будда, Георгий Гурджиев, следовал этому; называл это самовоспоминанием. Третий будда, Кришнамурти, постоянно говорил об осознанности, бдительности. .. И я говорю вам, точка зрения Тилопы выше, чем точки зрения Будды, Гурджиева и Кришнамурти, потому что он не создает конфликта."

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Спойлер

Что я имею в виду, когда говорю, что вы должны быть простыми и естественными? Это значит: не делайте усилий. Просто будьте, чем бы вы ни были. Если вы неосознанны, тогда будьте неосознанными, потому что таковыми вы являетесь в своей простоте и естественности. Будьте неосознанными. Просто расслабьтесь, примите все, как есть, и также примите свое принятие. Не уходите отсюда. Прежде, чем все уляжется, пройдет время. Во время этого переходного периода вы можете не быть осознанными, потому что все еще только приходит к порядку. Если все успокоилось, и поток естественен, внезапно, однажды утром вы обнаружите, что вы осознанны. Не нужно совершать никаких усилий.

Или, если вы работаете через осознанность — а эти методы отличаются друг от друга, они начинают формировать различные точки зрения — тогда не думайте о том, что вам нужно быть простыми и естественными. Вы просто вырабатываете ее посредством своих усилий быть осознанными. Для того чтобы осознанность стала естественной, и для этого не были бы нужны никакие усилия, - потребуется много времени. До тех пор пока вы не придете в точку, где не будут нужны никакие усилия, осознанность не будет достигнута. Когда вы сможете забыть обо всех усилиях и просто быть осознанными, только тогда вы достигли ее. Тогда, совсем рядом вы обнаружите феномен простоты и естественности. Они приходят вместе. Они всегда случаются вместе. Это два аспекта одного и того же явления, но вы не можете сделать так, чтобы они произошли одновременно.
Это точно так же, как вы совершаете восхождение на вершину, и есть много путей; все они ведут на вершину, все они достигают вершины. Но вы не можете идти двумя путями одновременно. Если вы будете пытаться, то сойдете с ума, и никогда не достигнете вершины. Как вы можете идти двумя путями одновременно, хорошо зная, что все они ведут к одной и той же вершине? Вы должны идти только одним путем. В конце концов, когда вы достигаете вершины, вы обнаруживаете то, что все пути заканчиваются здесь. Для того, чтобы идти, всегда выбирайте один путь. Конечно, когда вы достигнете, вы обнаружите, что все пути сходятся в одной и той же точке, в одном и том же пике.
Быть осознанными это другой процесс. Ему следовал Будда. Он называл это правильным воспоминанием. В этом веке другой будда, Георгий Гурджиев, следовал этому; называл это самовоспоминанием. Третий будда, Кришнамурти, постоянно говорил об осознанности, бдительности. Это один путь. Тилопа принадлежит к другому пути, пути быть простым и естественным, и даже не беспокоиться об осознанности; просто будьте тем, что вы есть, не делая никаких усилий для совершенствования. И я говорю вам, точка зрения Тилопы выше, чем точки зрения Будды, Гурджиева и Кришнамурти, потому что он не создает конфликта. Он просто говорит: "Просто будьте тем, что вы есть". Не нужно даже духовных усилий, потому что это тоже часть эго — кто пытается усовершенствоваться, кто пытается быть осознанным, кто пытается достичь просветления? Кто тот, кто внутри вас? Это вновь то же самое эго. То же самое эго теперь пытается достичь состояния будды.
Сам Будда называл просветление "последним кошмаром". Просветление это последний кошмар, так как это снова является сном. И не только сном, но кошмаром, потому что вы страдаете благодаря этому. Точка зрения Тилопы это высшая точка зрения. Если вы можете понять это, тогда не нужно никаких усилий. Просто расслабьтесь и будьте, и все произойдет само собой. Вы должны просто быть не-делающими: вы сидите спокойно, весна приходит, и трава растет сама по себе.

Ошо - Йога - наука души

Полностью - тут:

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

 

Ошо - Азбука осознанности

Полностью - тут:

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

Здесь находится полезная ссылка. Но чтобы видеть эту ссылку - нужно зарегистрироваться. Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите.

ОШО
ОСОЗНАННОСТЬ

Одна из самых важных вещей, которые нужно понять о человеке, состоит в том, что человек спит. Не дурачь себя тем, что просыпаешься, просто открыв глаза. Пока не открылись внутренние глаза — пока ты не стал полным света, пока не научился видеть самого себя, видеть, кто ты такой, — не думай, что бодрствуешь. Вот первое, что должно глубоко просочиться в ваши сердца, — вы спите, крепко спите. День за днем вы спите и видите сны. Иногда сны снятся с открытыми глазами, иногда — с закрытыми, но вам снятся сны — ты есть сон. Ты еще не реальность.
Конечно, во сне, что бы ты ни делал, это бессмысленно. Что бы ты ни думал, это бесполезно, что бы ты ни проецировал, это остается частью твоего сна и никогда не позволяет тебе увидеть то, что есть. Поэтому все будды настаивали только на одном: проснись! Сознательно, многие века... все их учение может содержаться в одной единственной фразе: будь пробужден ным . И они изобретали методы, стратегии; они создавали контексты, пространства и энергетические поля, в которых можно было бы привести вас в осознанность.
Сон продолжался так долго, что достиг самых корней твоего существа; ты им пропитан. Каждая клетка твоего тела и каждый фибр твоего ума наполнились сном. Поэтому нужно огромное усилие, чтобы быть бдительным, чтобы быть внимательным, чтобы быть наблюдательным, чтобы стать свидетелем.
Если бы все будды мира согласились в чем-то одном, это было бы следующее: человек, какой он есть, — спит, а человек, каким он должен быть, — должен быть пробужденным. Пробуждение — это цель, и пробуждение — это вкус всех их учений. Заратустра, Лао-цзы, Иисус, Будда, Бахауддин, Кабир, Нанак — все пробужденные учили только одному... на разных языках, в разных метафорах, но песня их остается прежней. Точно как все моря соленые на вкус, — так и пробуждение — вкус природы будды.

...Именно из-за этого Будда никогда не говорил о Боге. Он говорил: — Какой смысл говорить о Боге с людьми, которые спят? Они будут слушать во сне. Они будут видеть сны обо всем, что им говорят, они создадут собственных богов, которые будут совершенно фальшивыми, совершенно бессильными, совершенно бессмысленными. Именно поэтому Будда не заинтересован в том, чтобы говорить о богах. Он заинтересован лишь в том, чтобы вас разбудить.
Есть история о буддистском просветленном мастере, который сидел однажды вечером на берегу реки, наслаждаясь звуками воды, звуком ветра в кронах деревьев... К нему подошел человек и спросил:
— Не мог бы ты в одном слове передать мне сущность своей религии?
Этот мастер остался в молчании, полном молчании, словно не слышал вопроса.
Человек сказал:
— Ты что, глухой?
— Я слышал твой вопрос и уже ответил на него! Ответ — молчание. Я остался в молчании — эта пауза, этот интервал и были моим ответом.
Человек сказал:
— Я не могу понять такого таинственного ответа. Не мог бы ты высказать это немного яснее?
И мастер написал на песке слово «медитация», пальцем, маленькими буквами. Человек сказал:
— Теперь я могу прочитать. Это немного лучше, чем в прошлый раз. По крайней мере, у меня есть слово, и я могу о нем размышлять. Но не мог бы ты высказать это еще немного яснее?
Мастер написал снова: «МЕДИТАЦИЯ». Конечно, теперь он написал буквами побольше. Человек почувствовал себя немного смущенным, озадаченным, обиженным, сердитым. Он сказал:
— Снова ты пишешь «медитация»? Неужели ты не можешь сказать мне яснее?
И мастер написал большими, заглавными буквами: «МЕДИТАЦИЯ».
— Кажется, ты сумасшедший! — сказал человек.
— Я уже достаточно далеко отошел от истины, — сказал мастер. — Первый ответ был правильным, второй не совсем правильным, третий еще более неправильным, а четвертый — совершенно ошибочным, — потому что, написав «МЕДИТАЦИЯ» заглавными буквами, обожествляешь ее.
Именно поэтому « Бог » пишется с заглавной буквы. Каждый раз, когда ты хочешь сделать что-то высшим, предельным, ты пишешь это слово с заглавной буквы.
Мастер сказал:
— Я уже совершил грех.
Он стер все эти слова и сказал:
— Пожалуйста, прислушайся к моему первому ответу — только в нем я был прав.
Тишина — это место, в котором каждый пробуждается, в то время как хаос ума погружает в сон. И если ум твой все еще задает вопросы — значит, ты спишь. Сидя безмолвно, в тишине, когда ум исчезает, ты можешь услышать щебетание птиц, и никакой работы ума - полная тишина... это пение птиц, щебетание и никакой работы ума, внутреннее безмолвие, тогда пробуждение приходит к тебе. Оно не приходит извне, оно вырастает изнутри. В противном случае помни — ты спишь.

Понимание

Я никогда не использую слово «отречение». Я говорю: Радуйся жизни, медитации, красо там мира, экстазу существования — радуйся всему! Преврати обыденное в священное. Преврати этот берег в дальний берег, преврати эту землю в рай.
И тогда косвенным образом начинает случаться некое отречение. Но оно случается, ты это не делаешь. Это не действие, это происшествие. Ты начинаешь отрекаться от собственной глупости; ты начинаешь отрекаться от мусора. Ты начинаешь отрекаться от бессмысленных отношений. Ты начинаешь отрекаться от работ, которые не удовлетворяют твое существо. Ты начинаешь отрекаться от мест, в которых рост невозможен. Но я не назову это отречением; я называю это пониманием, осознанностью.
Если ты носишь в руках камни, думая, что это бриллианты, я не скажу тебе отречься от этих кам ней. Я скажу: «Будь бдительнее и присмотрись получше!» Если ты увидишь, что это не бриллианты, нужно ли будет от них отрекаться? Они сами собой выпадут у тебя из рук. Фактически, большое усилие и большая сила воли потребуются, чтобы продолжать их носить. Но ты не сможешь продолжать их носить долго; однажды увидев, что они бесполезны, бессмысленны, ты неизбежно их выбросишь.
И как только твои руки пусты, ты можешь начать искать настоящие сокровища. А настоящие сокровища — не в будущем. Настоящие сокровища — прямо сейчас, здесь.

О Людях и Крысах

Пробуждение — это путь к жизни.
Дурак спит, словно он уже мертв,
Но мастер пробужден, и он живет вечно.
Он наблюдает. Он ясен.
Как он счастлив! Ибо он видит, что пробуждение есть жизнь.
Как он счастлив, следуя пути пробужденных!
С великой настойчивостью он медитирует в поисках свободы и счастья,
/Из Дхаммапады Гаутамы Будды /

Мы постоянно живем абсолютно невнимательно к тому, что происходит вокруг нас. Мы еще не люди; мы машины.
Скиннер изучал людей и крыс и не нашел между ними никаких различий. Человек — это очень сложная машина, крысы — машины попроще. Крыс изучать легче; именно поэтому психологи всегда изучают крыс. Изучая крыс, они выводят заключения о человеке — и их заключения почти правильны. Я говорю «почти», заметьте, потому что эта одна десятая процента — самое важное из всех когда-либо случившихся явлений. — эти немногие пробужденные являются настоящими людьми.
Адам и Ева были изгнаны из рая за то, что стали умами и утратили сознание. Если ты становишься умом, ты теряешь сознание — ум означает сон, ум означает шум, ум означает механичность. Становясь умом, ты теряешь сознание.
Таким образом, вся работа, которая должна быть проделана, состоит в том, чтобы снова стать сознанием и лишиться ума. Ты должен выбросить из своей системы все, что собралось в ней как знание. Именно это знание удерживает тебя во сне.

Будда говорит: Пробуждение — это путь к жизни. Ты жив лишь пропорционально тому, насколько ты осознан.
Пробуждение — это путь к жизни, говорит Будда. Станьте более пробужденными, и вы станете более живыми. А жизнь есть Бог — никакого другого Бога нет. Поэтому Будда говорит о жизни и осознанности. Жизнь составляет цель, осознанность — методологию, технику, чтобы ее достичь.
Дурак спит... Спит каждый, поэтому под дураком подразумевается каждый из вас. Не обижайтесь. Факты нужно констатировать, как есть. Вы действуете во сне; именно поэтому вы продолжаете спотыкаться, продолжаете делать вещи, которых не хотите делать. Вы продолжаете делать вещи, которых решили не делать. Вы продолжаете делать вещи, о которых знаете, что они неправильны, и не делаете вещей, о которых знаете, что они правильны.
Как это возможно? Почему вы не можете идти прямо? Почему продолжаете сбиваться на ответвления и заходить в никуда не ведущие тупики? Почему вы продолжаете заблуждаться?
Происходит именно так. Наблюдайте свою жизнь — все, что вы продолжаете делать, так несуразно и создает такую сумятицу. У вас нет никакой ясности, у вас нет никакой восприимчивости. Вы не бдительны. Вы не можете видеть, не можете слышать — конечно, у вас есть уши, которые слышат, но нет никого внутри, кто понимал бы услышанное. Конечно, у вас есть глаза, которые видят, но никто не присутствует внутри. И вот ваши глаза продолжают видеть, а уши — слышать, но вы ничего не понимаете. На каждом шагу вы спотыкаетесь, на каждом шагу делаете какую-то глупость... И все же продолжаете считать себя осознанными.
Отбросьте эту идею совершенно. Отбросить ее — великий скачок, великий шаг, потому что, как только идея «Я осознаю» отброшена, ты начнешь исследовать и искать пути и средства к тому, чтобы действительно начать осознавать. Поэтому первое, что должно просочиться в тебя, — это что ты спишь, крепко спишь.

... Сверхсознательный ум означает самадхи — ты достиг кристально чистой восприимчивости, ты достиг интегрированной осознанности. Теперь ты не можешь упасть ниже нее; она твоя. Она остается с тобой даже во сне.
За пределами сверхсознательного — коллективное сверхсознательное; коллективное сверхсознательное — это то, что во всех религиях известно как «бог». А за пределами коллективного сверхсознательного — космическое сверхсознательное, выходящее за пределы даже богов. Будда называет его нирваной, Махавира называет его кайвальей, индуистские мистики называют его мокшей; вы можете называть его истиной.
А ты живешь лишь в небольшом уголочке своего существа — в крошечном сознательном уме. Ты подобен человеку, у которого есть дворец и который совершенно забыл о дворце и начал жить у его дверей — думая, что больше ничего нет.
Вместо того чтобы учить студентов философии, лучше было бы рассказывать людям больше о Шри Ауробиндо, потому что он был одним из величайших философов этого века. Но академический мир им пренебрегает, совершенно его игнорирует. Причина в том, что даже просто почитать Шри Ауробиндо достаточно, чтобы возникло ощущение собственной неосознанности. Если он прав, что тебе делать? Почему ты не исследуешь высоты своего существа? Фрейда приняли с большим сопротивлением, но в конце концов приняли. Шри Ауробиндо еще даже не приняли. Фактически, его даже никто не опровергает: его просто игнорируют. И причина ясна. Фрейд говорит о чем-то низшем, чем ты, — это не смущает: ты сознателен, а под твоим сознанием есть подсознательное, бессознательное и коллективное бессознательное. Но эти состояния ниже тебя; ты на вершине, ты можешь чувствовать себя очень хорошо. Но, изучая Шри Ауробиндо, ты почувствуешь смущение, обиду, потому что есть состояния выше твоего — человеческому эго никогда не хочется признавать, что что-то может быть выше него. Человеку хочется считать себя величайшей из вершин, к — и верить, что выше него ничего нет... И это дает очень хорошее чувство: отрицая свое собственное царство, отрицая свои собственные вершины, вы чувствуете себя очень хорошо. Посмотрите, как это глупо. Будда прав. Он говорит: Дурак спит, словно он уж е мертв, но мастер пробужден, и он живет вечно.
Осознанность вечна, она не знает смерти. Умирает лишь неосознанность. Поэтому, если ты останешься бессознательным, спящим, тебе придется снова умереть. Если ты хочешь избавиться от колеса жизни и смерти, тебе придется стать абсолютно бдительным. Тебе придется подниматься в сознании выше и выше.
Эти вещи — не для восприятия на интеллектуальной почве; эти вещи должны стать опытом, эти вещи должны стать экзистенциальными. Но эти интеллектуальные путеводители могут создать в тебе желание, жажду; могут дать тебе осознать потенциал, осознать свои возможности; могут дать тебе осознать, что ты не то, чем кажешься, — ты гораздо большее.

Дурак, спит, словно уже мертв, но мастер пробужден, и он живет вечно. Он наблюдает. Он ясен.
— Он наблюдает. Он ясен.
Единственное, чему нужно научиться, — это наблюдение. Наблюдай! Наблюдай каждое действие, которое совершаешь. Наблюдай каждую мысль, проходящую в уме. Наблюдай каждое желание, охватывающее тебя. Наблюдай даже незначительные жесты. Продолжай наблюдать, во всем, везде. Пусть все становится возможностью наблюдать.
….Вдыхай запах, ощущай прикосновение, чувствуй порыв ветра и солнечные лучи. Смотри на луну, и стань просто безмолвным водоемом наблюдательности, и луна будет отражаться в тебе в безмерной красоте.
Двигайся по жизни, оставаясь полностью наблюдательным. Снова и снова ты забудешь. Не становись из-за этого несчастным; это естественно. Миллионы жизней ты никогда не пытался наблюдать, и это так просто и естественно, что ты продолжаешь забывать снова и снова. Но в то же мгновение, как вспоминаешь, наблюдай снова.
Помни одно: когда вспоминаешь, что забыл наблюдать, не сожалей, не раскаивайся. Не чувствуй себя несчастным: «Я снова упустил». Никогда не раскаивайся о прошлом! Живи в этом мгновении. Если ты забыл, ну и что? Это естественно — это стало привычкой, а привычки умирают с трудом. И это не просто привычка, усвоенная за одну жизнь; эти привычки устанавливались миллионы жизней. Поэтому, если ты можешь оставаться наблюдательным хотя бы несколько мгновений, будь благодарен. Даже эти несколько мгновений — больше, чем можно ожидать.
Он наблюдает. Он ясен .
И когда ты наблюдаешь, возникает ясность. Почему ясность возникает из наблюдения? Потому что, чем более ты в наблюдении, тем более и более замедляется твоя поспешность. Ты становишься изящнее. По мере того как ты наблюдаешь, болтовни становится меньше и меньше, потому что энергия, становившаяся болтовней, начинает становиться наблюдением — та же самая энергия! Теперь больше и больше энергии будет преобразовано в наблюдение, и ум не будет получать питания. Мысли будут становиться тоньше и тоньше, они начнут терять в весе. Мало-помалу они начнут отмирать. А когда мысли умирают, возникает ясность. Теперь твой ум превращается в зеркало.

Как он счастлив!
И когда человек ясен, он блажен. Именно ясность становится основой блаженства.
Как он счастлив! Ибо он видит, что пробужденность есть жизнь.
И теперь он знает, что смерти нет, потому что пробужденность никогда не может быть разрушена. Когда приходит смерть, ты будешь наблюдать и ее. Ты умрешь, наблюдая, — наблюдение не умрет. Твое тело исчезнет, прах вернется в прах, но наблюдение останется; оно станет частью космического целого. Оно станет космическим сознанием.
пророки Упанишад объявляют:
«Ахам брахмасми — Я космическое сознание». В одно из таких мгновений Аль-Хилладж Мансур объявил:
«Аналь хак! — Я истина!» Это высоты, принадлежащие тебе по праву. Если ты их не достигаешь, за это ответствен ты и никто другой.
Как он счастлив! Ибо он видит, что пробуждение есть жизнь.
Как он счастлив, следуя пути пробужденных!
С великой настойчивостью он медитирует
В поисках свободы и счастья.
Слушайте эти слова очень внимательно. С великой настойчивостью... Пока ты не приложишь тотального усилия, чтобы проснуться, этого не случится. Трансформация происходит, лишь если ты вкладываешь в нее тотально всю свою энергию. Когда ты кипишь при ста градусах нагрева, ты испаряешься, и происходит алхимическая перемена. Тогда ты начинаешь подниматься вверх. Вы не замечали? — вода течет вниз, но пар поднимается вверх. Точно так же происходит и это: бессознательность течет вниз, сознание поднимается вверх.
«вверх» синонимично «внутрь», а «вниз» — «наружу». Сознание движется внутрь, бессознательность — наружу. Бессознательность удерживает вас в полной тьме и удерживает вас снаружи. Сознание создает внутреннее пространство. Оно делает вас интровертами; оно вводит вас вовнутрь, глубже и глубже.
Глубже и глубже - также значит выше и выше; глубина и высота растут одновременно, точно, как растет дерево. Ты видишь только, что оно движется вверх, но не видишь, что корни движутся вниз. Но сначала корни должны опуститься вниз, и лишь тогда дерево может расти вверх. Если дерево хочет дотянуться до неба, ему придется пустить корни к самому дну, в самые глубины. Дерево растет одновременно в обоих направлениях. Точно таким же образом сознание растет вверх... вниз, пуская корни в глубь твоего существа.

 

Корни Страдания

Страдание — это состояние бессознательности. Именно это и есть страдание — мы теряем целостность, теряем единство.
Люди живут в страдании. Из него есть лишь два выхода: либо стать медитирующими — бдительными, осознанными, сознательными... это тяжелое дело. Для этого нужен хребет. Единственная возможная трансформация случается в медитации, потому что медитация — единственный метод, делающий вас осознанным. Для меня медитация — единственная истинная религия.
Мое усилие здесь в том, чтобы вывести вас за пределы страдания. Не стоит подстраиваться под страдание; есть возможность быть совершенно свободным от страдания. Но тогда путь будет тяжким; тогда путь будет вызовом.
Тебе придется осознать свое тело и то, что ты с ним делаешь...
Первый шаг в осознанности — стать очень внимательным к своему телу. Мало-помалу человек становится бдительным в каждом жесте, в каждом движении. По мере того как ты становишься более осознанным, начинает происходить чудо: многие вещи, которые ты делал раньше, просто исчезают. Твое тело становится более расслабленным, более сонастроенным, глубокий мир воцаряется в твоем теле, тонкая музыка пульсирует в твоем теле.
Тогда начни осознавать мысли — то же самое нужно сделать с мыслями. Они тоньше тела. И когда ты осознаешь мысли, тебя удивит, что происходит у тебя внутри. Мы не осознаем, что все это безумие продолжается, как подводное течение. Таким образом, этого сумасшедшего нужно изменить. И чудо осознанности в том, что не нужно делать ничего, кроме как стать осознанным. Само явление наблюдения этого, меняет все. Мало-помалу сумасшедший исчезает. Мало-помалу мысли начинают следовать определенному образцу: их хаоса больше нет, они становятся более и более космосом. И тогда воцаряется более глубокий мир.
И когда твое тело и ум в покое, ты увидишь, что и они сонастроены друг с другом, между ними есть мост. Впервые есть гармония, и эта гармония оказывает огромную помощь в том, чтобы работать над третьим шагом — то есть осознавать чувства, эмоции, настроения. Это самый тонкий слой и самый трудный, но если ты можешь осознавать мысли, это всего лишь один шаг дальше. Нужна лишь немного более интенсивная осознанность, и ты начнешь отражать свои настроения, эмоции, чувства.
Как только ты осознаешь все эти три слоя, они соединяются в одно явление. И когда эти три слоя становятся одним, начинают действовать в полной гармонии, вибрировать вместе, ты можешь почувствовать музыку всех трех: они становятся оркестром — и тогда случается четвертое. Этого ты не можешь сделать — это случается само собой, это дар целого. Это награда для тех, кто сделал эти три шага.
Четвертое — это предельная осознанность, которая делает человека пробужденным. Человек осознает собственную осознанность — это четвертое. Это делает человека буддой, пробужденным. И только в таком пробуждении человек узнает, что такое блаженство. Блаженство — это цель, осознанность — путь к нему.

Личные Миры

Гераклит говорит:
В мгновения бодрствования
Люди так же забывчивы и небрежны
К тому, что вокруг них происходит,
Как и когда спят.
Пробужденные живут в одном общем мире;
Каждый из спящих — в своем собственном.
Что бы мы ни видели, когда бодрствуем, — это смерть,
Когда спим, — это сны.

Даже прямо сейчас глубоко внутри вы видите сны. Продолжается тысяча и одна мысль, и вы не осознаете, что происходит, не осознаете, что делаете, не осознаете, кто вы. Вы движетесь так, как движутся люди во сне.
Осознанность означает, что все, что бы ни происходило в это мгновение, происходит с полным сознанием; ты в этом присутствуешь. Если ты присутствуешь, в твоем существе немедленно начинается трансформация, потому что, когда ты присутствуешь, осознанный, многие вещи просто невозможны. Все, что называется грехом, просто невозможно, если ты осознаешь. Поэтому, фактически, есть лишь один грех — и это неосознанность.
Изначально слово грех значило «упустить». Это не значит совершить что-то плохое; это просто значит «упустить», «быть отсутствующим». Еврейский корень слова «грех» означает «упустить». (miss) Он существует и в нескольких английских словах: misconduct, misbehavior**. Упустить — значит не быть на месте, сделать что-то, не присутствуя в этом, — и это и есть единственный грех.
А единственная добродетель? Делая что-то, ты полностью бдителен — то, что Гурджиев называет «помнить себя», что Будда называет правильным вспоминанием, что Кришнамурти называет осознанностью, что Кабир называет сурати. Быть на месте! — вот все, что нужно, ничего больше.
Тебе не нужно ничего менять, и даже если ты попытаешься что-то изменить, то не сможешь. Ты пытался изменить в себе многие вещи. Добился ли ты успеха? Что случилось с этим решением? Когда приходит момент, ты снова попадаешь в ту же ловушку: и снова раскаиваешься. Это стало порочным кругом: ты совершаешь и раскаиваешься, и вот ты готов совершить снова.
Помни, даже когда ты раскаиваешься, ты не на месте; это раскаяние — тоже часть греха. Именно поэтому ничего не происходит. Ты продолжаешь пытаться и пытаться, и принимаешь многие решения, и даешь много клятв, но ничего не происходит — ты остаешься прежним. Не то чтобы ты не пытался, не то чтобы пытался недостаточно; ты пытался и старался изо всех сил. Ты потерпел поражение, потому что дело не в усилии. Никакое усилие не поможет. Дело в том, чтобы быть бдительным, не в усилии. Если ты бдителен, многие вещи будут просто отброшены; тебе не понадобится их отбрасывать. В осознанности определенные вещи невозможны.
Падая в любовь, ты остаешься ребенком; поднимаясь в любви, ты становишься зрелым. И мало-помалу любовь становится не отношениями, она становится состоянием существа. Не то, что ты любишь это и не любишь то, нет — ты просто любишь. Кто бы к тебе ни подошел, ты с ними делишься. Что бы ни происходило, ты даешь этому свою любовь. Ты касаешься камня, и касаешься его так, словно касаешься тела возлюбленной. Ты смотришь на дерево, и смотришь так, словно смотришь в лицо возлюбленному. Это становится состоянием существа. Ты не «влюблен» — теперь ты есть любовь. Это восхождение, не падение.

Ум всегда либо в прошлом, либо в будущем. Он не может быть в настоящем; абсолютно невозможно, чтобы ум был в настоящем. Когда ты в настоящем, ума больше нет — потому что ум означает мышление. Но как может ум действовать в настоящем? В настоящем нет никакого места, в котором ум мог бы двигаться.
Настоящее — это разделительная линия, вот и все. В нем нет никакого пространства. Оно разделяет прошлое и будущее — просто разделительная линия. Ты можешь быть в настоящем, но не можешь думать; для того чтобы думать, нужно место. Для мыслей требуется место, они как вещи. Помни это: мысли — это тонкие вещи, они материальны. Мысли не духовны, потому что измерение духовного начинается, лишь когда мыслей нет. Мысли — материальные вещи, очень тонкие, и каждой материальной вещи требуется пространство.
Ты не можешь думать в настоящем. В то мгновение, когда ты начинаешь думать, ты уже в прошлом. Когда встает солнце, нет пространства даже для того, чтобы сказать: «Как красиво!», потому что, когда ты произносишь эти два слова: «Как красиво!» — этот опыт уже в прошлом, ум уже занес это в память. Но в то мгновение, когда солнце встает, в то самое мгновение, когда солнце восходит, как ты можешь думать? Что ты можешь думать? Ты можешь быть восходящим солнцем, но не можешь думать. Для тебя места достаточно — но не для мыслей.
Ты видишь прекрасный цветок и говоришь: «Красивая роза» — ты больше не с этой розой в это мгновение; это уже воспоминание. Когда есть цветок и есть ты, и вы оба присутствуете друг для друга, как ты можешь думать? Что ты можешь думать? Как возможно мышление? Для него нет никакого места. Место так узко — фактически, места вообще нет — и вы с цветком не можете существовать как двое, потому что для двоих места недостаточно; существовать может лишь одно.
Именно поэтому в глубоком присутствии ты — цветок, а цветок стал тобой. Когда мышления нет, кто цветок, и кто тот, кто его наблюдает? Наблюдающий становится наблюдаемым. Внезапно границы теряются. Внезапно ты проник, проник в цветок, а цветок проник в тебя. Внезапно вы не двое — существует одно.
Если ты начинаешь думать, вы снова стали двумя. Если ты не думаешь, где эта двойственность? Когда ты существуешь с цветком, без мышления, это диалог — не дуалог, но диалог. Когда ты существуешь с возлюбленным, это диалог, не дуалог, потому что двоих нет. Сидя рядом с любимым, держа любимого за руку, ты просто существуешь. Ты не думаешь о временах, что прошли и кончились; ты не думаешь о наступающем будущем — ты здесь, сейчас. И так красиво быть здесь и сейчас, и так интенсивно, что в эту интенсивность не может проникнуть никакая мысль.

Узки ворота; узки ворота настоящего. В настоящем мышление невозможно. Когда ты в настоящем, без мышления, ты впервые становишься духовным. Открывается новое измерение — измерение осознанности. Осознанность означает: быть в мгновении так тотально, чтобы не было никакого движения в прошлое, никакого движения в будущее — все движение останавливается. Это не значит, что ты застываешь. Начинается новое движение, движение в глубину.
Есть два вида движения, и именно в этом смысл креста Иисуса: он показывает два направления движения, перекресток. Одно движение линейно: ты движешься по линии, от одной вещи к другой, от одной мысли к другой. От одного сна к другому — от А ты движешься к Б, от Б к В, от В к Г. Таким образом, ты движешься линейно, горизонтально. Это движение времени; это движение того, кто крепко спит.
Есть другое движение, и это совершенно другое измерение. Это движение не горизонтально, оно вертикально. Ты не переходишь из А в Б, а из Б в В; ты переходишь из А в более глубокое А: от А, в A1, А2, А3 в глубину — или в высоту.
Когда мышление останавливается, начинается новое движение. Теперь ты падаешь в глубину, в подобное бездне явление. Люди, которые медитируют глубоко, рано или поздно приходят к этой точке; тогда они пугаются, потому что чувствуют себя так, словно перед ними раскрылась пропасть — бездонная пропасть, и у тебя кружится голова, тебе страшно. Тебе хочется цепляться за старое движение, потому что оно знакомо; это похоже на смерть.
Именно в этом смысл креста Иисуса: это смерть. Перейти от горизонтального к вертикальному — это смерть; это настоящая смерть. Но это смерть лишь с одной стороны; с другой стороны — это воскресение. Ты умираешь, чтобы родиться; ты умираешь в одном измерении, чтобы родиться в другом. Горизонтально — ты Иисус. Вертикально — ты становишься Христом.
Если ты движешься от одной мысли к другой, ты остаешься в мире времени. Если ты движешься в мгновение — не в мысль — ты движешься в вечность. Ты не статичен; ничто не статично в этом мире, ничто не может быть статичным — но возникают новые движения, движения без мотивации. Запомните эти слова. По горизонтальной линии ты движешься благодаря мотивации. Ты хочешь чего-то достичь. Мотивированное движение означает сон. Немотивированное движение означает осознанность — ты движешься ради сущей радости двигаться, ты движешься, потому что движение есть жизнь, ты движешься, потому что жизнь — это энергия, а энергия — это движение. Ты движешься, потому что энергия — это наслаждение, не ради чего-то другого. В этом нет никакой цели. Фактически, ты вообще никуда не идешь, вообще не идешь — ты просто наслаждаешься энергией. Нет цели вне самого движения; движение обладает собственной внутренней ценностью, не внешней ценностью.
Весь мир движется, существование движется в вечности. Ум движется во времени. Существование движется в глубину и в высоту, а ум движется вперед и назад. Ум движется горизонтально — это сон. Если ты можешь двигаться вертикально — это осознанность.

Будь в мгновении. Привнеси в это мгновение всю свою тотальную осознанность. Не позволяй прошлому вмешиваться, не позволяй входить будущему. Прошлого больше нет, оно умерло. И как говорит Иисус: «Пусть мертвые хоронят мертвых». Прошлого больше нет, зачем тебе о нем беспокоиться? Почему ты продолжаешь снова и снова его пережевывать? Ты что, сумасшедший? Его больше нет; это только твой ум, это только воспоминание. Будущего еще нет — что ты делаешь, думая о будущем? То, чего еще нет, — как ты можешь об этом думать? Как ты можешь его планировать? Что бы ты ни делал, этого не случится, и тогда ты разочаруешься, потому что у целого есть свой собственный план. Почему ты пытаешься строить собственные планы, противоречащие его планам?
У существования свои планы, и оно мудрее тебя — целое всегда мудрее части. Почему ты притворяешься целым? У целого есть собственное предназначение, собственное осуществление; почему ты этим озабочен? И что бы ты ни делал, это будет грехом, потому что ты будешь упускать мгновение — это мгновение. И если это станет привычкой — это становится привычкой; если ты начинаешь упускать, это становится привычной формой — тогда, когда придет будущее, ты снова его упустишь, потому что, когда будущее придет, оно будет не будущим, оно будет настоящим. Вчера ты думал о «сегодня», потому что тогда оно было «завтра»; теперь это сегодня, и ты думаешь о завтра, а когда придет завтра, оно будет сегодня, — потому что все, что существует, существует здесь и сейчас и не может существовать никак иначе. Если ты действуешь по застывшему образцу, и он таков, что твой ум всегда смотрит в завтра, когда же ты будешь жить? Завтра никогда не приходит. Тогда ты будешь продолжать упускать — и это грех. В этом смысл еврейского слова «грех». В то мгновение, когда входит будущее, входит время. Ты согрешил против существования, ты упустил. И это стало застывшим образцом: как робот, ты продолжаешь упускать.
Когда ты здесь со мной, будь здесь со мной — тотально здесь со мной, чтобы ты мог научиться новому виду движения, чтобы ты мог начать двигаться в вечность, не во время. Время — это мир, вечность — это Бог; горизонтальное — это мир, вертикальное — это Бог. Оба они встречаются в одной точке — там, где распят Иисус. Они встречаются, — горизонтальное и вертикальное, — в одной точке, и эта точка здесь и сейчас. Из «здесь и сейчас» ты можешь совершить два путешествия: одно путешествие — в мир, в будущее; другое путешествие — в Бога, в глубину. Стань более и более осознанным, стань более и более бдительным и чувствительным к настоящему.

 

Что ты будешь делать? Как это может стать возможным? — потому что вы так крепко спите, что можете сделать сном и это. Вы можете сделать само это объектом мышления, мыслительного процесса. Вы можете прийти по этому поводу в такое напряжение, что само оно не даст вам быть в настоящем. Если вы думаете слишком много о том, как быть в настоящем, это думанье не поможет. Если вы чувствуете слишком много вины... если иногда вы движетесь в прошлое — так и будет; это было такой долгой привычкой; а иногда вы начнете думать и о будущем — немедленно вы испытаете чувство вины, почувствуете, что снова совершили грех.
Не чувствуйте себя виноватыми. Поймите грех, но не чувствуйте себя виноватыми, — и это очень, очень тонко. Если ты чувствуешь себя виноватым, ты упустил всю суть. Теперь старый образец начинается в новой форме. Теперь ты чувствуешь себя виноватым, потому что упустил настоящее. Теперь ты думаешь о прошлом, потому что, то настоящее — больше не настоящее; оно стало прошлым, и ты чувствуешь себя виноватым из-за него. Ты по-прежнему упускаешь.

Таким образом, помни одно: когда бы ты ни осознал, что ушел в прошлое или в будущее, не создавай из этого проблемы. Просто приди в настоящее, не создавая никакой проблемы. Все в порядке! Просто верни осознанность. Ты упустишь миллионы раз; этого не случится прямо сейчас, немедленно. Это может случиться, но из-за тебя не случается. Эта модель поведения так укоренилась, что ты не можешь прямо сейчас ее изменить. Но не беспокойся, существование не торопится. Вечность может ждать вечно. Не делай из этого напряжения.
Каждый раз, когда ты чувствуешь, что упустил, вернись обратно, вот и все. Не чувствуй себя виноватым; это трюк ума, теперь он снова играет в игру. Не раскаивайся: «Я снова забыл». Когда ты это понимаешь, тотчас же вернись к тому, что ты делаешь. Принимая ванну, вернись; принимая пищу, вернись; совершая прогулку, вернись в это. В то мгновение, когда ты чувствуешь, что ты не здесь и сейчас, вернись — просто, невинно. Не создавай чувства вины. Если ты испытываешь чувство вины, ты упустил суть. Есть грех, но нет никакой вины — но это для вас трудно. Если ты чувствуешь, что что-то неправильно, тотчас же ты чувствуешь себя виноватым. Ум очень, очень коварен. Если ты начинаешь чувствовать себя виноватым, игра началась снова — на новой почве, но игра остается старой. Ко мне приходят люди, они говорят: «Мы продолжаем забывать». Они так печальны, когда говорят: «Мы продолжаем забывать. Мы пытаемся, но помним лишь несколько секунд. Мы остаемся бдительными, помнящими себя, но потом снова теряем это — что делать?» Ничего не нужно делать! Суть вообще не в том, чтобы что-то делать. Что ты можешь сделать? Единственное, что ты можешь сделать, — это не создавать чувства вины. Просто вернись.

Чем более ты возвращаешься... просто вспомни. Не с очень серьезным лицом, не с большим усилием — просто, невинно, не создавая из этого проблемы. Потому что у вечности нет проблем — все проблемы существуют на горизонтальном плане; эта проблема тоже существует на горизонтальном плане. Вертикальный план не знает никаких проблем. Это сущая радость, без всякой тревоги, без всякой тоски, без всякого беспокойства, без всякой вины, без ничего подобного. Будь простым и вернись.
Много раз ты упустишь, это нужно принять как должное. Не беспокойся об этом; так и должно быть. Ты упустишь много раз, но суть не в этом. Не уделяй слишком много внимания тому факту, что ты много раз упускаешь, удели внимание тому факту, что ты много раз обретаешь заново. Помни это — ударение должно быть не на том, что ты много раз упустил, но на том, что ты много раз заново обрел вспоминание. Пусть это сделает тебя счастливым. То, что ты упускаешь, конечно, — так и должно быть. Ты человек, ты жил на горизонтальном плане много, много жизней, и это так естественно. Красота в том, что много раз ты снова возвращался. Ты сделал невозможное; пусть это сделает тебя счастливым!
За двадцать четыре часа, двадцать четыре тысячи раз ты упустишь, но двадцать четыре тысячи раз обретешь вновь. Начнет действовать новый режим. Столько раз ты снова возвращаешься домой; мало-помалу взрывается новое измерение. Более и более ты становишься способным оставаться в осознанности, менее и менее ты будешь выпадать из нее и снова возвращаться. Отрезки выпадения из осознанности будут становиться меньше и меньше. Меньше и меньше ты будешь забывать, больше и больше помнить — ты входишь в вертикальное. Однажды горизонтальное внезапно исчезает. Интенсивность приходит в осознанность, и горизонтальное исчезает.

Когда Шанкара, Веданта и индуисты называют этот мир иллюзорным, за этим стоит именно это. Потому что, когда осознанность становится совершенной, этот мир — мир, который ты создал из своего ума, — просто исчезает; перед тобой открывается другой мир. Майя исчезает, иллюзия исчезает — иллюзия сохранялась из-за твоего сна, из-за твоей бессознательности.
Это точно как сон. Ночью ты движешься во сны, и когда сон происходит, он реален. Ты когда-нибудь думал во сне: «Это невозможно»? Невозможное происходит во сне, но ты не можешь в нем усомниться. Во сне ты пребываешь в состоянии полной веры. Нет, во сне каждый, как ребенок, доверяет всему, что бы ни происходило.
Сон — это доверие, сон — это вера. Во сне ты не можешь сомневаться. Как только ты начинаешь сомневаться во сне, правила нарушены. Как только ты начинаешь сомневаться, сон начинает исчезать. Этот мир, который ты видишь вокруг себя, — не реальный мир. Не потому, что он не существует — он существует, но ты видишь его сквозь ширму сна. Между вами стоит бессознательное; ты смотришь на него, ты истолковываешь его по-своему; ты точно как пьяный.

Все будды смеялись, став пробужденными. Их смех подобен львиному рыку. Они смеются не над вами — они смеются над всей этой космической шуткой. Они жили в сновидении, во сне, совершенно опьяненные желанием, и из желания они смотрели на существование. Тогда оно не было реальным существованием; они проецировали на него свой собственный сон. Ты принимаешь все существование как экран, на который проецируешь свой собственный ум. Ты видишь вещи, которых нет, и не видишь вещей, которые есть. И у ума на все есть объяснение. Если появляется сомнение, ум все объясняет.
Помните, вот разница между религиозностью и философией: философия — это транквилизатор, религиозность — это шок; философия помогает тебе хорошо спать, религиозность — выводит из сна. Религиозность — это не философия, это техника, чтобы вывести тебя из твоей бессознательности. А все философии — это техники, чтобы помочь тебе хорошо спать; они дают тебе сны, утопии. Религиозность отнимает у тебя все сны и утопии. Религиозность приводит тебя к истине — а истина возможна, лишь если ты не видишь снов. Видящий сны ум не может видеть истину. Видящий сны ум, и истину превратит в очередной сон.

Лао-цзы говорит:
— Когда кто-то слушает мое учение без ума, он становится просветленным. Если кто-то слушает мое учение из ума, тогда он находит собственные объяснения, которые не имеют ничего общего со мной. А когда кто-то слушает, вообще не слушая, — есть люди, которые слушают, не слушая, — когда кто-то слушает так, словно вообще не слушает, он смеется над моей глупостью.
И этот третий тип ума составляет большинство. Лао-цзы говорит:
— Если большинство не смеется над тобой, осознавай, что, должно быть, ты говоришь что-то неправильное. Если большинство смеется, лишь тогда ты говоришь что-то истинное. Когда большинство думает, что ты дурак, — лишь тогда есть возможность того, что ты мудр; иначе никакой возможности нет.
Гераклит казался Аристотелю запутавшимся. Он покажется таким и вам. Вас всюду учат рациональному, не мистическому. Каждого учат быть ясным. Если ты хочешь быть ясным, тебе придется двигаться по горизонтали. Там А есть А, Б есть Б, и А никогда не Б. Но в таинственной бездне вертикального, границы встречаются и сливаются друг с другом. Таким образом, Бог — тайна, не силлогизм. Те, кто приводит доказательства Бога, просто делают невозможное; никаких доказательств Бога быть не может. Доказательства существуют на горизонтальном плане.
В этом смысл доверия: ты падаешь в бездну, переживаешь опыт бездны, просто исчезаешь в ней... и ты знаешь. Ты знаешь, лишь когда ума нет, — никогда не прежде. Где бы вы ни были, именно в этом месте вас нет. Вы можете быть где угодно, но никогда не там, где вы есть. Где бы вы ни были, вас там нет.
В старых тибетских писаниях говорится, что Бог приходит много раз, но никогда не находит тебя там, где ты есть. Он стучит в двери, но хозяина нет дома — он всегда где-то еще. Ты в своем доме, ты дома или где-то еще? Как может Бог тебя найти? Тебе не нужно к нему идти, просто будь дома, и он найдет тебя. Он ищет тебя точно так же, как ты ищешь его. Просто будь дома, чтобы, когда он придет, он мог тебя найти. Он приходит, он стучит миллионы раз, он ждет у дверей, но тебя никогда нет дома.

Гераклит говорит:
Дураки, хотя и, слышат,
Все равно, что глухие;
К ним относится пословица:
Где бы они ни были, их там нет.
Это сон: отсутствие, не присутствие в настоящем мгновении, нахождение где-то еще.
Именно поэтому Иисус говорит: «Если у вас есть уши, услышьте меня; если у вас есть глаза, увидьте меня!»
Гераклит, наверное, нашел, что многие люди, которые слушают, ничего не слышат, и многие люди, которые видят, ничего не видят, потому что их дома совершенно пусты. Хозяина нет дома. Глаза смотрят, уши слушают, но внутри никого нет дома. Глаза — это только окна; они могут видеть, если только сквозь них видишь ты. Как может видеть окно? Ты должен стоять у окна, лишь тогда ты можешь видеть. Как? — это только окно, оно ничего не чувствует. Если есть ты, все становится совершенно по-другому.
Все тело похоже на дом, а ум — на путешественника; хозяин всегда в отъезде, и дом остается пустым. И жизнь стучит к тебе в двери — ...можешь назвать это Богом или как угодно еще, название не имеет значения; назови это существованием... — существование стучит в двери, уже стучит, стучит непрерывно, но тебя никогда нельзя застать. Это и есть сон.
Человек не должен говорить и действовать, словно во сне.
Действуй, говори с полной осознанностью, и ты найдешь в себе огромную перемену. Сам тот факт, что ты осознаешь, изменяет все твои действия.
Это точно, как свет. Когда в доме горит свет, как там может существовать темнота? Она просто бежит из него. Когда в твоем доме светло, как ты можешь спотыкаться? Как ты можешь стучать в стену? Светло, и ты знаешь, где дверь; ты просто направляешься прямо к двери, выходишь в нее. Когда темно, ты спотыкаешься, пробираешься ощупью, падаешь. Неосознанный, ты пробираешься ощупью, спотыкаешься, падаешь. Все, что неправильно, неправильно не само по себе, но потому, что ты живешь в темноте.

Иисус сможет испытать гнев, если захочет; он может его использовать. Ты не можешь его использовать — он использует тебя. Если Иисус чувствует, что это может быть хорошо и полезно, он может использовать что угодно — он хозяин. Иисус может испытывать гнев, не испытывая гнева.
Многие люди работали с Гурджиевым, и он был ужасным человеком. В гневе он был ужасен, он выглядел, как убийца! Но это была только игра, только ситуация, чтобы кому-то помочь. И мгновенно, без промежутка даже на долю секунды, он уже смотрел на кого-то другого и улыбался. Потом он снова смотрел на первого человека, на которого испытывал гнев, и снова выглядел ужасно и гневно.
Это возможно. Осознавая, ты можешь использовать все. Даже яд может стать эликсиром, когда ты осознаешь. А когда ты спишь, даже эликсир может стать ядом — потому что все зависит от того, насколько ты бдителен. Действия ничего не значат. Действия не имеют значения — значение имеешь только ты, твоя осознанность, твоя сознательность, внимательность. Что ты делаешь, неважно.
Если ты узнаешь осознанность, и что ничто её не стоит — ты узнал величайшее блаженство жизни. Тогда, внезапно, многие вещи просто отпадают; они становятся глупыми, становятся дурацкими. Мотивации больше нет, желания больше нет, сны отпали.

Человек не должен действовать или говорить, словно во сне.
Это единственный ключ.
Пробужденные живут в одном общем мире;
Каждый из спящих — в своем собственном.
У тебя свой собственный мир; если ты спишь, ты заключен в оболочку собственных мыслей, концепций, мечтаний, желаний.
Сны личны, истина не лична. Истина не может быть личной — истина не может быть моей или твоей, истина не может быть христианской или индуистской. Истина не может быть личной. Сны личны. Истина — это открытое небо; оно для всех, и оно одно.
Именно поэтому, когда говорят Лао-цзы, Будда, Гераклит, хотя их языки могут и отличаться, — но они подразумевают одно и то же, они указывают на одно и то же. Они не живут в личных мирах. Личный мир каждого из них исчез вместе со снами, желаниями — вместе с умом. У ума бывает личный мир, но у сознания личного мира не бывает. Бодрствующие живут в одном общем мире... У тех, кто бодрствует, один общий мир — и это существование. А у каждого из тех, кто спит и видит сны, — свой собственный мир.

Твой личный мир должен быть отброшен; это единственное отречение, которого я от тебя требую. Я просто говорю — оставить свой личный мир снов. Для меня это и есть санньяса. Настоящий мир, от которого нужно отречься, находится в уме; частный мир сновидений. Если ты от него отречешься, тогда, даже сидя на рынке, ты в Гималаях. Если ты от него не отречешься, то и в Гималаях создашь вокруг себя личный мир.
Что бы мы ни видели, когда бодрствуем, — это смерть;
Когда спим, — это сны.
Это действительно красиво. Когда ты спишь, ты видишь сны, иллюзии, миражи — твои собственные творения, твой собственный личный мир. Когда ты просыпаешься, что ты видишь? Гераклит говорит; «Проснувшись, всюду вокруг ты видишь смерть».
Может быть, именно поэтому ты не хочешь видеть. Может быть, именно поэтому ты видишь сны и окружаешь себя облаком снов, чтобы не нужно было смотреть в лицо факту смерти. Но помни: человек становится религиозным, лишь когда сталкивается со смертью, никогда не прежде.
Когда ты сталкиваешься со смертью, когда ты смотришь смерти прямо в лицо, не избегаешь, не уклоняешься, не бежишь от нее, не окружаешь себя облаком, — когда ты смотришь в лицо и сталкиваешься с фактом смерти, — то внезапно осознаешь, что смерть есть жизнь. Чем глубже ты движешься в смерть, тем глубже ты движешься и в жизнь, говорит Гераклит, потому что противоположности встречаются и сплавляются; они одно.
Если ты пытаешься бежать от смерти, помни: ты будешь бежать и от жизни. Именно поэтому вы выглядите такими мертвыми. Это парадокс: беги от смерти, и ты останешься мертвым; смотри ей в лицо, столкнись с ней, и станешь живым. В то мгновение, когда ты смотришь смерти в лицо так глубоко, так интенсивно, что начинаешь чувствовать, что умираешь, — не только снаружи, но и внутри ты чувствуешь и касаешься смерти — приходит кризис. Это крест Иисуса, кризис смерти. В это мгновение ты умираешь из одного мира — мира горизонтального, мира ума — и воскресаешь в другом мире.

Воскресение Иисуса — не физическое явление. Христиане напрасно создали вокруг этого столько гипотез. Это не воскресение его тела, это воскресение в другое измерение тела; это воскресение в другое измерение другого тела, которое никогда не умирает. Это тело временно, то тело вечно. Иисус воскресает в другой мир, мир истины. Личный мир должен исчезнуть.
В последний момент Иисус говорит, что встревожен, обеспокоен. Даже такой человек, как Иисус, умирая, встревожен; так и должно быть. Он говорит Богу, кричит: «Что Ты со мной делаешь?» Ему хочется цепляться за горизонтальное, ему хочется цепляться за жизнь — даже такому человеку, как Иисус.
Поэтому не чувствуй себя виноватым. Тебе тоже хочется цепляться. Это человечно в Иисусе, и он более человечен, чем Будда, Махавира. Это человечно: человек сталкивается лицом к лицу со смертью, и он встревожен, он плачет, но не поворачивает обратно; он не падает. Тотчас же он осознает, чего он просит. Тогда он говорит: «Да свершится воля твоя!» — расслабляется, сдается. Тотчас же колесо поворачивается — он больше не в горизонтальном; он вошел в вертикальное, в глубину. Там он воскресает в вечности.
Умри во времени, чтобы воскреснуть в вечность. Умри для ума, чтобы стать живым в сознании. Умри для мышления, чтобы родиться в осознанность.

Гераклит говорит: «Что бы мы ни видели, когда бодрствуем, это смерть...» Именно поэтому мы живем во снах, мечтах, транквилизаторах, опьянении — чтобы избежать столкновения со смертью. Но этому факту нужно посмотреть в лицо. Если ты смотришь ему в лицо, факт становится истиной; если ты бежишь, ты живешь в бесконечной лжи. Если ты смотришь в лицо этому факту, этот факт становится дверью к истине. Смерть — это факт; с этим нужно столкнуться лицом к лицу. А истина будет жизнью, вечной жизнью, жизнью в изобилии, жизнью, которая никогда не кончается.

 

Осознанность и Центрирование

Сначала нужно понять, что подразумевается под осознанностью. Ты идешь. Ты осознаешь многие вещи. Ты осознаешь многие вещи, не осознавая только одного, и это - самого себя. Ты идешь, не осознавая лишь только самого себя! Это осознавание себя Гурджиев называет «помнить себя». Гурджиев говорит: «Постоянно, где бы ты ни был, помни себя».
Что бы ты ни делал, продолжай постоянно делать внутри одно: осознавай, что ты это делаешь. Это постоянное вспоминание себя создает в тебе тонкую энергию, очень тонкую энергию. Ты начинаешь быть кристаллизованным существом.
В нормальном состоянии ты просто болтающийся на ветру мешок! Никакой кристаллизации, на самом деле, никакого центра — просто текучесть, просто расхлябанное сочетание многих вещей без всякого центра. Осознанность — это то, что делает тебя хозяином. Когда я говорю, будь хозяином, я подразумеваю присутствие — постоянное присутствие. Что бы ты ни делал или не делал, одно должно быть постоянно в твоем сознании: что ты есть.
Это простое чувство себя, - чувство, что человек есть, - создает центр — центр спокойствия, центр молчания, центр внутреннего мастерства. Это внутренняя сила. И когда я говорю «внутренняя сила», я подразумеваю это буквально. Именно поэтому будды говорят о «пламени осознанности» — она и есть пламя. Если ты начинаешь осознавать, ты начинаешь чувствовать в себе новую энергию, новый огонь, новую жизнь. И из-за этой новой жизни, новой силы, новой энергии многие вещи, которые управляли тобой, просто растворяются. Ты не должен бороться с ними.

Как только ты начинаешь быть сильным внутри, и у тебя появляется ощущение внутреннего присутствия — что ты есть, — твои энергии начинают становиться концентрированными, кристаллизованными в одной точке, и рождается «я». Помни, рождается не эго, но «я». Эго — это ложное ощущение себя. Не имея никакого «я», ты продолжаешь верить, что у тебя есть какое-то «я», — это и есть эго. Эго означает ложное «я» — ты не «я», но все же считаешь себя «я».

Маулингапутта, искатель истины, пришел к Будде. Будда спросил его:
— Что ты ищешь? Маулингапутта сказал:
— Я ищу себя. Помоги мне!
Будда пообещал помочь ему, если он сделает то, что он ему скажет. Маулингапутта заплакал и сказал:
— Как я могу обещать? Меня нет — меня еще нет, как я могу обещать? Я не знаю, что буду делать завтра, у меня нет никакого «я», которое могло бы пообещать, поэтому не проси невозможного. Я попытаюсь. Самое большее, я могу сказать — это я попытаюсь. Но я не могу сказать, что это сделаю, потому что кто это сделает? Я ищу то, что может обещать и держать обещания. Меня еще нет.
Будда сказал:
— Маулингапутта, я задал тебе этот вопрос, чтобы это услышать. Если бы ты пообещал, я бы отказал тебе. Если бы ты сказал: «Я обещаю, что это сделаю», тогда я узнал бы, что ты не настоящий искатель себя, потому что искатель должен знать, что его еще нет. Иначе, какой смысл искать? Если ты уже есть, нет никакой необходимости. Но тебя нет! И если человек может это чувствовать, эго испаряется.

Эго — это ложное представление о чем-то, чего вообще нет. «Я» подразумевает центр, который может пообещать. Этот центр создается постоянным пребыванием в осознанности, постоянной осознанностью. Осознавай, что ты что-то делаешь: что ты сидишь, что сейчас ты вот-вот уснешь, что к тебе приходит сон, что ты засыпаешь. Попытайся быть сознательным каждое мгновение, и ты начнешь ощущать, что внутри тебя рождается центр; что-то стало кристаллизоваться, появилась центрированность. Теперь все связано с этим центром.
Именно поэтому опасные игры так привлекательны. Спросите тех, кто взбирается на вершину Гуришанкара, Эвереста. Когда впервые Хиллари оказался там, наверное, он внезапно ощутил центр. И когда впервые кто-то попал на Луну, наверное, пришло внезапное чувство центра. Именно поэтому опасность привлекательна. Ты ведешь машину и едешь с большей и большей скоростью, и тогда скорость становится опасной. Тогда ты не можешь думать; мысли прекращаются. Тогда ты не можешь мечтать. Тогда ты не можешь воображать. Тогда настоящее становится весомым. В это опасное мгновение, когда в любой момент возможна смерть, внезапно ты осознаешь центр внутри себя. Опасность привлекательна лишь потому, что в опасности ты иногда чувствуешь себя центрированным.
Ницше где-то говорит, что война должна продолжаться, потому что лишь на войне иногда чувствуется «я» — чувствуется центр, потому что война опасна. И когда смерть становится реальностью, жизнь становится интенсивной. Когда смерть совсем рядом, жизнь становится интенсивной, и ты центрирован. В любое мгновение, когда ты осознаешь себя, появляется центрирование. Но если эта центрированность только ситуационная, она исчезнет, стоит только ситуации кончиться.
Она не должна быть только ситуационной, она должна быть внутренней. Попытайся быть осознанным в каждом обычном действии. Сидя в кресле, попробуй это — осознай себя сидящего. Осознавай не только кресло, не только комнату, не только окружающую атмосферу, но осознавай сидящего. Закрой глаза и почувствуй себя; копай глубоко и чувствуй себя.
...дзэнский мастер сказал Херригелю:
— Меня не интересует твоя стрельба из лука или попадание в цель. Меня интересуешь ты. Ты в совершенстве освоил технику. Но когда твоя стрела покидает лук, ты не осознаешь себя, и это тщетно! Меня заботит не то, чтобы стрела попала в цель. Меня заботишь ты! Когда стрела выпущена из лука, вовнутрь должно быть выпущено твое сознание. Даже если ты промахнешься мимо цели, это не имеет значения, но мимо внутренней цели промахиваться нельзя, а ты промахиваешься.
Херригель сказал: Это невозможно! Когда ты во что-то целишься, осознанность направляется к цели, к объекту, и если ты хороший стрелок, ты должен забыть себя — помнить только цель, мишень и забыть все остальное. Остаться должна только мишень.
Но дзэнский мастер постоянно заставлял его создавать другую цель, внутри. Эта стрела должна быть двойной стрелой: направленной на цель снаружи и постоянно указывающей на внутреннее «я».

Таким образом, что бы ты ни делал — что угодно, не обязательно это должна быть стрельба из лука, — что бы ты ни делал, даже если ты просто сидишь, будь направленным в обе стороны. Помни, что происходит снаружи, но помни и того, кто внутри.
Лин-Чи однажды утром читал лекцию, и кто-то спросил его: — Только ответь мне на один вопрос: кто я?
Вместо того чтобы, как обычно, ответить со своего места, он встал и подошел к этому человеку. Весь холл замер. Лин-Чи встал перед задавшим вопрос и посмотрел ему в глаза. Это был очень проникновенный момент. Все замерло. Задавший вопрос покрылся испариной. Лин-Чи просто пристально смотрел ему в глаза. Затем Лин-Чи сказал:
— Не спрашивай меня. Иди вовнутрь и найди, кто это спрашивает. Закрой глаза. Не спрашивай: «Кто я?» Иди вовнутрь и найди, кто это спрашивает, кто этот задающий вопросы внутри. Забудь обо мне. Найди источник этого вопроса. Иди глубоко вовнутрь!
И говорят, что этот человек закрыл глаза, впал в молчание, и внезапно он был просветлен. Он открыл глаза, рассмеялся, коснулся ног Лин-Чи и сказал: «Ты ответил мне».
«Кто я?» Как может на это ответить кто-то другой? Но в этой частной ситуации — тысячи человек в молчании, в молчании, в котором можно было услышать, как падает иголка, — Лин-Чи подошел, посмотрел проницательными глазами и просто приказал этому человеку: «Закрой глаза, иди вовнутрь и найди, кто задает вопросы. Не жди, чтобы я тебе ответил. Найди, кто это спрашивает». И этот человек закрыл глаза. Что случилось в этой ситуации? Он стал центрированным. Внезапно он стал центрированным, внезапно он осознал глубочайшее внутреннее ядро.
Это должно быть открыто, и осознанность — метод открытия этого глубочайшего внутреннего ядра. Чем более ты бессознателен, тем дальше ты от самого себя. Чем более ты сознателен, тем ближе подходишь к себе. Если сознание тотально, ты в центре. Если сознания меньше, ты приближаешься к периферии. Когда ты бессознателен, ты на периферии, где центр совершенно забыт.
Ты можешь двигаться к периферии — тогда ты движешься к бессознательному. Что бы ты ни делал, если ты можешь помнить себя, тогда ты ближе к центру. Тогда однажды внезапно ты становишься центрированным. Тогда у тебя есть энергия. Эта энергия — огонь. Вся жизнь, все существование — это энергия, огонь.

Действуй внимательно. Это долгое, тяжкое путешествие; трудно осознавать даже на долю мгновения; ум постоянно мерцает. Но это не невозможно. Это тяжко, это трудно, но не невозможно. Это возможно — возможно для каждого. Нужно лишь усилие, и усилие в полную силу и от всего сердца. Ничто не должно остаться в стороне; ничто не должно остаться незатронутым. Все должно быть принесено в жертву осознанности; лишь тогда обнаруживается внутреннее пламя. Оно есть.
Если бы можно было найти единство «по сути» между всеми религиями, когда-либо существовавшими или возможными, тогда было бы найдено одно-единственное слово: «осознанность».
Иисус рассказывает историю... Хозяин большого дома уехал, и он приказал своим слугам быть постоянно бдительными, потому что он может вернуться в любое мгновение. Двадцать четыре часа в сутки они должны быть бдительными. В любое мгновение хозяин может вернуться — в любое мгновение! Нет никакого назначенного времени, никакого дня, никакой даты. Если есть назначенная дата, ты можешь спать; тогда ты можешь делать что угодно и быть бдительным только в этот определенный день, потому что в этот день возвращается хозяин. Но хозяин сказал: «Я могу вернуться в любое мгновение. Днем и ночью вы должны быть готовы меня принять».
Это притча о жизни. Ты не можешь откладывать; в любое мгновение хозяин может вернуться. Человек должен быть бдительным постоянно. Никакая дата не назначена; ничего не известно о том, когда внезапно что-то случится. Остается только одно: быть бдительным и ждать.
Осознанность — это техника центрирования себя, техника достижения внутреннего огня. Он есть, и он скрыт; его можно обнаружить. И как только он обнаружен, лишь тогда мы способны войти в храм — не раньше, никогда не раньше.

Прикладывай усилия, даже когда терпишь поражение. Поначалу так и будет. Снова и снова ты потерпишь поражение, но поможет даже поражение. Потерпев поражение, на мгновение осознай, и впервые ты почувствуешь, как ты бессознателен.
Иди по улице, и ты не сможешь пройти и нескольких шагов без того, чтобы не стать бессознательным. Снова и снова ты забываешь себя. Кто-то идет мимо, ты на него смотришь и забываешь себя.
Твои поражения тоже могут быть полезны. Они могут показать тебе, как ты бессознателен. И даже если ты осознаешь, что бессознателен, ты достигнешь определенной осознанности. Если сумасшедший осознает, что он сумасшедший, он встал на путь к здравому рассудку.

 

Много Болезней, Один Рецепт
Ты пробовал все возможные вещи, чтобы изменить себя, но кажется, ничего никогда не получается. Ты остаешься прежним.
А я здесь говорю, что есть простой ключ — осознанность. Ключи всегда очень малы; ключи — небольшие вещи. Но ма ленький ключ может открыть очень большой замок.
Когда люди спросили Будду: «Что нам делать?», его ответ был всегда одним и тем же: «Осознавайте. Привнесите в свою жизнь осознанность».
Ананда сказал: — Как же так? Они приносят всевозможные болезни — но твой рецепт всегда остается одним и тем же!
И Будда сказал:
— У разных людей разные болезни — точно , как разным людям могут сниться разные сны.
Если две тысячи человек заснут, им приснятся две тыся чи снов. Но если вы придете ко мне и спросите, как избавить ся от этих снов, лекарство буд ет одним для всех: «Просни тесь» . Лекарство будет для всех совершенно одинаковым; ре цепт будет одним и тем же. Можете называть это осознан ностью, можете называть это свидетельствованием — это разные названия одного и того же лекарства.

Аналитик и Свидетель

Ты можешь только разрушить настоящее мгновение, а это единственное мгновение, которое доступно, реально.
Восток смотрит на вещи совершенно по-другому. Во-первых, он говорит, что никакая проблема не серьезна. В то мгновение, как ты говоришь, что какая-то проблема несерьезна, эта проблема на девяносто девять процентов умирает.
Все твое видение ее меняется. Во-вторых, говорит Восток, проблема существует, потому что ты с ней отождествлен. Ты с ней отождествлен — вот в чем настоящая проблема. И это ключ к решению всех проблем.
Если ты придешь к восточному мистику, он скажет:
— Ты думаешь, что гнев — это ты, ты чувствуешь себя отождествленным с гневом — и именно потому все становится неправильным. В следующий раз, когда случится гнев, просто будь наблюдателем, просто будь свидетелем. Не отождествляйся с гневом. Не говори: «Я гнев». Не говори: «Я гневен». Просто видь, как он происходит, словно он происходит на экране телевизора. Смотри на себя, как смотрел бы на кого-то другого.
Ты — чистое сознание. Когда тебя окружает облако гнева, просто наблюдай его — и оставайся бдительным, чтобы не отождествляться с ним. Вся суть в том, чтобы не отождествляться с проблемой. Как только ты этому научился... тогда не может быть речи о том, чтобы у тебя было «столько проблем», — потому что этот ключ, один и тот же ключ откроет все двери. Так со всем, на что способен ум.
Восток говорит: просто оставайся неотождествленным. Помни — именно это подразумевает Георгий Гурджиев, когда говорит о том, чтобы «помнить себя». Помни, что ты свидетель, будь внимательным — именно это говорит Будда. Будь бдителен, когда мимо проплывает облако, может быть, это облако из прошлого, но это не имеет значения. Должно быть, у него есть определенное прошлое, оно не может возникнуть просто ниоткуда. Должно быть, оно происходит из определенной последовательности событий — но это несущественно. Зачем об этом беспокоиться? Прямо сейчас, в это самое мгновение ты можешь разотождествиться с ним. Ты можешь отрезать себя от него, мост можно разрушить прямо сейчас — и только сейчас.
Копание в прошлом не поможет. Ты не можешь разотождествиться в этом прошлом — его больше нет! Но ты можешь разотождествиться в это самое мгновение, в это мгновение — и тогда вся серия гневных вспышек прошлого больше не будет частью тебя. Тебе не придется возвращаться назад и переделывать все, — это будет сущей растратой драгоценного настоящего времени. Ты можешь просто выпасть из этого, точно как змея выскальзывает из старой кожи.

Прошлое и его обусловленности действительно существуют — но они существуют либо в теле, либо в мозге; они не существуют в сознании, потому что сознание не может быть обусловлено. Сознание остается свободным: свобода его глубочайшее качество, свобода — это его природа. В то мгновение, когда ты на это смотришь, сознание больше не отождествлено; кто, иначе, будет это осознавать? Если ты действительно стал подавленным, кто тогда будет это осознавать? Тогда не будет никакой возможности осознанности.
В этом красота сознания — сознание может выскользнуть из чего угодно. В нем нет никакой преграды, никакой границы.
Всю восточную методологию можно свести к одному слову: свидетельствование . Всю западную методологию тоже можно свести к одному: анализ . Анализируя, ты без конца ходишь кругами. Свидетельствуя, ты просто делаешь шаг прочь из круга.
Свидетельствование — это революция. Это радикальная перемена, до самых корней. Это приносит в существование новое человеческое существо, потому что выводит твое сознание из всех обусловленностей. Обусловленности есть в теле и уме, но сознание остается необусловленным. Оно чисто, всегда чисто. Оно девственно; его девственность не может быть нарушена.
Восточный подход направлен на то, чтобы сделать тебя внимательным к этому девственному сознанию, к этой чистоте, к этой невинности. Восток фокусируется на небе, Запад — на облаках.
У неба нет истории. Небо никем не создано; оно никем не произведено. Фактически, чтобы вообще что-то было, необходимо небо, небо является обязательным условием; оно должно существовать, прежде чем может существовать что-либо еще. Пространство было всегда. Восточный подход состоит в том, чтобы осознать небо. Западный подход заставляет тебя более и более осознавать облака, и это немного помогает, но не позволяет тебе осознать глубочайшее внутреннее ядро. Периферия — да, ты начинаешь немного более осознавать периферию, но не осознаешь центра. А периферия — это циклон.
Тебе придется найти центр циклона. И именно это происходит в свидетельствовании.

Свидетельствование не изменит твоей обусловленности. Свидетельствование не изменит мускулатуры твоего тела. Но свидетельствование даст тебе опыт, который за пределами всякой мускулатуры, всякой обусловленности. В это мгновение запредельности, в это мгновение трансценденции, не существует никакой проблемы. Теперь все в твоих руках. Тело будет продолжать носить мускулатуру, и ум будет продолжать носить обусловленность — теперь это в твоих руках. Если что-то в тебе жаждет проблем, ты можешь войти в тело-ум , найти там проблему и радоваться ей. Если ты ее не хочешь, ты можешь оставаться снаружи. Проблема останется как отпечаток в телесно-умственном механизме, но ты будешь отрешен и отстранен от нее.
Именно так действует будда. Ты используешь память; будда тоже использует память — но он с ней не отождествлен. Он использует память, как механизм. Я, например, использую язык. Когда мне приходится говорить, я использую ум и его оттиски, но я — не ум как продолжительность. Я остаюсь начальником, а ум остается слугой. Ум приходит по зову; он полезен — но он не может главенствовать.
Проблемы сохранятся, но теперь они существуют лишь в форме семян в теле и уме. Даже это сумасшедшее образование можно использовать творчески.
Все отпечатки, остающиеся в мозгу, в мускулатуре тела... они останутся, но как семена — останутся потенциально. Если тебе слишком одиноко и ты хочешь проблем, ты можешь их получить. Если ты чувствуешь себя слишком несчастным без страдания, ты можешь его найти. Они останутся всегда в твоем распоряжении, но в них не будет необходимости, в них не будет потребности. Это будет твоим выбором.

Свидетельствование — это техника центрирования. человек может жить двумя способами: он может жить из периферии или из центра. Периферия принадлежит эго, центр принадлежит существу. Если ты живешь из эго, ты всегда связан с кем-то другим. Периферия всегда связана с кем-то другим.
Что бы ты ни делал, это не действие, это всегда реакция — ты делаешь это в ответ на что-то, что было сделано в отношении тебя. Из периферии не может быть действия, все остается реакцией — ничто не исходит из твоего центра. В определенном смысле, ты раб обстоятельств. Ты ничего не делаешь; скорее, тебя принуждают. Если ты живешь из центра, ситуация радикально меняется. Из центра ты начинаешь действовать; впервые ты начинаешь существовать по своему собственному праву.
Будда шел по деревне. Какие-то люди были очень злы на него и его учение. Они оскорбляют его, обижают его. Будда внимательно слушает и говорит:
— Если вы закончили, позвольте мне идти дальше. Я должен добраться до следующей деревни, меня там ждут. Если у вас в уме еще что-то осталось, вы сможете закончить, когда я приду сюда на обратном пути.
Они сказали:
— Мы тебя унижаем, оскорбляем. Не хочешь ли ты ответить тем же? Будда сказал:
— Теперь я больше никогда не реагирую. Что вы делаете, это ваше дело — я больше никогда не реагирую, вы не можете меня ни к чему принудить. Вы можете меня оскорблять; это ваше дело — я не раб. Я стал свободным человеком. Я действую из центра, не из периферии, и ваши оскорбления могут коснуться только моей периферии, не центра. Центр остается незатронутым.
Тебя что-то трогает не потому, что это трогает твой центр, но лишь потому, что у тебя нет центра. Ты просто на периферии, ты отождествлен с периферией. Периферия обречена на то, чтобы ее затрагивало что угодно — все, что бы ни происходило. Это только твоя граница, и что бы на ней ни происходило, это обязательно ее коснется; у тебя нет никакого центра. В то мгновение, когда у тебя есть центр, у тебя есть и дистанция от самого себя — ты можешь быть на некотором расстоянии от периферии. Кто-то может оскорбить периферию, но не тебя. Ты можешь оставаться отстраненным, непривязанным — это дистанция между тобой и твоим «я». Есть дистанция между тобой как периферией и тобой как центром. Внешний мир может коснуться тебя только на периферии.
Поэтому Будда говорит:
— Теперь я центрирован. Десять лет назад все было бы по-другому; если бы вы оскорбили меня, я бы реагировал. Но теперь я только действую.
Действие приходит из тебя, а реакция тебе навязана. Центрирование означает, что ты начал действовать.

Второе, что нужно помнить: когда ты действуешь, действие всегда тотально. Когда ты реагируешь, это никогда не бывает тотальным. Это всегда частично, фрагментарно, потому что, если я действую из периферии — то есть когда я реагирую, — это не может быть тотальным, потому что я по-настоящему в это не вовлечен. Вовлечена только периферия, поэтому это не может быть тотальным. Поэтому, если ты любишь из периферии, твоя любовь никогда не может быть тотальной — она всегда частична. Это означает, что частичное действие обречено на то, чтобы быть противоречивым, чтобы быть в конфликте с самим собой. Современная психология говорит, что ты можешь любить и ненавидеть одновременно. На периферии все будет противоречить самому себе.
Лишь когда ты действуешь из центра, твое действие тотально. И когда действие тотально, в нем есть собственная красота. Когда действие тотально, оно происходит от мгновения к мгновению. Когда действие тотально, ты не носишь о нем воспоминаний — они тебе не нужны! Когда действие частично, оно остается в подвешенном состоянии. Это тяжесть, напряженная тяжесть в уме, на сердце.

Тотальное действие имеет начало и конец. Оно атомично; это не сериал. Оно есть, потом его нет. Ты совершенно свободен от него, чтобы двигаться в неизвестное. Иначе человек продолжает двигаться в колее, ум становится просто колеёй. Ты продолжаешь двигаться по одному и тому же кругу, порочному кругу. Поскольку прошлое никогда не кончается, оно переходит в настоящее. Оно продолжается и проникает в будущее.
Поэтому на самом деле частичный ум, периферийный ум носит в себе прошлое, а прошлое — это большая вещь! Даже если не принимать во внимание прошлые жизни, даже тогда прошлое — это большая вещь. Пятьдесят лет опыта, красивого и уродливого, но неоконченного — все остается неоконченным, и ты продолжаешь нести с собой прошлое в пятьдесят лет длиной, прошлое, которое мертво. Это мертвое прошлое обрушивается на одно-единственное мгновение настоящего — оно неизбежно убьет его!
Поэтому ты не можешь жить, это невозможно. С этим прошлым на шее ты не можешь жить — каждое отдельное мгновение так свежо и деликатно, и весь этот мертвый груз убьет его. Это убийство! Твое прошлое постоянно убивает настоящее, и когда настоящее мертво, оно становится частью бремени. Когда оно живо, это не часть тебя — когда оно становится мертвым, когда оно убито твоим мертвым прошлым, тогда оно становится твоим, тогда это часть тебя. Вот твоя ситуация.

 

В то мгновение, когда ты начинаешь действовать из центра, каждое действие тотально, атомично. Оно есть, потом его нет. Ты совершенно свободен от него. Тогда ты можешь двигаться без бремени — освобожденный от бремени. И лишь тогда ты можешь жить в новом мгновении, которое есть всегда, подходя к нему свежим. Но ты можешь подойти к нему свежим, лишь не неся с собой никакого прошлого. В то мгновение, когда что-то закончено, ум освобождается от бремени. Пока что-то не закончено, ум будет возвращаться к этому снова и снова.
И ты не можешь сделать это тотальным, если будешь оставаться на периферии. Как тогда тебе быть центрированным в самом себе? Как достичь этого центрирования, чтобы не оставаться на периферии? Техникой является свидетельствование.
Слово свидетельствование — очень значительное слово. Есть сотни техник, чтобы достичь центрирования, но свидетельствование обязательно является частью любой из них, существенной частью. Поэтому лучше будет назвать его техникой всех техник. Это не просто техника; метод свидетельствования составляет самую существенную часть всех техник.
Можно рассматривать свидетельствование и как чистую технику. Например, Джидду Кришнамурти — он говорит о свидетельствовании как о чистой технике. Каждая техника — это просто тело, а свидетельствование — Душа. Свидетельствование — это дух всех духовных техник, а все техники — тела, разные его тела.

Поэтому, прежде всего мы должны понять, что такое свидетельствование, и тогда мы можем понимать свидетельствование посредством разных тел, разных техник.
Мышление — это оценка. Ты не можешь думать без оценки. Тебе придется воспользоваться какой-то категорией, потому что мышление — это категоризация. В то мгновение, как ты относишь вещь к какой-то категории: помечаешь ее, даешь ей название — ты о ней подумал.
Мышление невозможно, если ты не собираешься судить. Если ты не собираешься судить, ты можешь просто оставаться осознанным — но не можешь думать.
Вот цветок, и я тебе говорю: — Видь его, но не думай. Смотри на цветок, но не думай.
Что ты можешь сделать? Если мышление не позволено, что ты можешь делать? Ты просто свидетельствуешь; ты можешь только осознавать. Ты можешь только сознавать цветок. Ты можешь смотреть в лицо этому факту — вот цветок.
Ты ничего не можешь сказать. Слова нельзя использовать, потому что каждое слово имеет смысловую нагрузку. Каждое слово — это суждение.
Таким образом, ты не можешь пользоваться языком, не можешь вербализировать. Если я говорю:
— Это цветок — смотри на него, но не думай, — тогда вербализация не позволена. Что ты тогда можешь делать? Ты можешь только быть свидетелем. Если ты присутствуешь без суждения, просто видя нечто, это свидетельствование. Тогда свидетельствование означает пассивную осознанность. Помни — пассивную. Мышление активно, ты что-то делаешь. Что бы ты ни видел, ты что-то с этим делаешь. А в то мгновение, как ты что-то делаешь, это меняет все.
Это ощущение, что цветок красивый, не принадлежит цветку, оно принадлежит мне. Я вошел в этот факт. Как ты можешь сказать, что цветок красивый? Твой опыт прошлого, твоя основанная на прошлом концепция о том, что нечто подобное красиво, — ты вынес суждение согласно своему прошлому.
Ум значит твое прошлое, твои воспоминания. Теперь цветка нет — цветка, как реальности в себе, больше нет.Ты истолковал — это мышление. Мышление означает привнесение прошлого в факт настоящего.
Истина девственна, и к ней необходимо подходить в полной девственности. В то мгновение, как ты привносишь в нее свое прошлое, ты ее разрушаешь. Тогда это истолкование, не реализация факта. Ты ее загрязнил; чистота утрачена.
Мышление означает привнесение прошлого в настоящее. Свидетельствование означает, что прошлого нет, есть лишь настоящее — прошлое не привносится.
Свидетельствование пассивно. Ты ничего не делаешь — ты есть! Просто ты есть. Только ты присутствуешь. Цветок присутствует, ты присутствуешь — тогда возникает связь свидетельствования. Когда цветок присутствует, и присутствует все твое прошлое, не ты, тогда это связь мышления.

Таким образом, начни с мышления. Что такое мышление? Привнесение ума в настоящее.
Когда есть цветок и есть ты, даже сказать, что цветок красивый, невозможно. Ты не можешь вынести в настоящем никакого суждения. Любое суждение, любое утверждение принадлежит прошлому.
Свидетельствование всегда в настоящем, никогда не в прошлом. Мышление всегда в прошлом. Мышление мертво. Свидетельствование живо. Поэтому следующее разграничение... Во-первых, мышление активно, ты что-то делаешь. Свидетельствование пассивно, ты ничего не делаешь, ты просто есть. Мышление — это всегда прошлое, мертвое, то, что прошло, чего больше нет. Свидетельствование всегда в настоящем — то, что есть.
Поэтому, если ты продолжаешь думать, ты никогда не сможешь узнать, что такое Свидетельствование. Остановка, конец мышления становится началом свидетельствования. Прекращение мышления есть Свидетельствование.

Что же делать? — потому что мышление — это наша старая привычка. У нас не бывает невербальных опытов; они бывают только у маленьких детей. Невербальный опыт — это действительно опыт. Вербализация — это бегство от опыта.
Когда я говорю: «Этот цветок красивый», цветок для меня исчез. Теперь я занимаюсь своим умом; цветок меня больше не заботит. Теперь это образ цветка в моем уме, не сам цветок. Теперь этот цветок стал картиной у меня в уме, мыслью в уме, и теперь я могу сравнивать его с моим прошлым опытом и судить. Но цветка больше нет.
Когда ты словесно формулируешь, ты закрываешься для опыта. Когда ты бессловесно осознан, ты открыт, уязвим. Свидетельствование означает постоянную открытость к опыту, не закрытое состояние.
Что делать? Эта механическая привычка к так называемому мышлению должна быть как-то разрушена. Поэтому, что бы ты ни делал, старайся делать это бессловесно. Это трудно, тяжело, и поначалу это покажется абсолютно невозможным, но это не так. Просто иди, хотя бы несколько секунд, и ты получишь проблеск другого мира — внесловесного мира, реального мира, не мира ума, которым окружает себя человек.
Бокудзю сказал:
— Когда ем я, я просто ем; когда сплю я, я просто сплю. Каждое действие тотально.
Каждое действие становится тотальным, если ты вне слов. Поэтому попытайся есть без всякой вербализации в уме, без всякого мышления в уме. Просто ешь, и тогда еда станет медитацией — потому что, если ты вне слов, ты стал свидетелем.
Если ты в словах, ты становишься мыслителем. Если ты вне слов, ты ничего не можешь с этим сделать, не можешь этому помешать — ты будешь свидетелем автоматически. Поэтому попытайся что-нибудь делать бессловесно: иди, ешь, принимай душ или просто сиди в молчании. Тогда просто сиди — тогда будь «сидением». Не думай. Тогда, даже если ты просто сидишь, это может стать медитацией; просто ходьба может стать медитацией.
Кто-то другой спросил Бокудзю:
— Дай мне какую-нибудь технику медитации. Бокудзю сказал:
— Я могу дать тебе технику, но ты не сможешь медитировать, потому что ты будешь практиковать эту технику вербализирующим умом.
Твои пальцы могут перебирать четки, а ты продолжаешь думать. Если твои пальцы перебирают четки без мышления, это становится медитацией. Тогда на самом деле не нужно никакой техники. Вся жизнь — это техника. Поэтому Бокудзю сказал:
— Лучше будет, если ты останешься со мной и понаблюдаешь за мной. Не проси метода, просто наблюдай за мной, и ты узнаешь.
Бедняга наблюдал семь дней. Он стал приходить в еще большее замешательство. Через семь дней он сказал:
— Когда я пришел, мое замешательство было меньше. Теперь я в большем замешательстве. Семь дней я постоянно за тобой наблюдал — что именно мне нужно наблюдать?
Бокудзю сказал:
— Значит, ты не наблюдал. Когда я хожу — разве ты не видел? — я просто иду. Когда утром ты приносишь мне чай, разве ты не замечал? — я просто беру чай и пью его — просто пью. Бокудзю нет — есть только питье. Ты не замечал? Если бы ты наблюдал, ты должен был почувствовать, что Бокудзю больше нет.
Это очень тонкий момент — потому что, если есть мыслящий, есть эго; тогда ты есть. Но если есть только действие без вербализации, без мышления, эго нет. Поэтому Бокудзю говорит:
— Действительно ли ты наблюдал? Тогда ты заметил бы, что Бокудзю нет — есть только питье чая, хождение по саду.

Будда — по этой причине — говорил, что души нет. Потому что, если ты не наблюдаешь, ты продолжаешь непрерывно думать, что у тебя есть душа. Тебя нет! Если ты свидетель, тогда тебя нет. «Я» формируется в мыслях.
И еще одно: накопление мыслей, нагромождение воспоминаний создает ощущение эго, ощущение, что ты есть.
Попробуй провести такой эксперимент: отрежь от себя свое прошлое — никаких воспоминаний.
Ты не сможешь вспомнить кто ты такой! Очевидно, ты есть. Ты есть, но кто ты такой? В это мгновение ты не можешь ощущать «я».
Эго — это накопленное прошлое. Эго — это твои конденсированные, кристаллизованные мысли.
Поэтому Бокудзю говорит:
— Если ты наблюдал за мной, меня не было. Было питье чая, но не было пьющего. Было хождение по саду, но не было идущего. Было действие, но не было действующего.
В свидетельствовании нет ощущения «я» — в мышлении оно есть.
В свидетельствовании эго нет — но это приходит, лишь если ты можешь трансцендировать язык. Язык является преградой. Язык необходим для общения с другими; он не нужен, чтобы общаться с самим собой. Это полезный инструмент — точнее, самый полезный из инструментов. Но из-за языка человек забыл самого себя.
Язык — это наш мир. Если на одно-единственное мгновение человек забудет свой язык, что тогда останется? Не останется ничего.
Язык полезен, но и опасен. Опасность в том, что чем больше ум движется в язык, тем дальше он уходит от центра. Поэтому человеку нужно тонкое равновесие, тонкое мастерство в способности двигаться в язык, но также и покидать язык, выходить из языка.
Свидетельствование означает, выход из языка, вербализации, ума.
Свидетельствование означает состояние не-ума, не-мышления.
Попробуй это! Это долгое усилие, и ничего нельзя предсказать — но попытайся, и это усилие даст тебе некоторые мгновения, когда внезапно язык исчезнет. Тогда открывается новое измерение. Ты осознаешь другой мир — мир синхронности, мир здесь и сейчас, мир не-ума, мир реальности.

Язык просто испаряется. Поэтому попытайся совершать обыкновенные действия, телесные движения без языка. Будда использовал эту технику, чтобы наблюдать за дыханием. Он говорил своим ученикам:
— Постоянно наблюдайте свое дыхание. Ничего не делайте: просто наблюдайте, как дыхание входит, как дыхание выходит; вдох, выдох.
Это нужно не проговаривать таким образом, это нужно ощущать — вдох, без слов. Чувствуй, как дыхание входит в грудную клетку, двигайся с дыханием, пусть твое сознание глубоко движется с дыханием. Будь бдителен!
Говорят, что Будда сказал:
— Не пропускайте ни единого вдоха.
Если физиологически пропустить хотя бы один вдох, вы умрете, а если пропустить хотя бы один вдох в осознанности, вы упустите центр, вы умрете внутренне. Поэтому Будда сказал:
— Дыхание существенно для жизни тела, а осознанность дыхания существенна для жизни внутреннего центра.
Дыши, осознавай. И если ты пытаешься осознавать дыхание, ты не можешь думать, потому что ум не может делать две вещи одновременно — думать и свидетельствовать. Само явление свидетельствования абсолютно, диаметрально противоположно мышлению, поэтому ты не можешь делать то и другое разом. Свидетельствуй что угодно, и мышление остановится. Мышление входит, и свидетельствование исчезает.

Свидетельствование — это пассивная осознанность, без всякого действия внутри. Сама по себе осознанность — это не действие.
Если ты становишься мертвым в отношении своего прошлого, тотально мертвым, — только тогда ты можешь свидетельствовать. Что еще ты можешь делать? Свидетельствование означает: стать тотально мертвым в отношении прошлого — воспоминаний, мыслей и всего остального. Тогда, в настоящем мгновении, что ты можешь делать? Ты можешь только свидетельствовать. Невозможно никакое суждение — суждение возможно только в сравнении с прошлым опытом. Невозможна никакая оценка — оценка возможна только в сравнении с прошлым опытом. Невозможно никакое мышление — мышление возможно, лишь если есть прошлое, лишь если оно принесено в настоящее. Что же тогда ты можешь делать? Ты можешь свидетельствовать.

В старой санскритской литературе учитель определяется как смерть. В Катха Упанишаде, Начикету посылают на учение к Яме, Богу смерти. И когда Яма, бог смерти, предлагает Начикете многие соблазны, — Начикета говорит: «Я пришел, чтобы узнать, что такое смерть, потому что, пока я не узнаю, что такое смерть, я не смогу узнать, что такое жизнь».
Таким образом, в старые времена учитель был известен как человек, который может стать смертью для ученика, который может помочь ему умереть, чтобы он смог родиться заново. Никодим спросил Иисуса: «Как мне достичь Царства Бога?» — и Иисус сказал: «Ничто не может быть достигнуто, если ты сначала не умрешь. Если ты не родишься заново, ничто не может быть достигнуто».
И это рождение заново — не событие, это постоянный процесс. Человек должен рождаться заново в каждое мгновение. Не бывает так, что ты рождаешься заново однажды, и все в порядке, и дело кончено. Жизнь — это постоянное рождение, и также постоянная смерть. Тебе придется умереть, потому что ты совершенно не жил. Если ты живешь, тогда тебе приходится умирать в каждое мгновение. Умирай для прошлого в каждое мгновение, каким бы ни было прошлое. Что бы то ни было — умри для него, и будь свежим и молодым, и родись заново в это мгновение. Свидетельствуй сейчас — а свидетельствовать ты можешь, лишь если ты свежий.

 

Нет ничего плохого в уме, нет ничего плохого в мыслях. Если что-то не так, это остается на поверхности — потому что тогда ты не знаешь целого и напрасно страдаешь из-за части и частичного восприятия. Нужно целое восприятие, а оно возможно только из центра — потому что из центра ты можешь смотреть во все стороны и во все измерения, во всех направлениях, видя всю периферию своего существа. А она безгранична. Фактически, это то же самое, что и периферия существования. Однажды оказавшись в центре, мало-помалу ты становишься шире и шире, больше и больше, и в конце концов оказываешься, ни больше, ни меньше, как всем целым.
Под другим углом зрения, ум подобен пыли, которая скапливается на одежде путешественника. А ты путешествовал и путешествовал миллионы жизней, и никогда не мылся. Естественно, скопилось столько пыли — в этом нет ничего плохого; так и должно быть — многие слои пыли, и ты считаешь эти слои своей личностью. Ты отождествился с ними, ты жил с этими слоями пыли так долго, что они начинают выглядеть как твоя кожа. Ты так отождествился.
Ум — это прошлое, память, пыль. Каждому приходится ее собирать — если ты путешествуешь, на тебе будет скапливаться пыль. Но нет необходимости с ней отождествляться, нет необходимости становиться с ней одним целым; потому что, если ты становишься с ней одним целым, тогда ты попадешь в беду; потому что ты не пыль, ты сознание.
«Прах во прах». Когда человек умирает, что происходит? — прах возвращается во прах. Если ты только прах, пыль, тогда все возвращается во прах, ничего не остается. Но ты только пыль, многие слои пыли, или что-то есть у тебя внутри, что совершенно не пыль, что совершенно не от этой земли?
Это твое сознание, твоя осознанность. Осознанность — твое существо, сознание — твое существо, а пыль, которая скапливается на осознанности, — твой ум.

Есть два способа обращаться с этой пылью. Обычный «религиозный» способ — чистить одежду, тереть и скоблить тело. Но эти методы помогают мало. Как бы ты ни тер одежду, одежда так грязна, что не подлежит восстановлению. Ты не можешь ее очистить; напротив, что бы ты ни сделал, это только сделает ее еще грязнее. потому что ты не можешь контролировать ум с поверхности; нет никакого способа. Так просто не бывает. Существует только один вид контроля, и это восприятие из центра.
Ум похож на пыль, собранную за миллионы путешествий. Настоящая религиозная точка зрения, радикальная религиозная точка зрения, противоречащая обычной, состоит в том, чтобы просто сбросить одежду. Не беспокойся о том, чтобы ее выстирать, ее нельзя отстирать. Просто выйди из нее, как змея из старой кожи, даже не оглядываясь назад.

С еще одной точки зрения, ум — это прошлое, память, в определенном смысле, все накопленные опыты. Все, что ты сделал, все, что ты думал, все, чего ты желал, все, о чем ты мечтал, — все твое прошлое во всей его полноте, вся твоя память — память и есть ум. И пока ты не избавишься от памяти, ты не сможешь стать хозяином ума.
Как избавиться от памяти? Она всегда есть, всегда следует за тобой. Фактически, ты и есть память; как же от нее избавиться? Кто ты, если исключить память?
Когда я тебя спрашиваю: «Кто ты?», если ты действительно посмотришь вовнутрь, единственным ответом может быть: «Я не знаю». Что бы ты ни сказал, это будет память, не ты. Единственным настоящим, подлинным ответом может быть: «Я не знаю», потому что познать себя — это последнее. Те, кто знает, об этом молчат. Потому что, если вся память отброшена, и весь язык отброшен, тогда нельзя сказать, кто я. Я могу заглянуть в тебя, я могу сделать тебе знак, я могу быть с тобой, во всей полноте моего существа — вот мой ответ. Но этот ответ нельзя дать в словах, потому что, что бы ни было воплощено в слова, это будет частью памяти, частью ума, не сознания.

Как избавиться от воспоминаний? Наблюдай их, свидетельствуй их. И всегда помни: «Это случилось со мной, но это не я». Конечно, ты родился в определенной семье, но это не ты; это случилось с тобой, это событие снаружи тебя. Конечно, кто-то дал тебе имя; оно полезно, но это имя — не ты. Конечно, у тебя есть форма, но эта форма — не ты; эта форма — только дом, в котором ты случайно оказался. И это тело дано тебе твоими родителями — это подарок, но не ты.
Наблюдай и различай. Именно это на Востоке мы называем вивек, различение — ты сознательно различаешь. Продолжай различать — приходит мгновение, когда ты исключил все, что не ты. Внезапно, в этом состоянии, ты впервые лицом к лицу сталкиваешься с самим собой, сталкиваешься со своим существом. Продолжай отрубать все тождественности, которые не ты, — тело, ум. В этой пустоте, когда все, что не ты, выброшено, внезапно на поверхности оказывается твое существо. Впервые ты сталкиваешься с самим собой, и это столкновение делает тебя хозяином.

Мышление нельзя остановить — не то что оно не останавливается, но остановить его нельзя. Оно останавливается само по себе. Это различие нужно понять; иначе ты можешь сойти с ума, гоняясь за собственным умом.
Не-ум не возникает в результате остановки мышления. Когда мышления больше нет, есть не-ум. Сама попытка его остановить создаст больше боли, создаст конфликт; она сделает тебя расщепленным. Ты будешь в состоянии постоянного хаоса внутри. Это не поможет.
Ты можешь почувствовать некоторую тишину... но не молчание. Потому что вынужденная тишина — это не молчание. Под нею, глубоко в бессознательном, продолжает работать подавленный ум.
Таким образом, нет способа остановить ум. Но ум останавливается — это определенно. Он останавливается сам собой.
Что же делать? — это важный вопрос. Наблюдай. Не пытайся остановить. Не нужно принимать никаких мер против ума. Прежде всего, кто это сделает? Это будет ум, борющийся сам с собой; ты разделишь ум на две части: одна будет пытаться быть начальником, «царем горы», и стараться убить другую часть — это абсурдно. Это дурацкая игра, она может свести тебя с ума. Не пытайся остановить ум или мышление — просто наблюдай его, позволь его. Позволь ему полную свободу. Пусть он действует как ему угодно быстро; не пытайся никаким образом контролировать его. Просто будь свидетелем.

Это красиво! Ум — один из самых красивых механизмов. Наука еще не смогла создать ничего, параллельного уму. Ум все еще остается непревзойденным шедевром, такой сложный, такой безмерно мощный, с таким разнообразным потенциалом. Наблюдай его! Наслаждайся им! И не наблюдай, как враг, потому что, если ты смотришь на ум, как на врага, ты не сможешь наблюдать. Ты уже предубежден, ты уже против. Ты уже решил, что в уме что-то не так, — ты уже пришел к заключению. А когда ты смотришь на что-то, как на врага, ты никогда не смотришь глубоко, никогда не смотришь в глаза; ты избегаешь.
Наблюдение ума означает: смотреть с глубокой любовью, с глубоким уважением, почтительно — это дар, принесенный тебе Богом. В самом уме нет ничего плохого. В самом мышлении нет ничего плохого. Это красивый процесс, как и любой другой процесс. Облака, плывущие по небу, красивы — почему бы мыслям не двигаться во внутреннем небе? Цветы, распускающиеся на деревьях, красивы — почему бы мыслям не расцвести в твоем существе? Река, бегущая к океану, красива — почему бы и этому потоку мыслей не течь к какому-то неведомому предназначению? Разве это не красиво? Смотри с глубокой почтительностью. Не будь противником, будь влюбленным.
Наблюдай тонкие нюансы ума, внезапные повороты, красивые повороты. Внезапные прыжки и скачки, игры, в которые постоянно играет ум; мечты, которые он свивает, — воображение, память, тысяча и одна проекция, которую он создает, — наблюдай! Стоя в стороне, отстраненный, невовлеченный, мало-помалу ты начнешь чувствовать... Чем глубже становится твоя наблюдательность, тем глубже становится твоя осознанность, и начинают возникать промежутки, интервалы. Одна мысль уходит, другая не пришла, и возник промежуток. Одно облако уплыло, другое приближается, и остается промежуток.
В этих промежутках впервые ты получишь проблески не-ума. Ты испытаешь вкус не-ума, — назови его вкусом дзэн, или дао, или йоги. В этих небольших интервалах внезапно небо чисто, и сияет солнце. Внезапно — мир полон тайны, потому что все преграды отброшены; на твоих глазах больше нет шор. Ты видишь ясно, ты видишь проницательно. Все существование становится прозрачным.

Поначалу это будут лишь редкие мгновения, случающиеся изредка. Но они дадут тебе проблески того, что такое самадхи. Небольшие водоемы молчания — они придут и исчезнут, но теперь ты знаешь, что ты на правильном пути. Ты снова начинаешь наблюдать. Когда приходит мысль, ты наблюдаешь ее; когда наступает интервал, ты наблюдаешь его. Облака по-своему красивы; ясное солнце по-своему красиво. Теперь ты не выбираешь. Теперь у тебя нет навязчивой идеи в уме. Ты не говоришь: «Я хочу только эти интервалы». Это глупо, потому что, как только ты становишься привязанным к тому, чтобы ждать только этих интервалов, ты становишься в позицию против мышления. И эти интервалы исчезнут. Они случаются, лишь когда ты очень отстранен, отрешен. Они случаются, их нельзя вызвать. Они случаются, ты не можешь вынудить их случиться. Это спонтанные происшествия.
Продолжай наблюдать. Пусть мысли приходят и уходят, — когда бы им ни заблагорассудилось. Ничего плохого! Не пытайся ими манипулировать и не пытайся их направлять. Пусть мысли движутся в полной свободе. И тогда станут приходить более долгие интервалы. Ты будешь благословен небольшими сатори. Иногда будут проходить минуты, и не будет ни одной мысли; тогда не будет никакого транспорта, — полное молчание, ничем не потревоженное. Когда придут большие промежутки, в тебе возникнет новая ясность. У тебя будет ясность видения не только в этом мире, но ты сможешь и смотреть во внутренний мир. С первыми промежутками ты увидишь мир: деревья будут зеленее, чем они выглядят сейчас, ты будешь окружен бесконечной музыкой, музыкой сфер. Ты будешь внезапно в присутствии божественности — несказанной, таинственной. Она касается тебя, хотя ты и не можешь ее постичь. Она в пределах твоей досягаемости, и в то же время за пределами. Когда придут большие промежутки, то же самое произойдет внутри. Бог будет не только снаружи, внезапно ты будешь удивлен — он и внутри. Он не только видимое, но и видящий, — внутри и снаружи. Мало-помалу...

Но не становись привязанным и к этому. Привязанность — это пища, которая позволяет продолжаться уму. Непривязанное свидетельствование — способ его остановить, без всякого усилия его остановить. И когда ты начнешь наслаждаться этими блаженными мгновениями, увеличится твоя способность удерживать их на более долгие периоды времени. В конце концов, однажды ты станешь хозяином. Тогда, когда тебе хочется думать, ты думаешь; если мысль нужна, ты ее используешь. Если мысль не нужна, ты позволяешь ей отдохнуть. Не потому, что ума просто больше нет — ум есть, но ты можешь его использовать или не использовать. Теперь это твое решение, точно как с ногами: если ты хочешь бежать, ты их используешь; если ты не хочешь бежать, ты просто отдыхаешь. Ноги как были, так и есть. Таким же образом, ум как был, так и есть.
Когда я с вами говорю, я использую ум, — нет другого способа говорить. Когда я отвечаю на ваши вопросы, я использую ум, — нет другого способа. Мне приходится откликаться и общаться, и ум — прекрасный механизм. Когда я не говорю с вами, когда я один, ума нет, — потому что это посредник, при помощи которого можно общаться. Когда я сижу один, он не нужен.

Вы не даете уму отдыха; поэтому ум становится посредственным. Если его использовать непрерывно, он устает, и он продолжается и продолжается. Он работает днем, он работает ночью, — днем ты думаешь, ночью тебе снятся сны. Изо дня в день он продолжает работать. Если ты проживешь семьдесят или восемьдесят лет, все это время он будет непрерывно работать.
Посмотрите на тонкость и выносливость ума — он так тонок! Вместимость ума безмерна, — такое маленькое пространство!
Ум почти не производит шума; он продолжает работать молча. И это такой слуга! — он служит семьдесят или восемьдесят лет. Его способности остаются прежними. Иногда, если ты использовал его правильно, его способности даже увеличиваются с возрастом — потому что, чем больше ты знаешь, тем больше понимаешь. Чем больше ты прожил и испытал, тем более способным становится ум. Когда ты умираешь, все в твоем теле готово умереть — кроме ума.

Именно поэтому на Востоке мы говорим, что ум покидает тело и входит в другое чрево, потому что он еще не готов умереть. Перерождение относится к уму. Как только ты достигаешь состояния не-ума, никакого нового рождения больше не будет. Тогда ты просто умираешь. И с твоей смертью все растворяется: твое тело, твой ум, — остается лишь свидетельствующая душа. Она за пределами времени и пространства. Тогда ты становишься единым с существованием; тогда ты больше не отделен от него. Отделенность исходит из ума.
Но нет способа остановить его силой — не будь насильственным. Будь более любящим, более глубоко почтительным, и это начнет происходить само собой. Просто наблюдай, не торопись.

Современный ум так торопится. Он хочет немедленных методов остановки ума. Медитация — это не усилие против ума, это способ понять ум. Это очень любящий способ свидетельствовать ум — но, конечно, человек должен быть очень терпеливым. Этот ум, который ты носишь в голове, возник в течение столетий, тысячелетий. Твой маленький ум несет в себе весь опыт человечества. И не только человечества — животных, птиц, растений, скал; ты прошел все эти опыты. Все, что произошло до сих пор, происходило и с тобой. В очень небольшой скорлупе ты несешь весь опыт существования. Именно это и есть твой ум. сказать, что он твой, будет неправильно. Он коллективный; он принадлежит всем. Современная психология, особенно школа юнговского анализа; ее последователи начали ощущать что-то подобное коллективному бессознательному. Твой ум — не твой, он принадлежит всему. Наши тела отдельны; наши умы не отдельны. Наши тела явственно отдельны, но наши умы пересекаются, а наши души — одно целое.
Тела отдельны, умы пересекаются, а души — одно целое. Нет моей души, отличающейся от твоей отдельной души. В самом центре существования мы встречаемся и едины. Именно это и есть «Бог» — точка встречи всего. Между Богом и миром — «мир» означает тела — находится ум.
Ум — это мост, мост между телом и душой, между миром и Богом. Не пытайся его разрушить!

Многие пытались разрушить его посредством йоги. Это неправильное употребление йоги.
Я не за то, чтобы остановить ум. Я за то, чтобы его наблюдать. Он останавливается сам собой — и тогда это красиво. Когда что-то случается без всякого насилия, это по-своему красиво; это естественный рост. Ты можешь принудить цветок и раскрыть его силой, ты можешь вытянуть лепестки и раскрыть его силой, но тогда ты разрушишь красоту цветка. Когда бутон раскрывается под воздействием своей собственной энергии, когда он раскрывается сам собой, эти лепестки живы. Ум — это твое цветение, не принуждай его никаким образом. Я против всякого применения силы и против всякого насилия, особенно против насилия, направленного против себя самого.
Просто наблюдай — в глубокой молитве, любви, почтительности — и видь, что происходит. Чудеса случаются сами собой. Нет необходимости тянуть и толкать.

Как перестать думать? Я скажу: наблюдай, будь бдительным. И отбрось идею о том, чтобы что-то останавливать, иначе это остановит естественную трансформацию ума. Отбрось идею об останавливании! Кто ты такой, чтобы что-то останавливать?
Самое большее — наслаждайся. И нет ничего неправильного. Нет ничего плохого. Ты остаешься непривязанным, это не причиняет никакого вреда. Это просто вымысел, ты смотришь внутренний фильм. Позволь ему развиваться своим путем, и это приведет тебя, мало-помалу, к состоянию не-ума. Наблюдение, в конце концов, достигает кульминации в не-уме.
Не-ум не против ума; не-ум за пределами ума. Не-ум воцаряется не путем убийства и разрушения ума; не-ум приходит, когда ты понял ум так тотально, что мышления больше не нужно — его вытеснило твое понимание.